|
|
|
Проза, полуфинал №1
|
|
Группа: ЗАВСЕГДАТАЙ
Сообщений: 1080
Замечания : 0%
Тема: чёрное и белое
Сроки: до 5-го октября включительно
Объём: минус полголоса за 1 а.л.
Работы присылать мне на почту alina.karn21@yandex.ru с указанием темы письма "проза+ник".
Вспоминая о правилах турнира (вы же их читали, да?), повторяю на всякий случай, что: пару, тему и оппонента разглашать нельзя - карается дисквалификацией.
|
Группа: ЗАВСЕГДАТАЙ
Сообщений: 1080
Замечания : 0%
Текст удалён по желанию автора.
|
Группа: ЗАВСЕГДАТАЙ
Сообщений: 1080
Замечания : 0%
Дурёха
Есть люди, которые по взгляду определяют: чем болен человек, что послужило причиной болезни, или даже кто, да и как эту самую болезнь вылечить подскажут; так вот – я почти такой же. Вот только смотрю я на разные сооружения, а вижу - ошибки, если они, конечно, допущены при проектировании или строительстве. Даже могу предсказать с точностью до года, когда тот или иной дом или мост рухнет. Но в отличие от своих коллег-эскулапов, которые по сюжету сериала или же в жизни, добиваются признания и прилагающихся к нему денежных надбавок, я не заработал способностью ни копейки. И это меня удручает. Потому что деньги мне ой как нужны.
Больше наблюдения за инженерным полётом мысли мне нравилось бездарное просиживание на лавочках пешеходных мостов после учёбы в архитектурном. Я наблюдал за праздно гуляющими жителями. Наблюдал и записывал в блокнот.
«Солнечные зайчики на широченной заднице, обтянутой в трико. Мальчишки на соседней лавочке уплетают мороженое и играются с маминым зеркальцем».
«Парочка: он тюфяк, она - вся из себя королевна. Потому что парень, с неподдельным восхищением (рисую собачку с вытянутым языком и преданными глазками) ловит каждое слово пассии. Будто она рассказывает, как сегодня за завтраком открыла способ лечения рака». Это он зря. Все бабы мечтают о сильной мужской руке, - уж в этом я уверен на все сто, - и твердом мужском слове. И, как одна, хотят, пусть и не все осознанно, подчиняться мужчине.
Я непроизвольно согнул руку и напряг бицепсы. Пусть с силёнками мне пока не повезло, но словечко, то самое твердое мужское, я отрабатывал ежедневно, и подтвердить теорию на практике собирался прямо сейчас, на Георгиевском пешеходном. Объект ожидался не из простых: появилось очаровательное создание в нашем дворе, когда я учился классе в десятом, и с тех пор тайком каждое утро, жуя бутерброд, провожал её взглядом. Узнать удалось немногое: приёмная дочь то ли профессора, то ли членкора некой академии наук – об этом подслушано в трескучей болтовне вечерних старушек; что замешана в кровавых преступлениях - оттуда же. Прочёсывание соцсетей по адресу жительства или фамилии профессора результатов не дало. Ну и, собственно, то, что она любит гулять по Георгиевскому, я узнал совершенно случайно, анализируя уже раз в третий этот тихий, умиротворяющий мост через реку.
А вот и она. Про себя я уже назвал её цыганочка Рада за поразительное сходство с артисткой из старого кино. Летящая походка. Иссиня черные, длинные волосы, собранные в тугой хвост сзади. Темно-красное строгое платье без излишеств и украшений. Взгляд в смартфон – сегодня она куда-то торопилась. Может перенести знакомство? Нет! – она почует слабость, а я намеревался предстать в образе уверенного и несомневающегося ни в чём ухажёра. Вскочил с лавочки и таким же быстрым шагом направился наперерез. В сети я нашел и готов был выучить наизусть миллиард способов знакомства, но после второго десятка понял, что ни один мне не подходит. К особой девушке и подход должен быть особым, в чём я не сомневался даже за три шага до неизбежного, когда ещё можно было отступить, свернуть, передумать. А за два цыганочка стала поднимать взгляд от гаджета к несущейся на неё парадигме мужелобства, пронзая смутьяна бархатной глубиной чёрных глаз. И тут меня накрыло.
- Девушка, а давайте?.. – начал мямлить я, перебирая в голове листы блокнота с записями лучших способов, но все они были чисты.
- А в бубен?
- В смысле?.. - сконфузился я.
- В бубен не боишься получить? – тон её был немного грубоват для столь ангельской внешности и выражал начальную степень раздражения.
- То есть? От кого? – Скорее всего, в тот момент я выглядел крайне глупо и растерянно, потому что чувствовал, как нить разговора ускользает от меня, так и не побывав в хозяйских руках.
- А угроза, исходящая от меня, не очевидна? – Девушка обошла меня, как досадное препятствие, и продолжала свой путь, но отойдя на несколько шагов, оглянулась и крикнула: - Стоп! Ты ж сосед?
- Да! – с зарождающейся надеждой в голосе ответил я.
- Так, а чего раньше не подходил?
- Я, я… - Если образ самоуверенного мачо ещё и таился где-то в закоулках души, то этим дрожащим щебетанием я его окончательно растоптал прямо на виду у объекта вожделения. – Не знаю…
А цыганочка лишь отмахнулась, мол «все вы такие» и ушла, но её пронзительный, всепроникающий взгляд ещё долго преследовал меня, пока я, опустошенный, возвращался домой. Люди проходили мимо, оставляя шлейф из сотни, наслаивающихся друг на друга глаз цыганочки Рады.
Дабы проанализировать постыдный провал я набрал номер Юрца, единственного представителя своего возраста, с которым мог общаться более пяти минут:
- Представляешь, облом.
- Слабак! – констатировал друг. – Ладно, братан, давай перезвоню – я щас мотик покупаю…
- Ещё? У тебя ж есть!
- Тот продал, а этот - бомба, братан, ты не поверишь – просто БОМБА! – разрядил эмоцию и сбросил вызов.
Слегка ошарашенный такой реакцией, я заскочил в магазин за продуктами, затарился на последние деньги самым необходимым, и бегом к маршрутке. Путь до дома лежал через набережную. Мимо проплывали толпы туристов, лениво прогуливающихся по аллее. Мороженщики, художники, группы детей - вроде ярко и пёстро вокруг в этот жаркий летний день, но мне отчего-то окружающий праздник казался унылым. Броня, в которую я облачил себя перед знакомством, треснула, облупилась и, покрывшись пылью, отправилась в гараж к Юрцу, - там, среди разномастного металлолома, ей самое место.
Я жил на четвёртом этаже старой кирпичной пятиэтажки. Подкопчённые бока, балконы, увешанные застиранными простынями, подвал - а-ля «Клуб любителей Доты» и неизменные лавочки-старушки, притаившись у которых можно было узнать все тайны мира, - вот то окружение, где я родился, рос, которое ненавидел, к которому прикипел всем сердцем. Да, ещё звонко лающие собаченции всех мастей и раскрасок – непременный атрибут шумного двора. Как всегда у подъезда меня встретила покоцанная камера наружного наблюдения над дверью с треснутым объективом и выцарапанной надписью «1984» на корпусе.
