|
|
|
Дуэль 689 Подземный_кот VS Оцеола
|
|
Группа: ЗАВСЕГДАТАЙ
Сообщений: 108
Замечания : 0%
Дуэлянты: Подземный_кот VS Оцеола
Форма: Проза
Тема: Вырванная страница из чужого завета
Жанр: сюрреализм
Сроки написания: до 17.09.2017
Участие анонимное. Работы присылать на адрес lordsergik@mail.ru
Голосование: аргументированное, один человек - один голос
Удачи!
|
Группа: ЗАВСЕГДАТАЙ
Сообщений: 108
Замечания : 0%
Отсрочка.
Срок сдачи переносится на 24.09.2017
|
Группа: ЗАВСЕГДАТАЙ
Сообщений: 108
Замечания : 0%
Начнем!!! Рассказ №1 Свод недалекого.
Хребет карандаша беспардонно марает бумагу темными испражнениями воображения. Дрожащая рука исследует белые пятна листа, выуживая скрытые туманом войны мокрицы образов и бросая их на чистый холст. Они ползают, бьются о нарисованные границы, заполняют созданные оболочки, слегка выплескиваются за края, оставляя жирные кляксы.
Самое простое – настроить рамки, в которых будут вертеться шарниры рисованной истории. Не покрытая лаком марионетка, каркас, на который нарастут мышцы и ткани. Уставшим взглядом, полным огня, он осматривает владения, наливающиеся жизнью. Внутренний творец доволен.
Наставление один: Открой глаза.
Жестяное солнце со скрипом проделало путь по проложенной колее и зависло над раскинувшимся городком. Роняя ломкие пряди на потрескавшийся асфальт и ощетинившиеся антеннами крыши, пыталось запустить внутренний реактор, чтобы хотя бы изобразить видимость тепла. Рыжий сентябрь, с наглой усмешкой на веснушчатой морде, лихо ворвался и отвесил мощного пинка летнему ребенку, не успевшему закатать банки с вином из одуванчиков. Слезы малыша несколько дней поливали улицы, оставляя грязные осколки зеркал. Ветер раненым зверем метался и вгрызался в людей, увядающую листву и путался в ветвях лысеющих скелетов.
Для многих осень – новая страница в книге жизни. Повод перезапустить подвисшие процессы, начать с точки бэкапа. Некоторые видели в ее щербатой улыбке романтику и оставляли души и сердца нараспашку, ожидая того самого большого и светлого, с ароматом сигарет и огненным ковром под ногами. Легионы однотипных фотографий с купанием в опавших кладовых теплоты множились и заполняли интернет-пространство.
Ивану Алексеевичу все представлялось несколько иначе: еще одна серия дышащего на ладан скучного сериала. Грязь, хищно цепляющаяся к обуви и одежде, вспоротые животы жирных облаков, из которых обильно льется жизнь – свинцовая тяжесть над головой. Очередное утро не принесло никаких изменений.
«Стабильность и четкость» - девиз однокомнатной вотчины, в которой правил Смольников. Как правитель собственного мирка мужчина более чем состоялся. Внутри бетонной коробки царил идеальный порядок: каждой вещи свое место. Пузатый темный шкаф, бережно хранил подборку одинаковых серых пиджаков. На вешалке у входа безвольно болтались два песочных плаща. Книжные полки усеяны стройными рядами томов и томиков, выстроившихся по росту. Словно бравый генерал, Иван Алексеевич подходил к ним и тщательно рассматривал своих солдат. Затем аккуратно выбирал одного и усаживался в кожаное кресло, что примостилось по соседству.
Каждое утро мужчины начиналось с кофейного ритуала. И сегодняшнее пробуждение не обошлось без него. Пока пыжился и кряхтел старый чайник, Смольников старательно чистил зубы. Полная, с обвисшим вторым подбородком и красными щеками копия повторяла за ним каждое движение. Уставшие глаза буравили одну точку. В голове скрипели механизмы, выстраивающие план на день. Свист из кухни бесцеремонно нарушил процесс, вернув к реальности.
Напиток обжигающей волной прокатился по горлу до места назначения и подарил горьковатое послевкусие и небольшой заряд энергии. Завтраком было решено пренебречь. Вымыв чашку от остатков кофе, мужчина обтянул все отчетливее проступающий животик рубашкой и пиджаком. Надев ношенные коричневые туфли (у выхода их стояло аж целых три пары) и плащ, он выбрался из своей пещеры.
Ссыпавшись по ступенькам, он поморщился. Картина наступившей осени сильно портила вид. Но, выйдя из своего безобразного дворика, настроение тут же поползло вверх. Стройными рядами тщетно мчались к небу многоэтажки. Идеальные очертания, воистину аполлоновская красота и статность. Равномерно разбросанные урны и скамеечки, без каких-либо излишеств и нестройности. Улыбка исказила пухлые черты лица.
Ноги сами вели довольного мужчину по знакомому пути. Глаза на автомате следили за проверенным годами маршрутом. Банк, жилой дом, риэлторская контора – все они были разбросаны общим серым фоном по правую руку. Пройти мимо и вот все самое любимое – офисный стул, услужливый кулер с водой, запах сплетен и пересудов, стакатто на клавиатуре и знакомая табличная среда обитания. Не жизнь, а сказка. Ничего лишнего.
Предаваясь приятным мыслям о томном вечере с бокалом вина и книгой в руках, Иван Алексеевич не сразу заметил раздражитель, который совершенно внезапно атаковал работающий в холостом режиме мозг. Буйство красок в бесцветном месиве мгновенно заставило переключить внимание на себя. От столь неожиданного вторжения в свой мир мужчина остановился. Растерянно оглянулся по сторонам – мясное месиво привычно спешило по своим делам, не обращая внимания на нарушившего ритм маленького человека. В голове мелькнуло: «раньше здесь ничего не было».
