|
|
|
Блиц-дуэль №31
|
|
Группа: ЗАВСЕГДАТАЙ
Сообщений: 595
Замечания : 0%
Блиц-дуэль №31
Volchek vs Реквием
Тема:
Сказки пустых городов
Форма: проза
Жанр: фантастика
Дополнительное условие: главный герой - подросток
Авторство: открытое
Сроки: до 25 июля включительно
Тип голосования: открытое
|
Группа: ЗАВСЕГДАТАЙ
Сообщений: 595
Замечания : 0%
[1] Работа Реквием
И он ударил в барабан
«Оставь надежду, всяк сюда входящий», - вкрадчивым шепотом произнес Илоне на ухо Игорь.
Илонка вздрогнула. Действительно, помещение пустующей библиотеки, расположенной в подвале их дома, внушало страх четырнадцатилетней девочке. Точнее, библиотекой эта комната была когда-то, а теперь за полумраком лестничного прохода и дверного проема скрывалась комната, наполненная загадочным мусором и малопонятными надписями мелом на стенах. Ну, «Нинка+Степа» было ясно даже Илоне, уже успевшей испытать чувство влюбленности, а вот надписи вроде «Hitler kaput» были полны сакрального смысла.
Илона трусила. Ее пугала подвальная сырость, темнота и заброшенность комнаты. Но рядом был Игорь, спокойный, умный, начитанный… и такой симпатичный в своей комсомолськой форме: старшеклассник, на год старше Илоны. Все подначивал ее, бравировал своей храбростью. Они вдвоем из всей компании детей решились спуститься сюда, и кроме страха, Илона ощущала гордость и смущение.
Они сейчас с Игорем вдвоем, наедине. Он щурит глаза, пытаясь привыкнуть к темноте, разглядеть хоть что-нибудь, а она отчетливо видит его руку рядом со своей. Ах, взялись бы за руки, так Илоне было бы хорошо и спокойно….
- Н-ну, как вы там? – донесся с улицы голос девятилетнего Ромки. – Ребят?!
- Уууу! - Заупокойным голосом провыл Игорь, подражая привидению. Подмигнул Илоне.
- Аааа! - Испуганным эхом отозвался Ромка.
Раздался шум и странный звук, будто кого-то кубарем спустили по лестнице. В спину Игорю влетело белобрысое нечто, чуть не сбив его с ног.
Игорь развернулся и успел подхватить падающего ребенка.
- Ааааа! – Пуще прежнего завопил, зажмурившись, Ромка. – Привидение!
Илона испытала недовольство. Вся атмосфера таинства, трепета перед заброшенным помещением, мурашек по телу от того, что они с Игорем были наедине, рассеялась.
Теперь это было всего лишь полное строительного мусора помещение.
- Никакое это не привидение, - раздраженно сказала Илона, - а всего-навсего Игорь. И нечего так орать.
Рома открыл глаза. Освободился из заботливых рук Игоря, отряхнул шортики.
- Да знаю я, - буркнул. – Просто это… напугать вас хотел. А то чего вы… пугаете тоже.
Дава-аайте зайдем, посмотрим на привидений! – Передразнил он Игоря. – А их тут и нету!
- Эх, малышня! – Покровительственно улыбнулся Игорь. На правах старшего и самого начитанного он иногда позволял себе высокомерное поведение. – Конечно, нету, они только в книжках есть.
Задумался.
- И на кладбище тоже, - добавил неуверенно.
Илона оглядела кучи из тряпья, обломков кирпичей, стеклянных бутылок. Стены, изрисованные малопонятными надписями и постыдными картинками. Мда…на месте привидений она бы тоже не стала тут жить. Противно, бе!
- Давайте уже пойдем отсюда, - попросила она. – Погуляем. Да и Яна снаружи ждет.
- Давай, - в унисон согласились парни. Никто ведь не хотел признавать, что с минуты на минуту ожидал холодного прикосновения пришельца с того света. Да еще при Илоне! А вообще хорошо, что сама предложила уйти…
***
Свет так впился в глаза, что Илона зажмурилась. Приоткрыла глаза, привыкая к дневному свету.
Она держалась за перила лестницы, ведущей в подвал бывшей библиотеки. Рядом отряхивали одежду от осевшей пыли парни.
- Ну как там? – Робко спросила Яна, одноклассница Илоны, все это время прождавшая снаружи.
- Да никак, - выпятил грудь Ромка. – Была парочка привидений, но мы их прогнали. Пионеры привидений не боятся!
Рому месяц назад посвятили в пионеры, и он страшно гордился этим фактом, постоянно таская повязанный на груди красный пионерский галстук, и не упускал случая похвалиться.
Яна боязливо съежилась, неуверенно поглядывая на подвал.
- Трепло, - беззлобно усмехнулся Игорь. – Не было там никаких привидений. Я пошутил, не бойся.
Илона недовольно посмотрела на Яну. Ишь какая, чистюля, побоялась спуститься, но теперь жмется поближе к Игорю. Вся такая робкая, молчаливая, стеснительная… и кажется, нравится Игорю!
Илона помотала головой. Нет-нет-нет! У нее был план, сегодня признаться Игорю, а значит, никакая другая девочка ему нравиться не может. Нужно только улучшить момент… в подвале было идеально, но Ромка все испортил.
Ладно, будут еще шансы. Весь день они предоставлены сами себе, наверняка Илона сможет. Главное только не струсить, а то только от мысли о признании в горле почему-то пересыхает. Но это надо.
- Давайте пойдем куда-нибудь! – Энергично воскликнула она. Ребята удивленно посмотрели на нее и она добавила на полтона тише: - Ну, скучно же!
- Да, давайте. – Поддержала Яна. – Только не в подвалы всякие.
- Ну, пойдем прогуляемся, по пути придумаем развлечение. – Согласился Игорь. Пошел вперед, за ним потянулись и остальные.
Замыкал шествие Ромка, который периодически воинственно оглядывался на подвал.
«Ууу, привидения! – Думал он. Ну ничего, как-нибудь я поймаю парочку и тогда Илонка меня зауважает!».
***
Солнце уже намекало о полудне, становилось жарко. Парни ослабили галстуки, девчонки хотели пить.
- Канализация! – Радостно воскликнул Ромка, указывая на проем люка без крышки. Они прошли два квартала и обнаружили сей недосмотр ЖЕКа. Естественно, в безбашенную голову Ромки взбрело устроить пари, кто спустится вниз и продержится там дольше.
- Фе, - выразила общую мысль Илона. – Дурак, что ли?
Яна промолчала, но согласно кивнула головой.
- В канализацию лазить нельзя. – Наставительно сказал Игорь. Потрепал по непокорным вихрам недовольно надувшегося Ромку. – Вот вырастешь, устроишься на работу в ЖЕК, и будешь лазить.
- Больно надо! – Рома уже успел обидеться. Привидениями пугают, играть не хотят, дураком обзываются…
- Не дуйся, - примирительно сказал Игорь. – Хочешь, на крышу слазим?
Ромка просиял.
Забраться на крышу по пожарной лестнице, осмотреть окрестности с высоты и хвастаться этим, было мечтой каждого подростка. Запрещено ведь, а значит, так и тянет наверх!
Илона была достаточно энергичной девчонкой, чтобы принять участие в подобной авантюре, а Яна просто старалась не отставать от компании.
Ромка как раз облюбовал подходящую лестницу во дворе неподалеку. Давно ходил кругами, лелелея намерение залезть, но все подходящего случая не было, да и страшновато… а вдруг накажут? А в компании другое дело!
Вот она, ржавая, с остатками красной краски. Погляди вверх – высоко, пять этажей сталинки. Но раз уж вызвались, нужно лезть, тем более, во дворе как раз нет никого, вот удача!
- Девчонки первые, мы следом. – Сказал Игорь.
- Думаешь, струсим? – Подозрительно сощурилась Илона. – Ну, смотри!
Сбросила сандали, босая, подпрыгнула и ухватилась за поручни.
Игорь подхватил ее за талию, подсадил, помог опереться ногами. Илону обожгло прикосновением, и она, смутившись, поспешила наверх, по-обезьяньи ловко перебирая руками и ногами.
- И вовсе не страшно! – Крикнула, не смотря вниз.
Ромка радостно гоготнул. Игорь одобрительно цокнул языком. Повернулся к Яне:
- Теперь ты.
Яна вспыхнула неизвестно от чего, залилась румянцем.
- Подсади, пожалуйста, - попросила тихо.
Игорь тоже слегка покраснел и помог ей уцепиться, стараясь не заглядывать под клетчатую юбочку.
Яна неуверенно оглянулась на ребят, вцепившись в поручни и не двигаясь.
- Давай, главное, не смотри вниз, - подбодрил ее Ромка. – Вон, Илона уже наверху.
Действительно, с крыши уже маячил силуэт Илоны, нетерпеливо заглядывающей вниз.
Яна опасливо покарабкалась вверх.
Игорь подсадил улюлюкающего Ромку и полез сам. Подъем был не столько страшным, сколько захватывающим: вот, они делают запрещенную и даже опасную вещь, все вместе, и потеют от восторга ладони, и легонько кружится от высоты голова… главное не смотреть вниз.
Через пару минут они уже были на крыше. Удивительно, и как они решились? Зато вид-то какой!
С крыши было видно весь двор с его подъездами и детской площадкой, пустующие крыши соседних домов и даже силуэт реки, что протекала в паре улиц отсюда. А еще солнце, небо, облака и только облака, если запрокинуть голову и смотреть вверх.
Откуда-то из-за горизонта ползла тяжелая небесная серость. Через несколько часов будет дождь, нужно будет возвращаться домой, подумал Игорь. Вот откуда такая духота. Нужно успеть нагуляться до того времени. И сходить бы на речку…
Игорь посмотрел на Яну, ссутулившую плечи и боязливо заглядывающую за край крыши.
Спускаться ей будет страшно. Нужно будет полезть перед ней и помочь.
- Здорово! – Произнес Ромка. – Здесь ведь можно сделать секретное место, или устраивать пикники, и никто нам не помешает!
- Ага, и получить нагоняй от родителей, - не согласилась послушная Яна.
- Скучная ты, - показал нос Рома. – Ведь за самые веселые вещи всегда влетает! Ну и что?
Илона сидела по-турецки, выпятив голые стопы в стороны и оглядывая город с крыши.
- Делов-то! – Хвастливо заявила она, ища одобрения в глазах Игоря.
Игорь смотрел на Яну. Илона окликнула:
- Земля вызывает Игоря! «Восток», ответьте! Здорово тут, правда?
- Ага, - наконец-то откликнулся Игорь. – Все-таки молодцы вы, девчонки, не испугались.
Илона зарделась от заслуженной похвалы.
Они растянулись на крыше и лежали так где-то час, наблюдая небо и проплывающие облака, подшучивая над непоседливым Ромкой, перебрасываясь безобидными шутками.