Лифт сломался в конце девяностых, в день, когда я родился. Чуть попозже начала ломаться и наша семья. Отец выпивал, мать погуливала. В какой зависимости находились эти действа меня, в силу возраста, волновало мало, но именно в ежедневных скандалах и формировалась моя нелюдимость. Когда я стал старше, накал страстей уже перевалил за черту невозврата и потихоньку затухал, превращаясь в опостылевшую рутину. Отец мог полгода и не пить, а потом месяц бухать без просыха, а мама всё чаще не ночевала дома. Грехи, доведенные до автоматизма, перестали уже нервировать - с ними прижились, к ним привыкли. А когда папа попал в аварию и после операции оказался прикованным к инвалидному креслу, мама ушла и, как мне казалось, особо не переживала по поводу того, что я решил остаться с отцом. И мне этот выбор тоже дался легко: с мамой пришлось бы вклиниваться в чью-то чужую жизнь, приспосабливаться… Или же чужой мужик начал бы искать подход к новоявленному довеску, а меня вот эти притирки бесили до ужаса. Проще закрыться, зарыться, убежать и спрятаться, чем принимать в свое окружение плюс одного чужака.
Дома я разложил скоропортящиеся продукты в холодильник, крупы в шкаф, сахар пересыпал в трехлитровую банку. Отметил, что тётя Тоня прибралась и приготовила ужин. Когда, три года назад, умер папа, именно тётка помогла избавиться от лишнего и аккуратно разложить то, что ещё может пригодиться. Именно она научила меня делить вещи на эти две категории.
Что ж, осталось подумать, где раздобыть деньжат. На еду и коммуналку пенсии по потери кормильца хватало. Да и тётя Тоня закупала продукты на свои: чай не чужая, сестра папина как никак. А вот деньги на учёбу приходилось изыскивать. Прошлый семестр я оплатил проданным велосипедом, компьютером и половиной папиных книг. Сколько я не ломал голову, но все мысли возвращались к одному: настало время для альбома с марками, который отец подарил мне на десятый День рождения. Думал, наверное, что мне передастся его юношеская страсть, но как-то не зацепило. Я любил иногда доставать из кожаного шубера тяжеленный альбом, отделанный алым бархатом, и листать его, вспоминая о прошлом. Отец рассказывал: у него было около тридцати альбомов, но после свадьбы он раздарил всё друзьям, оставив только любимые марки в этом последнем, из далекого прошлого, альбоме.
Тяжело вздохнув, я сделал несколько фотоснимков на телефон, открыл в браузере интернет-аукцион для коллекционеров, и разместил объявление о продаже «с рубля» через профиль, созданный, когда продавал книги.
Это был один из тех жизненным моментов, после которого обычно ставят точку и переворачивают лист, надеясь на лучшее стечение обстоятельств. Но, чтобы с комфортом плыть по реке Фортуны, необходимо быть капитаном хоть какого захудалого, но плавательного средства, а моя лодка трещала по швам.
Я открыл дверцу шкафа в своей комнате, нащупал на задней стенке потайной рычаг и отодвинул её в сторону. Секретное место глубиной сантиметров в тридцать, обнаруженное тут еще в детстве, использовалось раньше по прямому назначению: для пряток, а теперь - для возвращения в беззаботность. Только здесь я чувствовал себя свободным, дышал легко, и даже привкус пыли не мешал полноценному наслаждению от процесса погружения в детство. Папа знал об этом месте. А ещё друг из беспечного прошлого Пашка, но тот уже давно переехал жить в деревню. Иногда мы списывались в соцсетях: возвращаться он не желал, уже и семьёй обзавелся, поросятами и прочей атрибутикой сельской жизни. Живёт, как мне кажется, в своё удовольствие. Даже завидно немного.
Время в шкафу текло по-чудному. Вернее, оно тут вовсе отсутствовало. Когда ты счастлив, стараешься поставить время на паузу и дышать осторожно, чтобы ненароком не спугнуть эту залипшую кнопку. Я рассчитывал побыть в невесомости с полчасика, но мне не удалось.
Звонок в дверь. А за ним настойчивая барабанная дробь. Нехотя я выбрался в реальность, стряхнул невидимые фантики «Love is…» и паутину из ленты бобинной пленки «Сектора газа» и поспешил открыть.
- Ты идиот?! – в полуутвердительной форме гаркнула цыганочка Рада с порога и, отодвинув меня в сторону, уверенным шагом направилась по коридору, заглядывая в комнаты, будто что-то выискивала.
- Где? – крикнула из спальни.
- Что «где»? – Я все еще не успел собраться с мыслями и взять себя в руки.
- Комп. Ноут. Планшет… Что у тебя? Откуда объявление выдал?
- Какое объявление? – я поспешил за рыскающей девушкой, но сознание мое отказывалось принимать тот факт, что впервые в жизни эту квартиру, а уж тем более мою комнату посетила представительница противоположного пола, не являющаяся родственницей. Да еще такая красивая. И она прикасалась к моим вещам! Именно от волнения я не мог никак сосредоточиться на причинах её появления.
- Марки! – она стояла посредине комнаты - руки в бок, волосы взъерошены, серая с розой футболочка в обтяг, шорты, тоже серые и с розочкой, - глаза горят, грудь качается в такт тяжелому дыханию: ко мне - от меня, ко мне – от меня, ближе – дальше, вот-вот… Слова её пробивались сквозь любую пелену ротозейства: - Если у нас в городе решат поставить памятник кретинизму, я им скину фотку из твоего профиля в качестве образца! Это верх тупости! Верх идиотизма!
Так, этой дамочке явно что-то от меня нужно. Где-то я накосячил, но если сейчас прогнусь и приму роль, которую она мне старательно навязывает, то прости-прощай моя мечта: она никогда в жизни не взглянет на меня, как на мужчину. Нужно собраться и со всей жесткостью заявить о своем превосходстве! Ну, или хотя бы о присутствии. Но жестко!
- Эй-эй, - я успокаивающе, плавно поставил блок руками: «Дыши глубже». – Давай по порядку. Объясни, в чём дело-то.
- В чём дело? – видно было, что она тоже начала приходить в себя. – Тебе ещё не звонили?
- Кто? Нет. А должны?
Она поспешила достать из заднего кармана шорт телефон, что-то листала в нем и, наконец, вызывающе показала страничку с моим аукционным лотом.
- Твоё?
- Моё! – Я решил не уступать нежданной гостье в твердости голоса.
И тут с верхней полки раздалось протяжное жужжание, а за ним громкая мелодия из заставки новостной программы. Я взял вибрирующий и орущий аппарат под внимательный цыганский взгляд и, чувствуя себя заранее виноватым, взглянул на экран.