Кричащая вывеска магазина игрушек нагло зазывала внутрь. Расписанная дикими символами витрина позволяла всем желающим увидеть абсолютно безумное нутро помещения.Мужчина, лавируя, и ловко орудуя локтями, пробрался вплотную и недоуменно глянул в самую суть. И едва устоял на ногах: хаос в чистом виде попал прямиком в сердце, вызвав горячую волну отвращения. Разбросанные по полкам игрушки, разрисованные стены – за всем безобразием мужчина не сразу заметил массивный стол с солидных размеров моделью.
Приглядевшись, Смольников с удивлением отметил, что это точная копия родных каменных джунглей. На маленьких улицах стояли людские куколки. Многоножки из автомобильных моделек сбивались в плотные пробки на основных артериях движения. Некоторые закутки и переулки он видел впервые – менять привычный маршрут было у него не в чести. В поле зрения попал родной домик – бетонный склеп из девяти этажей. Постыдное любопытство возобладало над пищащим рассудком: мужчина просматривал свой ежедневный путь.
Автор очень постарался передать все то, что так восхищало Ивана Алексеевича: уверенные черты и геометрически прекрасные формы. Тревога улеглась было, но также внезапно попался тот самый магазин. Изумление и оторопь накрыли с головой и бросили в пот. Дыхание перехватило. Маленькая фигурка в песочном плаще стояла посреди людского моря, и таращилась в ту же витрину. По лицу потекли соленые капли, оставляя за собой влажные колеи. Смольников жадно вглядывался в маленькую копию себя и отчаянно силился понять, как неведомый творец мог запечатлеть этот момент. Жестяное солнце скрылось в тени, расплескавшейся по-над улочкой.
Фигурка повернулась и посмотрела вверх. Прямиком на Ивана Алексеевича. Страх сковал горло и побелевшие губы. Ошметки слов замирали на них, превращаясь в зубную дробь. Такого он не ожидал. Рубашка предательски прилипла к мокрой спине, по лицу текли водопады пота. А игрушка все смотрела на него. Тень стала гуще.
Мужчина сделал шаг назад и затравленно поднял голову вверх.
Лицо, каждый день смотрящее в него из зеркала, щурилось и высилось в опасной близости к крышам зданий.
Сухой густой кашель разбавляет тишину в палате. Источник звука – коренастый бородатый мужичок – достал потертый платок и смачно высморкался.
Он недовольно цокает: отвлекают тут всякие. И возвращается к альбому. Мельком осматривает нарисованное и кивает. История остается позади. Чистый лист – терраинкогнита. Но мысли зергами прыгают с одного места на другое, поглощая друг друга, не давая сосредоточиться. Творец внутри начинает закипать. Карандаш затупившимся мечом беспомощно завис над белизной, ожидая живительного потока. Но таинство нарушил поток иного толка – с протяжным стоном сосед склонился с кровати и выпустил из себя скудный обед. Мокрый шлепок – получившаяся картинка вызывает отвращение.
Он морщится и отодвигается к краю кровати. Внутри все клокочет от отторжения. Горячий прибой брезгливости затмевает все чувства. Карандаш получил нужный импульс и принялся за работу.
Наставление два: ты – не особенное.
Катрин с удовлетворением разглядывала себя в зеркало. Пухлые слизняки ярко накрашенных губ, инфузории подведенных глаз, обрамленные длинными ресничками, бритвенно-острые скулы на неестественно худом бледном лице, хитрый прищур и карий блеск. Темное платье идеально облегает натренированное тело. В тонких руках лопата телефона последней модели («Надкусанная слива») сочится приторными сообщениями. В плечо впивается ремень ярко-красной сумочки от модного дизайнера из китайской провинции. «Шикарна, как всегда», - прошептал внутренний голос.
К автобусной остановке принцесса шла с осторожностью сапера. Дело вовсе не в неприлично длинных каблуках и неудобной обуви, похожей на орудие пытки. Советчица, сидящая в хоромах души на пуховой перине непомерной любви к себе, предупреждала, что неприлично такой красе разъезжать в грязных неуклюжих гигантах среди уродов. Но жизнь была настроена крайне воинственно: девушке приходилось постоянно кататься на пыхтящих стариках автопрома. Упаси б-г, если кто-нибудь из знакомых увидит ее в ожидании урода от мира машин. Засмеют – и это будут вовсе не снежинки смеха, что порошат плечи. Нет. Злые, ядовитые кинжалы, метящие прямо в спину. «Будь всегда начеку», твердила помощница.
Тряпичное солнце ровными стежками крепилось к джинсовой ткани неба. Нити тепла ровным пластом ложились на все вокруг, включая плечи Катрин. Погода баловала далекий северный городок на обочине жизни.
Впереди замаячил куб остановки, к которому приближался трицераптор из местного парка. Катрин облегченно выдохнула – знакомых не видно – и бодро засеменила, стараясь успеть к пришвартовавшемуся у края тротуара зверю. Бок распахнулся, выпустив пачку помятых горожан. Оправив платье и соорудив на лице маску надменности, девушка вплыла внутрь.
Судьба благоволила красавице: в салоне было пусто. Она порылась в сумочке и изящным жестом бросила столбик мелочи в огромную лапу кондуктора. После чего заняла место подальше от нее и уставилась в дементора, вытягивающего мегабайты радости. Автобус тронулся.
Пару остановок все шло как нельзя лучше. Кен – инициатор встречи – с нетерпением ждал Катрин, настроение было на уровне, транспорт пустовал. Метры асфальта методично наматывались на колеса, приближая принцессу к долгожданному событию. Но идиллию нарушило появление пассажирки.
В центре города вползло безразмерное хтоническое чудовище. Распространяя отчетливый запах квашеной капусты и пота, оно опустилось на место перед Катрин. Косой взгляд выхватил абсолютное уродство нежеланной соседки – пышные телеса, обтянутые лосинами заняли львиную долю обитой скамьи. Огромные пальцы сжимают безмерный дешевый баул, тщетно прикидывающийся элегантной сумкой. Рыхлое лицо, искаженное тупостью, пялится.