Илона лежала неподалеку от Игоря, думая, в общем-то, ни о чем. Хорошо вот так вот отдохнуть за долгое время… просто лежать и не вскакивать встревоженно по первому зову. Откуда-то навалилось чувство усталости, совмещенной с ленным блаженством.
- Пить хочется, - сказала Яна.
Илона провела языком по пересохшим губам. И правда, хотелось воды.
- Я видела газировочный автомат на углу. Давай сходим? – Предложила она.
Потихоньку вся компания спустилась вниз. Первым лез Игорь, осторожно спрыгнул, помог мелкому Роме и девчонкам спуститься. Заботливо подхватывал и ставил на землю.
Такой надежный… совсем ведь еще пацан, а откуда-то было у Илоны к нему чувство доверия.
- Ребята, вы воды хотите? – Спросила у парней Илона.
Ромка кивнул, Игорь угукнул.
- Ну тогда мы с Янкой сходим. Ждите здесь.
Илона подобрала валяющиеся в пыли босоножки, обулась. Ребята скинулись по паре копеек и девчонки направились за водой.
***
Газировка с сиропом, шипя, ударилась о края стакана, наполнила до краев. Яна отхлебнула – красота! Весь мир сразу обрел краски, наполнился свежестью. Вкусно. Еще и ветерок подул очень кстати.
- Янка, хочу у тебя спросить кое-что, - неуверенно пробормотала Илона, наполняя стаканы для ребят.
- А? – Переспросила Яна, думая о том, как же здорово проводить время в компании. Каникулы… и совсем не надо бояться завтрашнего дня, когда будет еще один день в школе. Рядом с друзьями надежно.
Илона набрала полную грудь воздуха, решилась.
- Мне…нравится Игорь, - выдохнула она. – И я хочу ему сегодня признаться.
От этого признания скромная Яна поперхнулась водой. Закашлялась.
- Тебе… ведь он тоже нравится? – Заглянула Яне в глаза Илона. Взгляд просящий и вместе с тем настойчивый. И откуда такой настрой у четырнадцатилетней подружки?
Яна не нашлась, что сказать. Старший Игорь был вожаком их компании. Уже достаточно взрослый, чтобы думать головой и останавливать ребят, когда чего-то делать не следует, и еще достаточно юный, чтобы участвовать на равных в каверзах и проделках.
Яна вспомнила, как они воровали у соседей груши, когда всей ватагой ездили к бабушке Игоря в деревню, предварительно отпросившись у родителей. Про груши, естественно, не было сказано ни слова.
Как Игорь дурным голосом орал: «Беги!» и перебрасывал их, малышню, обратно через забор, когда оказалось, что в огороде к одному из деревьев на цепь был посажен здоровенный барбос. И как кувыркался в воздухе откушенный сандаль Игоря – единственное, что досталось в качестве трофея зубастому псу.
- Ну…немного, - покраснев, призналась Яна. – Но я стесняюсь.
Яна отвела взгляд. Игорь ей нравится, конечно, но ведь подруга…
- Янка, пожалуйста, - Илона взяла ее за руку. – Пусть сегодня у меня будет возможность признаться. А там уже что он скажет.
Издалека донеслись еще едва уловимые раскаты грома.
- Будет дождь…. – Печально вздохнула Яна. – Хорошо, Илонка, будь по-твоему. Давай отнесем мальчикам воды.
- Ура! – Просияла Илона. – Я знала, что ты самая лучшая в мире подружка!
Яна вздохнула снова. Иногда быть самой лучшей в мире подружкой так тяжело…
***
Девчонки направились за водой, а мальчишки остались предоставленными сами себе.
- Слушай, Игорь, - на лице Ромки появилась хитрющая улыбка. – Я тут во дворе видел норку. Паучиную, большую – во!
Ромка пальцами показал, какую. Выходила размером с крышечку от бутылки, действительно, большая.
- Паучью, - машинально поправил Игорь, постигая, что задумал мелкий.
- Ну да, в которой тарантеллы живут! – Закивал Ромка. – У меня в кармане резинка есть, можно с дерева смолы наскрести и поймать. Напугаем девчонок!
- Тарантулы. А давай, показывай свою норку! – Оживился Игорь.
Он живо представил, как с визжанием разбегутся девчонки. Как будет хохотать от испуга заводная Илонка и как расплачется боязливая Яна. Забавно и весело, ха!
Ромка повел его в сторону игровой площадки. Там, неподалеку от песочницы, действительно обосновал себе жилище представитель рода членистоногих. По инициативе родителей Игорь много читал и знал такие слова. Неподалеку обнаружился и запасной выход из норы. Судя по размерам дырок, паучище был немаленький. Хотя… в спичечный коробок должен поместиться. Главное аккуратно, в банку всяко удобнее было бы.
- Только я это… боюсь. – Смущенно пробормотал Ромка. – Можешь ты поймать?
- Давай свою резинку, - снисходительно сказал Игорь. – И дуй за смолой.
Ромка радостно достал из кармана шортов недлинную, с локоть примерно, резинку, которой обычно те же шорты изнутри и подпоясывают. Жаль, что не нитка, конечно…
Мухой сгонял за смолой. Прилепили импровизированную приманку к резинке.
По плану, тарантул должен наброситься на непрошенную в его жилище вещь и увязнуть в смоле жвалами. Потом его осторожно выуживают и кладут в коробок. Потом дают коробок подошедшим девчонкам и просят открыть. Вот визгу-то будет!
Туго натянутая резинка оживленно задергалась.
- Клюет, - осип Ромка. – Клюет!
Игорь дернул резинку вверх. Не учел, что это не нитка, не рассчитал силу и инерцию. Мохнолапое чудище, повинуясь человеческой хитрости и законам физики, вылетело из норы и воспарило на спружинившей резинке над ребятами, угрожающе размахивая лапами.
- Ааааа! – Хором заорали охотники за пауками и бросились наутек.
Все так же повинуясь законам физики, тарантул устремился вниз, к земле и поспешил подальше от странных гигантов. Резинка зазмеилась по траве за ним. Еще не скоро измученный паук наконец освободится от липкого плена смолы и преследующей его длинной приставучей штуки.
- Знаешь, - тяжело дыша, произнес Ромка, - резинку оставь себе. Дарю.
Игорь неопределенно махнул рукой. Как-то незаметно для себя они снова оказались у здания с лестницей, как раз к возвращению девчонок.
- Мальчики, мы вам воды принесли, пейте! – Весело сказала Илона, лукаво поглядывая на Игоря.
- Спасибо, как раз кстати, - Игорь залпом осушил стакан сладковатой воды.
- Чем без нас занимались?
- Да так, паучка для вас ловили, - признался Ромка.
Яна вспыхнула.
- Дураки! Вы ведь знаете, что я их ужасно боюсь! И где…где вы его спрятали?!
- Спокойно, не поймали, - утешил ее Игорь. – Знаете что… давайте лучше к речке сходим, пока дождь не начался. Я с самого утра туда хотел. А потом уже по домам, лады?
Все согласились. По какой-то странной причине на речку с самого утра хотелось сходить всем…
***
На соседней улице дорогу им преградила группа ребят. В какой-то странной для летней жары одежде: черной, глухой, с непонятными красными повязками на рукавах, с изогнутыми крестами. Илона почувствовала, как что-то тревожно и глухо отозвалось в груди при взгляде на эти повязки.
Игорь среагировал моментально, широким жестом заводя гурьбу малышни за спину.
- Мы пройдем? – Спокойно поинтересовался он.
Илона с Яной затаили дыхание. Вот когда Игорь становился взрослым: в нужную минуту, такой решительный, здоровский! В груди у Илоны тепло екнуло.
- Это наши дворы. Мы их захватили. Другим тут гулять нельзя, - один из странно одетых ребят сплюнул, стараясь казаться крутым. Вожак, наверное.
Игорь подошел на два шага вперед, знаком показав друзьям оставаться на месте. К нему вплотную подошел и вожак. Они, глядя прямо друг другу в глаза, шепотом перекинулись парой фраз.
Потом было два удара, неожиданных и быстрых. Яна ойкнула, Илона восхищенно ахнула, а Ромка испуганно захныкал. Вожак согнулся, прижимая руки к животу, а Игорь отступил, пачкая рубашку и алый галстук кровью из разбитого носа.
- Мы можем пройти, - прогундосил он. – Давайте, идем.
Ребята опасливо пошли вслед за Игорем.
Странные парни расступились, уважительно глядя на героя минуты. Илона до конца не понимала, что он сделал, но очень гордилась. Вот он какой, Игорь!
- Не знала, что ты умеешь драться, - восхищенно выдохнула она.
- Да я и сам не знал, - неопределенно отозвался Игорь, зажимая пальцами нос.
Яна достала платок из кармана, протянула ему. Игорь благодарно кивнул.
- На речке застираем, - утешила его Илона.
Отчетливо грянули раскаты грома. Запоздало накатило чувство тревоги. Кровь… кровь у него на груди. Неотвратимо алая, пятно на рубашке. Герой...
- Испугалась за тебя…дурак. – Неслышно прошептала она.
***
Обошли набережную, пошли через парк Победы к самому берегу реки. Она встретила их ласковым прибоем. У воды уже сидел мальчишка в белой рубашке с широким ремнем, охватывающим наискось его спину. Коротко стриженный, небольшого роста, спина прямая и гордая. Наблюдал за небом, за надвигающимся дождем.
Когда подошли, стало видно, что на коленях его лежит барабан. Рядом на песке барабанные палочки.
- Эй, - окликнул его Ромка. – Привет! Как тебя зовут?
Мальчик обернулся. Девочки испуганно вскрикнули. Он был слепым: на них уставились пустые глазницы. Илона почувствовала, что ей дурно.
- Я ждал вас, - приветливо сказал слепой мальчик.
- Откуда ты знал, что мы придем? – Повинуясь общему абсурду ситуации, спросил Игорь.
Кровь уже перестала течь, потихоньку подсыхая багровой коркой.
Мальчик указал на барабан.
- Если побарабанить, то приходят, - туманно объяснил он.
Яне почему-то стало жутко. Забыв об обещании, она схватила Игоря за руку.
- Мне страшно, - прошептала Илона. Ромка испуганно прижался к ней.
От мальчика веяло концом пути. Ускользающее тревожное ощущение нелепости ситуации: мальчик лет десяти с большим барабаном через плечо, неожиданное и нежеланное завершение полного событий дня.
- Все поначалу пугаются, - мальчик засмеялся звонким мальчишеским смехом. И это только сгустило краски тревоги. Небо нахмурилось вместе с настроением, вскоре собираясь заплакать.
- Я поведу вас за собой, - сказал мальчик. – Я хожу по городам, бью в барабан, и мы уходим.
- Куда? – Хрипло спросил Игорь. Вдруг он потерял всю свою напускную взрослость, стал, как и все, напуганным ребенком.
Глазницы мальчика гипнотизировали своей пустотой. И смотреть неловко, и невозможно не смотреть.
Мальчик указал в сторону надвигающегося дождя.
