volcano

В войсках Гарольда хорошо вооруженными были лишь хускерлы и тэны, располагающие двуручными мечами, боевыми топорами викингов, копьями и кольчугами

Ну во-первых у вас тут про двуручные топоры как раз ничего не написано, это раз, зато написано про копья, это два. К тому же, я бы не доверял википедии. Особенно вызывает сомнения упоминание о двуручных мечах. В те времена качество метала не позволяло ковать слишком длинные клинки.

Есл

боже мой, Радригес! Да откройте вы Википедию, чтоб вас!
Начнём с того, что 1066 - это раннее средневековье. И ни знаменитых английских лучников, ни знаменитой Французкой кавалерии.

А потом наступило средневековье и они так взяли да и появились да? И ничего им не предшествовало?
У англичан всегда был акцент на лучников у Франков на кавалерию.
Тяжелая конница всегда использовалась одинаково, её главная сила- напор. Если бы они вот так вытанцовывали пока кто-то не соизволит "дрогнуть", какой бы был толк от их способности проламывать строй? Пойти в атаку и отвернуть перед стеной щитов было бы настоящим позором.

Ахренеть... Я никогда не видел, чтобы разбор произведений начинался до того, как оба автора выложили свои произведения! Да, неуважение к авторам сквозит во всём этом... Ну ладно Родригес, от него вообще доброго слова не дождёшься... Но Шапка! Ай-я-яй! suspect

# 18 14.11.2008 в 12:56

Ладно, выкладываю свой тихий ужас и забиваюсь в угол...

# 19 14.11.2008 в 12:57

А потом наступило средневековье и они так взяли да и появились да? И ничего им не предшествовало? У англичан всегда был акцент на лучников у Франков на кавалерию. Тяжелая конница всегда использовалась одинаково, её главная сила- напор. Если бы они вот так вытанцовывали пока кто-то не соизволит "дрогнуть", какой бы был толк от их способности проламывать строй? Пойти в атаку и отвернуть перед стеной щитов было бы настоящим позором.

Самый умный, да? А вот вы, блять, судите по своим кухонным представлениям, а я перевернул литературу. И получил консультации у историков. Мне не в лом. вы сейчас подвтвержадете, только то, что вы нихера не знаете. А мне насрать. Я прав. Идите, сосите. Удачи

# 20 14.11.2008 в 12:58

Пишу тебе…

«Я такой же уголь, как твои глаза,
Уголь слишком рано сгоревших надежд;
Я такой же лёд, как твоя слеза,
Что застыла росинкой на моей щеке…»
Группа La Odica, «Лёд».

Пламя. Стремительная волна огня настигает меня. Я бегу. Я кричу. Впереди где-то справа притаился враг. Рядом со мной гибнут мои товарищи. Со свистом рассекают небо лопасти вертолётов. Я чувствую, как мои волосы начинают тлеть. Очередь справа! Припадаю на одно колено и стреляю в ответ. И будто поражённые силой моего оружия, заросли, в которых прятался противник, вспыхивают в ослепительной вспышке, поглощённые напалмовым демоном. Патроны потрачены зря: появившиеся из-за холмов вертолёты уничтожили очередной опорный пункт вьетнамской Армии Освобождения.
После успеха операции «Сайдер Фоллз» в районе Сайгона, началась новая операция «Джанкшн сити», которая сразу же стала собирать свою кровавую жатву. И американцы, и азиаты гибли тысячами. И я находился в самом центре разверзнувшегося ада.
– Сержант! Сержант! – кричит мне прямо на ухо Шепард. Я неотрывно смотрю вдаль, туда, где догорает уничтоженный огнём участок леса. Мне сейчас ни до кого нет дела. – Том, надо уходить!
– Зачем? – отрешённо произнёс я, повернув голову к товарищу. Вместо ответа он указал куда-то на восток. Я проследил за его рукой, и вдруг увидел, как вздымается в небеса земля, поднятая артобстрелом. В следующий миг Шепарда не стало, а я подлетел в воздух, оглушённый, в разорванной одежде, намертво вцепившись в автомат. Затем я упал.
Выстрелы слышались повсюду. Со всех сторон наступал враг, и мысль о том, что наш отряд оказался в окружении, наконец, пробилась в мою больную голову. Люди, не имея укрытия, падали замертво. Кто-то отстреливался, но недолго.
Я закричал, безумно паля во все стороны, но новый взрыв совсем рядом прервал мой крик. Десятки осколков прошили моё тело, и от той чудовищной боли, что я ощутил, мне показалось, что небо раскололось надвое, а солнце растянулось светлой полосой, разделив небосклон пополам…