- Незнакомый номер.
- Так, - девушка глубоко вздохнула. – Сейчас ты ответишь: скажешь, что не продаешь, что бабушка пролила на марки керосин, и что тебе очень жаль. Не забудь сказать, что тебе очень жаль!
- Керосин? – неуверенно переспросил я.
- Именно, - она, в противовес мне, оставалась непоколебимой в своих словах. – Это очень вяжется с твоим идиотским поведением.
Убедила. Я нажал кнопку вызова.
- Алло.
- Здравствуйте, - бархатистый голос мужчины лет пятидесяти. – Это вы продаете марки с рубля на «Мешке»? Лот с названием… минутку… «Старые марки СССР одним лотом с рубля».
- Да, но…
Голос прервал:
- Я представитель международного аукциона, меня зовут Михаил, я заинтересован в скорейшей реализации таких лотов, как ваш, по среднерыночной стоимости. Скажите, за какую цену вы точно продали бы ваши марки?
- Извините, - после секундной паузы и удара локтем в бок опомнился я, - ради бога простите, но тут такая оказия случилась: бабушка пролила на альбом… керосин, да-да, именно керосин, и… вот, в общем, они теперь все в керосине… не продаются. Я их сжег.
- Сожгли?
- Да. До свидания, - и сбросил вызов.
Цыганочка закрыла лицо руками и плюхнулась на диван. То ли ей было стыдно за меня, то ли от перенапряжения… Катя! Да, точно, её звали Катя, я же пытался навести справки о ней в интернете, тогда и узнал имя. И больше ничего.
- И что теперь? – спросил я. – Кто это вообще?
- Чёрные брокеры, - ответила она, словно сталкивалась с ними каждый день. Потом, смерив меня оценивающим взглядом, нехотя покопалась в смартфоне и показала ту же картинку с моими марками. – Узнаешь?
- Ну, это…
- Да, вот только это не «Мешок»! Это точная копия твоего лота, но цена тут уже в евро. Обычно брокеры – это посредники между покупателем и продавцом. Брокеры от покупателя выискивают нужные клиенту лоты. Брокеры от продавца обычно тупо продают материал и отслеживают активность лотов. Черные же брокеры действуют самостоятельно. Выставляют твой лот по цене, превышающей возможный максимум. Если покупатель найдется, тут же выкупают и перепродают, разницу – в карман. Фулкой 1964 года, даже с зеленым Токийским блоком сейчас никого не удивишь, а у тебя вот на этом листе, - она показала скан листа, на котором я сложил марки-дубли в плотную стопочку нахлестом одну на другую, - есть Леваневский 1935-ого года с перевернутой надпечаткой, но букву «Ф» не видно из-за закрывающей его соседней марки справа. Если марка хорошего качества: нет следов от наклеек, загибов, отпечатков пальцев… Слушай, а сколько ты хотел денег срубить на этом альбоме?
Я только хотел спросить, что там с буквой «ф», как она сбила маску непроницаемого внимания своим вопросом, обнажив прежнее глупое выражение лица.
- Ну, не знаю…
- Блин, это у тебя любимое словечко? – девушка раздражалась и не на шутку. – Сколько? Десять? Двадцать тысяч?
- Ну, двадцать ты эт, конечно, загнула, - я попытался выправить пошатнувшееся положение.
- А ничего, что Леваневский с перевернутой строчной «Ф» лет эдак десять назад за полляма ушел с аукциона для богатых дядей? Долларов кстати, не рублей.
Челюсть моя безвольно отвисла.
- Не разевай варежку! - цыганочка наступала беспощадно. – Раз уж у тебя есть Леваневкий, то скорее всего обычный и со следами от наклейки, но даже без него, шестьдесят четвертый с зеленым блоком – это пятнадцать тысяч минимум, если чистый. Он звонил, чтобы уточнить, а, скорее всего, настаивал бы на личном осмотре. Вот ненавижу! – Она стукнула кулаком по деревянному облокотнику и процедила сквозь зубы: – Ненавижу, когда что-то делают, не разузнав: как это лучше всего сделать. Дай сюда!
- Что?
- Кляссер! – Нервно. Но добавила уже более сдержанно и показушно ласково: - Я только посмотреть. Это в твоих же интересах.
Я достал альбом, щеки нещадно полыхали, словно щуплого цыпленка попросили выступить с плохо выученным стихом перед огромной аудиторией зубастых, пускающих слюни, койотов.
Она приняла альбом и отошла с ним к окну, но не отворачивалась, бережно переворачивала листы, шелестела промежуточными страницами пергамина так, чтобы мне было видно.
- Пинцет можно?
- Пинцет?
- Ты… - она начала, но недоговорила, лишь вздохнула: «Безнадежно».
Я нервно заёрзал на диване, он стал каким-то чужим, жёсткими и жутко неудобным.
Пока она с особой тщательностью изучала марки, я невольно залюбовался изящными, но в то же время нежными чертами лица. А почему бы не попробовать применить к ней тот же взгляд, каким я изучаю сооружения? И только я это подумал и сосредоточился, как контуры фигуры Кати разошлись в множественных иллюзорных копиях, словно круги на воде, и тут же сошлись снова в оригинал – идеально! Меня охватило странное волнение: предчувствие опасности и благоговение перед чем-то непостижимым. Пока не понятно, что за характеристики относительно человека можно рассматривать и как их сопоставлять, но… И почему я раньше так не делал? Надо попрактиковаться на других…
- Как я и думала: Леваневский с поврежденной клеевой стороной, «ф» обычная. Это всё? – девушка выжидающе смотрела на меня.
- Нет, там ещё с обратной стороны. – Я вспомнил, как перекладывал в этот кляссер марки и блоки из небольшой картонной раскладушки с символикой Олимпиады – 80, когда нечаянно обляпал обложку шоколадом. Папа уже года два как лежал дома, а мама почти не заходила.
- Да ты гонишь, - я еле расслышал эти произнесенные отрывисто, почти беззвучно слова Кати. Она медленно сползла на стул и чуть даже не промахнулась. Альбом сложила на колени, уставилась в него, а изо рта вырывались не то нервные смешки, не то это она просто так выдыхала рывками. – Нет-нет-нет, - запричитала цыганочка, - как же… может быть…
Я пока не знал, как реагировать, не понимал, что же необычного она увидела. Попытался вспомнить какие именно марки были сложены в конце. Точно были три почти одинаковых блока с изображениями зданий в синем и сероватом цвете, выставка какая-то, отличались они лишь надписями. И несколько невзрачных марок, из которых мне нравилась только марка с кораблем «Башкирия».
Между тем Катя продолжала бубнить себе под нос:
- Это подделки… Да, только так, но проверить все-таки нужно… Да-да…
Я решил подождать, когда она сама даст пояснения к своему поведению.
- Тебе бы исчезнуть на несколько дней, - вдруг выдала Катя. – А лучше на месяц. Эти типчики непременно навестят квартирку и, скорее всего, попытаются её вскрыть. У кого ещё есть ключи?
