--------------------------------------------

Это был хороший дом. Просторный, надёжный, с удобным широким балконом, с которого можно было наблюдать, как по дороге один за другим шествуют Чёрные легионы. Они бесконечной вереницей проходили через окраины захваченного города, устремляясь на северо-восток, туда, где уже десятилетие не прекращалась война. Солдаты выглядели бодрыми, сильными, сытыми. И проходя мимо последнего дома, они бросали восторженные взгляды на балкон, где замер Властелин Готвинд, последний наследник Роуэля.
Готвинд уже давно привык находиться среди войск, но зрелище правильных шеренг всегда радовало его взгляд. Иногда он приветливо махал рукой солдатам. Иногда нервно проводил ладонью по гладкой лысине, задумываясь о судьбе предстоящей наступательной кампании. Враг был упорен и силён, и пару раз Чёрные легионы уже были биты. Северо-восточный фронт стягивал на себя всё больше сил, а это ослабляло прочие позиции Ордена.
Готвинд вздохнул. Даже его магия не была способна справиться с многочисленными ордами врагов, закалённых в боях и сражениях. И что за несправедливость, когда обычная варварская отвага на равных противостоит изысканной магии! Отвага, мужество, воля – все эти качества позволяют успешно противиться любой магии. Готвинд помнил ещё эпоху великих магов, чьи усилия были перечёркнуты одним лишь взмахом меча. Так называемые воители-одиночки истребляли чёрных магов по всему миру, и Готвинд постепенно лишился всех соратников.
Он вздохнул, отступив на пару шагов, развернулся, чтобы скрыться в полусумраке этого старого дома, и вдруг его взгляд встретился с глазами героя…

Кевин Молниеносный хмуро всматривался в тьму за окном, изредка разрываемую вспышками молний. Шёл сильный ливень. Капли с силой били в крышу, стремясь принести в дом небесный холод, но дом был слишком хорош, крыша не протекала, а его владелец хранил невозмутимое спокойствие.
И всё же приснившийся этой ночью сон не давал покоя и зародил в душе смутные нотки тревоги. Всё выглядело слишком реальным. И сырая землянка, и годы одиночества, и появление посланника короля. Всё происходило как будто взаправду, настолько ярким казался сон.
«Неужели это моя судьба? Неужели сон окажется вещим?» – думал Кевин, хмуро глядя в окно. Его дом стоял чуть в стороне от Литтлтауна, отделённый от города маленьким ручьём и дорогой. Да и городом это поселение можно было назвать с большой натяжкой. Так, пять каменных домов вокруг площади, да полсотни усадеб, даже не огороженных стеной. Слишком беспечные люди живут в этой стране. И когда-нибудь их накажут за эту беспечность. Тогда и придёт черёд Кевина вмешаться. А пока… пока остаётся только жить, да развивать свои навыки, не забывая о тренировках.
Неожиданно в дверь громко постучали. Кевин спустился на первый этаж, некоторое время постоял у двери, прислушиваясь, а потом открыл. За порогом стоял высокий человек, закутанный в чёрный плащ официального представителя короны. Посланник из столицы? Совсем как в сегодняшнем сне…
– Кевин Молниеносный? – спросил незнакомец на всякий случай, снимая треугольную шляпу и демонстрируя суровое обветренное лицо.
– Это я, – ответил воитель и посторонился, пропуская посланника в дом. Тот вошёл и бегло огляделся.
– У меня срочная депеша губернатору, но я решил сперва заскочить к вам. Белобородый просил не откладывать с этим делом.
Кевин немножко удивился. Король Себастьян VIII, прозванный в народе Белобородым, редко обращался к воителю за помощью.
– Что случилось?
– Война, – коротко ответил посланник, посмотрев прямо в глаза Кевину. – Сегодня утром к югу от Литтлтауна прошёл отряд Мсташа Кровавого, направляясь на восток в сторону столицы. Ополчение Северо-Западного округа перебито, однако один из гвардейских корпусов сейчас следует параллельно войску Мсташа, так что есть вероятность отклонить угрозу. Однако у нас нет сейчас под рукой ни одного сильного мага или воителя, способного повлиять на исход столкновения. Так что король просит помощи.
– Я понимаю, – кивнул Кевин. Что ж, именно этого он и ждал всё это время. Западные границы королевства были беззащитны, а репутация Мсташа Кровавого никак не могла заставить думать об этом завоевателе пренебрежительно. Тем не менее, случилось то, чего и следовало ожидать. Кевин побежал по лестнице наверх, подхватил заранее подготовленную на такой случай походную сумку и спустился вниз.
Посланник, прищурившись, наблюдал за его действиями, продолжая осматривать дом. Первый этаж был плохо освещён, но света хватало.
«Бесы меня дери, – подумал Мсташ, надевая треуголку. – А ведь он сейчас без меча! Можно попытаться убить его прямо сейчас, пока он ничего не подозревает!»
Опыт бывалого боевого мага всё-таки навязывал более осторожную тактику поведения. Кевин между тем подхватил висевшие на стене ничем непримечательные ножны.
«И это знаменитый Скидблайт? – неподдельно удивился маг. – Никакого магического отклика, это просто железяка, висящая на стенке. Или, может, дело в воителе? В эффекте присутствия духа?»
Вместе они вышли из дома. Кевин запер дверь, на несколько мгновений скрылся в конюшне и выехал уже на весьма неплохом жеребце, сильном и выносливом. Посмотрел на «посланника».
– Где Мсташ теперь? – решительно спросил он.
– Под Иорцем, – ответил Мсташ, пытаясь сохранять хладнокровие. – Поторопитесь, наши войска не способны надолго сдержать завоевателя.
Кевин кивнул и поскакал прочь. Мсташ некоторое время следил магическим зрением за его удаляющейся во тьме фигурой, а затем посмотрел на небо, подставляя лицо дождю. Вода обильно стекала с него, и черты лица начали деформироваться, изменяться, превращая лицо в уродливую маску, а затем вновь принимая форму знакомых черт.
– Хорошо быть собой, – вздохнул Мсташ и неспешно направился в сторону дома губернатора. Ему предстоял весьма интересный визит.

