|
|
|
1.1.1. limonio - tamerlan
|
|
Группа: ЗАВСЕГДАТАЙ
Сообщений: 1503
Замечания : 0%
limonio - tamerlan
Оружие: ПРОЗА.
Срок: до 8 октября включительно.
Объём: неограничен.
Тема: Одноразовый мир
Авторство закрытое, свои работы присылать по электронной почте по адресу limonio@rambler.ru с пометкой от кого, куда и что.
|
Группа: ЗАВСЕГДАТАЙ
Сообщений: 1503
Замечания : 0%
Пользуясь случаем, беру трёхдневную отсрочку. 
|
Группа: ЗАВСЕГДАТАЙ
Сообщений: 1503
Замечания : 0%
[1]
Мрачность
Времени всегда не хватает. Оно есть, его много, и в то же время оно катастрофически быстро исчезает, оно летит. День хочется продлить на неделю, на месяц, на год. Ничего не успеваешь. Только-только выглянуло утреннее солнце, как вдруг на улице уже сгущается сумрак, и понимаешь, что ещё один день прожит впустую. Ничем не запоминающийся калейдоскоп событий.
Андрей поцеловал спящую Веру, бесшумно оделся и покинул комнату. Одну из шести комнат двадцатого этажа стометровой многоэтажки в центре Москвы. Скромно, да. Мог бы и весь дом купить, вот только зачем? Тут и так всё есть: бассейн, стоянка, спортзал, охрана. Здоровенная кухня, джакузи. Два холодильника: мужской и женский. Разделение по сексуальному признаку бытовой техники несколько напрягало, но Андрей к этому уже привык. В его холодильнике половину пространства занимали бутылки пива. Но это – вечером. А сейчас надо спешить на работу.
Деловой костюм облёк привычной теснотой и теплом. Галстук обнял шею. Расчёска четырьмя выверенными взмахами наводит порядок на голове. Из зеркальной глубины на Андрея смотрит высокий интеллигентного вида мужчина с холодным сосредоточенным взглядом, тёмными волосами и невыразительным лицом. На вид ему тридцать три. По паспорту сорок. И это в норме вещей.
– Безупречен. Как всегда, – говорит мужчина. – И не забудьте заказать завтрак для Веры, товарищ Волобуев. Не то от вашей безупречности не останется и следа.
Он усмехнулся.
Просторный лифт стремительно и бесшумно перенёс его к подземной автостоянке. Серое «Ауди», словно весёлый щенок, радостно пискнуло, снимая сигнализацию, и услужливо открыло дверь хозяину. Волобуев какое-то время просто сидел, взявшись за руль и осматривая приборную доску. Было тихо. В салоне пахло какими-то фруктами.
Время отказывалось ждать.
На выезде в коморке охраны сидел старый дежурный, окинувший Андрея взглядом бесцветных глаз.
– Доброе утро, Андрей Павлович.
– Здравствуйте, Вячеслав Владимирович, – вежливо ответил ему Волобуев. Двое охранников у поднявшегося шлагбаума сказали «Здрасти», но Андрей их проигнорировал.
Его путь стелился автострадами по неровному полотну мегаполиса, то взлетая выше домов, то опускаясь под землю. Отвечая пожеланию хозяина, в машине заиграла приятная спокойная музыка, воодушевляющими переливами захватывающая власть над настроением. Возможно, стоило нанять собственного водителя, однако Андрею нравилось водить самому. В его жизни, пресыщенной, но однообразной, было слишком мало развлечений.
У огромного здания «Хроноса» Андрея уже ждали коллеги. Новиков Роман, лучший друг и верный помощник, бродил кругами у выхода с автостоянки, временами одёргивая свою яркую летнюю рубашку. Его взлохмаченные по новой моде волосы трепыхались при каждом повороте головы. Рядом спокойно стоял и курил один из директоров, Виктор Баженов. Лет на пятнадцать старше Андрея, он производил впечатление человека сильного, волевого, в чём-то даже величественного. Такие не позволяют себе поддаваться искусам моды и выбирают только проверенные, избранные самим временем стили одежды.
Оба они предпочли «заметить» Волобуева только тогда, когда он оказался рядом.
– Опаздываешь, – тут же вместо приветствия упрекнул Роман.
– Не страшно, – буркнул Андрей, направляясь к главному входу.
– Нас уже ждут, – сообщил Виктор и кивнул на невысказанный вопрос: да, сегодня должен собраться совет директоров, председателем которого был Андрей.
Над ними нависала отливающая синевой стеклянная башня «Хроноса», в которой отражалось сентябрьское небо. Душный холл проглотил трёх новых посетителей. Приветливые улыбки, почтительные кивки, перекатистые звуки ботинок. Андрей шёл не один, но чувствовал себя одиноким. У него было всё и не было ничего.
Так начался очередной день.
***
Знание – это сила. Технология даёт власть. Превосходство обеспечивает контроль. Семь лет назад никто даже не слышал о концерне «Хронос», но ныне это самая могущественная организация в мире. И не смотря на монополию товаров всех мастей, на доминирование в глобальных финансовых структурах, главным козырем концерна являлась технология. Именно эксплуатация научных достижений вознесла Андрея Волобуева на Олимп цивилизованного мира. Наука отдала в его руки власть над временем.
Торговля временем – самое выгодное дело из всех, что только можно придумать. День растянется на год. Молодость не увянет, не погаснет под безжалостным взглядом часов. Плати! И станешь хозяином своей жизни!
Книга, написанная за день. Фильм, снятый за неделю. Тысячепроцентная выработка фабрик и заводов. И как оборотная сторона – всё ширился круг хронозависимости. Миллиарды покупали время. Миллиарды уже не могли без этого жить.
Андрей откинулся в кресле, наслаждаясь тишиной просторного офиса. Никого. Жалюзи закрыты, свет погашен. Мерцает на столе монитор да сияет голубизной встроенный в стену аквариум. Лениво потянувшись, Волобуев извлёк из ящика стола небольшой серый шарик, сделанный словно из бумаги, но твёрдый как металл.
Вот оно, вместилище времени – невесомая маленькая сфера размером с мандарин цвета осиного улья. Изобретение сибирского учёного Ежова Серафима Никоновича. Сотрудника «Хроноса». Семь лет назад концерн вплотную приступил к финансированию научных разработок, приглашая специалистов со всей страны, и почти случайно обратил внимание на деревенского старика, в домашних условиях сумевшего создать устройство управления временем.
Внешне всё работает предельно ясно. Вставляешь шарик в специальный блок – плоскую коробочку с двумя циферблатами, – выбираешь режим и время работы и окунаешься в бриз свежего времени. Тело перестаёт стареть и уставать. Техника работает без износа. Всё выглядит обычным, но в сутках становится на несколько часов больше. Время, как известно, неоднородно. И распространяется по вселенной неравномерно. Что именно происходит в момент активации шара, не понимал даже сам изобретатель. Время не добавлялось. Время не исчезало. Но в помещении, где оно начинало распыляться, пространство обретало необычайные качества. Над этой загадкой бились и бьются лучшие умы планеты, но разгадка по-прежнему далека.
Мир поделился на клетки – чёрные и белые – заполненные обычным временем и временем изменённым, взятым под контроль. Андрей медленно окинул взглядом свой офис и подумал, что пора бы и его сделать частью новой системы, вырвав из привычного тока времени.
Он нажал кнопку интеркома.
– Оксана, зайди ко мне, – велел он секретарше.
– Хорошо, Андрей Павлович, – отозвалась девушка. Когда она вошла, Андрей вставил хроносферу в терминал и выбрал трёхчасовой режим. Затем поднялся, беззастенчиво изучая взглядом секретаршу. Оксана сразу всё поняла и заперла дверь, повернувшись к Андрею спиной. Мужчина подошёл и приобнял молодое стройное тело.
Как и положено хорошим секретаршам, Оксана была красива. Любовь к танцам сделала её тело гибким и сильным. Страстная высокая блондинка с большими зелёными глазами. За каждым её движением, полным грациозной пластики, хотелось наблюдать, следить. Ею хотелось любоваться. И обладать.
После недолгих ласк любовники освободились от одежд и сцепились в поединке страсти. Андрей овладел девушкой прямо на офисном столе. Полумрак добавлял обстановке интима. Мужчина смотрел, как изгибается в его руках идеальное женское тело. Ласкал её грудь. Целовал шею. Смотрел и вбирал в себя чужое наслаждение. Влажный рот Оксаны был приоткрыт, и мужчина чувствовал её прерывистое дыхание, ощущал поднимающееся и вот-вот перельющееся через край удовольствие.