- У тёти. – Она застала меня врасплох таким заявлением. Я даже внутренне посмеялся: ага, сейчас, всё брошу и уеду.
- Она часто приходит?
- Ну, раз-два в неделю, убраться, приготовить…
- Да… - она огляделась по сторонам, - бардачело у тебя тут знатный.
- Да где? – я был крайне возмущен, это уже не в какие рамки…
- Везде! Твой альбом с марками – единственный предмет в квартире, на котором мои глаза отдыхают. Это... - она посмотрела в одну сторону, потом в другую, показывая мне, что имеет в виду всё вокруг, - срач. А это... - указала на марки, - совершенство. Короче, собирайся. – Катя встала, закрыв альбом. Полная решимости: – Тебе есть где перекантоваться?
- Есть! - Я тоже встал - с мыслью, что на сегодня достаточно женского присутствия в моей скромной, привыкшей к одиночеству, конуре. Необходимо было разобраться с тем, что навалилось уже на этот момент, прежде чем строить какие-то планы. – Обязательно спрячусь, заныкаюсь, лягу на дно – всё, что необходимо, всё, что в моих силах. Созвонимся. – Я указал рукой на выход, давая понять, что разговор закончен. Но правда была в том, что меня грызла тошнота, я больше не мог терпеть чьего-либо присутствия рядом. Без соответствующего настроя, раздражение от внезапного появления человека вблизи моей зоны комфортности, захлестывало уже через пять минут «общения». Мне требовалась подготовка. Основательная подготовка.
- Ну, уж нет, - усмехнулась на это Катя, опуская мою руку. – «Если есть те, кто приходит к тебе, найдутся и те, кто придет за тобой». Теперь мы с тобой связаны одной цепью. По крайней мере, пока я не оценю марки. Хватай альбом и ко мне.
- К тебе? – паника лишь на секунду завладела мной, но я быстро справился. – Зачем это?
- Прихвачу барахлишко.
- А я тут подожду.
Катя взглянула на меня, как на свадебное б/у платье, которое ей собираются сплавить по цене нового.
- Боишься меня?
- Вот еще! – Я вальяжно облокотился на стенку шкафа, но рука предательски соскользнула, зацепив дверцу.
- Ну-ну, расслабься. – Катя была явно довольна собой. – Пойдем - по пути введу в курс дела.
|
Группа: ЗАВСЕГДАТАЙ
Сообщений: 1080
Замечания : 0%
***
- Слушай, я, конечно, могу предположить твой ответ, но задать вопрос все же должна. – Мы шли через детскую площадку с копошащейся малышней и деловито следящими за ними родителями. Альбом я нёс в пакете. До её дома было рукой подать, но она не торопилась – видать не верила в мою сообразительность и умение схватывать на лету. – Откуда у твоего отца эти марки?
Чуть помедлив, я только хотел ответить, но Катя опередила меня, передразнив:
- «Ну, я не знаю»
- Да на самом деле не знаю! – Ещё с утра эта девушка мне нравилась так, что я был готов переступить через любые бесившие ограничения, а теперь вот ищу способ, как от неё отделаться. – Я марками никогда особо не интересовался. Когда совсем маленьким был, отец любил рассказывать мне о них, - вместо чтения книг. А потом… ему некогда стало.
Помолчали. Воспользовавшись паузой, я решил просканировать случайного прохожего, допивающего квас у ларька. Контуры не складывались. Дама с собачкой курит и болтает по телефону – вообще вразброд, сплошные недостатки. Проверил ларек – с фундаментом накосячили, но не критично.
- Меня, кстати, Катя зовут, - вдруг представилась цыганочка, и контуры снова образцово сошлись в одно целое. Должно быть редкое явление.
- Знаю.
- Ну, хоть что-то…
- Меня Сергей.
- Сразу предупреждаю, - обронила она уже у подъезда, - семейка у меня специфичная: в разводе, но… короче, врожденная интеллигентность не позволяет вести себя в соответствии с ситуацией. Меня с утра не было, так что понятия не имею, какая там обстановка. Но я постараюсь быстренько собраться, а ты пока реши: как и куда добираться. И желательно не общественным транспортом. Сможешь?
В её глазах заискрился вызов моей мужественности.
- Смогу, - твердо ответил я, постаравшись скрыть обиду.
Уже поднимаясь по лестнице, она обратилась ко мне, спокойно и старательно подбирая слова:
- Я смотрю, ты пока не до конца принял серьёзность того положения, в которое себя же и загнал. Три «Картонки», одна из которых именная, два Леваневских, невыпущенная в обращение «Полтавская битва», «Голубая гимнастка», «Лимонка», беззубцовая «Аспидка» - такой концентрации редких марок в одном месте попросту не может существовать в природе. За любую из них убьют, не моргнув и глазом. А потом уже будут разбираться: настоящая или нет. Хочешь склеить ласты из-за ста рублей?
Я мотнул головой. Мне внезапно поплохело: как-то похолодело в животе, замутило, а на лбу проступила испарина. Катя остановилась у двери и нажала кнопку звонка. Ещё и ещё подольше. Электрическое дребезжание разжижало сердце, заполняя его холодным страхом. Я хотел было спросить про ключи, но цыганочка словно догадалась, перебив меня:
- Лучше позвонить. Я обещалась быть к вечеру. Мало ли…
Защёлкал замок, и дверь распахнулась. Нас встретила дама лет эдак пятидесяти с хвостиком, в домашнем халате и с чудной прической в виде пушистого шара. Плохо скрываемая растерянность неумело пряталась за натянутой наспех маской доброжелательности:
- Ой, Катька, а ты ж…
- Одна? – Катя смело вошла внутрь. – Я ненадолго. – Кивнула мне головой, приглашая зайти.
- Одна-одна, - затараторила хозяйка. – Тесто поставила, к вечеру пиццу сделаем.
Я прижался к стене возле обувной полочки, стараясь ничем не выдавать своего присутствия. Катя разулась и деловито расхаживала по квартире: заглянула на кухню, приоткрыла дверь в другую комнату и, раздосадовано вздохнув, твердым шагом направилась, судя по всему, в свою комнату.
- Опять крошки на столе! – крикнула она оттуда.
- Уберу! - тётка замешкалась было на минуту, будто не зная, куда деть меня, и заковыляла на кухню.
Вдруг Катя выглянула из комнаты и нравоучительно заявила, подтверждая каждое слово резким взмахом руки с вытянутым указательным пальцем:
- Никогда не выйду замуж за того, кто не умеет резать хлеб без крошек!
Это она мне? Я-то тут при чём?
За спиной девушки во всю стену красовался стеллаж с книгами - бесконечные ряды, от пола до потолка, в основном в серийном оформлении, подобранные по высоте, - строго и чётко.
Я чувствовал, что должен хоть что-то ответить в защиту всего мужского населения планеты и не нашел ничего лучше, чем:
- Да никто не умеет!