Вскоре после появления посланника, Кевин Молниеносный прибыл к войскам. Он неторопливо ехал на позаимствованном в одном из селений скакуне, оглядывая толпы призванных на защиту Отечества воинов. Все смотрели на него с надеждой и лёгким удивлением. Действительно, Кевин был великим воителем, но теперь он старик. Чем он может помочь?
А враг уже разворачивался для битвы. Враг поднимал знамёна, спеша вступить в бой. Ведь не было для завоевателей большего счастья, чем нести смерть всем, кто встанет у них на пути…

Армия бежала. Враг оказался слишком силён. Он смог опрокинуть войска защитников королевства, и теперь наступал, стремясь добить бегущих в панике воинов. Лишь один человек шёл им навстречу. Старый Кевин Молниеносный.
Кто-то попытался его остановить, дёрнуть за руку, удерживая от самоубийственного шага. Кевин взмахнул мечом – обычным, не Скидблайтом, – и порезал незадачливому спасителю руку. Тот отскочил, закрывая ладонью рану.
– Предатель, – словно обжёг его одним единственным словом воитель. И двинулся дальше, быстро сближаясь с наступающим врагом. Солдаты вокруг Кевина недоумённо останавливались, глядя на то, как невозмутимо тот идёт навстречу смерти. Кто-то продолжал убегать, но кто-то останавливался. И те, кто остановился, начинали вновь строиться для нового боя. А Кевин уже достиг рядов противника и ринулся в битву. В его руках засиял Скидблайт, сотрясая землю и небо, круша и раскидывая врагов. И видя этот беспримерный подвиг, солдаты королевства тоже ринулись в атаку, поддерживая своего кумира.
И враг дрогнул…

Мсташ кричал от боли, пронзённый насквозь Скидблайтом. Его крик словно материализовался в ледяной свет, охватывающий и сковывающий окружающее пространство, быстро поглощая весь дом. Готвинд попытался убежать, но его тело словно сковал ледяной паралич. Он попытался закричать, но тщетно. И Кевин так же стоял неподвижно, пригвоздив кричащего умирающего мага к стене.
Дом словно вырывался из пространства, проваливаясь в какую-то бездну, заставляя душу сжиматься от колоссального давления магического ветра. Центр тяжести стремительно смещался куда-то в сторону, зал стал искривляться, приобретая закруглённые, уходящие вдаль черты, проносясь через огромные расстояния. Мсташ рвался туда, где надеялся обрести спасение. К Главной Цитадели Ордена. Дом Кевина рухнул на один из жилых корпусов, погребя под обломками десятки людей. Но маг этого уже не видел. Он был мёртв.