…Это продолжалось долго, и любовники сполна смогли насладиться друг другом. Но раз за разом, сколько бы ни гнал от себя посторонние мысли Андрей, он задавался одним и тем же неуместным вопросом: как же, чёрт возьми, работает эта серая маленькая сфера, которая сделала его самым влиятельным человеком на Земле?! Благодаря этому странному изобретению он теперь обладает могуществом, которое выпадает на долю избранных. И сейчас в его руках бьётся в экстазе прекрасная молодая женщина, готовая отдаться ему по первому же слову. Любое удовольствие стало достижимым, и не было в этом никакого элемента случайности или непостоянства.
Андрей и Оксана устало притихли, обнявшись и глядя друг на друга. Тихонько пискнул таймер, возвещая, что действие сферы закончилось, и время в офисе слилось со временем остальной вселенной. Девушка заглянула в глаза партнёра и увидела в них отблеск сомнения.
– О чём ты думаешь? – спросила она, проводя ладонью по его щеке.
Волобуев заёрзал, неохотно отвечая на ласку.
– Да так, ни о чём. Пора снова приниматься за работу.
Оксана вздохнула и, согласно кивнув, отстранилась от мужчины и стала одеваться. Андрей медленно наблюдал за ней, ставшей такой близкой, понятной, знакомой, но по-прежнему отделённой от него незримой стеной неизбежного дистанцирования между начальником и подчинённой.
Это снова повторится, как повторялось уже десятки раз. Но что же дальше?..
Когда девушка вышла, Волобуев неспешно привёл себя в порядок и решил нанести визит изобретателю хроносферы – Серафиму Ежову.
***
Коридор на четвёртом этаже вёл к лабораторным помещениям. Всюду чистота, всё вымыто, выдраено, вылизано. Длинные лампы под потолком сияли стерильным светом. За охраняемым входом открылось пространство шумной лаборатории: в большом серо-голубом зале гудела техника, мерцали мониторы, бродили люди в специальных халатах и комбинезонах. В воздухе стоял неприятный запах средства для мытья кафельного пола и стен. Хуже хлорки, хоть и похоже.
Андрей свернул налево и, протиснувшись через узкий проход между стенами электронных приборов вышел к дальней стене, где чуть отстранённо от прочего пространства располагалось место главного ума «Хроноса» – профессора Ежова.
Довольно скромно: неширокий стол с телефоном и компьютером, заваленный чертежами и заметками. Позади полки с книгами и горшочками с какими-то растениями. Слева от стола широкое светлое окно, за которым покачивались парковые деревья. Ежов сидел ни на кого не глядя, упираясь локтями в столешницу и задумчиво опустив голову на сплетённые пальцы. Сибиряку было уже за семьдесят. Серо-седые волосы, запутанная и зыбкая борода, сеточки морщин вокруг бесцветных глаз. Спокойный и неторопливый, он, тем не менее, был совсем не прост, но оттого казался Волобуеву интересным. Во всяком случае, беседа с учёным была занимательнее, чем со всеми прочими людьми, заискивающими и подлизывающимися к персоне влиятельно владельца концерна.
– Добрый день, Серафим Никонович, – поздоровался Андрей, выйдя к столу учёного. Старик, казалось, не обратил на это никакого внимания. – Вы не хотите поздороваться со мной?
Ежов скосил глаза на незваного гостя и тихо пробубнил:
– Извините, я вас не заметил. Здравия желаю, товарищ генерал.
– К чему эта враждебность? – насколько возможно миролюбиво спросил Волобуев, ища взглядом стул, на который можно было бы усесться. Стула не было. Вообще мебели для посетителей не было предусмотрено.
– У вас ко мне какое-то дело? – Учёный не посчитал нужным придерживаться рамок этикета.
Волобуев подошёл к столу и опёрся на него руками, наклоняясь вперёд.
– Мне бы хотелось знать, – уже без прежней любезности проговорил он, – почему вы отсутствовали сегодня на совете директоров.
– Разве я похож на директора? – притворно удивился Ежов, слегка подняв брови, отчего на его лбу прочертились глубокие морщины.
– Не валяйте дурака. Вы – неотъемлемая часть нашей организации, и ваше присутствие сегодня могло бы прояснить многие вопросы относительно нашего общего будущего.
– Будущего? – Старик медленно откинулся в кресле, сложив руки на животе и глядя на Волобуева снизу вверх. – Будущее в наших руках, разве нет? Время теперь под нашим контролем, и нам незачем бояться будущего. Что же до совета директоров… Я скажу так: пустая болтовня. Три часа, насколько я знаю, вы сидели сегодня со своим советом и, покуривая и посмеиваясь, пытались играть в богов. Не слишком интересно, по-моему. Да и лица, уж простите, не вызывают симпатии. И Баженов, который думает, что ему все всё должны. И Новиков, которому всё никак не надоест пугать окружающих своими рубашками. И…
– Достаточно. – Андрей выпрямился, хмуро глядя на профессора. Разговор пошёл совсем не так, как он ожидал, и пора было это прекращать. – Я жду вас на следующем совете директоров. Послезавтра надеюсь увидеть вас в конференц-зале ровно в десять утра. Не опаздывайте, Серафим Никонович.
– Время никого не ждёт, – туманно отозвался учёный. – Всего доброго, – сказал он, указав взглядом на выход и затем демонстративно отвернувшись к окну. Волобуев вежливо кивнул и покинул лабораторию.
***
Есть в небоскрёбе целый этаж, полностью отведённый под оранжерею. Экзотические растения растут здесь круглый год под искусственным светом, и всякий желающий может отдохнуть душой, наслаждаясь свежим приятным воздухом и атмосферой гармонии.
Андрей заходил сюда регулярно. Поздоровавшись с садовником – морщинистым человеком лет шестидесяти, – он направился вглубь оранжереи, к цветочному саду. Усевшись на специально оставленное для него кресло, он погрузился в созерцание пёстрого великолепия растительного мира. Красные, жёлтые, синие, фиолетовые цветы никогда не вяли, поскольку время в этом месте теряло свою власть. Вечная красота.
В минуты созерцаний Андрей думал о своей жизни, о той стабильности, которую вносит в жизнь «Хронос». О молодости, которую можно сохранить, ни уступив в схватке со временем ни одного раунда.
Если пройти по оранжерее ещё дальше, то окажешься в месте, где время почти останавливается. Оно течёт там настолько медленно, что человек теряет силы и волю, его мысли обесцвечиваются и гаснут, а все печали и тревоги медленно уходят, оставляя после себя только безмятежное спокойствие. Временами, когда бывало грустно, Андрей ходил туда, но надолго оставаться там было нельзя. Иначе рискуешь никогда не вернуться, оставшись в мире тишины и равновесия.
Какое-то время спустя (с каждым годом всё труднее становилось определять объём прошедших часов) Волобуев поехал домой. Ему казалось, что он просидел среди цветов целую вечность. На улице уже стемнело, и в такие минуты хочется оказаться в родных стенах мгновенно, без долгого и утомительно пути, но это, увы, невозможно. Как-то Волобуев поинтересовался у учёных, могут ли они создать что-то вроде телепортационной установки. Светочи от науки переглянулись и весело ответили: «Установку обязательно соберём. Лет через двести».
Ну, что ж, времени у них теперь полно, могут не торопиться.
Дома Вера уже накрыла на стол. Пока Андрей ел, она сидела напротив него и внимательно разглядывала, будто пытаясь найти в нём что-то новое.
– Как прошёл твой день? – спросила она. Мужчина поднял взгляд от тарелки. Вера была очень красива. И при этом не заносчива, не мнительна, как это часто бывает с теми, кто любит ловить на себе восхищённые взгляды. Игривая шатенка с тёплым взглядом больших тёмных глаз. Она работала на полставки в какой-то парфюмерной фирме и приносила с собой в дом разнообразие ароматов.
– Всё как обычно, – ответил Андрей, сделав паузу, будто что-то обдумывал, и снова вернулся к еде.
Вечером Андрей долго ждал в постели, когда Вера выйдет из душа и скрасит его одиночество. Странное дело. Где-то он вычитал, что в объятьях любовницы невольно вспоминаешь о любимой женщине. В том, что он любил Веру, он почти не сомневался. «Эта женщина создана для меня», как сказал Михалков в «Собаке Баскервилей». Но в её объятьях Андрей вспоминал об Оксане, а в объятьях Оксаны почти ни разу не вспомнил о Вере. Но послушная секретарша – не объект любви. Она относится к той стороне жизни, где любовь уступает место тайным желаниям.
Тогда почему же возникает такой странный парадокс чувств?