Катрин закатила глаза и брезгливо отодвинулась к краю сиденья. «Корова, будто места другого не нашлось». Существо пыхтело, пытаясь унять одышку, тучное туловище ходило ходуном. Из бездонного кармана оно достало замызганный платок и принялось утирать мокрую шею, обтянутую удавкой украшения.
Градус отвращения нарастал. Принцесса старательно делала вид, что нет ни запаха, ни ошибки женского пола по соседству. Поезда продолжалась. Настрой угасал. И только тряпичное солнце стучалось в пыльные окна автобуса.
Короткий лязг обветренных ржавчиной губ - прорвался поток свежего воздуха, за которым последовала миниатюрная девчушка. Катрин недовольно скривилась. «Серая мышь, как такую вообще земля носит?», проворчала советчица. Тусклые волосы, абсолютное отсутствие макияжа, прыщи по всему лицу, дешевые шмотки висят как на скелете, бессмысленный взгляд и дешевый телефон, от которого тянется пуповина наушников. Катрин тихо усмехнулась. «Цирк».
Уставший от всего голос сообщил девушке нужную остановку. Принцесса вновь нацепила маску пупа вселенной и прошла к выходу, смерив трио уродов презрительным взглядом. Мгновение – и она покинула их, оставив шлейф из последней коллекции духов.
Снаружи было прекрасно. Катрин с наслаждением вдыхала свежий воздух, освобождая себя от мыслей про только что перенесенную пытку. Телефон коротко вякнул, оповестив об очередном пылком месседже. Солнце не скупилось на тепло и свет, щедро бросая пучки фотонов в разные стороны. Предстояла пересадка. И все мучения будут вознаграждены с лихвой.
К Катрин приблизился чистенький, аккуратненький, миниатюрный зверек – новинка среди городского транспорта. От одного вида губы расплылись в подобии улыбки. «Ну вот, другое дело», кивнула советчица.
В чреве малютки сидели безобразно раскрашенные куклы. Все как на подбор: в изысканных нарядах с бирками, на которых маячили вгоняющие в краску суммы, лихо закрученные волосы, размалеванные рты и мертвый рыбий взгляд. Узнав знакомые черты, Катрин выдохнула:
- Вот это место по мне.
Он переводит дух и разминает уставшую кисть. Откладывает орудие в сторону. В палате царят мир и покой. В душе – шторм. Со дна омута памяти всплыли трупы прошлого. Глядя на испачканные страницы, отчетливее проявляются забытые оскорбления и ядовитые слова от старших коллег. «Ты – посмешище, никто». В груди закололо давно забытое чувство гордости. «Мой свод станет шедевром». Новый лист – новое наставление. Карандаш на изготовке. Пли…
Наставление три. От себя не убежишь.
Иван, 30 лет, 7 августа.
5:30.
Звонок вырывает из прекрасных миров в серое сегодня. Кутаясь в обрывки снов, пытаюсь отогнать назойливые сигналы. Но все впустую. Приходится встать.
5:50.
Плотный завтрак. Как всегда: каша, чай и бутерброд. Здравствуй, новый день. Покормить кота и убраться за ним.
6:20.
После лабиринта дворов и переходов, стою на пороге парка. Стройные ряды махин в ожидании очередного рабочего дня. Начищенные, пышущие силой и желанием выскочить на улицы городка.
6:45.
Все системы проверены и отлажены. Механик, похлопывая, по дверце, уверяет, что на этом монстре можно пахать бесконечно. Согласно киваю. Я сам чувствую таящуюся силу в моем стальном товарище.
7:00-22:00.
Вырвались из загона на волю. По привычному маршруту. Собираю пассажиров, отрешенно выхватываю краем уха куцые обрывки разговоров. Стараюсь пропускать мусор мимо, иначе прицепится, что твой пластырь. Черт отдерешь.
Привычные виды, знакомые вывески и билборды. Въедливые слоганы и призывы. До тошноты. Вцепился в спасательный круг руля: он и биение сердца моей машины спасают от подступающего безумия. Единственная связь с реальностью.
Раз за разом рассекаю пространство на общественном звездолете, наматывая километраж и доставляя людей в нужные места. В перерыве плотный обед – небольшой прилив сил. И снова в путь.
Онидавно утратили лица. Единственные отличия – одежда и тембр голоса. Остальное – ерунда, не заслуживающая внимания. Стараюсь не поддаваться усилившемуся шуму. Снаружи темнеет, осталось всего ничего. Поток пассажиров медленно иссякает, пока последняя капля не высаживается неподалеку от моей работы. Аккуратно выруливаю драккар на стоянку, облегченно выдыхаю. Прощаюсь с коллегами и оставляю прилипшие к подошвам остатки дня на специальном коврике.
22:15.
Дом, милый дом. Кот путается под ногами и протяжно орет, требуя еды. Получает заслуженный кусок и затихает, уткнувшись плоской мордой в миску. Скудный ужин. Сон.
Иван, 30 лет, 8 августа.
5:30.
Звонок вырывает из прекрасных миров в серое сегодня. Кутаясь в обрывки снов, пытаюсь отогнать назойливые сигналы. Но все впустую. Приходится встать.
5:50.
Плотный завтрак. Как всегда: каша, чай и бутерброд. Здравствуй, новый день. Покормить кота и убраться за ним.
6:20.
После лабиринта дворов и переходов, стою на пороге парка. Стройные ряды махин в ожидании очередного рабочего дня. Начищенные, пышущие силой и желанием выскочить на улицы городка.
6:45.
Все системы проверены и отлажены. Механик жалуется на проблемы в семье. Сочувственно киваю и ссыпаю горсть нужных слов. Все будет хорошо. Для него.
7:00-22:00.