Кевин размахивал мечом, убивая врагов. Но вот среди воинов появился всадник, высокий, худой, с лысой головой. Маг-завоеватель. Он спрыгнул на землю и приблизился к воителю. Кевин нанёс удар, но маг исчез, оказавшись за спиной старика. И через миг Кевин почувствовал, как спину раздирает боль, как уходят силы, и опускается рука, сжимающая верный Скидблайт…

Этот сон так и не стал вещим. И при этом он сбылся, оказавшись пророческим для тех, кто мог видеть глубину мира. Готвинд мог.

Глаза героя

Тяжелые капли дождя громко бьют по прочному лобовому стеклу. Автомобиль быстро мчится через огромный мост, смягчая ухабы и соединения дороги качественными амортизаторами. Мои руки, спрятанные в плотные кожаные перчатки, крепко сжимают руль, моментально реагируя на какие-либо дорожные препятствия. Резкие рывки руля по и против часовой стрелки позволяют ехать со скоростью сто двадцать километров в час, не делая даже секундной заминки. Вечернее дежурство в разгаре.
Я спокойно анализирую качество вчерашнего ремонта. Машина движется ровно, покладисто слушается малейших отклонений руля, педали газа и тормоза не заедают, коробка передач легко переключает скорости. Все максимально сбалансировано, лишний вес отсутствует. Сдержанно улыбаюсь, выражая удовлетворение: на сильные эмоции я не способен. Отец и я потратили много времени, чтобы из обыкновенного автомобиля создать настоящее чудо на колесах. Определенно, это стоило серезных затрат, однако экономить на средствах передвижения будет только человек, ищущий своей смерти на автостраде. Во всяком случае, так говорит отец.
Улицы города ярко освещены, дождь стихает, вечер вступает в свою главную фазу. Я, по старой программе, привычно оглядываюсь по сторонам, практически не поворачивая головы. Отец говорит, что широко посаженные глаза дают хороший обзор, и это действительно так. Минимум движения – максимум зрительной информации. На улицах спокойно. Пешеходы торопятся переместиться в более уютное место, транспорт равномерно заполняет трассу. В канун праздника всегда спокойно. Чувствую, что работы сегодня практически не будет. Однако всё же сбавляю скорость до восьмидесяти километров в час, наблюдая, как моей машине уступают дорогу едущие впереди такси и даже машины скорой помощи. Удивительного в этом ровным счетом нет – слишком уж оригинально наше с отцом средство передвижения, чтобы не узнавать его. К тому же, не первый день оно появляется на вечерних улицах, жители знают о выполняемой мною роли. Но всё не просто так. Если дорогу уступают, значит, есть для чего. Значит, где-то что-то происходит.
Как подтверждение, срабатывает радиопередатчик. Отец не видит смысла в установке видеофона для связи со мной.
- Нэсс, есть новости.
- Адрес, - без лишних вступлений выясняю я.
- Угол Карлстоун-стрит и Анкридж. Сильный пожар в высотном здании.
Я улавливаю легую вибрацию в отцовском голосе. Но отвечаю просто:
- Понял.
Быстро анализирую свое местонахождение по автомобильному навигатору. Сверяю с собственной памятью. В следующую секунду машина резко тормозит у светофора, чтобы тут же ринуться на нижнюю полосу автобана, ведущую в центр города. Уже через минуту я понимаю, что можно не давать лишнего напряжения памяти и выключить навигатор. По Карлстоун-стрит на бешеной скорости несутся две огромные и оттого ненадежные пожарные машины. Ярко светясь в блеске праздничных вывесок, они заставляют расступаться все переднее движение. Следом за ними в открывшееся пространство проезжаю и я.
До Анкриджа остается пара кварталов. Но ни один дежурный вечер не обходится без лишних препятствий. Сегодня – то же самое. Одно дело, когда последовательное движение машин расступается, пропуская спешащую неведомо куда помощь. Другое дело – автомобильная пробка.
Мой мозг реагирует быстро. Легко выровняв податливую спортивную машину, я за семьдесят метров до пробки резко останавливаюсь у обочины. Выскочив из машины, нажимаю две кнопки на правом рукаве, чего вполне достаточно, чтобы наглухо закрыть свой транспорт от внешнего влияния. Останавливаться в пробке – неоптимально. По возвращении можно найти машину поврежденной или не найти вовсе, даже несмотря на ее узнаваемость. Мельком отмечаю, что тяжелые «пожарки» беспомощно остановились перед пробкой. Вот ненадежность себя и проявила. Это проносится в голове уже тогда, когда я быстрыми, но тяжелыми шагами скачу по гудящим машинам, застрявшим на перекрестке. Наверняка они успели разглядеть мой специальный костюм, а потому не будут громко жаловаться на небольшие вмятины на капотах и крышах, оставленные моими ногами.
Через две минуты я подбегаю к месту происшествия. Этот высокий дом на Анкридж я посещал уже не единожды. Видимо, здесь напрочь забыли о какой-либо технике безопасности, потому что уже два раза здесь был пожар, а пару недель назад обвалились два верхних этажа, каким-то чудом не разрушив все здание. Лишь благодаря тому, что отец внимательно следит с помощью спутниковой связи за жизнью родного города, мне удалось быстро прибыть на место и вытащить всех людей, оказавшихся под завалами. Правда, не всех живыми.