Эта мысль покинула его, когда милая и прекрасная Вера нежно прильнула к нему своим горячим и мягким телом.
***
Толпа директоров, всего человек пятнадцать, ввалилась в конференц-зал ровно в десять. Шедший впереди всех Андрей резко остановился в проходе, глядя на единственное лицо в помещении. Серафим Никонович Ежов поднял хмурый взгляд на вошедших. Он пришёл первым.
Старик сидел в дальнем конце, так, чтобы видеть всех сидящих за столом. На нём был тонкий серый свитер, делающий похожим учёного на тёмного лешего, притаившегося в тени. Директоры рассаживались, здороваясь с изобретателем, но тот продолжал молчать.
– Не хотите с нами поздороваться? – укоризненно спросил Волобуев, усаживаясь напротив Ежова во главе стола.
– Приветствую вас, – произнёс сибиряк, явно не собираясь желать здоровья участникам совещания.
– Раз уж господин Ежов с нами, – сказал толстенький директор Пётр Петрович Тюбиков, тяжело ёрзая в кресле, – предлагаю вынести на повестку дня проблемы научного фронта. – Он сделал воодушевляющий жест рыхлой рукой. – Я надеюсь, никто не против?
Все согласно закивали. Роман Новиков подхватил:
– И верно, Серафим Никонович, поведайте нам о ваших новых достижениях!
Старик нахмурился, но всё-таки ответил.
– Кое-что я могу вам сообщить. Как вы знаете, – негромко начал он, – скорость времени напрямую зависит от гравитации, температуры и скорости. Наш аппарат не влияет ни на один из этих параметров, следовательно, можно сделать вывод, что скорость времени при работе хроносферы остаётся неизменной. – При этих словах сильные мира сего стали оживлённо переглядываться. Новость их явно заинтересовала, хотя от науки они были далеки. Ежов продолжал. – Нами разрабатывалась теория эффекта двойного времени, объясняющая расхождение временных потоков, однако изучение времяобразующих процессов, которыми мы по воле судьбы научились управлять, указывает на более сложную структуру качественных взаимосвязей. Поэтому я начал разрабатывать теорию эффекта тройного времени, способную объяснить нам, что же такое на самом деле время, и ответить на вопрос, не несут ли наши действия угрозы окружающему пространству.
Директоры зашептались, и Андрей по интеркому попросил Оксану принести совету соки и минеральную воду. Когда девушка вошла, к ней устремились похотливые взгляды всех присутствующих. Всех, кроме двух: Романа Новикова и профессора Ежова. От Андрея это не укрылось. Старику, понятно, не было никакого дела до молоденькой секретарши. А Роман – он на то и лучший друг, чтобы вести себя в рамках приличия.
Через несколько минут все снова вспомнили об изобретателе, и разговор возобновился.
– А ведутся ли разработки новых технологий? – спросил Виктор Баженов, неторопливо закурив сигарету. Ежов прищурился, взглянув на этого властолюбца.
– Разработки ведутся. Мы исследуем свойства будущего и прошлого, и, возможно, сможем технически осуществить качественный перевод пространства в иное состояние времени.
– Почему я не в курсе этих разработок? – поинтересовался Андрей. – Как давно вы приступили к этому проекту?
– Уже два года как.
– Два года? – повысил голос Волобуев. – И до сих пор не добились результата?
Учёный наклонился вперёд и очень сдержанно сказал:
– Если бы я был поглупее лет на сорок пять, я бы непременно принялся оправдываться перед вами.
– Это непостижимо! – всплеснул руками Тюбиков. – Срок действия патента на хроносферы истекает через три года! Наши доходы и так уже слишком ограничены. А вы говорите, что два года разрабатывали какую-то странную теорию, да ещё и не довели дело до конца! Нам нужна новая технология!
– Угомонитесь, Петроний Петрониевич, это не вашего ума дело, – злобно бросил ему профессор, не считая нужным скрывать своё презрение к окружающим. Толстяк вспыхнул, покраснел и надулся, собираясь что-то выпалить, но так и не сказал ни слова.
– Интересно, – медленно и спокойно проговорил Баженов, властно и жёстко потушив сигарету в пепельнице. – Вы, дорогой наш Серафим Никонович, кажется, забыли, кому вы обязаны вашим теперешним положением.
– Кто кому обязан… – тихо пробурчал Ежов.
– Это ведь мы нашли вас в вашей глухомани, – продолжал Баженов, – привезли вас сюда, дали деньги на опыты, лабораторию, лучших учёных в помощь. И вот так вы платите нам грубостью за наше добросердечие. Но не забывайтесь, всему есть предел. Сегодня вы здесь, а завтра можете оказаться в Сибири, в своём захолустье. И будете там рассказывать местным алкоголикам, как несправедливо обошлась с вами судьба.
– В Сибири? – иронично переспросил изобретатель. – Спасибо большое, но знаете, я всегда мечтал посмотреть Чикаго. И, кажется, моя мечта скоро сбудется.
Директоры встревожено заёрзали, уловив суть сказанных слов.
– Предательство! – возопил толстяк Тюбиков.
– Вот те на, – искренне удивился Новиков, качая головой, отчего его пышная причёска заколебалась в разные стороны.
Волобуев упёрся ладонями в стол и медленно поднялся, глядя прямо в глаза старику. Тот не отводил взгляд.
– Так, – с ноткой угрозы в голосе произнёс председатель совета. – Значит, вы решили принять предложение американцев?
– Может быть, – равнодушно ответил Ежов, сделав неопределённый жест ладонью. Его лицо посетила недобрая улыбка. – Они обещали перезвонить.
– Я понимаю, у нас с вами появились некоторые разногласия. Но где же ваш патриотизм? Где гордость учёного? В своё время американцы пытались переманить к себе Циолковского, обещая большие деньги, на что тот ответил: «А меня моя зарплата вполне устраивает».
Сибиряк посмотрел на Андрея по-новому, так, словно отыскал в нём нечто невидимое ранее. «А ведь он не дурак», – мелькнула у старика мысль. Вслух же он сказал:
– Константин Эдуардович был неподражаемым человеком. А я… всего лишь скромный человек, трудящийся на благо науки. Вы для меня были только ступенькой вверх. Американцы хоть и не слишком культурны, но, как древние римляне, обладают упорством и завидным трудолюбием. Они доведут до ума мои идеи и смогут использовать их не только для того, чтобы набить свои кошельки. – Он вдруг резко поднялся, отчего несколько сидевших рядом директоров отпрянули. – На этом наша беседа окончена. Всего вам самого-самого.
Он решительно направился в обход стола к выходу из зала.
– Мы вас так просто не отпустим, – с угрозой сказал Баженов, провожая его взглядом.
– Хе! – усмехнулся старик, даже не взглянув на Виктора. Тот уже вдогонку бросил:
– Берегитесь, профессор.
Серафим Никонович обернулся на выходе, окинув последним взглядом директоров, и решительно захлопнул дверь. Зал взорвался негодованием.
***
Утром в главном здании концерна «Хронос» творился настоящий сумбур. В холле на первом этаже неорганизованно сновали толпы народу, среди которых было много полицейских. Андрей недоумённо огляделся и нашёл взглядом Романа и Виктора. Оба стояли у лифта. Баженов нервно курил, хоть здесь это и было запрещено. Выбросив окурок в цилиндр урны, он тут же закурил новую. Подошедшего Волобуева Андрей встретил вопросом:
– Почему на звонки не отвечаешь?
– А что? Случилось что-то?
– Случилось, – сказал Роман, несколько раз нажав на кнопку вызова лифта. – Профессор Ежов пропал, прихватив с собой некоторые свои разработки из лаборатории. Камера засекла, как он выносил какие-то бумаги и приборы. Естественно, его никто не остановил, он же у нас фигура неприкосновенная.
Открылись двери лифта, и три деловых человека вошли внутрь. Кабинка плавно понеслась вверх.
– У него дома были? Узнали, что он вынес? – начал допытываться Волобуев, хотя уже сам догадался, какими будут ответы.
– Это ещё не всё, – мрачно проговорил Баженов. Андрей недоумённо и настороженно посмотрел на него, но ответил опять Роман.
– Сегодня ночью умер Тюбиков. Найден мёртвым в своей квартире. И вот что странно…
Двери лифта раскрылись, выпуская людей. Андрей огляделся: в сквозном коридоре двадцатого этажа никого не было. Он нетерпеливо потянул Новикова за рукав.
– Что странно?
Роман сделал короткую паузу, подыскивая нужные слова.