Вырвались из загона на волю. По привычному маршруту. Собираю пассажиров, отрешенно выхватываю краем уха куцые обрывки разговоров. В этот раз они чересчур назойливые и прилипчивые. Привычный поток мыслей сбился и стал впитывать чужую болтовню. Теперь точно черт отдерешь.
Привычные виды, знакомые вывески и билборды. Надоевшие слоганы и призывы.
Костяшки рук побелели: держусь за руль крепче обычного. Сегодня длится необычайно долго. Я – лодочник. Вот только Стикс в пробках. График некритично летит к чертям. В перерыве плотный обед – сил он не прибавляет.
Орды живых мертвецов продолжают заполнять автобус до предела. Болтовня раздражает и отупляет. Мозг полностью подчинен спаму.
Снаружи темнеет, осада снята. Аккуратно заезжаю на родное место и спешно сдаю ключи. Без лишних слов несусь домой. В спину летят непонимающие взгляды.Ошметки дня отслаиваются по пути.
22:15.
Дом, милый дом. Темная башня готова принять уставшего человека в свои объятья. Поднимаюсь на третий этаж, ожидая очередную оперетту от кота и долгожданный сон. Рука судорожно сжимает ключи от обители и суетливо пытается вставить пропуск в замок. Короткий щелчок – дверь открывается. В ноздри бьет знакомый запах. Чувствую освободившуюся мощь. Передо мной спасательный круг – потертый и утративший былой лоск. Неудобное сиденье. За спиной слышу знакомый голос. Все системы проверены и отлажены. Пора выезжать на улицы.
Карандаш выскальзывает из липкой ладони. Покрасневшие глаза с бешенством изучают нарисованную мазню. «Это ерунда собачья». Опустошенный сосуд безвольно опадает на кровать. Загаженный альбом падает на пол, в лужу остро пахнущей блевотины. В голове петардами взрываются голоса и тени забытых предков: «ты ничтожество, ты никто». Осознание заполняет нутро тягучей нугой, неся за собой горечь. Бессмысленный взгляд направлен на грязный потолок. «Все впустую».
|
Группа: ЗАВСЕГДАТАЙ
Сообщений: 108
Замечания : 0%
Рассказ № 2
Житие
На картине, украшавшей стену, художник изобразил невзрачный город. Все линии зданий, улиц, окон были абсолютно прямыми и утопали в серых тонах. Даже прохожие стыдливо сливались с ландшафтом. Какая скука. И это искусство. Антиреализм.
На стене солнце расплавленным золотом стекало к горизонту, заливая комнату ласковым тёплым багрянцем.
- Я закурю? – Спросил я человека напротив. Он сидел за рабочим столом, размышляя, с чего лучше начать.
- От этого в лёгких может прорасти лилия, - сказал он недовольно, но взмахнул рукой, давая разрешение, и выставил красивую пепельницу в виде листка кувшинки.
Всегда любил лилии.
Я призывно похлопал по карманам, и синий огонёк выскочил мне на ладонь. Прикурив, угостил его берёзовой щепкой. Огонёк благодарно затрещал, стрельнув парой сизых искр, и скрылся в нагрудном кармане рубашки. Тепло ёрзало по груди, устраиваясь поудобнее, чтобы вздремнуть.
Наконец, человеку надоело собираться с мыслями, он отнял руки от лица и громко уронил их на стол.
- Я обратился к вам, пан Мазур, - сказал он глухим голосом. В нём чувствовалось нетерпение. - Потому что мне Вас порекомендовали как специалиста в своём деле, и, к тому же, по хорошему соотношению цены и качества. Дело, которое я хочу препоручить Вам, не совсем типично для частного детектива.
Он замолчал, ожидая моей реакции. Я хранил обет, который дал сам себе, пока не выясню, что от меня требуется.
- Мой отец завещал нам с братом одну вещь, - продолжил пан Дробжичек. – Книгу, написанную им самим. Последние наставления отца сыновьям. Я не успел прочитать её до конца, как её выкрал брат. Естественно, я хочу её вернуть. С вашей помощью.
Я уже пожалел, что закурил – дым сигареты забивал нос, призрачными когтями скрёб по щеке и лез в глаза, отчего те немилосердно жгло. Приходилось сильно щуриться, чтобы не выпускать из виду собеседника. Дробжичек же воспринял мой прищур как недоверие к его словам. Багрянец на стенах едва заметно задрожал из-за тревоги, стены осторожно придвинулись.
- Я не дочитал всего пару страниц, - начал оправдываться пан Дробжичек. – Но, я уверен, на этих страницах записано нечто исключительное. Понимаете, я всю жизнь жил в тени старшего брата. Он всегда был сильнее, умнее и смелее меня. А после прочтения книги так и вовсе начал богатеть и становиться всё более известным человеком. Наверняка и вы слышали нашу фамилию.
Фамилия действительно была знакомой. Дробжичек. Не могу припомнить, где именно я её слышал или видел.
- Я хочу, чтобы вы достали мне эту книгу, - подвёл он итог.
- Простите, - проскрежетал я, закашлял - дым раздражал горло когтями, - и продолжил. – Я не занимаюсь воровством.
Пора уже бросить курить и начать бегать по утрам. Одни неудобства, и дыхание вечно несвежее.
- Что вы, пан Мазур! – замахал руками Дробжичек. – Я ни в коем случае не считаю вас вором! Как можно? Я потому и обратился именно к вам, ведь вы, как детектив, боритесь с преступностью, а не занимаетесь ею.
Я не стал ему рассказывать от кого и каким образом я получаю львиную долю информации. У пана еще картина мира рухнет вместе с сердцем.
- Лишь прошу, - продолжил пан Дробжичек мягким заискивающим тоном. – Вернуть книгу её законному владельцу.
Законность его притязаний смущала меня, но не так сильно, как приближающийся день оплаты аренды моего офиса и по совместительству дома. Квартира с растущим под окном поющим деревом без слуха и голоса стоит недёшево.
- Тридцать процентов сверху, - сказал я. – Все накладные расходы так же ложатся на ваши плечи.