– Нет! – я вскакиваю с постели, безумно оглядываясь по сторонам. И вижу только испуганную Сьюзи.
– Ты что? – взволнованно спросила она, дотронувшись до моей ладони. С меня обильно стекает пот, я отчаянно пытаюсь сфокусировать зрение.
– Сон… приснился, – тяжело дыша, произнёс я. – Будто я там. Снова там, понимаешь? И рядом был Шепард, помнишь его? И я… я…
– Успокойся, – тихо шепчет Сьюзи, медленно обнимая меня и целуя в щёку. – Это был всего лишь сон. Просто сон.
– Да, – шёпотом соглашаюсь я, с ужасом наблюдая, как рушится вселенная, как разрывается тьма, и пространство начинает проваливаться в сине-зелёную бездну, живую, тёмную, как чаща сайгонских джунглей беспокойным летним вечером…
И Сьюзи больше нет рядом со мной…

«Я не знаю, как написать тебе. Не знаю, как передать свои чувства. Сьюзи, я люблю тебя. Ты для меня самый родной человек.
Знаешь, я никому никогда не признавался, что мне тяжело. Мужчина не должен признаваться в своей слабости. Но ты должна знать, я очень боюсь. И эти джунгли сводят меня с ума. Азиаты каждый день убивают нас… и убивают меня. Каждый день: выстрелы, взрывы, огонь. Иногда я иду вместе со всеми. Иногда я ухожу в дозор. Полковник ценит меня, говорит, что я отлично умею приспосабливаться. Но это чушь! Я выхожу в лес и оказываюсь слово во тьме. И долго ищу свет во тьме. А когда нахожу, я иду на этот свет. Он приводит меня к одиночкам или небольшим отрядам, которые я уничтожаю внезапно – гранатой, очередью… Иногда даже ножом. Но я не хочу.
Боже мой, Сьюзи, как же я хочу домой! Ты не можешь представить, как я устал от этой бесконечной войны…»

Кто-то говорил мне, что война давно закончилась, но я не верю. Чудаки, что за вздор! Ведь вот они джунгли! И вот он враг! Я снова на охоте. Есть только я и моя следующая жертва. Враг. Солдат. Он ещё не подозревает, что я вышел на его след. Но я всё ближе.
Ночная темнота рассеивалась только лунным светом и… странным свечением. Может, это широкие влажные листья отражают свет? Не знаю. И знать не хочу. Шаг. Два. Я на тропе, прямой как линейка, но тёмной, как зеркальная тьма.
Вот он! Наконец, я вижу впереди спину врага. Покрепче сжав посиневшими от холода пальцами рукоятку ножа, я бесшумно и стремительно приближаюсь к нему. Кажется, он что-то почувствовал. Даже успел обернуться прежде, чем я нанёс удар. Азиат захрипел от боли, медленно опускаясь на колени и начинаясь заваливаться назад.
На всякий случай я склонился над ним и перерезал горло. Чтоб наверняка. И тут почувствовал, что кто-то встал на мой след. Интуиция или инстинкт убийцы, не важно. Чутьё подсказывало мне, что надо бежать. Из охотника я сам превратился в дичь. Да, я знал, что новый противник мне не по зубам. Но кто же он?..

Дымные облака скрывали солнце. Я шёл вдоль тополиной аллеи. С обеих сторон от дороги стояли особняки, которые в Европе называют фанерными домиками. А у нас в США это обычные дома, привычные глазу. Когда возвращаешься сюда, сердце начинает стучать сильнее.
Вот и мой дом. Я прошёл по дорожке к входной двери и осторожно постучал. И всего через несколько секунд я оказался в объятьях Сьюзи. Я крепко обнимаю её, радуясь её ласке, чувствуя запах её духов, ощущая тепло её тела.
– Я вернулся, – прошептал я.
Она чуть отстранилась от меня, улыбаясь, а затем мир начал выцветать, превращаясь в бледную картинку, и свет начал меркнуть, погружая моё сознание в сумрак беспамятства.
Что это? Неужели и это был только сон?