- Вы все мертвы, - произнес он то, что они, оказывается, давно уже сами знали. Просто держали на границе сознания, не хотели верить. – Погибли в одном отряде, артобстрел…
Простое, гулкое и страшное слово. Как и прилет снаряда.
У Илоны заложило уши, она огляделась, заново узнавая ребят.
Рядовые Игорь и Рома. Игорь-пулеметчик, начитанный, любящий вставить цитату из какой-нибудь классики. Непоседливый Роман, подающий патроны, ранее любивший шутить и играть на гитаре. Снайпер Яна, когда-то веселая, но задумчивая и молчаливая после того, как впервые поймала живого человека в перекрестье прицела – и нажала на курок…
И она, Илона, прикомандированная медсестра, влюбленная в умника-Игоря и все боящаяся ему об этом сказать.
…Он умер даже раньше, чем их накрыло снарядом. На груди, где сейчас бурое пятно, расцвел алый цветок. Наверное, он закрыл ее собой, когда она склонилась над раненным Ромой. Упал ей прямо в руки, кровь выплескивалась изо рта и заливала губы, нос, щеки. Герой….дурак!
Слезы закапали на песок одновременно с дождем. Илона стояла – взрослая в теле девчонки, рядом с товарищами. Плакала, жалея о многом, чего не успела. И особенно – об этом:
- Игорь, я люблю тебя, знаешь… я не успела сказать, прости.
Он горько усмехнулся в ответ, своей привычной взрослой улыбкой:
- Знаю. Все ждал, пока ты скажешь. Ничего, может быть в следующей жизни…
…а Яна и Рома стояли, обнявшись, и ничего не говорили. Плакали. Они сдружились за время службы: тихая Яна и весельчак Рома. Пусть даже ей нравился Игорь…
…а мальчик все продолжал говорить:
Перед смертью вся жизнь проносится перед глазами…ну, какая-то ее часть. Перед тем, как умереть, люди попадают сюда. На день снова становятся детьми. Вас ведь не удивило отсутствие взрослых? Вы заметили это, но не обратили внимания. Вы, дети – сказки этих пустых городов. Вы воспоминания о вас, детство - последний шанс сделать то, что вы не успели. И последний вздох перед последним выдохом…
Все постепенно вставало на свои места. Все эти тревожные чувства, странные надписи, странные ощущения, странные ребята. И эти раскаты грома… на самом деле эхо барабана. Зовущие знаки в мире, который живет один день.
- Какой глупый конец у этой истории, - меланхолично сказала Яна. – Плачущие взрослые, на миг снова ставшие детьми. О чем мы плачем? О потерянном детстве? Или об упущенных возможностях, жизнях, брошенных на алтарь войны?
…Я хожу по таким городам и барабаню. Собираю таких, как вы, и веду за собой. Увожу в последнюю дорогу.
- Почему ты слепой, поводырь? – Хриплым прокуренным голосом спросил вдруг не Ромка уже больше, а Рома.
- Я такой же, как и вы. Мне выжгло глаза напалмом…но некому позвать меня за собой.
Илона прижималась к Игорю, уткнувшись носом прямо в кровавое пятно. Почему у такого детского рассказа такой неожиданно взрослый конец? Почему, почему, почему?
Вот бы быть навсегда – вместе, быть навсегда – детьми…
- Что же будет дальше? – спросили они у слепого барабанщика.
И он ударил в барабан.
И ничего не стало.
|
Группа: ЗАВСЕГДАТАЙ
Сообщений: 595
Замечания : 0%
[2] Работа Volcheka
Склад
- А ты в Человека веришь?
- Я атеист.
(из разговора бытовой техники на складе)
Хорошо, когда суббота, хорошо, когда лето, когда солнце жарит с утра пораньше, да так, что аж до нежного жара-зноя на щеке, хорошо, когда соседка – одноклассница Нинка в шортах драных и ноги у нее золотистые, загорелые, стройные… Хорошо одним словом было сегодня Вовке, особенно когда ту самую Нинку в окно увидал, перед тем как на улицу пойти. Да и во дворе все будто это «хорошо» чувствовали, осознавали его необходимость сегодня и оттого с особым тщанием и упорством общую идиллию эту строили.
Детвора, что постарше, футбол гоняла – шум, крики, пыль, мяч по вытоптанной, выгоревшей площадке прыгает, скачет. Те что поменьше, ваяют образцово-показательные куличики в песочницах, бабульки с дедульками на лавочках галдят, греются, солнцу улыбаются, а мужик один, брюхатый такой, в майке заляпанной, прямо из окна, со второго этажа, из шланга поливает клумбы, что в палисадничках, к рыжим кирпичным стенам дома жмутся. Идиллия, утопия!
Вовка вдохнул полной грудью пыльного, прожаренного солнцем летнего воздуха, легко и быстро сбежал с высокого подъездного крыльца, не забыв, коротко «здрямкнул» улыбающимся, щурящимся от света яркого бабулькам у своего подъезда и тут же дернул из кармана телефон.
- Лех, ты где?
- Щас буду.
Отбой. Сунул телефон обратно в карман. О месте договариваться надобности не было. Как всегда, у одинокой лавочки, что под высокой березой, прямо за спортплощадкой, где сейчас в футбол гоняют.
Вовка легко и ловко перескочил через невысокий заборчик, что вдоль бордюра дороги, по-хозяйски уверенно наподдал по боку подкатившегося к нему мяча и тот, пролетев под синим, с белыми кучерявками облаков, небе, звонко бухнулся о землю, скакнул меж малолетними футболистами, и уютно ткнулся в умелые руки пухлощекого, ясноглазого, белозубого, но чумазого вратаря.
- Спасибо! – звонко, под стать мячу, прокричал вратарь. Вовка махнул, улыбнулся этак свысока и, вальяжно, руки в брюки, прошагал до лавочки под березой, уселся, ногу на ногу закинул.
Хорошее, кстати, место: тенистое, со свету особо и не разглядеть, кто там, на лавочке устроился, что делает? Леха тем и пользовался: сядет в самый тенек, заначку достанет – пачку «Явы», прикурит и балдеет. И вроде и во дворе, и вроде под самыми окнами, а вроде как получается, что мамка его, Ольга Владимировна, ничего про то не знает.
- Вовка, - Леха перескочил чрез спинку лавочки, уселся прямо так – ногами на лавке, задницей на спинке, - сейчас Сашка с Димоном подтянутся.
- А они зачем? – против Сашки Вовка ничего не имел – нормальный парень, хоть малость и тюфяк, правда всегда смущало то, что отец у него участковый, но вот Димка…
- Перетереть надо, тема есть.
- О чем тереть, - усмехнулся Вовка. Его малость рассмешила это попытка «домашнего мальчика» говорить на этаком «пацанском» диалекте.
- Говорю, тема есть, - он наклонился, глянул из под ветвей березы, не смотрит ли кто, достал из кармана сигарету, прикурил, затянулся и тут же закашлялся.
- Бросал бы.
- Я и не начинал.
- Скоро они?
- Сейчас уже, скоро должны.
- Нинку видел? – Вовка давно уже покаялся Лехе в своих «тайных» чувствах, о которых, наверное, знала вся школа, и потому спросил без предыхания, без пиетета, а этак обыденно.
- Ага. В шортах. Вымахала за лето. Загорелая. Интересно, где отдыхала?
- Про меня не спрашивала?
- Да я ее только издали…
- Не свисти, на одной площадке с ней жив…
- Привет, - на лавку бухнулся Димка. Нагло. Тоже нога на ногу, руки раскинул, спросил с хитрым прищуром у Лехи, - посмолить будет?
- Держи, - достал из кармана початую пачку.
- Шурка где? – спросил Димка прикуривая.
- Скоро буд… - Вовка прищурился, - Вон он!
Сашка шел мимо футболистов, был он, как всегда, в своей жилетке непомерной, с карманами, в пегих шортах, тоже будто сплошь из карманов. Мяч снова, как за пару минут до того, пролетев под небом с десяток метров, бухнулся, как на заказ перед Саней. Тот было попытался пнуть его, да так, чтобы красиво, но не вышло – мяч покатился, вращаясь волчком, да все как-то вбок, да вбок от поля закатываясь.
- Удар «сухой лист», - усмехнулся щербато Димка, - такой бильярдист пропадает!
Вовка поморщился. Он бы и сам был не прочь подшутить над таким ударом, но… все равно, у Димки как-то зло получилось, беспощадно.
- Привет, - было видно, что Сашке стыдно за удар его и особенно стыдно за то, что этот удар видела вся троица.
- Здесь будем, или на «место»? – спросил Леха.
- Про что хоть? – вклинился Вовка.
- Давай на «место», - решительно сказал Димка. Встал, щелчком отправил бычок в урну, что неподалеку, зашагал, следом за ним Леха, Сашка. Вовка пожал плечами и тоже встал.
- Леш! – звонкий голос, этот голос Вовка узнает везде и всюду, хоть со сна, хоть с перепугу, он бы сказал еще что и с перепою, но пока, крепче пива, он и не пробовал ничего. Нинка. Нина. Ниночка.
Все остановились, ждали, пока Нинка в своих до безобразия коротких и до такого же безобразия драных джинсовых шортах не подбежит к ним.
- Твоя мама просила передать, - она протянула ему ключ, - она пошла куда-то.
- Спасибо.
- А вы куда?
- Возьмем? – спросил Димка у Лешки с Сашкой, не дождавшись ответа, сказал, - Пошли, там интересно будет.
- Далеко? Мне надолго нельзя, еще в магазин надо и уборка сегодня.
- Пошли, не пожалеешь, - зачем-то вдруг сказал Вовка, хотя сам не знал, куда и зачем идут.
- А что там?
- Там увидишь, - вклинился Леша, - будет интересно.
Она задумалась, губку закусила, плечами пожала, сказала:
- Пойдемте, только не надолго.
- Туда, сюда, да посмотреть, - осклабился Димка.
- Да, - несмело сказал Сашка, до того истово молчавший, переминавшийся с ноги на ногу и всесильно показывающий, как он стесняется, насколько ему это непривычно – с девушками общаться.
- Пошли, - и Димка снова впереди, и все за ним следом, а Вовка с Ниной позади всех, как уж так вышло, как уж так повезло…
- А куда? – шепнула Нина Вовке.
- Сам не знаю. Пришли, потащили, говорят тема есть.
- А что ты тогда? – она заглянула ему в глаза, улыбнулась и больше не сказала ничего. И почему она так улыбнулась и почему больше ничего не спрашивала – не понял Вовка, только отчего-то ему вдруг стало до безобразия стыдно.
- Вы ездили куда-то? Загорела хорошо.
- В Турцию.
- Понравилось?
Они уже проходили мимо бывшей пожарки, где теперь расположилась автомойка, вон уже и школа видна, а там, через дорогу, извечные изгнившие почти до небытия стайки, стройка брошенная скалится за деревьями неровностью обрушенной стены, пялится пустыми безоконными проемами.
- Мы на стройку что ли? – спросил Вовка.
- Что ли, что ли, - кивнул Димка.
- А что там?
- Там увидишь.