– Тюбиков – сказал он, – выглядел так, словно…
– …словно постарел лет на сорок! – докончил фразу внезапный незнакомый голос. Все обернулись в сторону ближайшей двери, в которой стоял человек в расстёгнутом тёмном плаще, высокий, худой, с прилизанной причёской и спрятанными под большими стёклами очков васильковыми глазами. – Разрешите представиться! Майор Петров. Алексей Анатольевич. А вы, я так понимаю, Волобуев Андрей Павлович, председатель совета директоров «Хроноса»? Здравствуйте. Я веду это дело и, как это ни тривиально прозвучит, хотел бы задать вам несколько вопросов. – Он непринуждённо и очаровательно улыбнулся. – Вы не против?
Андрей ответил на крепкое и быстрое рукопожатие и неловко кивнул.
– Давайте пройдём в мой офис, – предложил он, обменявшись взглядами со своими компаньонами.
– Э, нет! – неожиданно запротестовал полицейский. – Я тут уже битых полчаса сижу, не могу больше, извините. Работа! Давайте лучше спустимся в лабораторию и по пути всё обсудим. Идёт? – Он снова улыбнулся. – И вы давайте с нами, – обратился он уже к Роману и Виктору.
Протестовать было бесполезно. Всё в том же лифте они спустились на четвёртый этаж. Петров быстро зашагал уверенной походкой в нужном направлении, словно этот маршрут уже был ему знаком.
– Я был в квартире Тюбикова в семь пятнадцать, – не оборачиваясь, рассказывал майор. – Его сестра позвонила нам. Голос у неё был страшным. Никогда не видел, чтобы так волновались. И знаете, это странно. По паспорту товарищу Тюбикову сорок три. А на вид… ну… все девяносто, наверное! Вы вчера с ним разговаривали?
– Было дело, – подавленно сказал Андрей.
– И всё было нормально? – покосился на него полицейский.
– Вроде бы…
Они вошли в лабораторию, которая произвела удручающее впечатление. Вся электроника была опечатана. Повсюду неспешно ходили какие-то люди в одинаковых одеждах, изучающие, казалось, каждый миллиметр пространства. Учёные столпились кучкой в дальнем правом углу зала, перешёптываясь и бросая на криминальных экспертов досадливые взгляды.
Петров свернул налево и направился туда, где находилось рабочее место Ежова.
– Значит, здесь этот ваш сибирский гений и работал, – скорее не спросил, а заключил майор.
– Да, вот здесь, – зачем-то ответил ему Роман, демонстрируя полную растерянность.
– Угу. – Следователь задумчиво оглядел стол, компьютер, полки с книгами. Выглянул в окно и некоторое время стоял не шевелясь, рассматривая колышимые ветром ветви парковых деревьев. – Интересно, – сам себе сказал он и обернулся к Андрею. – А над чем в последнее время работал ваш гений, позвольте поинтересоваться?
– Вы не поверите, но мне это неизвестно. Предположительно, над неким новым усовершенствованием для хроносферы.
– Угу. Угу. Понятно. Интересно. – Петров снова обернулся и задумчиво почесал подбородок. Он вдруг встрепенулся. – Ах, вы ещё тут? Спасибо, вы мне больше не нужны. Если что, я загляну к вам в офис, будьте там, пожалуйста.
Андрей кивнул и молча развернулся, направившись к выходу из лаборатории. Роман и Виктор от него не отставали.
– Ну, что скажете? – в уже надоевшем лифте спросил их Волобуев.
– Очень похоже, – медленно проговорил Новиков, – что наш «старый друг» соорудил то, о чём вчера трепался: он научился ускорять и замедлять ход времени. – Он заглянул в глаза Волобуеву. – Андрей, я был там сегодня. Видел тело. Охрана на месте, камеры ничего не видели. Но старик каким-то Макаром всё-таки проник в квартиру и, наверно, подменил хроносферы. Тюбиков убил сам себя, решив продлить свою жизнь хоть на сколько-то. И мгновенно усох. Весь в морщинах. Седой. – Роман передёрнул плечами. – Жутко это.
– Ладно, иди к себе. Если что я у себя.
Новиков кивнул. В коридоре они разошлись, но Виктор придержал Андрея.
– Ты должен быть осторожен, – предупредил он. – Похоже, старик сошёл с ума. Он знает, что мы хотели ограничить его влияние, и сделал ход первым. – Баженов приблизился почти вплотную. – Позвони сейчас Вере. Пусть уезжает. – Голос директора казался чужим и незнакомым. – Ежов никого не пощадит. Ты всегда знал, что у него не всё в порядке с головой, но тебе казалось это забавным. Он нас всех достанет. Всех. И я чувствую, что я… следующий.
– Спасибо. И ты будь осторожен.
Андрей заперся в своём кабинете и бессильно упал в кресло, закрыв лицо ладонями. Ему было жутко.
***
– Собирайся, ты сегодня же поедешь к маме.
– В Питер? Не хочу! – Вера удивилась внезапной просьбе Андрея.
– Так надо, малышка. Здесь оставаться небезопасно. Позвони на работу, возьми отпуск. Я сейчас закажу билет на самолёт.
– Андрюш, ну что случилось-то?
Волобуев ходил по комнате, не зная, как ответить на этот вопрос, чтобы не испугать её. Он остановился и, не глядя на девушку, сказал:
– Это действительно важно. Пожалуйста, не упрямься. – Он повернулся к ней. – Я помогу тебе собрать вещи.
Вера сидела, настороженно и выжидательно глядя на него. Затем молча встала с постели и вышла из комнаты. Волобуев поспешил за ней.
– Я отвезу тебя в аэропорт…
– Да я уж как-нибудь сама, – раздражённо сказала Вера.
– Нет, милая. Без всяких «сама». Я тебя отвезу.
Уже в аэропорту, когда самолёт взлетел, Андрея настиг звонок Новикова.
– Слушаю, Ром.
– Баженов мёртв, – не своим голосов ответил Роман. – Сегодня утром найден в своей квартире. Говорят, в том же виде, что и Тюбиков. – Он судорожно вздохнул. – Андрей, я сейчас в гостинице. Квартиру запер, туда не вернусь. И ты тоже, слышишь, к себе не иди. Понял?
– Понял, – сурово ответил Волобуев.
– Тогда всё. Отбой.
Андрей спрятал телефон в карман и застыл, неподвижно глядя в одну точку. Вокруг сновали тысячи людей. Пассажиры с сумками расположились перед электронным табло с расписанием взлётов и посадок самолётов. Длинные очереди вытянулись у окошек регистрации. Слышался ровный гам голосов множества незнакомых людей.
Слепило осеннее солнце, чей свет пробивался через высокие окна под огромным арочным сводом. Стало вдруг зябко. Андрей продолжал стоять, чувствуя, как побежали по телу мурашки. Он не хотел возвращаться домой. Он не хотел прятаться в офисе. Тысячи людей окружали его, но он чувствовал себя одиноким, затерявшимся в бескрайне пустыне путником, который не может выбрать, в какую же сторону идти.
Но время никого не ждёт.
|
Группа: ЗАВСЕГДАТАЙ
Сообщений: 1503
Замечания : 0%
***
Волобуев скитался по городу до наступления темноты. Сходил в кино, пытаясь как-то отвлечься, но ушёл на середине сеанса. Поужинал в ресторане, не особо налегая на еду: он больше пил, чем ел. Вино казалось безвкусным. Музыканты в ресторане играли джаз. Саксофонист выдал весёлый мотив, но звук саксофона напомнил Андрею смех глупой макаки. С этой музыке было что-то издевательское.
Покинув ресторан, Волобуев сел за руль «Ауди» и помчался по вечерним улицам, произвольно выбирая маршрут. Один раз его остановил постовой. Чуть приоткрыв окно, Андрей без слов сунул тому в руку серый шарик с недельным запасом времени. Если пользоваться с умом, такого шарика хватит на два-три месяца.
– Спасибо, – растерянно и удивлённо сказал постовой, глядя на неожиданно дорогой подарок. Андрей поехал дальше.
Улицы, повороты, свет фонарей – всё сливалось, теряло очертания. В полном безмыслии, опустошённый, он вернулся домой, кивнув охранникам на стоянке. Поднялся на свой этаж, отпер ключом дверь. Вошёл в темноту и только тут вспомнил, что домой возвращаться опасно.
Глупости! – мелькнула мысль. Никто через охрану не пройдёт. Вокруг дома стальная ограда, у входа пост. Внизу пост. Всюду камеры. Дверь в квартиру железная. Ключ, опять же, специальный нужен. Бред! Никто не пройдёт.