Сегодня пожар нешуточный. Трудно с первого взгляда определить причину, но мощь его очевидна: из большинства окон восемнадцатого и девятнадцатого этажей с силой вырывается огонь, производя громкие шипящие звуки. Нижние этажи в порядке, но все, что выше пожара, застилает дым. Не задерживаю мышление, а потому быстро вызываю отца.
- Что нужно делать? – отрывисто говорю в микрофон.
Голос отца в такие моменты может показаться задумчивым. Однако никто не знает, какие эмоции он переживает.
- Дом на металлоконструкциях. Весьма легких и, к тому же, легкоплавких. Это не так, как с обвалом верхних этажей. Если верхняя половина упадет, дом неминуемо полностью рухнет. Нужно срочно охлаждать каркас дома. Этим пусть займутся пожарники. Твоя задача – люди.
Безусловно.
Быстро оглядываюсь, вижу, что пробка всё-таки рассосалась: пожарные машины с диким воем подъехали к горящему дому. Внушительных размеров человек бежит ко мне с той стороны. Но, остановившись рядом, он всё равно смотрит на меня снизу вверх.
- Что Вы н-намерены делать? – легко заикаясь, спрашивает мужчина.
- Моя задача неизменна, - спокойно отвечаю я. – Вы занимайтесь тушением. В первую очередь погасите пожар возле несущих конструкций здания и охладите каркас. Спасение людей на мне.
Пожарник кивает, всматриваясь в щели моей маски. Что он пытается увидеть в моих глазах?
Сверху слышится хлопок и звон разбитого стекла. Пора.
- Пора, - произношу я вслух и стремительно исчезаю в дверях дома номер сто семьдесят.
До восемнадцатого этажа я, не сбавляя темпа, добегаю за четыре минуты. Тело реагирует сигналами в мозг – температура воздуха очень высока. Пожар не удалось удержать внутри – стекла полопались от внутреннего давления, потому огонь и усилился. Видимо, даже моя быстрая езда не могла предотвратить такого развития.
Возле входа никого нет. Мне приходится оббегать почти весь этаж, сканируя глазами горящие комнаты, чтобы найти хоть кого-нибудь. Здесь, к сожалению, не помогут инфракрасные очки – всё и так раскалено до предела. Тем не менее, двоих людей с восемнадцатого мне удается спустить на шестнадцатый этаж – остальные смогли среагировать на пожарную тревогу быстрее. Девушка наглоталась дыма, парень упал в обморок от сильного жара. Их обоих я осторожно опускаю на прохладный пол коридора двумя этажами ниже. Пульс у них слабый, но не затухающий, а потому я, оставив их, снова поднимаюсь в пекло. Сзади уже слышен топот пожарных. Молодцы, оперативно.
На девятнадцатом я, не забегая далеко, хватаю на руки троих детей, сдержанно киваю их родителям и скрываюсь в дыме лестницы. Этажом ниже на меня срывается огромная потолочная свая, однако я успеваю выбросить детей вперед так, что они отделываются только легкими ушибами. Меня же самого пригвождает к полу, но ненадолго. Правильно поставив нижние и верхние конечности и приведя в напряжение позвоночник, я стряхиваю с себя сваю и провожу детей мимо пожарных, обильно поливающих несущие конструкции дома. Значит, водопроводная система не отказала. Затем возвращаюсь к родителям ребят и остальным обитателям девятнадцатого этажа.
С двадцатого я никого не спускаю. Там мне достаточно сказать об открывшихся путях через лестницы, чтобы люди сами ушли и не задохнулись от густого дыма.
За двадцать пять минут все кончено. Благо, как говорит отец, мы со спасательными службами научились мирно сосуществовать. Более того, полезно сосуществовать.
За эти двадцать пять минут нам удается спасти как минимум тридцать три человека. Как максимум – двести пятьдесят.
Спустившись вниз и глядя на пострадавших в кислородных масках, я как могу оттряхиваю костюм от налипшей пыли и гари. Глаза улавливают идущего среди пожарников мужчину средних лет. Прекратив оттряхивание, я подхожу к нему.
Узнанный в нем владелец дома вздрагивает от моего приближения, но быстро берет себя в руки.
- Спасибо Вам еще раз, дорогой друг! – натянуто улыбается он. – Уже не в первый раз Вы спасаете мое детище от гибели.
- Я спасаю от гибели людей, мистер Тэйлор. Ваше детище спасли пожарные.
- Если бы не Вы, то и они не смогли бы его спасти, - продолжает он. – Спасибо!
Я молчу. В это самое время отец просит через радиопередатчик:
- Нэсс, включи громкую связь.
Одним движением руки я вывожу голос отца во внешнее пространство. Сквозь шум людей и воды Тэйлор слышит голос отца.
- Дорогой мистер Тэйлор, настоятельно рекомендую Вам всё же расторгнуть Ваш контракт на страховку дома и заняться его технической безопасностью. Уж слишком искушает Вас сумма страховки за гибель здания. Если полиция заподозрит умышленные поджоги, Вам несдобровать.
Тэйлор замирает на месте. Я коротко киваю и отправляюсь к далеко оставленной заблокированной машине.
- Отец, ты подозреваешь его в поджоге?
- Не знаю, Нэсс, - смеется в ушном динамике отец. – Но перестраховаться никогда не бывает лишним. Кстати, тебя ждет новое задание. Роуз-авеню, дом девяносто восемь. Человек хочет сброситься с крыши. Поторопись. Что-то народ совсем взбесился в канун Рождества. Без тебя там точно не обойдутся – парень никого к себе не подпускает.
- Понял, - просто говорю я.