«Пишу тебе, родная, и сердце готово вырваться из груди. Сегодня мне приснился дивный сон. Словно я вернулся домой. Мы обнимались на пороге. И всё это было настолько реально, словно происходило наяву. О, как бы хотел я, чтобы этот сон снился нам обоим. И, конечно, оказался вещим.
Война не отпускает меня к тебе. Я чувствую, что с этой войной заканчивается старая добрая эпоха, где мир был открыт для нас. Я не могу представить, что будет, когда я вернусь. Не хочется верить в поражение, но, похоже, оно неизбежно. Об этом я часто слышал, да и сам видел множество примеров наших неудач. Дожить бы до конца.
Знаешь, возможно, ты будешь меня осуждать, но я в последнее время всё чаще думаю о смерти. Неотвязная мысль, что за мной следит кто-то, не даёт мне покоя. Враг притаился. Я чувствую его так же, как чувствую холод и тепло. Чувствую его присутствие, ощущаю, как он идёт по моим следам. Он знает, что я успешно уничтожал его товарищей. Он профессионал.
Мне не вырваться…»

«…Меня, как и в детстве стал занимать вопрос о том, какие слова я произнесу в свои последние мгновения жизни. Помнишь Галилея? И его бессмертную фразу: «И всё-таки она вертится!»? Наверняка ведь он держал её в уме в последние годы своей невероятной жизни. Хотя я вспоминаю и другие примеры. Например, жил где-то в начале девятнадцатого века один математик, кажется, его звали Боссю. И уже лёжа на смертном одре, он молчал как рыба. Разговорить его взялся друг, тоже любитель науки. Он спросил: «Сколько будет двенадцать в квадрате?» На что Боссю тут же ответил: «Сто сорок четыре!» И умер. Чем и запомнился историкам. Одна фраза, пусть и не имеющая значения, возможно способна влиять на судьбу.
Всё чаще в моей голове возникает странная мысль, будто меня нет, и никогда не существовало. И все, кто знал меня, оказались жертвами заблуждения. И все мои действия на самом деле являлись бездействием, никак не повлиявшим на мир.
В этом что-то есть…»

Ещё один неосторожный солдат осмелился перейти мне дорогу. Я вновь на тропе, в руках нож, глаза привыкли к темноте. Но на этот раз я не дошёл до цели. Неведомый охотник идёт по моим следам, я снова чувствую его, и с каждой секундой всё более отчётливо.
Что же делать? Испытывать судьбу не хочется, так что остаётся только бежать прочь. Я сворачиваю с тропы и бегу направо, скрываясь во тьме. И неожиданно слышу за спиной шаги! Он бежит за мной, спокойно, размеренно, экономя силы. Надо срочно что-то придумать, иначе мне не спастись. Я начинаю петлять, но вскоре оказываюсь в тупике.
Стоп! Тупик? В лесу?! Но…
Я оглядываюсь. Передо мной стена. Справа тёмным прямоугольником застыл мусорный бак. Слева лужица рвоты. Под ботинками гулкий асфальт. Да где же я?!
Обернувшись, я увидел своего преследователя. К моему удивлению это был не азиат. Может, русский? Я выхватил нож, приготовившись к драке.
– Брось нож, – спокойно сказал «русский», глядя мне прямо в глаза.
– Нет.
– Война окончилась.
– Я в это не верю. Новое время ещё не наступило. Кто ты?
Русский настороженно смотрел на меня, решая, стоит ли отвечать.
– Президент Никсон подписал мирный договор, – произнёс он. – Вспоминай.
Хм. Никсон? Никсон-Никсон… Знакомое имя. Президент? Мир? Что-то… Что-то такое… я уже слышал. Или мне показалось? Или он хочет меня обмануть? Ведь он наверняка вооружён, так чего же он медлит? Тянет время? Неужели?!
Не теряя больше времени, я бросился на него.
Вспышка.
Выстрел.
Я покачнулся, плечо пронзила боль. Кажется, пуля прошла на вылет. Да, здорово меня качнуло, но дело ещё не сделано. Пересиливая себя, я шагнул вперёд, оказавшись всего в шаге от врага. Не без удовольствия я заметил в его глазах удивление и испуг. Мои движения были стремительны и точны. Я нанёс удар…
Раздался второй выстрел.

