никогда

никому 

ни при каких обстоятельствах

вы не должны сообщать, что ассоциируете героя с собой, что "он — это я".

Во-первых, это бессмысленно. Во-вторых, это неверно, а в-третьих — это вредно.

Рассмотрю чуть подробнее каждый из эффектов, следующих за признанием автора в том, что героя он списал с себя.

Первый — бессмысленность самого признания. Вы уже работаете на своих биографов? Если да, то пишите мемуары. 
Если нет, то, уверяю, прочим, то есть читателям и критикам, до ваших личных обстоятельств дело есть, но пятое или десятое. Да и то — в случае, если вы своей персоной или житием кого-то интригуете. 
Имейте в виду: мне как читателю всё равно, произошли описываемые события с вами, вашим другом или придуманным героем по имени Писистрат.

Второй — неверность утверждения. Даже если вы отлично списали себя с натуры (что уже маловероятно, потому что человек слышит и видит себя со стороны опосредованно), вы можете неверно подать предпосылки и обстоятельства. В конце концов, позавчерашний вы не идентичны сегодняшнему и вчерашнему. И что мы имеем в плане отражения действительности, когда вы-вчерашний написали текст про вас-позавчерашнего?

Третий эффект — вред, который принесёт подобное признание. Большинство авторов немедленно попадает в эмоциональную ловушку, отключает все рациональные доводы. Автор занимает позицию: я там присутствовал, всё так и было, а кто не верит, тот дурак. 
После чего литератор уже не замечает, как стоит и рвёт на себе дюжинную рубаху, а непредвзятый читатель выносит из треда лишь одно: как же у него бомбит! 
При этом лишь кажется, что страдает только облик писателя. Провалена вся миссия, ведь задача творца — воздействовать на читателя при помощи текста произведения, а вовсе не под клятвой изложить версию происшествия или перекричать тех, кто в чём-то сомневается.

И какое уже, к чёрту, общее впечатление, если вы нечаянно называете Писистрата — "я"?