- Идёт! – радостно воскликнул пан Дробжичек и протянул руку.
Пожимая её, я размышлял, насколько сильно продешевил.
***
Брат моего заказчика, Вацлав Дробжичек, оказался не в пример богаче. История его успеха больше напоминала успешную и крайне хитроумную аферу или небывалое предпринимательское везение. Вацлав сделал колоссальное состояние на бессмысленных ручных подшипниках, которые были очень популярны среди молодёжи пару лет назад, а вырученные деньги вложил в выращивание медных деревьев. Недавно открытый электрический эффект меди и алюминия набирал обороты – электрические уличные фонари уже вытесняли газовые.
Может, что-то такое и было написано на последних страницах книги? Дети мои, вложите все деньги в медные рощи. А бедняга Юрек Дробжичек не успел прочитать важное послание.
Эта та немногая информация, которую мне удалось выудить из газет в библиотеке, пока пыль окончательно не забила мне ноздри. Свою резиденцию Вацлав Дробжичек тщательно скрывал, закономерно опасаясь людей, охочих до плодов чужого успеха. По иронии судьбы одним из них был собственный брат. К счастью, - или нет, - мне не заплатили за решение внутрисемейных проблем или моральных дилемм, возникающих в таких случаях как грибы после дождя.
Из здания библиотеки я вышел в промозглые вечерние сумерки, едва прочистил нос свежим прохладным воздухом, как ледяной ветер, злобно посмеиваясь, распахнул мою куртку и швырнул в лицо пыль, опавшие листья, куски газет и прочий мусор. Прочихавшись, я плотнее запахнул куртку и втянул голову в плечи. Огонь остался дома, так что согреться мне посчастливится лишь по дороге.
Тёмно-серые, почти чёрные тучи грязным мешком закрыли город от последних лучей солнца. Пахло холодом и землёй. Подступала осень.
До дома оставалось пройти всего квартал, как за оплывшим жиром углом я заметил слабый отблеск. За водосточной трубой прятался от ветра крохотный огонёк. Он был слаб и едва теплился под дуновениями жестокого ветра. Я присел рядом и закрыл его рукой. Огонёк тут же прильнул к ней. Тепла от него почти не ощущалось.
Я вытащил маленькую щепку и осторожно поднёс её к огню. Она потемнела, стала цвета жжёного сахара, огню едва доставало на это сил. Я придвинулся так близко, как только мог, почти лёг, чтобы закрыть его от ветра. Щепка почернела, потянулась тут же сносимая ветром тонкая струйка дыма, призрачная, эфемерная. Кончик щепки стал оранжевым, нить дыма уплотнилась, побелела. Огонь почти угас. Крохотное голубое пятно металось по алеющему краю щепки, пытаясь её разжечь. Я ничего не мог сделать и лишь бессильно наблюдал, затаив дыхание, страшась любым самым слабым дуновением затушить огонь.
Искра! Призрачная сизая искра. Ещё одна! Язычок оранжевого пламени. Огонь вобрал силу горения и с жадностью набросился на щепку, как жаждущий припадает к воде оазиса в пустыне после многих дней скитания.
Щепка кончилась, огонёк с благодарностью прильнул к моей ладони и чуть не обжёг. Засмеявшись, я поспешил отдёрнуть руку.
Яркий оранжевый клубок пламени юркнул в глубину переулка. Мне стало любопытно, куда он так торопился, и я последовал за ним, перешагивая лужи, всплесками пытавшиеся замочить мои ботинки, и уклоняясь от брюхатых стен, якобы случайно встававших на пути. Одну из них я толкнул плечом, когда перепрыгивал очередную коварную лужу. Стена обиженно втянулась обратно, проскрежетав кирпичами что-то оскорбительное в след.
Жрать надо меньше.
Огонёк скрылся в небольшом закутке и примостился на груде хлама, сливавшегося с серой стеной. Вдруг из-под неё раздался едва слышный стон страданий. Огонёк тревожно заметался, пытаясь отогреть кучу, но это было уже бесполезно. Я не в первый раз видел подобное, наоборот, сталкивался с этим всё чаще. Грудой каменного хлама был человек. Точнее, то, что он него осталось, а огонь всё ещё признавал в нём хозяина, любил его и был предан до последнего, пытаясь поделиться остатками тепла.
Вирус каменного папилломатоза, иначе бородавок, довёл человека до такого состояния. Наросты из каменной крошки покрывали всё его тело, даже губы и веки, которые он не мог открыть. Лишь крохотные отверстия в носу не забились до конца, и человек мог дышать. Он являл собой самое полное отражение правды человеческой природы. Все знали, откуда берётся вирус, но ничего не могли поделать.
Повальное увлечение каменными клещами не могли сдержать никакие законы. Их завезли с отдалённого северного материка, открытого несколько десятков лет назад. Насколько я знал, там обитали исключительно существа из камня. Клещи, завезённые оттуда в числе прочих экспонатов для исследований, не могли питаться человеческой кровью. Стоило им вонзиться в мягкую податливую кожу и впитать хотя бы каплю, как они погибали. Мгновенно, при этом выделяли в кровь токсин, разносимый по организму вместе с успокоительным блаженством и красочными галлюцинациями. Я слышал, что людям снятся миры с прямыми линиями и круглыми твёрдыми часами, вместо привычных словно плавящимися от жары.
Вместе с удовольствием в тело человека иногда попадал вирус каменного папилломатоза, которому даже не пришлось приспосабливаться к условиям человеческого организма. Иммунная система его просто не видела.
Все знали о риске заражения, но всем было плевать. К счастью, переносчиком вируса были только каменные клещи, от человека к человеку он не передавался.
Бедняга огонёк всего этого не понимал, ему было невдомёк, что его хозяину, павшему жертвой собственных пороков, жить оставалось считанные часы. Он думал, что если достаточно согреть тело, то его добрый друг и хозяин очнётся. А я тем более ничего не мог поделать.