Это словно вспоминать какое-то хорошо знакомое слово, которое вдруг забылось и всё ускользает и ускользает дальше в закоулки памяти. Чем больше думаешь о нём, тем дальше оно становится.
Весь мир привычно выцвел, потерял материальность. Я внезапно оказался на широкой равнине. Под ногами хрустел лёд, будто я стоял на замёршем озере. На голубом бархате неба застыло высокое облачко, напоминающее торт со взбитыми сливками.
Безветрие. Безмолвие. Тишина.
Я с замиранием сердца наблюдаю, как медленно гаснет солнце, но мир не становится темней. Космическое светило превратилось в маленький огонёк, внезапно погасший в предсмертной вспышке.
Тишину разорвал странный треск. Я взглянул на облако, и увидел, как это большое скопление пара превращается в камень. Облако начало падать. Сперва медленно, затем всё быстрее, и вот, наконец, оно рухнуло на землю, расколовшись и подняв громадную тучу пыли. Ледяная твердь содрогнулась, я едва устоял на ногах. Там, где упало каменное облако, образовался пролом в тёмную бездну. И этот пролом стремительно расширялся во все стороны. Всё больше и больше заглатывала бездна, и Край Земли становился всё ближе, предвещая мне скорую смерть, предвещая гибель Старой Эпохи и зарождение нового мира. И ещё прежде, чем провал в неизвестность настиг меня, моё сердце сковала страшная боль, от которой я упал на мокрый лёд, и вдруг увидел над собой чёрное небо в россыпи звёзд, стены тупика и силуэт человека, убившего меня.
Я вспомнил всё.
– Сьюзи, – позвал я, но не услышал собственного голоса. – Прости меня…

– Как ты, Гленн? – спросил тучный мужчина средних лет, оглядывая наскоро перебинтованного детектива.
– Терпимо, – ответил тот. Затем кивнул на труп мужчины, накрытый плащом. – Взгляни, Джордж. Его зовут Том Уильямс. Пропал три недели назад. Заявление подала некая Сьюзи Уильямс. Провёл на войне несколько лет, и, похоже, война его сломала. Долго я с ним возился, он умеет прятаться. Похоже, он считал, что война продолжается. И был, мягко говоря, не в себе. Убивал людей, нападая в основном ночью. В общем, неприятное дело.
– Стрелять было обязательно? – покосившись на тело, спросил Джордж.
– Я не хотел его убивать. Но он не оставил мне выбора…
Джордж задумчиво молчал, глядя на тело преступника. Из-под плаща виднелась обнажённая по локоть рука, полностью исписанная какими-то надписями, сделанными фломастером. Мелкие буквы накладывались друг на друга, и понять их смысл казалось невозможным.
– Чудак писал жене письма на собственной коже, – проследив за взглядом Джорджа, произнёс Гленн. – Думаю, не нужно ей знать их содержание…

«Дождись меня. Скоро… очень скоро… я вернусь домой…»

# 21 14.11.2008 в 13:01

Если не осталось аргументов, то хоть не надо этого показывать.

# 22 14.11.2008 в 13:07

Если не осталось аргументов, то хоть не надо этого показывать.

Ебал я ваши аргументы. Ознакомтесь сначала с литературой. Всё! limonio, классный рассказ

# 23 14.11.2008 в 13:18

"Каждый стоящий позади воин прикрывал своим щитом впередистоящего" Как вы это себе представляете? Что-то вроде римской черепахи? Я вас умоляю, британцы такой ерундой не занимались.

Ну что вы, британцы были последними в Европе, кто как раз-таки этим занимался! happy