Перебежали дорогу перед школой, спустились по извечному, заросшему отвалу дороги, и дальше, к брошенной узкоколейке от закрытой мебельной фабрики, через нее, мимо всех этих мертвых, с проржавевшими петлями, с досками изгнившими стаек, мимо заросших картофельных полей – к брошенной стройке. Высокое здание хотели отгрохать, давно, еще при союзе, еще ни Вовки, ни Димки, ни Нины – никого тогда даже в проекте еще не было. То ли заводоуправление, то ли новое общежитие нового типа, то ли еще что, вот только грянул путч, безденежье, кризис, или как его тогда называли, и остался этот полуразваленный титан, монумент тщетности и непостоянства эпох.
- Почти пришли, - Димка соскочил растрескавшегося асфальта давно неезжанной дороги на едва приметную тропку меж высокой травы и пошел вперед. Слышался хруст сухостоя, шелест пригибаемых стеблей.
- Не пойду, - мотнула головой Нина, - я в шортах.
- А может, - Вова вдохнул поглубже, попытался как-то совладать с дрожащим голосом, с дыханием своим, что будто в легких застряло и никак наружу не хотело выходить, - может на руках донесу.
- Что? Ладно, пойдем.
Она первая сошла на тропку и пошла впереди. По весне тут, наверное, болотина была, по сторонам все больше попадался высохший до прожаренной серости камыш, остья облетевшие, лишь слегка припушенные от былых головок своих коричневых, хорошо хоть ни комарья, ни крапивы не попадалось.
- Сюда! – махнул рукой издали Димка, легко взгромоздился на высокий подоконник и спрыгнул, исчез в недостроенных руинах. Следом, Вовка увидел, Леха, а после уже и Сашка, неуклюжий, пыхтящий, громоздкий.
- Нин, - они уже стояли у стены, где земля была щедро усыпана строительным мусором, кирпичом битым, - давай подсажу.
- Сама, - она отстранилась от его уже протянутых рук, ухватилась за подоконник и неожиданно легко, словно высвобожденная пружина, взлетела вверх.
- Сама, так сама, - вздохнул Вова. Было обидно, особенно обидно было от того, как она отстранилась, когда он протянул руки.
У самого Вовки такого мгновенного взлета не получилось. Он дважды шаркнул ботинками об стену, когда влезал на подоконник, да еще потом и не спрыгнул вниз, на тот же битый кирпич, как прочие, а спустился осторожно и аккуратно.
- Подошвы тонкие, - оправдался он, - больно.
- Ну-ну, - усмехнулся Димка.
- И что тут у тебя интересного? – Вовка небрежно осмотрелся по сторонам. Бывал он тут и раньше, как и всякий уважающий себя местный пацан. Да что там говорить, вон и Нина тоже по сторонам не особо озирается, значит и ей в свое время выпало полазить, попрыгать по кирпичным зубцам недостроенных стен, а потом, наверное, джинсы от белой кирпичной пыли отряхивала. Ну в самом то деле, не в платье же она тут лазила.
- Пошли, только… - он посмотрел на всех серьезно, - не орать.
- Что-то страшное? – Нина оглянулась по сторонам, - Я не хочу.
- Пошли.
Димка развернулся, и, прыгая через навалы строительного мусора и вечно невысыхающие лужи, пошел куда-то вглубь руин.
- Пойдешь? – спросил Вова.
Не ответила, пошла, и Вова за ней, как привязанный, и ощущение у него было отвратительное-преотвратительное, потому как понял он, что все она о нем прекрасно знала и… и вот так.
Они вышли на самую большую площадку, туда, где должен был быть, по замыслу архитекторов, вестибюль. Помнится, когда Вовка еще совсем пацаном был, они тут в баши играли – места много, есть где споткнуться, навернуться – интересно! Визгов, криков, коленок сбитых тут было не меряно. А теперь…
Посреди вестибюля, там, на плитах бетонных, потрескавшихся, были большие коричневые пятна. Много их тут было. Будто… будто…
- Это что, кровь? – тихо ахнула Нина.
- Нет, нагажено, - Димка осклабился, видно было, что и сам он удивлен, но удивлен этак торжественно, радостно.
- Что тут было? – она подошла поближе, наклонилась, придерживая падающую на глаза челку.
- Шурка, давай, толкни историю, - Димка уселся на светлый валун, в далеком прошлом обломок бетонной плиты, о чем свидетельствовала торчащая из него ржавая арматура.
- Ночью вчера, вечером то есть, - он настолько явно нервничал, что даже как-то неловко было на него смотреть, - Григорий Атеев, или как там его фамилия…
- Вояка, - сказал Димка. Гришку, вояку, знали все. Здоровый мужик, такого ломом не перешибешь, где то навоеваться в свое время всласть успел, теперь, в бывшей пожарке, открыл мойку, еще в городе у него тоже пара моек была. Известная в поселке личность, очень известная.
- Да, вояка. Сам пришел, весь в крови. Раненый. Говорит, что Южаковских тут положил, и… - он сглотнул, - Сына у него, я так и не понял, то ли убили, то ли почти убили. Там со скорой что-то, но это я уже не слышал, батя уже это, выходил тогда. Поехали.
- Южаковских? – Нина вопросительно посмотрела на Саню, на Леху.
- Южак? – уже Димка удивился, - Южака не знаешь?
Я то про Южакова наслышан был. Человек, родом из девяностых, так и не перестроившийся под новое время, разве что чуть «потише» ставший жить. Свой в четыре этажа особняк у садов, желтый «хаммер», братки его бритые на черных машинах представительского класса и мелкая шалупонь на обниженных «тазах». Известная личность, по сей день, наверное, крышеванием и прочей криминальностью зарабатывающий себе на совершенно безбедную жизнь.
- Чего закусились? – Леха снова курил, причем этак «по-пацански» - держал сигарету большим и указательным пальцем, дым цедил. Выглядело вполне натурально, как будто истинный гопник, разве что не хватало длинного цыкающего плевка в щербину меж зубов.
- Он заправку хотел строить у мойки, - Димка говорил уверенно, вальяжно, мол де разведка-то знает, посмотрел на Сашку, - Ты давай к делу. Как он их всех положил?
- Я не… - снова сглотнул, - не знаю. Но вроде без огнестрельного… Его отец сразу спросил, где ствол, а тот… я не знаю как.
- Сколько их было? – спросила Нина.
- Да я откуда знаю! – откровенно психанул Сашка.
- А что тогда притащил? И это, - Димка повел в воздухе рукой, - как то не солидно. Где ограждения, мелом никого не обрисовали.
- Зачем? Он же сам пришел, все рассказал, - пожал плечами, - я так думаю.
- Может быть, может быть, - Димка встал, прошел меж бурыми пятнами, пнул обломок кирпича, - только чего тут смотреть? Дурость. Да и без ствола не мог он. Сколько тут, - он пошел меж пятен, загибая пальцы, - раз, два, три, пять, семь – как бы он семерых уделал?
- А я думаю, - начала Нина, все уставились на нее, она как-то сразу сникла, но все же продолжила, - я думаю, что человек в экстренной ситуации многое может. Слышали же? Вон, Ленка рассказывала, что кто-то там, женщина, или… не помню, из пожара комод вытащила. Одна.
- Знаешь, - усмехнулся Лешка, - я тебе таких историй расскажу вагон и маленькую тележку. То где-то мужик толпу отделал, то тяжесть кто-то дикую поднял, то языки узнал, после того как по башке кирпичом прилетело. Дофига такого слышал. Бред. Давай еще про «тарелочки» вспомним, ага?
Он деланно засмеялся, но его никто не поддержал. Сашка смотрел на Димку, а Димка же был совершенно серьезен, даже не серьезен, а даже насупился, брови сдвинул.
- Брат рассказывал, когда по первой ходке был, у них там один очкарик в одной хате всех положил. Они его опустить хотели, у него статья какая-то была такая, самое то, а он всех положил, в одного. Хлюпик вроде.
- Бред, - Леха не хотел сдаваться, - ты думаешь на зоне байки не травят?
- Он должен был с ними, там, сидеть. В лазарет был. Ему колку делали, гнить начал, отправили. Возвращается, а там кровь по углам не отмытая.
- А у меня дед рассказывал, - уже Сашка, - он когда воевал, там рвануло рядом, и все вокруг как будто остановилось, пули видел.
- Еще скажи, уворачивался. Дед то у тебя когда помер? – Леха говорил уже без той задоринки, зло говорил. Сплюнул, растер харчок ботинком, буркнул, - Да и посвистеть ветераны, знаешь, тоже любят.
- Лех, ты за базаром-то следи, а? – Димка сказал этак легко, даже чуть вкрадчиво. Леха сразу умолк.
- У меня, у нас… - Вова облизнул разом высохшие губы, - мальчишками были, лет по девять, один раз было… На стройке, у стадиона, в баши, помнишь Леха, ну это где площадка, на седьмом этаже, помнишь?
- Помню. Когда ты меня поймал.
- Да. Ты помнишь, ты убегал, назад смотрел и к краю.
- Да, если бы ты не рядом…
- Я не рядом был, - он раньше эту историю никому не рассказывал, боялся, что не поверит никто, он бы и сам не поверил, если бы ему такое рассказали, - я у плит был, а ты. Вижу, что ты… На краю уже. Я бы не успел. Я понимал – ты упадешь. Вниз сейчас полетишь, а я там, у плит – через всю площадку. И я успел.
- Вов ты то хоть…
- Успел! Я успел… я поймал тебя на краю. Я тогда за тебя сильно испугался. Очень, - вздохнул, - и потому успел. Поэтому ты живой.
Все замолчали, наступила тишина, пауза.
- Вспомнила! – вскрикнула Нина, - Я тут где-то, - она достала сотовый, открыла поисковик, - сейчас-сейчас. Я видела. Сейчас. А, вот. Сейчас загрузится. Подождите. Вот! Смотрите!
Она выставила телефон на вытянутой руке, все подошли, включила ролик. Черно-белая камера наблюдения, ночь, светят фонари, дорога рядом – мелькают скорые машины, по улице идет пара – парень и девушка. Их возраста, ну может чуть постарше. Изображение этакое покадровое, дерганное. Останавливается машина, плавным отблеском лежит на ее покатом боку свет фонаря, распахиваются двери, из машины выскакивает четверо. Налетают на парня, очень тонкой искоркой, едва заметной, блеснул в руке у одного из нападавших нож, девушка поодаль мечется, кричит, остановилась, а потом… она влетела в толпу, рваные кадры, не углядеть, будто слайды смотришь, но четверка вся эта вдруг в стороны рассыпалась, девушка то рядом с одним, то рядом с другим. Смазанная, не четкая, как и те машины, что мимо проносятся. Один на земле, уже двое, тот, что с ножом, к машине спешит, успевает, а третий, нет. Девушка стоит посреди улицы, на асфальте четверо, а она шарит в сумке, звонит. Запись окончена.
- Вот, - Нина спрятала телефон в карман, спросила у Леши, - это похоже на реальность? Или тоже – байка?