***

Офицер Бартон энергично жмет мою руку в перчатке и широко усмехается.
- Скажите, Нэсс, как Вам это удалось? Вот уж воистину задача была не из простых.
Я невозмутим. Да и с чего бы?
- Человек был в состоянии аффекта. Он сильно поругался с женой, первый раз в жизни замахнувшись на нее. Это произвело на него сильный шок – психологически у него слабая натура.
- Это и я знаю, - офицер очень нетерпеливо перебивает меня. – Но всё же?
- Мне удалось подобраться к нему с тыла. Я забрался на крышу не через дверь чердака, а через последний этаж по боковой стене. Там я очень аккуратно подбежал к нему, сделал легкий захват и вколол успокоительное. По моей оценке, после пробуждения он вряд ли вспомнит происшедшее.
- Но… но там же пятьдесят этажей высоты!
- И что?
- И Вам не страшно?
- Как это? – Я теряюсь.
Офицер хмурится, но вновь широко улыбается.
- Хотели бы работать в полиции? Знаю, что уже спрашивал, но вопрос довольно насущный.
- Я хочу и работаю. С полицией, - я делаю ударение на предлоге. - Полагаю, этого достаточно.
- Нэсс, Вы могли бы снять маску? – прямой вопрос Бартона чрезвычайно смущает отца: он закашливается прямо в микрофон, но офицер его, конечно, не слышит.
- Вам недостаточно моих глаз? – задаю я заученный встречный вопрос.
Бартон задумывается.
- У Вас довольно странные глаза. Хотя всё же это истинные глаза героя, как и раньше, пару лет назад… Мне до сих пор непонятно, что с Вами произошло. Ах, черт, извините за глупую просьбу, Нэсс… Всего Вам хорошего и еще раз спасибо…