Только у меня не получилось столь же пафосно и самоуверенно.
Катя лишь отмахнулась и снова исчезла. Но через минуту уже выпорхнула в легком сиреневом платьице выше колен, со спортивной чёрной сумкой через плечо. Поклажу сбросила у моих ног, а сама скрылась в спальне. Послышался протяжный скрип открываемой дверцы шкафа, а затем её вопрос:
- Давно тут?
В ответ приглушенное мужское бормотание.
- Да не в шкафу, а вообще!
Снова басовитое «бу-бу-бу».
- Помешала? Ну, извини - срочное дело.
Зашуршала одеждой.
Затем вышла, сложила аккуратные стопки белья в сумку, в боковой кармашек - что-то с полочки у зеркала, и на прощание крикнула в стеснённую пустоту:
- Меня не будет в городе какое-то время. Позвоню!
Указала мне на выход.
Когда спускались, я не выдержал свербящего напряжения от молчания и спросил:
- А кто в шкафу-то был?
- Муж её бывший. Не бери в голову: они развелись недавно, а потрахаться-то иногда охота. Воспитание не позволяет признаться, что ведут себя так, как не подобает высоконравственным людям. А я просто делаю вид, что не замечаю. Им отчего-то так легче обманывать себя.
- А чего развелись?
- Работают вместе в институте. Взгляды на систему образования разные, а ругаются из-за этого дома. Ты бы видел, как они интеллигентно посылают друг друга – это до усрачки смешно.
Последний пролёт проехались по перилам.
- И давно ты у них?
- Шесть лет. Я, конечно, могу съехать в любой момент, но они без меня пропадут. Ты решил вопрос или мне самой искать, где нам перекантоваться?
Чуть отстав, быстренько набрал Юрцу:
- Можешь говорить?
- Валяй!
- Братан, дело есть, добросишь меня до Дубровки?
- Без проблем? Это все?
- Я не один.
- Как скажешь. Заодно колеса новые опробуем. Когда?
- Прямо сейчас.
Тишина несколько секунд, но друг не подвел:
- Подъеду – звякну.
***
- Братан! – я не смог сдержать эмоций при виде нового тарахтящего приобретения Юрца. – Что это за корыто?!
Катя стояла в сторонке и болтала с кем-то по телефону, а друг с гордостью восседал на железном, мрачно поблескивающем бордовыми боками монстре с прицепленной сбоку люлькой. Юрец походил на дворового шалопая, хотя таковым не являлся - зачётный ёжик, выбритая полоска в брови, клетчатая рубашка без рукавов, и наколка, прячущаяся под воротом. Человек, на которого можно положиться, - такого хочется иметь поблизости каждому. Человек, общество которого я терпел больше пяти минут без особого напряга.
- Чува-а-ак! – он расплылся в довольной улыбке. – Это ж Че-зет!
- Вот эта хрень, - я похлопал по корпусу коляски, - похожа на гоночный болид из 50-ых прошлого века, и я в нём не поеду. – Потом перешел на шёпот: - Только ей не говори.
- Не проблема, братан, садись за мной. – Юрец прищурился, изучая цыганочку, одобрительно покивал и выдал: - Горжусь тобой: утром ты плакался, что ничего не вышло, а к обеду уже везёшь с родней знакомиться – да тебе памятник ставить пора!
- Ага, - усмехнулся я, - на счёт памятников – эт ты в очередь вставай.
- Это что? – Катя подошла к нам и ткнула пальцем в корпус люльки, как бы проверяя его на прочность. – Неучтенный прототип разрушителя из Имперского флота?
Мы одновременно пожали плечами.
- Я сюда не сяду.
Не успела она закончить фразу, как я быстренько перебазировался за спину Юрцу, уселся с видом, будто уже давно занял это место, и отвел рассеянный взгляд в сторону.
- Ну, ты и дрянь, - выругалась сквозь зубы Катя, но в коляску полезла. – Первый и последний раз… ой! – Сорвалась рука. Ни сказав больше ни слова, они прижала платье к ногам, и, скривив лицо, втиснула свое тело в мотоциклетную утробу.
Усевшись и, с облегчением вздохнув, она бросила злой взгляд на меня:
- Ехать-то хоть не далеко?
За меня ответил Юрка:
- Километров восемьдесят! Но мы срежем по полям полпути, а то и поболее. Держись!
И, отжав сцепление, газанул.
***
Дубровка встретила нас запахом прелой травы и чего-то до боли знакомого, из детства. Этот аромат я ловил, когда мальчуганом гонялся с друзьями по мокрым, после летних ливней, лугам, когда забирался на высокое дерево и пытался вдохнуть в себя как можно больше обволакивающей, лениво раскинувшейся у моих ног деревни. А ещё, когда с папой и дядей Егором ходили к Федуловым за червяками. Я копался в старом навозе и выбирал наживку строго по определенным параметрам. Слишком жирные – в сторону, а вот вертлявые – полезайте в банку! Только вот почему именно федуловские черви считались самыми привлекательными для рыбы так я и не смог понять. Да, это именно тот самый запах – запах детства.
Я невольно заулыбался. Сколько уже тут не был? – два года отец пролежал дома, три уже как его нет, - да, больше пяти лет. Щеки пылали жаром – я возвращался, и отчего-то было тревожно, даже чуть страшно на душе.
Мы ехали по единственной улице в деревне, мимо разношерстных домишек, большинство из которых утопали в земле давно брошенными. Но попадались и приятные взору: ухоженные, с клумбами пестрых цветов, перголами, обвитыми виноградом.
Через дорогу пробежала группа орущих мальчишек, за которой с длинной палкой в руках пронеслась нагоняющим смерчем мелкая девчушка лет пяти в ярком оранжевом платье.
Деда Коля по кличке Мазай, как и пять лет назад, сидел на своём обычном, курительном месте в пиджаке и семейных трусах, но теперь рядом, на лавочке, лежала шахматная доска с расставленными фигурами, а у ног тёрлась коза с пышными боками. Новое увлечение? Он помахал нам рукой.
Через пару домов бабка, которую я не узнавал со спины, забравшись на табурет, что есть мочи колотила веником спутниковую антенну и громко на неё кричала.
А вот и жилище дяди Егора. Старший брат отца всю жизнь проработал плотником, поэтому дом выделялся на фоне всех остальных множественными резными изделиями и походил на праздничный торт с крышей: пёстрый и даже чрезмерно приторный. Номер 23.
Я, конечно же, предупредил дядю, но все равно чувствовал себя в роли навязывающегося, непрошеного гостя. До того момента, пока он не вышел нам на встречу.
Ему было лет под шестьдесят с небольшим, но выглядел намного старше: мясистое лицо, испещрённое миллионом морщин, сам в тельняшке и холщовых штанах, огромный, но сутулый, с поникшими плечами. А вот глаза – глаза светились радостью, а довольная улыбка медленно заполняла и оживляла каждую складочку, каждую клеточку дяди Егора.