- Фейк, - пренебрежительно сказал Леша.
- Верится с трудом, - Димка почесал лоб.
- А комментарии есть? Ссылки на статьи? Документальные факты? – напирал Леша, - Фейк. Да и не видно ни хрена. Плохенький фейк, на коленке делали.
- Интересно получается, - Вова усмехнулся, - прямо роботы какие-то. Кирпичом по башке дали – включился резервный блок памяти, а там прошивка с другим языком, ну или умение играть на пианино. Или надо жизнь спасти – подпрограмма включилась и понеслось. Киборги.
- Не-не, фигня получается, - встрял Леша, - если так, то таких подвигов на дню с десяток было бы. И у каждого. Тебя когда отп… избили, помнишь? – Вова кивнул, - Чего не включилось, как тогда, на стройке?
- Да я откуда знаю? – пожал плечами, - Наверное потому что уверен был – не убьют. Не абсолютная опасность. Наверное.
- Не, глупо, - Нина задумчиво убрала прядку волос со лба, - а как же тогда ясновиденье? Оно же тоже, ну как у Ванги…
- Там, вроде, как раз тарелочки были, - победно улыбнулся Леша, - бредятина.
- А по моему там ураган какой-то был, - несмело сказал Саня, - да, Дим?
- А я откуда знаю?
- Не-не, подождите, - Вова нахмурился, - это то как раз и вписывается. Радиосвязь, ну или… порт у нее модемный, - усмехнулся, - открылся. Стала информацию принимать, анализ автоматически, на уровне подсознания, сопроцессора. Ну это же реальнее, чем… чем какая-то там высшая энергетика, астралы какие-то. Все просто и ясно на уровне технологий.
- Вов, ты бы это, сбавил, - Димка откровенно улыбнулся, обнажив уже пожелтевшие от курева щербатые зубы, - тут скандачка не разберешься. С тобой выпить было бы прикольно. Креативный ты.
- У меня есть, - торопливо сказал Саня и суетливо полез в свои, сплошь из карманов шорты. Достал чекушку, - Вот. И это, сигареты еще есть.
- А ты чего такой запасливый?
- Да я… Я подумал, что… Вы же меня позвали, вернее… - он совсем замялся.
- У отца спер?
- Да у него, - махнул рукой, - полный шкаф. Несут и несут. Там всякое. Я самую простую взял. Дешевую. Он не заметит.
- А сиги?
- Тоже. Он блоками покупает. Не считает.
- Свезло тебе с батей, - Димка подошел, взял чекушку, - сиги давай.
- Вот, - Саня снова полез в свои многичесленные карманы, облазил шорты, полез в жилетку, - вот, на.
- Альянс, неплохо, - повернулся к Леше, - что?
- Давай, - махнул он рукой решительно.
- А ты? – спросил Димка у Вовы.
- Не знаю. У меня мать…
- Не пацан что-ли?
- Если только чуть-чуть, - Вова подумал, что если зажует чем, то пахнуть, наверное, не будет. Да и деньги в кармане есть, можно жвачку купить. И не принюхивается к нему мать, доверяет.
- Нин?
- Точно нет.
- Простительно, барышня. Понимаю, - он свернул крышку, решительно сделал глоток, выдохнул, - Злая, собака. На.
Леха тоже глотнул, сморщился, головой помотал. Бутылка пошла по рукам.
Вова в первый раз пробовал водку. Он думал, что так же как и Леха: сморщится, головой мотнет и все будет нормально, но нет. Спиртное обожгло рот, засело комком в глотке, еле как удалось протолкнуть ее дальше, и тут же его замутило, едва не вырвало.
- Второй круг? – спросил Димка сразу, - Или обождем?
- Где ты сказала ролик? – спросил Леха, и достал свой телефон в чехле. У него сотовый был не чета прочим – с большим экраном, с хорошим разрешением – почти монитор.
- «Накидала люлей» называется.
- Ага, сейчас мы поближе глянем, - он попытался открыть браузер, но, - черт! Деньги кончились! Бл… - он замер, спросил тихо, - Чей вай-фай?
Никто не ответил. Все молчали, разве что Сашка головой мотнул.
- Реально, вай-фай есть. Сейчас. Работает! Тут рядом есть что?
- Да кто досюда пробьет, - пожал плечами Вовка, глянул в сторону дороги, где за стайками, за деревьями высились дома, - далековастенько-с получается.
- Реально, есть! Во, смотри! – и он ткнул телефон Вовке под нос, - Так не бывает.
- Всякое бывает, - Димка потер руки, - Шурка, говоришь тут толком не шмонали?
- Кто?
- Менты! Кто! Дед-пихто блин!
- Нет.
- Сотку протеряли. Где-то тут сотка! Че вылупились?
Сотовый нашелся быстро: упал в щель меж плитами, только черный лаковый уголок и торчал, да и тот был в тени пылью присыпан. Если не искать, то и не найдешь. Телефон доставала Нина – у нее самые тонкие пальцы, да и ногти есть. Достала, тут же телефон выхватил Димка.
- Посмотрим, чей это? Прикиньте, если Южака? Сча, о! Вот, - все стояли вокруг него, заглядывали через плечи, потому всем прекрасно было видно, что Димка вошел в папку записями, а там последняя – вчерашняя, вечер. На картинке, прикрепленном к видео, крупным планом лицо, окровавленное – вояка, - Глянем, господа-товарищи?
Он запустил видео.
|
Группа: ЗАВСЕГДАТАЙ
Сообщений: 595
Замечания : 0%
- А это, будьте добры, уважаемый, сюда, в камеру. Это – Григорий Михайлович Атеев, преуспевающий бизнесмен, боевой офицер в запасе и просто хороший человек, но… Не любит делиться. Да, Григорий Михайлович? – камера приблизилась почти к самому лицу, были видны расширенные зрачки глаз, поблескивала кровь, видно было, как перекошено от боли лицо вояки, - А, гнида, че молчишь? Не любишь делиться?
- Я отдам… я все отдам… - голос у вояки сиплый, слабый, булькающий – Вове почему-то сразу подумалось, что это кровь булькает, хлюпает у него в горле. Наглотался, избили, страшно избили.
Камера отдалилась, стали видна пара крепких, плечистых парней в таких неуместных для лета вязаных шапочках, натянутых на лица, только прорези для глаз.
- Отдашь, ты конечно все отдашь. Ты будешь паинькой, вот только… Не хорошо, - голос слащавый, вкрадчивый, - только надо же, чтобы и другие учились, да? На чужих ошибках легче учиться, не так больно. Вы согласны, Григорий Михайлович?
- Я все отдам, я все понял, я все отдам… - повторял он, как заведенный, и в горле у него все так же хлюпало, булькало.
- А это, позвольте представить, - оператор развернул телефон, так что стал виден молодой еще, их возраста, мальчишка. Его держал один, не двое, детина. Держал легко, будто только поддерживал, для того, чтобы тот не упал, - это наследник, кровь от крови, Григория Михайловича, Павел Григорьевич. Единственный и, ну конечно же соответственно, любимый сын спонсора и виновника сегодняшней вечеринки. Парень – просто золотко! Завидный жених будет: отличник, спортом занимается, не пьет, не курит, а сегодня, до кучи, его дальновидный батюшка, еще решил «поучить» проведению бизнес-переговоров. Весьма разумное решение, друзья мои, весьма разумное! К будущему готовит, к грядущему! Эх, всем бы таких отцов! Ну что, Григорий Михайлович, вы свою лепту в воспитание внесли, а мы, всем миром, вам поможем, да, парни?
Детина, что держал паренька, закивал, из под маски послышалось глухое мычание, означающее, должно быть, полное согласие.
- Не надо, - камера перекинулась на лицо вояки, - не надо. Не его. Меня. Я все отдам. Я перепишу. Я…
- Не надо, не надо. Не беспокойтесь. Я в вас уверен, Григорий Михайлович, все ж таки такой уважаемый человек! Боевой офицер! Привыкли к тяготам и лишениям, - все это время вояка шептал: «не надо… не надо» и глаза его, полуприкрытые, то закатывались, то снова он мутным взглядом смотрел в камеру – избитый, обессиленный человек, - а вот молодое поколение… они же не понимают наших трудностей, горестей. Их надо учить, закалять – школа жизни, однако. Ну, давайте.
И снова камера на паренька, и верзила становится напротив его, хрустит костяшками, шею разминает и этак увесисто ухая, впечатывает свой огромный, сбитый кулак, куда-то под ребра, под-дых пареньку. Тот тоже ухает, или охает, голова его свешивается, он безвольно оседает в руках детины, что его держал.
- Ну? Что за херня! Приведите в чувства! – злится оператор, и парня хлещут по щекам, а сзади, из-за спины оператора, слышится едва различимый шепот:
- У него астма… его нельзя так… умрет. У него астма. Астма.
Приходит в себя, почему-то Вове подумалось, что оператор, наверное, улыбнулся в этот момент. Широко улыбнулся, искренне, радостно – осклабился. Именно осклабился. Такие люди не умеют улыбаться по настоящему, по доброму, у них только оскал и выходит…
- Продолжимс! Кира, только ты это, любя что-ли. Давай.
И снова удар! По ребрам. То ли послышалось, то ли кости и вправду затрещали. И снова! И по лицу! И снова по ребрам, и удар, и удар, и удар. Орет, ярится вояка, вырывается, камера мечется: то сын его, вздрагивающий под ударами, то вояка крупным планом, и рот его окровавленный в крике раззявлен, и глаза нечеловеческие уже, звериные, с огромными черными зрачками, выпучены. Он бьется в крепких руках верзил, он вырывается, надсаживается в крике, но его все так же держат на коленях, давят сильными руками к земле, и жилы, огромные, воловьи жилы вспухают у него на потной, в кровавых пятнах шее.
- Вот это хорошо! Вот это качественно! Красиво! – прикрикивает оператор и тут парень, вздрогнув от последнего удара, начинает хрипеть, биться в руках детины, кричит отец, а парень бьется в судорогах, и… затихает.
Крик! Нечеловеческий. Просто звук «А-А-А-А» растянутый в пространстве, режущий слух, заставляющий хрипеть бедный маленький динамик телефона. И лицо вояки, крупным планом, то ли испуг на лице, то ли ярость, то ли ужас, то ли…
Крик обрывается, взгляд в никуда, остановился взгляд, только зрачки, до того хоть сколько-то напоминающие человеческие, вдруг расширились до самого ободка радужки – чернота в глазах, и…
- Держите! Держите, болваны! – орет оператор, и в голосе страх.
Вояка поднимается, его наотмашь бьют тяжелым кулаком по затылку, но… кулак проходит мимо, только проскальзывает по скуле, бьющий заваливается, а потом... Оператор отступает, к вояке бегут верзилы, а он… да его и не видно толком! Вокруг бьют, наносят удары, здоровые руки взметаются в замахах, но почему-то не вояка валится на землю, а они – верзилы. Один за другим валятся, замирают, и страшные они, ломанные падают, и лужи крови, те самые лужи, натекают из переломанных голов, из распахнутых в последнем крике-оскале ртов.