И всё-таки он отправился исследовать квартиру, так и не раздевшись и не включив свет. Бесшумно проследовал на кухню. Затем стал обследовать комнату за комнатой, все шесть. Пол предательски поскрипывал. Сердце гулко билось в тишине. Оказавшись в спальне, Андрей подошёл к постели. Коснулся Вериной пижамы, лежавшей на покрывале. Вздохнул. И был ослеплён внезапно включившимся светом.
– Добрый вечер, господин Волобуев, – услышал он за спиной спокойный хрипловатый голос и вздрогнул, осознав, что его самые худшие опасения всё-таки сбылись. Руки затряслись, кровь прилила к голове. Разум отчаянно пытался найти выход из ситуации, но фантазия пасовала перед опасностью. – Повернитесь, – настойчиво потребовали сзади.
Андрей подчинился. Серафим Никонович стоял в проёме двери. В куртке, ботинках. Весь сосредоточенный. В руках он держал маленькую серую сферу, к которой был приклеен небольшой кусочек металла с четырьмя кнопками.
Где же он прятался?..
– Вы не хотите поздороваться со мной? – издевательски спросил старик, фальшиво улыбнувшись.
– Как вы вошли? – пытаясь совладать с собой, спросил Андрей. К его досаде голос дрогнул.
– Ножками прошёл, ножками. – Учёный чуть склонил голову набок. – Охрана слегка потерялась во времени.
– Что вам нужно? – Волобуев ещё надеялся заговорить зубы старику и найти путь к спасению. Он догадывался о том, что собой представляет устройство в руке изобретателя, но вот пустит ли он это устройство в ход? Ведь они же здесь вдвоём. И погибнут оба. Разве Ежов готов к этому? Разве это то, к чему он стремился?..
Ответ профессора разрушил его надежды.
– Я пришёл сюда, чтобы спасти человечество от угрозы гибели. И ради этой цели мне ничего не жалко. Ничего.
– Что вы несёте?..
– Оглянитесь вокруг! – впервые поднял голос старик. – Весь этот мир, которым вы управляете. Созданный вами. Перестроенный вами. Это тупик! Люди дерутся за то, чтобы насытиться воздухом ушедших минут. Миллионы платят за то, чтобы избавить себя от страха смерти. Человечество перестало мечтать о чём-либо другом, кроме как подставить своё тело потоку изменённого пространства. Это смерть! Вакуум! Боль и агония нашего мира! Чёртового одноразового мира, где не осталось места науке, любви, искусству. А остались лишь деньги, грязь, искусственность. Закостенение мысли. – Старик посмотрел на Волобуева с угрозой. – Вы всё это сделали. Вы уничтожили мою мечту. Торговец временем. Что вы построили? Что наделали с моими идеями? Как использовали их?..
– Но что же мы должны были…
– Вы должны были подарить миру жизнь! А не медленную смерть! Не бесконечную старость!
Андрей сделал неуверенный и осторожный шаг вперёд, но старик моментально поднял руку с устройством.
– Не двигайтесь, Андрей Павлович. Это не шутки.
– Вы погибнете, – попытался воззвать к разуму учёного Волобуев. Тот, к ужасу Андрея, лишь усмехнулся.
– Я знаю. Да мне и так не много осталось. Хроносферы не дают бессмертия, а видеть, как этот мир скатывается в самый низ, утопая в собственной гнили, я не хочу. Всё. Хватит с меня. И вас мне тоже не жалко.
– Но всё же ещё можно исправить!.. – Андрей почувствовал, как над ним нависла тень неизбежности.
Повисла тишина, оглушительная и тягостная. Профессор долго всматривался в глаза Волобуева, а затем медленно покачал головой.
– Медленно минуты уплывают вдаль... Всё. Довольно. Пора с этим кончать. – Он сжал своё изобретение крепче, отчего его тонкие пальцы побелели. – Скажете мне что-нибудь на прощание?
Но вместо слов пришло время действовать. К лёгкому удивлению Ежова, Волобуев бросился вперёд, намереваясь выбить устройство из рук обезумевшего старика. Сибиряк отпрянул в темноту коридора и нажал на кнопку.
Щелчок. Электрическое потрескивание.
Ноги Андрея подкосились, стали вялыми, и он покачнулся, едва не упав и пытаясь вернуть власть над телом. Свет в комнате устрашающе потускнел, но Андрей успел разглядеть, как изменилось лицо старика, искорёженное внезапной, но терпимой болью. Сибиряк едва стоял на ногах. Рука, державшая сферу, стала опускаться, наливаясь тяжестью. Лицо его потускнело, глаза закрылись. Лоб испещрили морщины.
Андрей понял, что сейчас его биологический возраст стремительно меняется. Тело стареет. Медленно, капля за каплей, но из него вытекает жизнь.
Он сделал шаг. Затем ещё, уже решительнее. Движения отдавались болью в коленях. Заныла поясница. Загудело под черепом.
Он продолжал идти.
Ежов, словно почувствовав его приближение, открыл глаза и выпрямился. Старик был очень плох. Иссохший, побледневший, он стал похож на смерть.
Андрей вцепился руками в его плащ, пытаясь удержаться на ногах, и потянулся за сферой.
– Поздно, – услышал он едва различимый шёпот профессора.
Собрав в кулак последние силы, Андрей резко ударил старика по руке. Маленькая серая сфера медленно полетела вниз и разбилась в пластиковое крошево, ударившись об пол. Вспыхнул яркий свет. Кто-то забарабанил в дверь. Послышались крики.
Два человека без чувств упали.
Один был мёртв. В другом ещё теплилась жизнь.
***
В белой больничной пижаме и тёплых тапочках Андрей вывалился из палаты и решительно направился в кабинет врача. Санитар, дежуривший в коридоре, выскочил ему навстречу и попытался осторожно придержать, но Волобуев только нетерпеливо отмахнулся.
– Да отвали ты!..
Он добрёл до кабинета и без стука вошёл, испугав врача отпечатавшейся на лице тьмой. Слева висело большое зеркало, о которое Андрей опёрся ладонями, изучая свою новую внешность.
Устройство профессора работало слишком недолго, и всё-таки Волобуев потерял десять-пятнадцать лет своей жизни. В клинике его подлатали, провели пару операций, но всё равно внешность уже было не вернуть. Седина покрыла виски. Кожа огрубела, испещрившись неровностями. Лицу добавилось суровости. Андрей поймал себя на мысли, что стал немного похож на покойника Баженова – в нём появилась уверенность и природная властность. От этого сравнения его передёрнуло.
– Где моя одежда? – спросил он, чувствуя в голосе новые, непривычные нотки.
– Вам пока рано выхо…
– ГДЕ?! – рявкнул Волобуев так, что даже высокий и далеко не хрупкий санитар, стоявший в дверях, вжал голову в плечи.
Врач поднялся из-за стола.
– Вам нужен покой, я настаиваю…
Андрею захотелось сплюнуть, но воспитание взяло верх. Он медленно подошёл к столу и взял трубку телефона. Набрал номер. Врач потянулся было, чтобы отобрать трубку, но был остановлен взглядом полным решительности.
– Слушаю, – раздался в трубке голос Романа.
– Это я.
– Андрюха, как ты? Уже сам ходишь?
– Угу. Ты знаешь, где я? Вытащи меня отсюда. Сейчас же. И позвони совету, пусть собираются. Пора заняться делами.
– Понял, сейчас всё организуем. Жди.
Андрей положил трубку.
– И всё-таки я думаю… – снова начал мямлить врач.
– Это не важно. Всё уже сделано.
Уже через час Волобуев подъезжал к небоскрёбу «Хроноса». Над зданием нависло невысокое серое небо. Дул сильный холодный ветер.
Рома сидел за рулём. Андрей полулежал на заднем сидении, ощупывая свою одежду. Ткань плаща и рубашки истончилась, стала шершавой и хрупкой. Брюки потускнели. Ботинки едва гнулись. Устройство Ежова не пощадило даже синтетику.
– Мне нужен новый костюм, – задумчиво сказал Андрей. Не то размышление, не то приказ. Роман кивнул и вырулил на автостоянку. Остановил машину у входа. Андрей выбрался наружу, зябко поёжившись от пронизывающего холода.
Совещание в конференц-зале прошло необычно тихо. Говорил только Волобуев, остальные молча сидели, изредка бросая взгляды на два пустых места – туда, где обычно сидели Баженов и Тюбиков. Всем было не по себе.
Когда появилась возможность уединиться в собственном кабинете, Андрей вызвал к себе главного инженера. Тот, быстро преодолев путь из лаборатории, предстал перед глазами основателя компании.