- Ну, здравствуй, племяш! – Он широко раскинул руки для крепкого объятия.
Я спрыгнул с мотоцикла, подошёл к дяде сдержанно, ведь мне уже третий десяток никак, - негоже бежать, сломя голову, - но прижался к нему уже маленьким пацаненком.
Юрец помог выбраться Кате и достать сумку, и мы все вместе зашли в дом.
В сенях царила адская жара. Оказалось, на старой газовой плите, сосланной сюда по сроку давности, стояла фляга. Самогон капал в трехлитровую банку, расположившуюся на высокой стопке старых книг. Помню, для этой конструкции существовало даже псевдонаучное объяснение.
- Это для местных «помощников», - оправдался дядя. – Ты же знаешь: я не пью.
Мы прошли на летнюю кухню. Тут солнышко чувствовало себя вольготно, так как окон было море: друг за дружкой, во всю стену.
- А куда можно вещи сложить? – спросила Катя.
- В сундук. - Дядя Егор неопределенно махнул в сторону. – Покажу, не спеши.
Уже через пять минут мы втроём сидели за столом и хлебали окрошку: я с Юрцом, уплетая за обе щеки, в догоночку шли ещё и батона ломти, а Катя – осторожно, сидя с прямой спинкой, аккуратно пробуя на вкус. Хозяин дома любовался нами у холодильника.
- Что за дела-то у вас? Заколупки серьёзные?
- Да не особо. – Я вытер рукавом испачканный подбородок. Посвящать дядю во все подробности не хотелось. – С папиными марками связано.
- А-а-а, - Егор протянул с пониманием и добродушно улыбнулся, словно вспомнил о старом друге. – Любой мужчина должен тратиться на свои привычки, которые всем кажутся вредными, сколько бы он не получал. Запретишь тратить на марки, книги или саженцы редкой розы – в ход пойдут сигареты, рулетка, а в итоге - водка.
Я сначала не понял, к чему он клонит, но тут заметил, как хитро он щурится в сторону Кати. Та уловила его взгляд тоже, и, замотав головой, выдала слово в слово, что и я:
- Мы не пара!
- Правда, что ль? - Дядя Егор перевел взгляд на Юрца, а тот лишь пожал плечами и хохотнул. – А чегой-та вы так резво заартачились?
Я молча продолжил есть. Наверное, он подумал, что мы поругались из-за марок, а в деревню приехали отдохнуть от городской суеты и ссор. Пусть уж лучше так, чем правда о чёрных брокерах.
- Ладно! – Дядя Егор смачно прихлопнул. – Я сено вертать, а вы тут располагайтесь. Покочумарьте, а завтра утречком на рыбалку. Ну как?
- Я, дядь Егор, - Юрка вздохнул и встал из-за стола, - с удовольствием бы, но сейчас обратно, в город. Так что, всего хорошего и спасибо за окрошечку.
Они пожали друг другу руки на прощанье.
- Ну, бывай!
Мимо выходящего прошмыгнула девчушка в оранжевом платье, походу та самая. Зашла и встала на пороге, покачиваясь и с интересом на нас поглядывая.
- Пливет! – звонка заявила она.
- Привет, - первой отозвалась Катя. – Тебя как зовут?
- Белка! А у тебя тушь есть?
- Тушь? – Катя почему-то напряглась. – А тебе зачем?
- Глаза класить! - выпалила девочка так, словно её спросили о невероятно очевидной вещи. – Ты что, дулёха?
Юрец беззвучно посмеивался, закрыв рот ладонью. Я посмотрел на Катю – та выглядела сбитой с толку. Поджав губы, она полезла в сумку, лежащую у ног, и достала косметичку. Протянув ожидающей Белке тушь, Катя строго наказала:
- Только верни!
Девочка схватила, присела в реверансе и, промямлив что-то неразборчивое, поспешила исчезнуть.
Через несколько минут мы уже прощались с Юркой, он попросил передать «салют» Пашке, пожалев, что так и не свиделись: друг детства обещался, - я созванивался с ним по пути, - зайти лишь к вечеру: семейные дела в райцентре.
Когда звук мотоцикла стих, а дорожная пыль уже почти рассеялась, я спросил Катю:
- Почему ты мне помогаешь?
- Помогаю? – она даже усмехнулась и ничуть не скрывала этого. – Ты слишком веришь в людей, Серёжа, я же смотрю на них точно так же, как и они на меня: оценивая выгоду. Когда я пойму, что мы отделались от брокеров, толкну марки, заработаю на тебе и «асталависта, бэйби».
Я даже немного растерялся от проявления такого откровенного прагматизма.
- Так ты тоже брокер?
- Ага. – Катя пожала плечами и, не спеша, направилась вдоль дороги. Я последовал за ней. – Только хребты не ломаю. Тебе бы не мешало поучиться у меня отношению к жизни, а то, знаешь ли: пользоваться будут только тобой.
- Мне кажется, ты не права…
Катя не дала мне закончить фразу, скорее всего зная, о чём я хотел возразить:
- Я в бога не верю, потому что не видела его. Всё! Людям я не верю, потому что не была свидетельницей бескорыстных побуждений. Ты знаешь, кем был мой первый приёмный отец?
- О! – Мы услышали возглас со стороны – на лавочке, у куста шиповника сидела одноногая баба Тоня в бледно жёлтом халате с цветочками и тапочке. Рядом – костыли. – Серёня! Ты ли это? Идём-идём! У меня для тебя кое-что есть.
Я выругался про себя, но понимал, что встречи с ней все равно было не избежать. Сейчас главное найти аргумент повесомее, чтобы сбежать, но пару минут потерпеть придётся. Баба Тоня была из тех, чьё общество я на дух не переносил, даже не смотря на то, что в деревне моя асоциальность притуплялась, скорее всего, из-за отсутствия многочисленных, перебивающих друг друга, звуков.
Мы подошли. Бабка достала из бездонного кармана крендельков, и я с покорностью принял, потому что иначе последовала бы речь обиженной жизнью домохозяйки. Знаем – этап пройденный.
- Ну, как ты там поживаешь, в городе? Невесту, смотрю, нашел – ладная…
- Не-не, баб Тонь, это ну... как бы сказать, коллега - не невеста. А так - все путем, а у вас как?
- Коллега, говоришь? – Бабка очень подозрительно осмотрела Катю, та держалась стоически, даже не моргнула. – Знаю я таких коллег, - и не обращая внимания на присутствующую девушку (как, впрочем, делала и всегда), она продолжила: - Вон Васька Рыжий, - помнишь такого? – тоже привёз прошлым летом такую вот коллегу - выгребла его начисто! И поминай лихом! А бедный Васька взял да повесился с горя.
- Я вас уверяю, - встряла Катя, убедительным тоном проговаривая каждое слово. – Я не такая.
- Знаю я вас «не таких»! - не унималась бабка. – Сама «не такая» была!