Оператор бежит, болтает камеру, падает, телефон тюкается об землю, подпрыгивает, в один короткий миг, когда он вертится в воздухе, видна смазанная картинка лежащего на земле человека и сидящего на нем верхом, снова падает – запись обрывается.
- Однако, - говорит Димка в затянувшейся паузе.
- Охренеть! – выдыхает Сашка.
- Вы видели, какие у него были глаза? Бр-р-р! Страшно! – Нина поежилась.
- Он их реально кончил, - подал голос Леха. Тихо так, то ли подобострастно, то ли испуганно – так с ходу и не разобрать.
- Убил, - согласился Вова.
- За ребят? За упокой? – предложил Димка.
И снова бутылка, и снова по кругу.
- Я не буду, - сказал Вова, отошел в сторону, запрыгнул на обломок стены, привалился спиной к обрушившемуся оконному блоку, - за таких сволочей я пить не буду.
- Мужики же полегли, - настаивал Димка.
- Пашка… он такой же как мы. Это не по-людски.
- А вояка не по-понятиям… - начал было Димка.
- Он за сына… - сглотнул, - За Пашку я бы выпил, но без этих. Но я хочу, чтобы он выжил. Надеюсь он выжил. Сань! Слышь, он живой?
- А я откуда знаю.
- Бате позвонить не можешь?
- Ему не понравится.
- А хоть раз можешь… ладно. Я тут посижу.
- Сиди, - усмехнулся Леха, взял чекушку из рук Димки, - нам больше достанется. Нин?
- Нет. А можно телефон? Я еще посмотрю.
- Сейчас, сейчас вместе, только помянем.
Вовка, если честно, не очень беспокоился о судьбе Пашки. Выжил – хорошо, нет – бывает. Жалко, конечно, но… Мысль. Он помнил эти глаза. Если Нину они напугали, то его заинтересовали. Глаза. Он будто отключился. Был человек, а в следующее мгновение человека не осталось. Вместо него…
Солнышко припекало, жарило. Сейчас, ближе к полудню, оно разгорелось на безоблачном небе особенно жарко. Вова закрыл глаза, чтобы не слепило, на лице ощущался приятный жар. Мысли шли своим чередом, но все же, думалось ему, что зря он выпил – его разморило, захотелось спать, хоть и думать, отсекать хвосты новой, только что родившейся теории, было очень интересно.
Если вспомнить все эти россказни, про дикие аффекты, странности после больших жизненных потрясений и прочее… Да и вообще, нужно провести четкую грань меж аффектом и потрясением, травмой. Аффект ведет к мгновенным сверхспособностям – супергерой на тридцать секунд, ровно настолько, сколько нужно времени для того, чтобы спасти ребенка из огня, чтобы отбиться от толпы отморозков, сколько… сколько нужно и ни секундой больше. Он попытался вспомнить, а там, в том ролике с девушкой, как он там? «Накидала люлей» вроде… Там она тоже, она тоже стояла неподвижно, все металась вокруг, металась, а потом вдруг остановилась и пошло, понеслось душевно. Именно так. При том просмотре он даже внимание на это не обратил. Ну стоит, ну обмерла, а может решалась, может еще что – да кто разберет! А теперь. Теперь он проводил параллели: она остановилась, она бегала вокруг, а потом остановилась. И понеслась! Запуск подпрограммы, какого-то скрытого, резервного скрипта…
- Вов, тут порнуха зачетная! – крикнул пьяненьким голосом Димка.
- Прикинь, я эту тетку знаю, - подал голос Леха, - она, по ходу, в «Монетке» работает.
- Не сейчас.
Резервного скрипта, что полностью забивает вычислительную способность процессора, все прочие программы, процессы – все на задний план. Вроде сходится. А теперь потрясения, несчастные случаи. Кто-то упал и заговорил разом на испанском, немецком, может на каком-нибудь сиамском или еще каким уже несуществующем языке. Откуда? Откуда это могло взяться? А может не заговорил, может заиграл на музыкальных инструментах, вот так вот сходу и на уровне если не гения, то не меньше чем лауреата. Откуда? Высшие силы? Скрытые возможности мозга? Вот только как биологические возможности мозга соотнести с невероятными массивами информации, включающими в себя те же языки с транскрипциями, с чисто разговорными формами, которые ни в каком словаре толком не обозначены, что вдалбливают в мозги нерадивым студентам не год и не два. Как? Никак! Вот именно – никак! А если исходить, ну так, ну на минуточку, из того, что человек – это некая искусственная система, киборг сверхвысокого уровня с какими-то базовыми, первичными наработками – этакая библиотека драйверов. Человек родился и мал по малу происходит подключение периферийных устройств, а промеж тем и, соответственно, подбор дров. Язык, направленность мышления, тот самый менталитет, определение талантов ну и прочее. А потом, кирпич на голову! И все, слетели «дрова», связи разрушены, надо устраивать срочную реанимацию системы! Где «дрова»? Вот дрова! Язык? Да кто его знает – заливаем всю соотносимую группу языков, там разберемся! Какие склонности были? Да шут его знает, тоже – гаком, сам разберется, когда по винту шустрить будет в поисках воспоминаний. Похоже? Вроде похоже на правду получается. А предсказания. Ванга, Нострадамус, Глоба там какой – это как? А может и правда – есть какой-то метод беспроводной, невербальной передачи информации – телепатия в абсолюте. Вон, сотовый Лехи засек тот, бандитский сотовый. Это нормально, это стандартная опция для высокоуровневой техники – передача информации. Не удивляется же он, когда получает СМСку, не кричит с криком: «О ЧУДО!», когда открывает по ссылке видео – это нормально. Нормально, когда устройства могут сообщаться с друг другом на расстоянии, дополнительный анализ – тоже нормально, это как кавычки в поисковике – задал вопрос, получил конкретный ответ. Только людей много, ответов очень много, да и кавычки… умели ли их ставить Нострадамус с Вангой? Оттого и предсказания мутные, смазанные. Зато на конкретные вопросы они могли, наверное, ответ… если вопрос конкретный и от конкретного человека… там проще… там определенный круг… только те и… знают…
Он вздрогнул, проснулся от крика. От резкого, режущего крика. Соскочил, чуть не упал, уставился во все глаза туда, где сидели остальные, там…
Нина сидела в углу, а вокруг, крепко пьяненькие, с этакими размашистыми движениями, жестикулировали остальные, Саня, вроде тоже сморенный сном, сидел чуть поодаль.
- Кидалово! – возмущался Леха, - Динамо! За тобой парень, нормальный, а ты… Димон, Вовка нормальный?
- Ровный кент, - тяжело мотнул головой Димка.
- Мальчики, я пойду, - Нина была готова зареветь, в широко распахнутых глазах ее блестели слезы, - мне домой надо.
- Куда ты пойдешь? Сиди ровно! – качнулся к ней Леха, кулак сжатый показал. Солнышко, разморило, развезло. Даже не верилось, что это Леха, друг закадычный, «маменькин сынок» из порядочной семьи.
- Леха! - рявкнул Вовка, шагнул вперед.
- О! – он, махнув руками и чуть качнувшись, развернулся, - Вовчик! Ты сколько за ней вьешься? Год? Два? – снова развернулся, - Слепая, что ли, курица? А ты… ты – динамо!
- Леха, кончай, - Вовка решительно пошел вперед.
- Не, ну а че? – Димка пожал плечами, - Поучить надо девку. По-понятиям, чтобы.
- Ты на зоне был? – Вовка говорил на ходу, - Ты кто такой?
Нина соскочила, рванула бежать мимо Сашки.
- Держи! – заорал Димка и Сашка, до того мирно дремавший в сторонке, открыл мутные глаза и резко рванул к Нине, рывком, повалил на бетонную плиту, придавил своим весом тяжелым. Она визжала, била ногами, вырывалась, хотела перевернуться, но он давил, отмахивался от рук ее, нелепо пытающихся ухватить сидящего на ней.
- Вы охренели! – замер Вовка.
- Не, ты если не хочешь, то не надо, а мы, - Димка, с масляной улыбочкой, пожал плечами, - мы развлечемся. Сань, вяжи ее.
- Ты сесть захотел? Реально? С головой вообще дружишь, - Вовка сглотнул. Идиотизм, этого просто быть не может: его друг, собирающийся изнасиловать одноклассницу, Сашка-тюфяк, что сдернул сейчас ремень со своих шорт и заламывает руки Нине, чтобы вязать их – этого не может быть! Это просто кошмарный сон, просто сон, надо только проснуться. Такого не может быть! – А ты, Леха? Ты куда.
И Вовка, сжав кулаки, пошел вперед.
- Защитничек, - осклабился Димка, - Леш, разберись.
- А то, - Леха был даже рад. Он сделал шаг навстречу, поднял руки, сжал кулаки, улыбнулся широко и радостно. Почему Вовка раньше не замечал, что у его лучшего друга, почему-то, сбиты костяшки, почему не замечал этой щербины у него в зубах – не было, ничего этого не было, а когда появилось… И сленг его, и дружба эта с Димкой, но… Нина.
Вова, мальчишка, подросток пятнадцати лет, подросток, который за свои пятнадцать лет ни разу по-настоящему не дравшийся, замахнулся - мимо, и тут же его отбросило в сторону – хороший удар вышел, точно в висок. В голове затуманилось, загудело. Он толком не почувствовал, когда Леха, когда его самый старый, самый хороший друг стал его пинать. Он только вздрагивал от этих ударов, пытался как-то скрутиться, стянуться калачиком, но ничего не выходило – двигался медленно, словно улитка. Именно так – словно улитка, словно слизень медленный, неспешный, заторможенный.
- Хватит, - распорядился Димка, - да все уже, я сказал! Баста.
Леха остановился, слышалось его тяжелое дыхание. Сплюнул.
- Как?
- Зачетно.
- Сань, как там?
- Не вырвется, - Вова видел, как Саня поднялся с Нины, видел вывернутые за спину ее руки и лопатки, что остро торчали из под бежевого топа. Неужели они осмелятся. Ему плевать, на все эти удары, ему плевать на то, что его лучший друг предал его, но пусть они не трогают Нину, пускай поржут, пускай покуражатся, но пускай они ее не трогают. Пускай не трогают.
Димка подошел к Нине. Она ревела надсадно, он видел ее лицо, лицо, так же как и его, прижатое щекой к прохладному даже по этой жаре бетону. Он видел ее глаза, ее перекошенные губы, видел как блестят дорожки слез на этом любимом лице. Видел, и ничего не мог сделать.
Димка присел на корточки, провел смуглой, загорелой рукой по ее золотистой ноге.
- А ляхи то выросли, бабские, настоящие. Небось целка. Слышь, ты, динамо, целка еще?
- Отпустите, я никому ничего не скажу, - закричала Нина, сквозь рев, сквозь непрекращающееся всхлипывание.
- А кому расскажешь? Сань, твой батя отмажет? А куда он денется. Первым пойдешь. Ты первым пойдешь?