Невысокий, мрачный, с бледным лицом и покрасневшими глазами. На белых руках выделялись фиолетовые ногти, словно человек только-только вышел с холода.
– Мне нужны все данные о проектах профессора Ежова, – без предисловий сказал ему Волобуев. – Надеюсь, у нас осталось хоть что-нибудь?
– Кое-что осталось, – лаконично ответил инженер.
– Пришлите данные на мой компьютер.
Учёный кивнул и равнодушно застыл, глядя на начальника ничего не выражающим взглядом. Андрей отвернулся и откинулся на спинку кресла, начав барабанить пальцами по столу.
– Когда хоронят старика? – спросил он наконец.
– Завтра днём. Точно не знаю где, надо узнавать у его дочери…
– Скинете мне её телефон, – приказал Андрей. Они ещё немного помолчали в раздумьях. – Это всё. Можете идти.
Следующим днём Андрей трясся в кладбищенском автобусе, нахохлившись и закутавшись потеплее в пальто. Когда подъехали к нужному месту, из автобуса вышли только трое: Андрей, майор Петров и дочь Ежова Светлана.
Светлана была маленькой женщиной с исхудалым лицом и чёрными глазами. В дешёвом пальто, с платочком на голове, она старалась не смотреть на Андрея.
Несколько рабочих, сидевших у могильной ямы, поднялись и дружно вытащили из автобуса красный матовый гроб. Поставили у могилы. Подцепили тросами и аккуратно опустили вниз. Затем отцепили тросы и деликатно отошли в сторонку. Светлана подошла к яме и, меланхолично постояв недолгое время, бросила вниз горсть земли. Петров сделал то же самое. Андрей не двинулся с места.
Быстро пролетали по небу низкие тускло-серые облака, но на кладбище было спокойно. Лишь изредка начинали шелестеть одинокие берёзки, вращая листьями-кастаньетами. Высились кресты, покрытые мхом и пылью времён. С надгробий и памятников смотрели из ниоткуда лица ушедших: молодые и старые, женщины и мужчины. Рабочие, докурив по одной, взялись за лопаты и принялись закапывать гроб. Никто ничего не говорил. Светлана по-прежнему стояла обособленно. Ни слёз, ни последних слов. Только отстранённость от мира.
– Может, это не вполне этично, – тихо обратился Петров к Волобуеву, – но что профессор сказал вам перед смертью? Я не знаю его мотивов. Может, вы что-нибудь понимаете?
Андрей долго не отвечал, дожидаясь, пока над могилой не вырастет холмик земли. Он сказал:
– Безумец.
Развернулся и медленно побрёл по дороге, забыв про автобус и не замечая ничего вокруг. Светлана резко обернулась к нему, пронзив выразительным взглядом, от которого Андрей дёрнулся, как от удара, но продолжил удаляться. Когда он скрылся за поворотом, Петров подошёл к женщине.
– Мне очень жаль, – промямлил он и поспешил вдогонку за Волобуевым.
***
Записей от Ежова, и правда, осталось не много. Какие-то отрывки и фрагменты.
«Тысячи и тысячи лет человечество мечтало, чтобы мгновение, которому скажешь “остановись”, послушалось его. Но мечта оставалась мечтой: уходили в небытие тысячелетия, бежали деловито вслед за ними века, скакали, догоняя их вприпрыжку, месяцы и годы, но никогда, никогда человек не в силах был продлить свою жизнь, остановить мгновение». ©
Андрей выключил компьютер и покосился на блок с работающей хроносферой. На одном циферблате время отставало от другого на целых четыре часа. Каждый день Волобуев погружал себя в ореол рукотворного времени, но это ничего не меняло. Где-то в подсознании теплилась надежда, что это поможет ему вернуть утраченную молодость. Но умом он понимал, что время всё равно продолжает своё движение только в одну сторону. Разработки Ежова, жизненно необходимые именно в этот момент, бесследно исчезли. Возможно, они утеряны навсегда.
Пытаясь вернуться к привычному ритму, Андрей пригласил к себе Оксану. Чувственная секретарша как всегда была податлива в его объятьях.
– Бедненький мой, – шептала она, углубляя пальцы в его покрывшиеся сединой волосы. Он раздевал её, не прекращая целовать. Но, когда дошло до дела, выяснилось, что он бессилен.
– Не встаёт, – с досадой констатировал Волобуев и виновато посмотрел на девушку. Она сделала вид, что вовсе не разочарована, и нежно обняла его.
– Ничего, – сказала она. – Всё наладится. Всё будет хорошо.
Он успокоился, но разочарование не пропало – лишь отступило к глубинам подсознания, чтобы вскоре снова о себе напомнить.
Постепенно возвращалась рутинность дней, похожих один на другой. Весь день Андрей сидел в офисе, принимал звонки, отдавал приказы, изучал документацию. Вечером он возвращался в свою квартиру, ставшую вдруг какой-то чужой. То самое место, где они схватились с профессором, почему-то хотелось обходить стороной. Квадрат пола обладал зловещим влиянием. От него веяло холодом. На него нельзя было смотреть.
По ночам Андрей вскакивал и с ужасом смотрел на дверь. Ему казалось, что там кто-то стоит. Сжималось сердце, останавливалось дыхание. Полночи он не мог успокоиться.
По утрам, раздавленный и слабый, с красными глазами, он поднимался и пытался привести себя в порядок. Причёсываясь перед зеркалом, он вспоминал о Вере, живущей сейчас в другом городе.
«Поеду к ней!» – думал он всякий раз, но всё время откладывал.
На выезде с автостоянки старый охранник как всегда приветствовал его.
– Доброе утро, Андрей Павлович.
– Доброе, Вячеслав Владимирович.
– Вы плохо выглядите. У вас всё в порядке? – сочувственно интересовался охранник.
– В порядке, – отвечал Волобуев и сам для себя тихо повторял: – Всё в порядке.
Не выдержав, он заказал-таки себе билет до Петербурга и предупредил Оксану, чтобы все дела переправляла на рассмотрение Новикову.
– Со всеми делами к Роману. Поняла, – улыбнулась ему секретарша, и эта улыбка почему-то не понравилась Волобуеву. Но он отбросил смутные подозрения и заказал себе машину в аэропорт. Самому за руль садиться не хотелось.
Погода портилась. Специальный человек, которому Андрей по телефону приказал получить билет, уже ожидал перед входом аэропорта. Андрей прошёл мимо него, и тот вынужден был поспешить следом. Задумчиво окунувшись в суету и толчею, Волобуев размышлял о своём будущем. Что он скажет Вере, когда они встретятся? И как они будут жить дальше? Примет они она его таким, изменившимся далеко не в лучшую сторону? Она и так была младше его на тринадцать лет, а теперь… Разница ощутима.
Ему вспомнилась неудача с Оксаной, и он остановился, переполняемый смятением и сомнениями.
– Сдай билет, – велел он подчинённому и поспешил на выход. А тот остался стоять в удивлении и досаде за зря потраченное время. – Едем обратно, – сказал Андрей водителю, усевшись на переднее сиденье. Водитель покорно кивнул и завёл мотор. Он вёл машину быстро, верно уловив желание хозяина.
По стеклянной поверхности здания «Хроноса» бежали смутные блики, создаваемые начавшимся дождём. Андрей выбежал из машины и влетел по ступенькам под защиту стен. Быстро преодолел холл. Поднялся на лифте на свой этаж. На прямых ногах добрался до своего кабинета и бесшумно отпер дверь.
В полумраке выделялся синий квадрат встроенного в стену большого аквариума, в свете которого двигались два сплетённых тела. Широкая влажная спина Романа двигалась ритмичными толчками. Тонкие руки Оксаны царапали его кожу. Слышалось томное женское постанывание. Андрей резко захлопнул дверь, и взбудораженные любовники резко отстранились друг от друга, испуганно глядя на Волобуева, возвышающегося грозным тёмным силуэтом.
Основатель компании угрюмо посмотрел на них, подумав вдруг, что они предавались пороку на том же месте, где и он с Оксаной. Застуканные на месте преступления, любовники выглядели жалкими и растерянными.
– Уволены, – твёрдым голосом сказал им Андрей. – Оба.
Секретарша поспешно собрала свою одежду и, прижав к груди, медленно приблизилась к двери. Когда она оказалось рядом с Андреем, тому захотелось влепить ей оплеуху, но он удержался. Девушка выскочила из кабинета. Роман тоже стал собираться. Неторопливо надел трусы и брюки, начал застёгивать рубашку.
– Не подумай, что мы это на зло тебе. Девушке требовалось внимание. Да и я, знаешь, тоже давно неравнодушен к ней. А ты, вроде как охладел… ну…
Волобуев начал приближаться, отчего Новиков осёкся и насторожился. Их взгляды встретились.