- Вы лучше мне про Пашку расскажите, - решил сменить тему я. - Что у него за дела в райцентре?
- А ты не знаешь? – Вроде успокоилась, почуяв новое русло для распространения слухов. – Оформляет опёку над Наденькой.
Я почувствовал смятение от такой новости.
- Опёку? Какая Наденька?
Баб Тоня аж в ладоши прихлопнула и озарилась маленьким счастьем. Откуда-то со двора на хлопок выбежал лохматый и грязный пёс по кличке Тигр. Это я ещё помнил. У него так же, как и у хозяйки, не было одной конечности. Собакевич присел возле и, приветственно заскулив, лизнул кормящую руку.
Между тем баб Тоня, набрав в легкие побольше воздуха, начала:
- У Матрёны-то, через два дома по верхнему порядку, сына непутевого помнишь? Охотник доморощенный. В город подался, женился там, и родили дочку больную. А пили-то безбожно. Оба. Семён каким-то чудом отсудил дочь и приехал с ней сюда прошлым летом. На постоянку то бишь. Исправляться начал, закодировался, как и дядька твой. Но видать такова доля ваша мужичья – слабаками быть: утонул по весне. А Пашке она троюродной сестрой приходится. Он же недавно женился, своих бы рожать, ан нет, пригреть решил чужую, хотя как тут осудишь – на Матрену-то её не оставят, а как никак кровинушка, хоть и дальняя, но своя.
Тут глаза у баб Тони увлажнились, голос дрогнул.
- Децепэ у неё, головку совсем не держит, не говорит… Как вижу – сдержаться сил нет, слёзы льются.
Она махнула рукой, отвернувшись в сторону, достала платок и высморкалась в него. Я потянул за локоть Катю, и мы отошли.
- Лучше сейчас уйти, - пояснил я. – А то начнет очередную кровавую историю рассказывать. У неё на каждую есть своя, но со смертельным исходом.
- Этот Паша – твой друг?
- Да… Странно всё это…
- Странно, что он раньше тебя повзрослел?
- Да нет!
Катя промолчала, а я подумал: может, она права?
Мы прошли мимо местного активиста, я его помнил подростком без тормозов, которого никто всерьез не воспринимал, даже собственные родители. Шалопай шалопаем. А теперь, видать, вдарился в блоггерство: шёл с телефоном, привязанным изолентой к палке, и разглагольствовал с умным видом:
- С вами снова я, Чубчик из Дубровки, и сегодня, мои презренные городские жители, мы с вами посетим конюшню…
- Слушай, а он прикольный, - Катя кивнула в сторону «Чубчика».
- Так кем был твой первый приёмный отец? – Я решил вернуться к прерванной теме.
- Серийным насильником-педофилом, - ответила она будто сказано было о слесаре или водопроводчике.
- Ты серьёзно? – я опешил. Даже остановился.
- Вполне. С виду добропорядочный семьянин, учитель начальных классов. Был, на момент моего удочерения. А потом жена от него ушла. Может, что и заподозрила в нём, что-то нечистое, чертей в омуте. Я осталась. Он обо мне заботился больше. К нему и привязалась. А оказалось он, в свободное время насиловал девочек и мальчиков исключительно двенадцатилетних. Когда на него вышли и заперли, мне тоже было двенадцать.
- Ужас, - вымолвил я после некоторого молчания. Внутри всё съёжилось и похолодело. Захотелось обнять Катю, пожалеть, но рука даже не дрогнула в её сторону. Зато потянулась… душа, нутро - я не знаю, но каждая клетка меня жаждала укутать собой Катю. – Думаешь, он тебя…
- Клялся, что нет. Я его об это спросила года через три – навестила на зоне. Он со слезами на глазах убеждал меня, что не тронул бы и пальцем.
- Ты ему не поверила, – понял я.
- А ты бы поверил?
Мне нечего было ответить.
Неожиданно из-за забора вынырнула Белка, радостно к нам подскочила и отдала Кате тушь. Звонко шмыгнув носом, она так же быстро исчезла.
- А «спасибо»? – успела крикнуть ей вслед Катя. - Не научишься вежливости – бабайка тебя заберёт!
Мы услышали в ответ лишь громкий детский смех и радостное:
- Вот ты дулёха!
Катя открутила флакончик и, выругавшись матом, сплюнула. Судя по всему, девочка что-то натворила с её косметикой.
- Бабайкой нынче никого не напугать! – услышали мы «прищуренный» голос деда Мазая, который сидел на пеньке у дома напротив. – Бабайка у нас не в авторитете. Гена – вот лютый ужас.
- Подпишусь под каждым словом, - сказал я, вспомнив Гену – лохматого, с взъерошенной бородой и выбитым глазом, он гонял нас по всей деревне, а визжали мы, убегая, не хуже девчонок. – Если Гена ещё жив, бабайка нервно курит в сторонке. А чего ты так злишься? Из-за туши? Она ж ещё ребенок.
- Знаешь что! – Катя была на взводе. Бросала в меня фразы туго сбитым комком желчи. – Я тоже была ребёнком. Меня учили быть примерной девочкой. Потому что взрослым нравятся только послушные, не капризные дети.
Я хотел возразить, но у неё зазвонил телефон. Катя отошла и отвечала так, чтобы никто не расслышал.
Дед Мазай беззвучно посмеивался. Горячий порыв ветра растрепал волосы, пронесся по зеленой, сочной листве и, не задерживаясь, двинул в сторону песчаного карьера. На Май, должно быть, – пруд, где он замучает беззаботно загорающих: сорвет с них панамы, закрутит в салат дольки помидор и огурцов с одноразовыми стаканчиками, разложенными на покрывале, и улетит дальше. Дышалось легко.
Мазай разложил на лавке шахматную доску, расставил фигуры. К нему подошла коза.
- Чёрные ходят первыми и проигрывают! – торжественно объявил он и жестом руки предложил козе ходить.
Мне стало интересно проверить его контуры. Как и ожидалось – кто куда, но без суеты, что наблюдалась у городских.
Подошла Катя.
- Какой-то «щенячий патруль» трётся возле твоей квартиры, - сообщила она, чем породила во мне нешуточную тревогу. – И я пока не знаю, кому дать проверить марки. Есть несколько человек, но ни к кому нет абсолютного доверия. Может, сама справлюсь. Ещё нужно пробить на счёт сертификатов. И кое-что должны привезти. Привезут – и рвём когти.
- Уже? – Волнение возрастало.
- Да. Зря я тебе доверила выбирать место нычки, теперь всё будет по-моему.
Ужалило. Заскребло. Моё сердце металось в сомнении: нужно ли пытаться завоевать эту девушку? И чем больше я смотрел на нее, пытаясь понять, разобраться, тем глубже осознавал: это нужно в первую очередь ей. Я должен постараться ради неё самой.