***

Тонкий изящный паяльник ловко перемещается по микросхеме. В обожженных руках отца все начинает работать правильно, самым наилучшим образом. Вокруг говорят, что у него золотые руки. Мне это понятно с трудом. Совершенно обыкновенные человеческие руки.
- Нда, еще немного, и пришлось бы ее выбрасывать. Ты не бережешь себя, Нэсс.
- Я берегу людей, отец. Так, как ты сам мне велел.
- Да, ты прав. Однако кто будет беречь людей, если не станет тебя?
- Как это?
Отец умолкает. Еще раз тщательно осмотрев защитный костюм, он подходит ко мне.
- Ты слышал сегодняшний вопрос офицера? – спрашиваю я.
- Конечно.
- Я не понял, что он спросил про страх.
- Это неудивительно, Нэсс.
Мы вновь замолкаем. Отец оглядывает кожу моей спины и голову, хмурит морщинистый лоб. Затем замечает повреждение на шее и обеспокоенно взъерошивает и без того растрепанные седые волосы.
- Офицер Бартон нашел странными мои глаза.
Отец вздрагивает и откладывает паяльник, потирая переносицу сухими пальцами. Затем оборачивается к стене и смотрит на мой портрет, написанный когда-то давно масляными красками. Почему-то память не открывает мне, когда и как писали этот портрет. Я на нем, что странно, широко улыбаюсь и обнимаю какую-то женщину. Кто она?
- Что же сказал тебе офицер?
- Сказал, что они, как и прежде, – истинные глаза героя. И что ему непонятно, что со мной произошло. А я не понял, что это значит.
- Истинные глаза героя – вон там, - бледный отец показывает на портрет, проигнорировав вторую часть вопроса.
- Мой портрет? – недоумеваю я.
Отец, помолчав, кивает.
- Можно и так сказать. Это портрет человека, отдавшего жизнь спасению других. Два года назад и моему спасению, в том числе, - руки отца, дрожа, осторожно потирают собственные ожоги.
Я детально рассматриваю свой портрет. Затем перевожу взгляд на зеркало. Разница неочевидна, но есть. Видимо, раньше мои глаза были сделаны из другого стеклопластического материала.
Паяльник уверенно касается моей шеи. Я запускаю полное сканирование состояния внутренней аппаратной системы. Десятипроцентное нарушение механизма терморегуляции. Восемьдесят три процента повреждения двух поясничных титановых позвонков. Разрез внешнего кожного покрова на правом плече – пять процентов…
К завтрашнему дежурству я должен быть полностью отремонтирован.

Голос Лимонио.
Хотя выбрать было трудно. Да, ВС, видно, что ты не успевал. Нет в этом рассказе твоей обычной обстоятельности, как мне кажется.

Но, полные разборы я предоставлю после выкладки произведений по окончании дуэли...
Спасибо!

мм... как трудно отдать голос

оба произведения такие разные, герой не понимающий страха и волшебник тоже, его лишенный...
и
...вот это непонятное стремление к американизации...в моей патриотичной душе это вызывает бурный протест. и так прилавки захламляют кучи их брошурованной литературы... стоит ли уподобляться третьесортности, шрпотребу и повальной американизации
зачем?!

литтлтаун меня просто убил......

свой голос я отдам за дружбу