– Ты ещё пытаешься оправдываться?
– Нет, но ты должен понять…
Андрей коротким, но сильным ударом в живот отбросил Романа под стол, выбив из него дыхание. Он не испытывал ни ненависти, ни горечи, ни разочарования. Просто смотрел, как корчится от боли его лучший друг. Бывший друг.
– Проваливай, – велел ему Волобуев и вызвал по интеркому уборщицу. Находиться в собственном кабинете было неприятно.
***
На следующий день позвонила Вера.
– Верочка, привет! Очень рад, что ты позвонила! – искренне обрадовался Волобуев, но Вера не спешила ответить взаимностью.
– Мне звонила Оксана, – сообщила она. Андрей моментально напрягся, но сумел сдержать свои эмоции.
– И что? – как ни в чём не бывало, спросил он.
– Она мне всё рассказала, – упавшим голосом сказала Вера.
– Что рассказала?
– Не прикидывайся!
– Да я правда не понимаю!
Было слышно, как неровно дышит Вера, взволнованная конфликтом своих чувств и ужасной правды.
– Между нами всё кончено, – решившись, тихо произнесла она. – Больше мне не звони. Меня для тебя не существует.
– Вера, да подожди ты!..
– Я сказала всё! Прощай!
– Вера!..
Она бросила трубку. Волобуев тут же набрал её номер, но…
Да. Теперь она для него потеряна. Она не возьмёт трубку, даже если он позвонит ей тысячу раз. Надо ехать и разбираться на месте.
Или же… Старая мысль вернулась к нему: а примет ли она меня? Она не простит. Не поверит. Не захочет видеть в нём человека, на которого можно положиться, которому можно довериться. С которым хочется прожить жизнь.
Андрей схватился за голову. Резкая боль прервала его сомнения. Он вскочил и нетвёрдой походкой направился в оранжерею. Там, под ветвями невянущих вечноцветущих растений, боль отступила, растворяя в непоколебимом покое и прозрачной тишине. Волобуев улёгся прямо на землю, глубоко и с наслаждением вдыхая прохладный свежий воздух. Раскидистые папоротники над ним блестели капельками влаги. Стелился над землёй лёгкий цветочный аромат. Горел ровный свет.
Время почти остановилось. Стрелки на часах продолжали свой бег, но доверять их положению было нельзя. Андрей уже давно не переводил часы, и который сейчас час он не знал. Тишина медленно проникла под череп и завладела его сознанием. Он вдруг ощутил всю нелепость своего положения. И вместе с тем пришло ощущение безмерного одиночества.
Все покинули его. Одни погибли, другие предали, третьи отвернулись от него. Теперь он остался один.
И все эти вечные цветы, которые раньше всегда заставляли его ощущать себя молодым, теперь напоминали ему о старости, на пороге которой он вдруг оказался. Глаза закрылись сами: веки отяжелели под грузом недостижимой вечности. Им овладела мрачность бытия.
– Овладела мрачность бытия, – прошептал Андрей, криво усмехнувшись. Ему чем-то понравилась эта фраза. Поднявшись, он направился прочь из этого места.
Ему хотело бежать от опротивевшей действительности. Без разницы куда, только бы бежать.
Смутно осознавая, что делает, он спустился вниз, вышел из здания и сел за руль серого «Ауди». Знакомо заурчал мотор. Включились фары. Заёрзали по стеклу «дворники». С тёмного неба, словно из густой пустоты, падали холодные капли дождя, разливаясь струящимися дорожками по стеклу и капоту. Андрей сидел неподвижно, закрыв глаза. Затем решительно встряхнулся и выехал с автостоянки.
Больше часа он петлял по улицам и проспектам, пока его не вынесло к кладбищенским воротам. Проехав знакомой дорогой, он вышел под дождь у могилы Серафима Никоновича. Несколько раз пустынное кладбище осветили вспышки молнии, и Андрей увидел, что над могилой был установлен надгробный памятник, на котором был изображён старый Ежов. Учёный укоризненно и грустно смотрел на Волобуева с гранитной плоскости, словно предчувствуя его душевное падение.
Раскатистые громы прокатились по небу.
Под портретом красовалась эпитафия:
«Зря ушедшие года
Не воротишь никогда…»
Андрей подошёл к могиле. Опустился на колени перед памятником и внезапно для себя зарыдал, ломаемый внутренней болью. Лицо свело агоническим оскалом. Скрюченные пальцы разрывали глинистую землю. Глаза намокли от слёз и дождя.
– Безумец!.. – хрипел он, содрогаясь всем телом. – Верни!.. Верни мне всё…
Но вырезанный в граните Ежов оставался равнодушным и безучастным к мольбам жалкого сломленного человека. Словно мистический идол, чей дух был заключён в камне, изобретатель возвышался над вздрагивающим беззащитным телом, и лик его казался живым в ослепительных вспышках молний.
Гром пронёсся эхом над последним приютом мёртвых, и в этом эхе Андрей расслышал последнее слово погибшего старика:
– Поздно, – было ему ответом.
***
«Ауди» придиралось через лес. Из утреннего тумана выплывали силуэты деревьев. Трещали под колёсами ветки и шишки.
Андрей отъехал от шоссе совсем недалеко, но уже успел заехать в непролазную чащу. Остановив машину, он выключил двигатель и неспешно вышел. Снаружи было холодно и сыро. С крон деревьев капало, хотя дождь давно перестал. Чавкала под ботинками земля. В глубоком рыжеватом мху оставались вмятые отпечатки следов. Волобуев удалялся от авто, не оборачиваясь и не думая ни о чём. Сейчас им двигало только одно желание: исчезнуть. Навсегда исчезнуть из этого ставшего чужим мира, где он никому уже не нужен, где не осталось места удовольствию и разнообразию. Пусть же теперь этот лес поглотит его, скитающегося без цели, разбитого и униженного.
Равнодушие завладело его душой. Бегство сделалось его целью. Бегство от мира.
Туман постепенно рассеялся. Запели птицы. Выглянуло солнце. В хвойных ветках поблёскивали росинками паутины. Ветер раскачивал верхушки сосен, сердито завывая.
Идти становилось с каждым часом всё труднее. Было скользко. Ноги промокли. Несколько раз Андрей падал в грязь, запачкав плащ, брюки и перчатки. Его начал донимать насморк. Он потерялся в направлениях и петлял наугад. Тишина в его сознании постепенно рассеивалась, уступая место мыслям и чувствам. Он понял, что заблудился. Осознание своей обречённости вдруг напугало его. Опрокинуло и встряхнуло. Заставило пристальнее осмотреться по сторонам.
Пузырились мутные лужи. Пахло грибами и черникой. И никаких тропинок. Никаких следов человека.
От усталости Волобуев завалился под толстой сосной и мгновенно заснул, утомлённый волнениями ночи и утренними блужданиями. Ему снилась Вера, смеющаяся и ласковая.
Когда он проснулся, он долго пытался вспомнить, о чём же беседовал с девушкой, но так и не вспомнил ни слова. Раздосадованный, он с трудом выпрямился, стряхнув грязной рукой прилипшие к щеке иголки.
Обратный путь был долог. Уже стемнело, и Волобуев потерял всякую надежду на спасение, когда вдруг наткнулся на брошенную в лесу «Ауди». Он открыл дверь и устало ввалился внутрь, развалившись в кресле. Тело болело, все мышцы ныли. В салоне было прохладно. Андрей завёл мотор и включил обогреватель. И глядя на своё жутковатое отражение в зеркальце заднего вида, он вдруг почувствовал, как сильно его держит жизнь.
Этот мир не отпустит его. И блага цивилизации прочно удерживали потерявшегося мужчину в силках привычек. И хроносферы всё так же будут продлять его жизнь, пусть даже эта жизнь не станет вечной. Уткнувшись лбом в обитый кожей руль, Волобуев пытался всмотреться в себя и понять, чего же он на самом деле хочет.
И, так ничего не решив, выехал на дорогу в сторону светящегося ночными огнями города. Мир ждал его возвращения…
…Но время по-прежнему не ждало никого.