- Я… я не… - Сашка стоял в стороне, видать только теперь до него стало доходить, что тут происходит.
- Пойдешь: ремень – твой, девку ты завалил, повязал. Пойдешь. За «паровоза» пойдешь, если что. Понял, да? Что, отмажет твой батя?
- Отмажет, - зло буркнул Саня, - а может…
- Никаких может! – рявкнул Димка, - Таких шалав учить надо! А ты что думал: прогнулся разок и все?
- Ну я…
- Не нукай! Решил, так давай. Зассал?
Вова скреб пальцами по бетону, мелкое крошево цараписто шуршало под пальцами, но сил не было, не было сил даже для того, чтобы поднять голову, оторвать ее от этой прохладной плиты. Почему не было сил? Почему?! Они ему сейчас так нужны! Он будет рвать, он будет убивать. Он схватит кирпич, вон тот, здоровый, увесистый осколок, и будет бить наотмашь, не щадя! Он будет! Только бы найти силы, чтобы подняться. Только бы…
Саня подошел к Нине, потянулся к молнии шорт.
- Держи, Леха! Леха, держи ляжки. Не трепыхайся, больнее будет. Держи я сказал! – и он сам навалился на ее ноги, прижал, свободной рукой стал рвать с нее джинсовые, короткие шорты. Леха, что стоял над Ниной, облизнул губы, и тоже присел на корточки, придавил ее ногу к земле, так что теперь Нина могла только головой крутить, да еще реветь.
- Заткнись! – рявкнул Леха, - Заткнись, я сказал! Кляп забью!
- Не надо, мальчики, не надо, - совсем как вояка на той записи, слезно залепетала она, и как там – тщетно, бесполезно. Димка стянул шорты, белые трусики, белые, молочно белые ягодицы. Почему нет сил! Почему! Надо встать, надо… надо… НАДО!
Медленно он подтянул руки к себе, медленно согнул колени, медленно перевалился на живот и медленно, будто на нем лежал груз в многие сотни килограмм, стал поднимать. В голове только одна мысль: «НАДО! НАДО! НАДО!» - он не помнил ни себя, ни тех, кто перед ним, он только понимал, что НАДО.
- О! – обрадовался Димка, - Вовка. Молодцом. Будешь?
Вовка тяжело шагнул вперед. Его качало, его мутило, в глазах то темнело кроваво, то наоборот, белело.
- Подержи, я сейчас, - Леха поднялся, как минуту назад сжал кулаки, шагнул навстречу.
Удар, наверное, был быстрый, вот только Вова почему-то заранее знал, куда его будут бить, чем – он предвидел, он чувствовал, и он знал, что сейчас Леша откроется и в один короткий, но невозможный в его состоянии тычок, он повалил Лешу. Тот, тихо ухнув, плюхнулся на задницу и медленно завалился на бок.
- Оппаньки! – обрадовался Димка, - Шурик, да застегни порты! Давай, усмирим товарища.
Они оба пошли вперед, Нина притихла, только смотрела не мигая на то, как Вова, будто сомнамбула, медленно, подволакивая ногу, держась за стенку рукой, идет вперед. Он хотел быстрей добежать до Нины, сорвать с ее рук этот тугой коричневый ремень с большой блестящей пряжкой, но знал, чувствовал, что для этого у него нет сил. Сейчас он должен беречь свой оставшийся ресурс, ту малость, что дана ему на спасение – все что осталось для ударов, все, до последней капли. Словно машина со встроенной системой диагностики, ну или как сотовый, у которого виден заряд батареи. Димка с Сашкой зашли по сторонам, Леша застонал.
- Вставай, девочка, - прикрикнул на него Димка. И Леша встал. Вова этого не видел, но знал, откуда-то знал, чувствовал, - Валим, разом. Давай… Пошли!
Вова остановился, и все вокруг остановилось, замерло: Димка – боковой удар в лицо, Лешка – пинок сзади под колени, Саня – неумелый прямой в живот. Нырок от Димки вниз, встречный вперед Сане, пропустить на согнутые колени сзади удар Лехи и потом… Он бил, человек без опыта, человек, что видел драки только на экране и на заднем дворе школы. Он бил резко, быстро, сильно, вкладывая в удары точность, массу, скорость. Казалось прошел час, а в самом деле – мгновения. Он один на ногах, Саня стонет, схватившись за перебитое колено, Леха валяется без сознания, из расквашенного рта медленно течет кровь, Димка держится за ключицу – сломана, расквашен нос, выбиты зубы.
- У меня, - прохрипел Вовка, говорить было тяжело, стоять было тяжело – все было тяжело, - у меня на сотовом все записано. Сидеть не хочешь – забудь. Ничего не было.
- Понял, - кивнул Димка.
- И этим, своим, - кивок в сторону распластанных тел, - тоже скажи, - усмехнулся, тонкой острой болью резануло по разбитой губе, - Бандиты, блин, братки.
Он медленно доковылял до Нины, кое-как совладав с трясущимися, выбитыми пальцами, распустил ремень. Она перевернулась, отползла загнанно в угол.
- Вова, ты… ты в порядке? – в глазах ужас, страх.
- Помоги. Я… - его качнуло, - Я не дойду.
Она медленно, боялась его, подошла, он перекинул руку ей через плечо, и чуть ли не обвис, кое как удержался на ногах.
- Пошли, - просипел он.
И они пошли, заковыляли по руинам недостроенной стройки былой эпохи. Шаги давались ему тяжело. Кое как вышли через заросший высокой травой дверной проем без двери, пошли по высокой траве. Нина не берегла ног, шла сквозь высохшие остья прошлогоднего сухостоя, царапалась, но терпела, разве что шипела сквозь зубы изредка. Вова смотрел под ноги, его голова моталась, а в голове скакали мысли, одна за другой, одна за другой, цеплялись друг дружке за хвосты, обезьянничали, кривлялись.
Аффект? Аффект… знал, все знал, все наперед. Знал свой ресурс, знал едва ли не мысли их, чувствовал, определял точки, намечал, и время, как пластилиновое, эхом долгим секунды. Аффект… или нет. Нет. НЕТ! Нет… Механика. Это же сплошная механика! Электроника и механика, только более совершенная, сильная, доведенная едва ли не до абсолюта. Механизмы. Они механизмы. Если он, если они – автономные механизмы, биологические механизмы со сверхспособностями, то они должны служить, они обязаны служить кому-то, они сделаны для кого-то – где этот «кто-то». Брошенная планета, пустые города, забитые универсальной техникой, города без хозяев – планета без хозяев, забытый склад техники. Пусто, бесцельно, ненужно. Все это, все – все ненужно. Все… Руины. Все – руины, и возомнившие себя хозяевами: сотовые, кофеварки, микроволновки – мир сверхтехнологичной бытовой техники, мир без цели.
|
Группа: ЗАВСЕГДАТАЙ
Сообщений: 595
Замечания : 0%
Голосование открыто до 1 августа
|
Группа: Удаленные
Сообщений:
Замечания : 0%
Работа Волчека.
1. Форма - Стилизация.
На хорошем уровне. При обилии в тексте зашкаливающего количества воды (потрёпанный малиновый пиджак, скажет о хозяине бензоколонки куда больше чем страница описания его внешности и прошлых похождений (народная писательская поговорка)) и мусора, а так же всяких роялей в кустах, читается ровно. Не хорошо, не интересно, скучно местами, особенно вначале, особенно когда про братка начали говорить, но ровно. Темпоритмика - гут. Сразу вино, что Волчек не забрасывает поэзии, опыт стихосложения, видимо, положительно влияет на чувства ритма. Вот это чувство есть.
2. Атмосфера.
Имеется. По духу похоже на Бредбери. Это не комплимент, это просто похоже.
3. Содержание.
Честно говоря, в середине текста я устала читать. Сразу перешла в диагональ, и прочитала концовку. Вот это поворот...
Что помешало создать интересную вещь:
Во-первых мёртвые персонажи, что Вовка, что его Нинка, что другие сопляки рассказа - мертвы, скучны, неинтересны и шаблонны. Само по себе наличие в текста ненужных пояснений. Общая затянутость. Бог из машины.
Не, может я и неправа, может в рассказе и не должно быть "живых героев", но тогда всё короче должно быть, ёмче. А в ёмкой форме, понятно, сложно работать. А для большой... ну надо же чтобы интересно было.
Работа Реквиема.
Отрывок из текста, после которого я не смогла продолжить чтение:
Н-ну, как вы там? – донесся с улицы голос девятилетнего Ромки. – Ребят?!
- Уууу! - Заупокойным голосом провыл Игорь, подражая привидению. Подмигнул Илоне.
- Аааа! - Испуганным эхом отозвался Ромка. Увы... говорить не о чем.
Голос Волчеку.
|
Группа: ЗАВСЕГДАТАЙ
Сообщений: 148
Замечания : 0%
Я не высказаться... Взглянул на объём - и думаю: ничего себе писать за сутки, столько наколотить, я например ну семь-восемь столбов в землю закопаю из леса жерди выбрав (будь конечно инструмент под рукой)... Да, но вот эта работоспособность - это люто ребята... жаль, что стиль Волчека то ли сворованный откуда-то, то ли дар развитый - настолько популярен среди многих авторов, в такой цикл уводить повторениями... Не знаю раньше меня интриговал подобный стиль письма, а сейчас, думаю, что бить тем же словом, никак не разнообразив, - это моветон. Например, сложно подрожать, но пробую, горько, когда правда, (понял, что не получится), и слезы горькие и на душе, как во рту теплая водка... Пробую ещё раз: неее, не получается, вроде и кажется просто... но волчек ты бы хоть старался избегать уж явных повторений, а добавлять синонима, что хоть как-то подчеркнет некую "изюминку" "однобокого момента со схожим вкусом". Понятное дело сутки. Но подобное встречается у тебя частенько. Хотя поправка - без вычитки, так ложить - столько видеть, ощущать - это, да, густо. Я рад за тебя, что видишь столько и столько стараешься пролить, хоть и не все компонуется в картину текста.
Теперь в сравнение почитал реквиема и думаю, что некую изюминку бы ей добавило повторение...
Я, вот, мыслю, тавтология - это акцент по сути, оно акцентирует внимание делает невзрачные вещи более значимыми и чем больше его тем больше детали значимей. Т.е. повторяя, задаешь программу некую - одни и те же слова программируют сознание, будто гипноз... Опять нужно выдержать гармонию - переборщишь - все разрушишь, недобор - недостроил... как выдержать тавтологию в золотой середине?
И вопросы помчались в голове моей. Не есть ли литература некой программой для сознания? Тогда, что такое воодушевление? И что такое вдохновение? Литератор - программист нашего времени? Или время программирует литератора, точно белошкурую крысу в клетке? И что такое вкус? И как вкус резонирует с временем, с социумом - откуда он (вкус) берется? Литератор, будто современный программист? И ещё десятка два разнородных вопросов и каждый требует ответа...