Грузные тучи, наконец, прорвало, в утробе у них засверкали сполохи света, до городских крыш донеслось недовольное ворчание. На землю, прибивая встревоженную пыль, упали первые холодные капли.
В руке умирающего что-то блеснуло – отразилась очередная молния. Небольшая металлическая табакерка с замысловатыми руническими узорами. Такие в ходу у народов Севера. Я сунул табакерку в карман, из другого вытащил все щепки, что у меня были с собой, и насыпал их огоньку. Он не собирался покидать хозяина.
Я поспешил домой, ведь зонт с собой я естественно не прихватил.
***
Один из моих осведомителей, которым я время от времени приплачивал ничем не обоснованными суммами, постоянно крутился в светских кругах: на вечеринках, балах, раутах и прочих торжествах. Он мастерски сливался с окружающей средой, будучи официантом, сомелье или барменом. Удивительный слух вместе с талантом незаметности обеспечивали его самой пикантной и достоверной информацией о сливках нашего общества. Она неизменно была точной и выверенной, за что ему и платили баснословные деньги журналисты и я.
Информация не подвела и сейчас. Резиденция Вацлава Дробжичка находилась на одной из плантаций медных деревьев. Мало кто мог догадаться искать его в крайне ядовитом для человека месте.
Я старался держаться вдали от дорог, чтобы не попасться патрулям. Деревья ещё не созрели, поэтому рабочих я не опасался. Шея болела и ныла от постоянного вращения головой. От медной пыли, кровавым туманом висевшей в воздухе, и ужасного запаха тухлых яиц спасал противогаз, но он же сильно ухудшал обзор. Перепрыгивая очередной ручеёк лавы, я вернулся к размышлениям, насколько сильно продешевил, подняв оплату всего на треть. Мне стоит быть внимательнее, чтобы в следующий раз с именитых клиентов выудить суммы крупнее тех грошей, из-за которых моя кожа покроется мозолями и волдырями в местах, куда всё же попадёт злосчастная бардовая пыль. К несчастью, кодекс, которого я на свою голову придерживался, запрещал бросать работу на полпути из-за личных неудобств или плохой оплаты, которая становилась недостаточной из-за опять же личных неудобств.
Из размышлений меня вырвал корень дерева, об который я споткнулся. Корень деревянного дерева. Медный лес неожиданно закончился и начался обычный для этих широт. Так вот каким образом Вацлав обеспечил себе уютную жизнь посреди ядовитой плантации. Кордон из сосен, елей, берёз и прочих кислородопроизводящих культур обеспечивал защиту от сероводородных испарений и медной пыли.
Пройдя вглубь изумрудного царства, я снял противогаз и вдохнул полной грудью. Запах прелой листвы, сосновых иголок и мха захлестнули меня, а от обилия кислорода закружилась голова. Я прислонился к дереву, подставив лицо солнечным лучам, и закрыл глаза, чтобы пару минут насладиться свежим лесным воздухом и предаться нахлынувшим воспоминаниям о детстве, когда, ещё до войны, мы сбегали с посевных и играли в прятки среди мудрых дубов, строптивых сосен и весёлых ёлок, которые укрывали нас своими колючими лапами, помогая лучше спрятаться.
Голова перестала кружиться, а ноги с лёгкими требовали бега, но подобного я позволить себе не мог. В этом лесу могли быть патрули охранников. Я медленно продвигался вперёд, стараясь ступать мягко, чтобы ни одна ветка предательски не хрустнула.
Мне повезло миновать несколько патрулей. Охрана не особо и бдила. Видимо, посторонние люди здесь были редкостью, и посему они совсем расслабились. Пройти мимо них не составило особого труда.
К вечеру, когда солнце уже догорало на горизонте, показался особняк. От Вацлава Дробжичка я ожидал огромной резиденции, поражающей своей помпезностью и богатством, но увидел совершенно обычный лесной домик в два этажа, со стекающей крышей и дымящейся трубой, окруженный растущими картинами морских пейзажей. Он больше походил на дачу, чем на резиденцию одного из самых богатых людей страны. Огромное количество охраны было единственным обстоятельством, подтверждавшим, что это действительно дом пана Дробжичка.
Пришлось дождаться наступления темноты, когда картины свесят во сне свои головы, обрамлённые лазурными лепестками, создавая подобие потолка над землей. Я уличил момент, когда звёзды обратили свои взоры куда угодно, но не на меня, и нырнул из леса прямо в сад.
На войне мне досталась роль обычного пехотинца, навыкам диверсионной или разведывательной деятельности я не был обучен. Жизнь частного детектива к такому тоже не готовила.
Кровь била в набат барабанных перепонок, страх сковывал, но я всё равно полз вперёд, стараясь не задевать стеблей картин, поднимавшихся из земли. Из головы не уходила мысль, что если кто-нибудь достаточно внимательный посмотрит вниз, то мне конец. Возможно, убьют сразу же.
Я полз так до тех пор, пока не упёрся в пару сапог с толстым слоем грязи на подошве. Я посмотрел вверх, но их владелец скрывался за бушующим морем, нависшим над головой. Носки смотрели прямо на меня. Кровь стучала в ушах всё громче, из глаз лились слёзы от дикого желания вдохнуть поглубже и закричать, выпустить страх. Я набрал в рот земли и закрыл глаза, чтобы отвлечься, сосредоточиться на вкусе грязи и песка. Сжал челюсти до противного скрипа на зубах. Меня била мелкая дрожь, но казалось, что трясётся всё вокруг. Не знаю, как умудрился не задеть стеблей картин и не выдать себя.
Лоб покрылся холодным потом. Спустя вечность я почувствовал, что сапоги развернулись и удалялись от меня. Везение на сегодня ещё не кончилось.
Остаток пути до задней части дома был уже лёгкой прогулкой, хоть и ползком. Я подтянулся, держась за край овального окна, и ввалился внутрь. А вот здесь моё везение закончилось. Падая, я зацепил безвкусную прямоугольную вазу.