октябрь 2011
Представленный в тексте фрагмент заимствован из книги Владимира Брагина «В стране дремучих трав».
|
Группа: ЗАВСЕГДАТАЙ
Сообщений: 1503
Замечания : 0%
[2]
Шариковая ручка плавно бежала по бумаге. Прерывистый свет свечи отбирал у темноты блеск пистолета лежащего под правой рукой. У тех, кто пишет левой рукой свой подчерк, свое восприятие, свои музыкальные инструменты. Через окно, сквозь плотные бордовые шторы, волнами прорывался гул толпы. При наиболее резких вскриках, рука сама тянулась к пистолету, воспаленные глаза беспомощно поднимались к закрытой на стул двери. Свет во всем здании вырубили еще после первого выстрела танка. На улице злая толпа с отключенным мозгом и жаждой крови в глазах, требующая его появления. Он писал, аккуратно стряхивал с листа побелку, когда раздавался танковый выстрел. Ему было всего 35 лет, но он уже поседел. Наконец ему осталось поставить точку. Ручка перестала выводить беглые буквы. Нужна точка. Всему приходит конец. А его предсмертной записке логическая точка нужна была обязательно. Глаза искали ручку. Может быть, он тянул время, не хотел наступления той самой секунды, когда, говорят, вся жизнь проносится перед глазами. Вот и проверит. Голоса за окном стали громче. Он проткнул листок в том месте, где должна стоять точка. Вытащил из под стола чемодан. Потные руки судорожно искали замки. Остро озарило, что чемодан открывается ключом. В пустой комнате раздался звук раздираемой ткани, на пол полетела разодранная рубашка, вместе с галстуком. Он осторожно снял с шеи ключ, матовый, именно в это ключе заключена сила и мощь страны, в нем надежда на мир миллионов людей, неоправданная надежда. За дверью раздались шаги. Он повернул ключ в скважине. Начали ломиться в дверь. Три раза пискнуло, щелкнули замки. В чемодане была цифровая клавиатура, небольшой дисплей и красная кнопка, заключенная в стекло. Оно же первым и разлетелось по комнате блестящим дождем. Клацнул по кнопке. Красные буквы на дисплее. По ту сторону двери орали: « Господин президент, не делайте этого…». Красные буквы требовали пароль. Пальцы бегло набрали «1837». Губы вяло растянулись в саркастической улыбке. Пушкин наше все. И уйдет он вместе с нами. Подтвердил пароль. Кресло заботливо приняло его расслабленную спину. Ракета уже летит. Они обязательно ответят. Он закурил последнюю сигарету. Для всех он курит сигары, но сам иногда доставал «More». Запах дыма, запах юности, когда он студентом юр.фака покуривал между парами. Пустота плавно наседала на его плечи, залезала в мозг, от нее закладывало уши. Стул упал на пол, дверь распахнулась. Лицо его охранника. Рот открыт, в глазах слезы. Он скользнул взглядом по столу, увидел открытый чемодан.
- Что же вы наделали?
Он затянулся, и, выдыхая, произнес:
- То что, что должен был.
- Зачем? Они же ответят. Земля погибнет. Вы развязали ядерную войну.
- Земля давно готова умереть. Неужели ты думал, что мы будем существовать вечно. Человек не может выбрать, как ему родиться, но как умереть каждый решает сам.
- Но вы, же за всех решили….
- Потому что вы все трусы, лицемеры. Все вещаете про экологию, но, выходя из автобуса, кидаете билет на землю. Говорите, что нельзя убивать животных, но сами выбираете куртку из настоящей кожи. Говорите о разложении общества, а сами по ночам зыркаете «Дом 2». Мы уже давно не выполняем цели, ради которой созданы….
- Вы решаете за бога
Он отбросил сигарету. Встал с кресла. В его глазах блестело пламя свечи:
- Ты не понимаешь…..Где Моисей? Почему не спустился Иисус? В Армагеддон должны восстать все мертвые, должен начаться суд. Но судьи нет. И я выбрал сам смерть этому миру, никто не заслужил рая. Земля слишком много терпела.
- Как судьи нет?
Он начал прохаживаться по кабинету. Отчаянный рев с улицы вдувал в кабинет нервозность. Посмотрел на охранника, прямо в глаза:
- Бог умер.
Пламя свечи дрогнуло и потухло. Темнота нарушалась лишь не потухшей сигаретой, на ковре за тысячи долларов. Он же продолжал:
- А может, никогда и не было, да и какая разница,- взглянул на часы, - ракеты достигли Америки, - примерно через полчаса мир перестанет существовать.
- Зачем, зачем, - охранник упал на пол.
- Вы выбрали в президенты честного человека. Я шел на эту работу с четким понятием того, как сделать мир лучше. Но потом понял, что лучше мир не сделаешь. Выход есть только один. И вот он. Мы забыли, что живем один раз, забыли, что планета у нас одноразовая. Мечтатели летали в мыслях между мирами, а мы миллиардами вбухивали деньги в изобретение автоматической смывалки в туалете. Пойми, мы не имеем права существовать в этом мире.
Всё. Он взял пистолет со стола. Висок ощутил холод оружейного металла. Страха не было. Было сожаление. Жизнь не проносилась перед глазами, он знал, что не попадет в рай. Рая нет. Бог умер. Щелкнул выстрел. Тело упало на ковер. Лежал и рыдал охранник.
Облегченно дрогнула Земля. Вылетели стекла из окон. Пронеслась звуковая волна. Занималась заря Нового мира….
|
Группа: ЗАВСЕГДАТАЙ
Сообщений: 1503
Замечания : 0%
Голосование до 20-го октября.
|
Группа: ЗАВСЕГДАТАЙ
Сообщений: 44
Замечания : 0%
1-ое: хорошая заготовка для полноценного романа. Мне понравилось. Хороший язык, хорошая подача, чётко сформулированный сюжет. Возможно под зажевали финал, но всё равно не смущает. Симпатии к главному герою не испытал, сожаления тоже. Вообще никому не сочувствовал в данном рассказе, только понимал что автор по своему прав и наше будущее может стать таким, если уже не стало.
2-ое: Тоже хорошо, но как-то предсказуемо, что ли... Нет, не то слово - не реально. У вас, простите, ядерный чемоданчик а-ля сотовый телефон - набрал пин-код и готово? Ещё изначально представлялась ситуация в России 1992 года) Ельцин, танки, все дела) Не могу сказать что не понравилось, просто первый текст слишком силён.
!!! ГОЛОСУЮ ЗА ПРОИЗВЕДЕНИЕ №1 !!!
|
Группа: ЗАВСЕГДАТАЙ
Сообщений: 480
Замечания : 0%
Первое.
Фамилии - Тюбиков и Волобуев не понравились. Волобуев ещё как-то устроился в сознании, хотя и принят критично, а Тюбиков напомнил клоуна из рекламы зубной пасты. И всё из-за фамилий. Майор Петров в ту же серию. Пахнуло чем-то советским, а пишите о будущем.
(думаю, с говорящими и полуговорящими фамилиями надо осторожней; мелочь, но кому-то могут не понравиться)
ГГ вовсе не глава корпорации... поведение у него как у менеджера средненького класса в компании на 300 человек. Хватанул немного денег, ощутил уверенность... и предлагает жене (не запомнил, кто Вера по статусу) собирать вещи. Ага, сиди дорогая, я соберу тебя. Всего одна фраза и недоверие к персу. Во-вторых, мне терзания ГГ по поводу простого секса Романа и секретарши кажутся нереалистичными. Более того, у людей такого уровня даже развод с женой никак не скажется на жизни. Завтра, как ни в чём не бывало, придёт на работу. В-третьих, Вера не тянет на женщину миллиардера. Узнав об измене, закатила бы истерику (30%), обронила бы вскольз, мол, "что у тебя там с ней было?" или "какого мне эта дура звонит?" (70%). На что ГГ бы отмахнулся, и всё поутихло. Или (0,001%) бросила.
Всего лишь личное восприятие, хотя и понимаю, зачем всё так сделано. Но, увы, не верю.
Учёный-идеалист - штамп.
В рассказе понравился стиль повествования (немного скучноват, правда, зато без камешков). И фишка с хроносферой.
В остальном прошло ровно, с малым интересом к разработке учёного. Финал так себе.
Второе.
Президент - ребёнок. Решил порушить мир из-за того, что люди бросают билетики на землю, кричащие об экологии носят шкуры из натуральной кожи, и все смотрят "Дом-2". Даже если эти проблемы и волнуют президента (ха-ха), к чемоданчику его не пустят. Мне кажется наивной мысль, что чемоданчик в полном контроле ОДНОГО человека. Хоть и президента.
Идея, что мир несовершенен - стара, как и сам мир. Автор, предложите в следующий раз реальный выход из проблемы.
Как плюс - в тексте есть эмоции, но, увы, не цепляют. Слишком всё нереально.
Голос отдаю первому.
|
Группа: ЗАВСЕГДАТАЙ
Сообщений: 1503
Замечания : 0%
|
|
|