Толком ничего не прочитал так по паре абзацев... Поэтому
Голос отдам себе 
Конечно флуд...
|
Группа: ЗАВСЕГДАТАЙ
Сообщений: 595
Замечания : 0%
так как голосов у нас... один, думаю, стоит продлить голосование
до 08.08.14
|
Группа: Удаленные
Сообщений:
Замечания : 0%
Не понравилось ни то ни это. У Реквиема искусственное, у Волчека искусственное. Нет голоса.
|
Группа: МАГИСТР
Сообщений: 822
Замечания : 0%
lokizzz, Вопросы, которые вы поднимаете настолько интересны (хотя уже обсуждались мной на разных форумах), что я бы вступил с вами в дисскуссию и обмен мнениями, попробую найти тему дискуссионного клуба, если тут на сайте такой имеется и пригласить вас туда.
A прочитаю и проголосую тут обязательно но позже.)
|
Группа: ЗАВСЕГДАТАЙ
Сообщений: 129
Замечания : 0%
Реквием: какое-то детское. Автор сразу в лоб убил желание читать началом в стиле "щас так смешно будет прям уржОтесь все". Может, жестко высказалась, простите. Но без этого было бы лучше. А так - детсад и страшилки о кровавой руке.
Волчек: или не старался, или перестарался. Текст тянулся, тянулся, перетянулся. После прочтения эпиграфа, правда, ждала того же "щас каааак стебанусь, ребятушки", что и выше, но, к счастью, здесь этого не произошло. Не могу сказать, что сюжет запомнится, не могу сказать, что совсем забудется через пару минут. Но мне однозначно показалось, что работа далеко не самая лучшая у этого автора. Может, как заметил lokizzz, Волчек действительно уже пишет по накатанному. Выработал свой стиль и штампует заготовки общего образца. Жаль, если так. Волчека всегда было приятно почитать. В общем, тут я слегка даже в замешательстве.
Голос отдаю все-таки Волчеку.
|
Группа: МАГИСТР
Сообщений: 822
Замечания : 0%
Нужно отдать должное обоим авторам: Владеют пером. Читать было интересно, как первый, так и второй рассказ. Но второй мне показался, несмотря на большее напряжение и переживание от схватки, затянутым. Первый более органичен. Цельность первого рассказа еще подкупает и нестандартным решением. Слепой мальчик, провожающий в последний путь.
При всем желании выделить второй рассказ над первым, мне это не удалось . И ближе к теме. Во втором рассказе тема как-то привязана за уши. Словно автор внезапно вспомнил о задании.
Хотя, если разобраться, то второй рассказ превосходит первый по напряжению и динамике. Но существует еще такое понятие, как органичность. Первый рассказ органичнее. Ближе как-то по атмосфере к подростковому возрасту и чище. Вот за это я и отдаю ему предпочтение. Хотя очень рад был познакомится с таким талантливым авторoм, как автор второго рассказа Volchek. Но обогатился я духовно от первого(Реквием), существуют вещи, которые даже трудно объяснить. Видимо это тот случай.
|
Группа: ЗАВСЕГДАТАЙ
Сообщений: 60
Замечания : 0%
Первая работа откровенно неумелая, вторая выше во всём: стиль, история, персы, идея, финал. Думать нечего - голос Волчеку. Вобщем, битва неравная.
Автору "Барабана" надо работать над всем: подтянуть стиль
Цитата Свет так впился в глаза, что Илона зажмурилась. Приоткрыла глаза, привыкая к дневному свету
Цитата Она держалась за перила лестницы, ведущей в подвал бывшей библиотеки. Рядом отряхивали одежду от осевшей пыли парни.
- Ну как там? – Робко спросила Яна, одноклассница Илоны, все это время прождавшая снаружи.
- Да никак, - выпятил грудь Ромка. – Была парочка привидений, но мы их прогнали.
Пионеры привидений не боятся!
Свет впился в глаза, Илона зажмурилась. Она держалась за лестницу, ведущую в подвал бывшей библиотеки. Рядом парни отряхивали одежду от пыли.
- Ну как там? - робко спросила Яна, ждавшая всё это время снаружи.
Ромка выпятил грудь:
- Да никак! Была парочка привидений, но мы прогнали. Пионеры привидений не боятся!
Т.е, хотя бы убрать сорняки, кое-где сделать перестановку - будет смотреться лучше.
Учиться прописывать характеры героев. Приёмов много, простых нет, наверно, наблюдать за живыми людьми, сравнивать, и, конечно, читать много разных книг. В данном случае герои картон.
Финал - неразрывно связан с идеей и может быть подан прямо - как у Волчека, например - простой чёткой мыслью:
Цитата Все – руины, и возомнившие себя хозяевами: сотовые, кофеварки, микроволновки – мир сверхтехнологичной бытовой техники, мир без цели
И да - в тексте нет оригинальных мыслей, ходов, или хотя бы цепляющих сравнений. Над этим тоже надо работать.
Волчек. Работа хоть и лучше первой, но не хороша сама по себе. Безликие персы, шаблонные ситуации, залетевшая случайно, как муха в окно, идея - она искусственна. Рассуждения - это про концовку - о служении людей электроприборам ничего кроме слова бред не вызывают. Я не поверил, что так может быть. Вобщем, моё мнение - автору надо втаскивать героев на новый уровень. Дело в том, что далеко не первая прочитанная работа, я просто не о всех высказываюсь. Недоработанные персонажи - вернее, плоские - систематическая ошибка, советую обратить внимание.
И уже обоим авторам - это же фантастика! Тут можно всё. Где оригинальность?
|
Группа: Удаленные
Сообщений:
Замечания : 0%
А ты в Человека веришь?
- Я атеист.
Из выложенных здесь рассказов больше тронул рассказ автора Volchek.Хорошо намеченная сюжетная линия,проработанные образы
Голос за Volchek
|
Группа: ЗАВСЕГДАТАЙ
Сообщений: 595
Замечания : 0%
[1] Реквием:
Рассказ распадается на две неравные части, первая из которых откровенно растянута и служит, по идее, экспозицией. Просто чудовищно раздутой, огромной экспозицией, где ровным счетом ничего не происходит. То есть герои где-то ходят, что-то говорят, но это все читателю совершенно не интересно, потому что никакого конфликта здесь даже не намечено.
Особенно царапнул момент с ложной завязкой, это когда дети идут в струю библиотеку: ну вот, думается, сейчас что-нибудь случится. Нет, они выходят оттуда, как ни в чем, не бывало.
Бродили, они, значит, бродили по городу, а потом пацан такой вылезает и говорит: «Ребят, а вы все мертвые!» Пара-па-па-пам! В журнале «Ералаш!» Пам!
Нет, сам образ слепого барабанщика – вполне хорош. Контраст, двух частей, работает и неплохо. Но все, что происходит – происходит слишком быстро. Занимает слишком мало пространства текста. И, самое главное, по большей части подано в виде лекции-объяснялки. Зачем?
Лучше бы героям дали возможность самим догадаться. Ну хоть бы намек, на то, что с героями происходит. Хоть бы что-то, внушающее тревогу и смутные воспоминания, чтобы головоломка сошлась в финале. Но - нет.
Да, во всех этих пионерских брожениях, при всей их бесполезности есть определенная атмосфера. Но даже это не оправдывает такой объем теста.
Идея про души , очищенные смертью от всего лишнего, снова ставшие детьми - хороша, да и сам рассказ хорош на уровне образов, но воплощение… оставляет желать.
Что еще царапнуло:
«Мне выжгло глаза напалмом » - порядочно испортило образ барабанщика, это уже не мистический проводник, вечный-предвечный, из мифов родом.
А фраза «почему у такого детского рассказа такой взрослый конец» - испортила все еще сильнее. С какой это стати герои станут воспринимать все происходящее с ними, как рассказ?
Язык: местами есть огрехи. Пытаясь передать наивную пионерскую речь, автор порой перебарщивает.
Тем раскрыта лучше, чем у соперника.
Герои прописаны довольно слабо. На старшеклассников они не тянут, я бы дала им лет по 12-13 максимум. А иногда и все 6…
И таки да – паук не членистоногое, а паукообразное (просто я зануда).
В итоге имеем: хорошее раскрытие темы и хороший замысел при плохом исполнении (скособоченная структура, слабый язык, смысловые ляпы)
[2] Волчек:
Опять имеем контраст между вводной частью и последующим текстом.
Все это слонечно-крапивинское введение: использованные слова и образы отсылают нас к другому времени. Это не пятнадцателетнего парня мировосприятие, это не нашего времени слова. И уже следующая сцена на лавочке (не говоря уже обо все, что будет происходить дальше) идет диссонансом, и…это почему-то не кажется худ. приемом. Как будто автор начинал писать один рассказ, а потом передумал и взялся за другой.
Вот еще странную вещь заметила: основной темой рассказа по идее должна быть аналогия с техникой. И действительно это пропущено через весь рассказ, но как-то поверхностно, крупными стежками. В то же время другая тема кажется куда более значимой: человеческая злоба, все страшное, обыденное, вот что эмоционально оттягивает внимание читателя, и все отвлеченные рассуждения героя о технике уже отступают в тень. И поэтому идея теста прописанная в конце текста большими буквами – тоже не кажется настоящей.
Не получился конфликт на уровне идей. Просто автор выдвинул теорию и решил ее доказать. А доказательство все равно не очень убедительным вышли опять же, думается из-за отсутствия конфликта. Нам просто подбрасывают одно подтверждение за другим, причем возрастают они по уровню достоверности:
«Я сказал это работает. Не верите? Вот вам слухи. Все равно не верите? Ну вот плохая запись. Снова не верите? Тогда хорошая запись. Ах, все еще не верите? Ну глядите, как оно бывает».
Вообще все сроится по сценарию программы «необъяснимо, но фак(т)».
Читала я это и думала – а ведь как бы интересно получилось, если бы не сработало. Если бы гг смотрел и думал, вот сейчас сработает, откроется скрытый ресурс, должно сработать, а оно возьмет – и не сработает.
Тут сразу обозначилось бы противостояние механгистического, действующего по программе (какой мир в представлении героя) и иного – зверино-человеческого, вне теорий и законов. Потому что эта тема как раз куда более плотно вплетена в сюжет.
Про персонажей.
Главный ведом автором через текст за уши: когда надо отключается от происходящего, когда надо – развертывает в голове авторские мысли, ничуть не искаженные отпечатком личности героя, или предстоящими событиями.
Остальные персонажи вроде как бы и прописаны, характеры намечены, пара отличительных черточек для каждого (кроме, почему-то, гг и Лехи).
Про язык сказать еще надо – он гораздо лучше, чем у соперника, есть пара огрехов (повторы в основном«не кричит с криком» и т.п.), но это все ерунда.
Тема задета боком. Не сказки пустых городов получились, а байки спальных районов.
Еще субъективного занудства чуток: рассуждения гг тоже порой выглядят странно – ты попробуй установи драйвера от сильного железа на слабое – станет лучше работать? Да вообще работать не будет.
Ну а голос за Волчека.
|
|
|