Время замедлилось, ваза покачнулась и устремилась вниз. Руки двигались, с трудом разрезая загустевший воздух, но в последний момент успели поймать её над самым полом, едва не выронив вновь. Я облегчённо выдохнул и поставил её на место. Обернулся.
На меня смотрел ошарашенный охранник в чёрном костюме, его руки тянулись к кобуре на груди. Время замедлилось во второй раз. Адреналин оглушительным хлопком взорвался в груди, а ударная волна крови чуть не разорвала сосуды. Я выхватил из кармана табакерку, охранник – пистолет. Я убийственно медленно сорвал крышку, он щелкнул предохранителем. Его палец тянул за спусковой крючок, курок отклонялся назад для удара по капсюлю, а табакерка с парой каменных клещей летела в удивлённое лицо.
От неожиданности он перестал тянуть за крючок и попытался отбить коробочку. Но клещи уже впились ему в скулу и щёку. Их смерть была мгновенной, ещё через секунду токсин попал в кровь.
- Что… - успел произнести бедняга охранник и рухнул с блаженной улыбкой на пол, уставившись в потолок остекленевшими глазами.
Надеюсь, он не заразится каменными бородавками.
Я точно запросил за эту работу слишком мало!
Избегая окон, я дошёл до винтовой лестницы, ведущей на второй этаж, поднялся и оказался в тёмном коридоре. Стены сдвинулись передо мной, пытаясь скрыть дверь на том конце, из-под которой выбивался слабый красноватый свет.
Между ними просто так не протиснуться, но кодекс добропорядочного – насколько это возможно – частного детектива гнал меня вперёд. Я выдохнул весь воздух из груди и шагнул в проход. Рука почти касалась ручки заветной двери, но стены сдавили сильнее. Я выдохнул ещё, выжав остатки воздуха из лёгких, рванулся из последних сил, пока тёмные круги не захватили поле зрения. Куртка затрещала, пуговицы рассыпались на полу, глаза уже ничего не видели, лёгкие не могли вдохнуть ни на миллиметр, рука шарила в чёрной пустоте.
Палец коснулся холодного металла. Золото или позолота? Разум помутился от недостатка кислорода. Ноги продвинули меня ещё чуть вперёд, и я смог ухватиться рукой за ручку двери и подтянуть себя к ней. Стены отступили, грудь на вдохе вобрала весь воздух в коридоре. Я шумно выдохнул. Кровь застучала в висках, а голова уже в который раз за сегодня закружилась.
Сегодня я не умру. И больше никогда не возьмусь за работу, пока не выясню всё о ней.
Отдышавшись, я повернул ручку и вошёл в комнату. Её освещали угли в камине, которые ворошил человек, сидевший в кресле спиной к двери. На столике перед ним лежала толстая книга в кожаном переплёте и с золотым тиснением. «Житие». Как помпезно.
- Наконец, вы прибыли, пан Мазур, - голос Вацлава Дробжичка был мягким, бархатным баритоном и немного усталым.
Я позволил себе сесть в соседнее кресло. Опасности не чувствовалось, похоже, я прошёл некий экзамен, подготовленный Вацлавом. Над тлеющими поленьями иногда вспыхивали языки пламени и мгновенно улетучивались. В комнате пахло деревом и хвоёй. Мы словно сидели в лесу у костра, а вокруг ни одного живого существа на много вёрст.
- Юрек послал за ней, верно? – Вацлав рукой показал на книгу. Оранжевые отблески играли на серебристых висках.
Я взял книгу в руки, повертел её. Даже сшита она была золотыми нитками.
- Некоторые осведомители, пан Мазур, работают в обе стороны. Но, прошу вас, не серчайте на вашего человека. По случайному стечению обстоятельств он мой давний друг, которому я всецело доверяю. Он о вас наилучшего мнения, как о специалисте и честном человеке. Но если у моего подчинённого начнётся болезнь каменных бородавок, пеняйте на себя. Ни один из моих людей не имел приказа убивать вас.
Я сглотнул комок страха, застрявший в горле. Надеюсь не меньше его.
Взгляд Вацлава остановился на книге, которая все ещё была у меня в руках.
- Поток сознания сходящего с ума старого пердуна, - пан Дробжичек словно выплюнул эти слова. – Своей последней волей заставил нас прочитать этот бессмысленный талмуд из банальностей и прописных истин. Можете прочитать её сами. Особенно те последние страницы, за которыми так гоняется Юрек.
Я открыл книгу и пробежал глазами несколько страниц в конце. Общий смысл витиеватых словоизвержений можно было уложить в пару ёмких, но таких же банальных предложений.
Пока я читал, Вацлав смотрел в огонь, разгоревшийся в камине. Я вспомнил о своём огне, оставшемся дома. Надеюсь, он не спалит разом все дрова, что я ему оставил.
- Всю жизнь, - пан Дробжичек вновь заговорил. – Юрек завидовал мне, проклинал меня. Меня! В то же время сам, взявшись за что-нибудь и потерпев первую неудачу, бросал занятие и вновь обвинял всех вокруг в своей неудаче. Даже сейчас избавление от всех зол ищет на страницах этой проклятой книги. Если бы хоть раз он обратился за советом или просто послушал меня… Вместо этого деньги, что я посылаю через третьи лица, чтобы не уязвить его мелочную гордыню, тратит на кражу ещё тысячу раз проклятой книги. Если бы Юрек только знал, какая банальность записана на последних страницах.
Вацлав посмотрел на меня.
- Знаете, что самое печальное во всей истории, пан Мазур? – Спросил он.
Я вопросительно изогнул бровь.
- Он ни разу не попросил вернуть книгу.
Я положил «Житие» на колени и уставился в огонь, чтобы не видеть печаль в глазах Вацлава.
- Заберите её. И передайте брату, что я люблю его.
***
Юрек Дробжичек ждал меня в том же кабинете своей квартиры, где мы встретились в первый раз. Солнце на стене стояло в зените, заливая комнату потоками тепла и света.
Я положил на стол книгу, а поверх её билль о тратах, в конце которого жирно написал сумму за свои услуги.
- Это она! – Радостно воскликнул пан Юрек. – Премного благодарен, пан Мазур, за столь быстрое и действенное решение вопроса. Дайте же мне её прочитать. Наконец. Наконец, моя жизнь изменится кардинальным образом.
Он протянул руки к книге, но я крепко прижал её к столу, пододвинув к нему билль. Я опасался, что он не захочет в итоге оплатить мои труды, прочитав страницы, за которыми гонялся столь долго.
- Хорошо, хорошо! – нетерпению пана не было границ. Он трясущимися руками достал из стола чековую книжку и выписал мне причитавшуюся сумму.
- Ваш брат просил кое-что передать, - сказал я, забирая чек и отпуская книгу. – Он любит вас. Прощайте, пан Дробжичек.
Я сунул чек в карман и направился к двери. Юрек Дробжичек уже глотал слова книги, которая должна была исправить всю его жизнь.
Дверь захлопнулась, когда в след мне донеслось:
- Это что вообще такое?!
|
Группа: НАЧИНАЮЩИЙ
Сообщений: 7
Замечания : 0%
№1. Любой поток сознания попадёт в рамки сюрреализма. Такое это благодатное направление. Первый текст жанрово безупречен - сон наяву или явь во сне. Всё сходится. И даже есть ощущение, что автор получает удовольствие от заполнения пространства этими избыточными образами. Но за яркой ширмой формы скрывается какая-то чепуха содержания, уж простите. Невнятное заигрывание с сатирой, намёк на философию, претенциозные отбивки о творце. Какой-то винегрет из смыслов, который может и отвечает жанру, но на уровне интуиции(а какие ещё уровни должны работать в сюрреализме?) оставляет лишь сумбур. В целом, любопытная работа.
№2. Здесь, не в пример первому тексту, присутствует внятный сюжет. Мрачный мир, с мьевильским таким оттенком, довольно живописен. При этом автор обошёлся без шквала сомнамбулических описаний. И это уже о качестве, а не о количестве. Понравилось, как обыграна "каменная болезнь". Любопытно заиграла вся эта польско-чешская атрибутика. Стильно. Ну, а просевший финал почти спасла ирония последней фразы.
Голос за №2.
|
Группа: ЗАВСЕГДАТАЙ
Сообщений: 108
Замечания : 0%
Голосование до 11.10.2017 :)
|
Группа: Удаленные
Сообщений:
Замечания : 0%
первый текст. хорошо читалось легко, как на санках с горы. описания хороши, метафоры и все такое. но сюр, это сверхдействие. как по мне. автор представляет вырванную страницу мемуаров. что и есть завет, а то для чего бы они писались. так себе.
второй. вот тут уже лучше. есть живой огонек и жирные стены. напоминает виана. лилии. да и сюжетец какой никакой. вообщем читалось с наскока, но интересно было. чорным пятном финал. торопился автор. банальный финал. ну хоть бы выбросил брата в окно пруда.
голос отдаю второму тексту. оба автора постарались на славу. но скажу что оба текста далеки от сюрреализма. почитайте луи арагона. спасибо и все хорошего. я андрик
|
Группа: НАЧИНАЮЩИЙ
Сообщений: 3
Замечания : 0%
Начал читать первый рассказ и подумал: автор совсем лишёнобыкновенного человеческого языка? Что это такое: испражнения воображения; рука
исследует белые пятна; мокрицы образов и т.д. Даже если это и сюр? Воображение
подвело. Да и сюжет никакой, всё сумбурно, неупорядочно. Хотя видно, что автор
старался.Второй рассказ понравился больше. Хотя тоже далёк отсовершенства. Сюжет не лишён сюрреализма, но более понятен, строен, динамичен.
Да и сам текст более удобочитаем.Голосую за №2
|
Группа: ЗАВСЕГДАТАЙ
Сообщений: 809
Замечания : 0%
Первый рассказ (рассказ ли?).
Не сразу понял вообще смысл. Мешают чтению элементарные ошибки построения метафоры, даже логика повествования хромает от этого. Видно, что автор новичок не только в жанре, и в слоге выпирает бессвязность, и даже тупо по синтаксису. Тут цитатами перлов можно более его работы текст накатать. Это уже в раздел произведения, даст бох кто выловит, и над каждым трудится в поте мозга, исправляя фундаментальные принципы написания. По ходу чтения я вообще принципиально отказался понимать о чем речь, ослепили вот, настолько, многоплановые ошибки... Порою наивные. Даже. Особенно под конец. Когда синтаксис уже. Безжалостно. Прикончил остатки желания. Читать.
Второй рассказ. Да все бы ничего. Слог хороший. Повествование стройное, хотя и очень затянуто, скучно в плане динамики событий, навязчиво в аспекте убеждения читателя, и мал мала картона все же есть, да. Это на будущее. Но вот самое главное-то - жанр, и на мой взгляд это ни разу не сюрр, некая фантастика и пусть даже скользящая в фентези, а не сюрр.. Автор вообще далек от сюрра. Возможно, ошибочно посчитал что описать непривычный мир и есть сюрр, нет же, важно показать, важно. У сюрра всегда есть даже своя логика, есть. И это не мое имхо.
В итоге, первый - в жанре, но наломал дров, а второй - вне жанра, но произведено довольно-таки сносно. Следовательно, учитывая условия дуэли, голос за первую попытку.
|
Группа: ЗАВСЕГДАТАЙ
Сообщений: 108
Замечания : 0%
Со счётом 3:1 победил Оцеола! Поздравляем!!!
|
Группа: ЗАВСЕГДАТАЙ
Сообщений: 595
Замечания : 0%
|
|
|