Вечером мы с Пашкой сидели под березой и перетирали за жизнь. Катя стояла, прислонившись к дереву, и слушала. Верила ли она в искренность намерений моего друга или думала, что всё затеяно ради денег? Я в Пашке нисколько не сомневался. Он всегда был более ответственным, чем я, хотя вот, как и раньше, сейчас убеждает меня, что отношению к семейным ценностям научился, глядя на то, как я ухаживаю за отцом. «Так то отец!» – «Нет-нет, Серёг, ты был для меня примером того, как безоговорочно и безусловно нужно заботиться о тех, кто в этом нуждается». – «Хватит штоль…» - «Ничего не хватит! Тебе, Кать с ним очень повезло…» - «Да мы не пара! В третий раз тебе говорю!» – «Ага, мы тоже со Светкой думали, что не пара, пока я ногу не сломал, когда комаров от неё отгонял». – «От ноги?» - «От Светки!» - «Это как?» – «Щас расскажу, уржошься!»
И мы ржали, никого не стесняясь, вспоминали детство, одноглазого Гену, Кащея, и то, как он списанный прикатил из армии и разговаривал только фразами из американских боевиков 90-х. А всё потому, что крутил кассеты в местном видеосалоне до армии. Всё потому, что ему об голову разбили табурет.
Краем глаза я отмечал, что Катя тоже улыбалась, но каждый раз отворачивалась, а потом и вовсе ушла в дом.
У соседнего дома забренчали на гитаре. Оказалось, там разместилась группа ребят. Девочка-подросток, пухлая, в тесной футболке, запела что-то знакомое про «ноченьку». Голос был удивительно хорош. Не сговариваясь, мы заткнулись и слушали.
Пашка, заметив кого-то в траве, подозвал тихим свистом, и к нему на руки запрыгнул толстенный кот, помялся немного и улегся. Тоже слушал песню.
- Это Матрёны кот, - пояснил друг. – Отзывается только на свист. На рыбалку если пойдете, мелочь не выбрасывайте – он любит.
Из крыльца выглянула Катя:
- Пойдемте ужинать.
Позже ей привезли вещь, которую она заказывала – газетный свёрток размером с книгу. Катя начала собираться. И меня подгоняла - машина ждёт. И тут я понял, что это тот самый момент невозврата: нужно показать твердую мужскую натуру. Здесь и сейчас.
- Мы остаёмся, - сказал я как можно более убедительно. – До утра. – Через секунду добавил: - Машину найду.
Катя оторвалась от сумки и посмотрела на меня - каменное лицо. Она либо рассмеётся, либо сдастся. Мы были одни в комнате. Молчание затягивалось.
- Ладно. – Она села на сундук. – Ладно. – Словно себя уговаривала не сорваться.
Как-то легко сдалась. Подозрительно. Кто кого перевоспитать собрался?
Катя отпустила машину. И не разговаривала со мной весь оставшийся вечер, пока мы не легли спать после просмотра концерта Задорнова, шуткам которого никто даже не улыбнулся. Дядя Егор похрапывал с кровати. Я лежал на матрасе, на полу. Катя ворочалась на диване.
- Спокойной ночи, - пожелал я и выключил телек.
- Угу. – И отвернулась к окну.
Ночью она меня разбудила.
- Я в туалет. Проводишь?
- Чего? – Ещё толком не проснулся, я еле разлепил глаза. – Тут же недалеко.
- Хер знает, - прошептала она жестко, но стараясь не будить хозяина дома. – Может тут у вас волки?
- Нет волков. Только бобры. Иди. - Я отмахнулся и завалился спать дальше.
- Ну, спасибо, кавалер. – Завелась. Обиделась.
Меня сморил беспокойный сон. И только злые и клыкастые хищники начали вырисовываться, а матёрый альфа-самец прислал мне телепатический вызов: «Чёрные ходят первыми!», как снова Катя растолкала в плечо. Издалека доносился лай собак.
- Слышь, кавалер, ничё, что у вас тут голый мужик по дороге бродит?
- Ничё, - пробормотал я. – Эт Улюляй. В карты небось проиграл. Наказывает себя. Спи.
Зажужжал телефон. Я снова разлепил глаза. Голова побаливала. Катя взяла, слушала буквально несколько секунд. Обернулась ко мне. Тревожный лай собак приближался. И тут до меня дошло. Я вскочил, словно шило в жопу воткнули и закричал:
- Дядь Егор!
Дверь вышибли с ноги.
***
Главный – плотный коротко стриженый тип в брюках и белой рубашке – расстегнул пару верхних пуговиц, поставил в центре комнаты стул и уселся на него, повернув спинкой к себе. В руках тускло поблескивал пистолет. Двое крупных парней скрутили и привязывали к кровати дядю Егора с кляпом во рту. Справившись, один из них подошел к двери и включил свет.
Лицо Главного было упитанным, почти квадратным, по-деловому умным. Он походил на бизнесмена. Ни тебе шрамов, ни наколок, глаза не горели дикостью и жаждой крови. Двое других и одеты попроще – в джинсы и спортивные кроссовки, в футболки с надписью «Россия» на спине – да и выглядели менее разумными.
Мы с Катей сидели на диване. Рядом. Я держал её за руки. Страх за неё, дядю Егора, да и за себя прорывался наружу нервной дрожью.
- Не люблю вступлений. – Главный покусал нижнюю губу, что-то пожевал, размышляя. Голос был твёрдым и властным, спокойным: – Всю эту киношную болтовню. Поэтому давайте поговорим о том, что важно: о ценности человеческой жизни. Вашей жизни.
На улице продолжали бесноваться собаки, но лай затихал. Разбуженная шумом моль билась о лампочку.
- Меня прислали люди, для которых ваши жизни ничего не стоят. Но они готовы отдать любые деньги за невзрачные квадратики бумаги. – Главный усмехнулся. – Сам не сразу поверил. Но они платят за совершенство. Для одних – это картины, для других – тачки, бабы, яхты. А по сути – это же все вещи. Вспомните: когда вещей не было, что для человека представляло наибольшую ценность? - Он посмотрел на нас с Катей, подождал для приличия, но ответил, конечно же, сам: - Тепло, сытный ужин и близость любимого – вот что. И это правильно. Это настоящие ценности. А сейчас что? – убивать за почтовые марки?
Говорил, вступления не любит, а сам затянул нравоучительный монолог.
- Знаете, кто мы? – На этот раз интеллигент терпеливо дождался ответа.
- Чёрные брокеры, - выдавил я, понимая: как же глупо это звучит.
Но главный лишь усмехнулся.
- Чёрные… - Перевёл взгляд на Катю. – Белые… Жизнь похожа на игру в шахматы – мы, как и фигуры, играем свои роли, ходим по правилам, убираем тех, кто угрожает нам или нашей стратегии выживания, но, исходя из этого, люди делятся на два типа: вы… - Он ткнул дулом пистолета на нас с Катей и продолжил: - Пешки. А они… - Показал наверх. – Те, кто сидят за шахматным столом.
Катя встрепенулась и вдруг молча указала на сумку возле сундука. Главный кивком головы приказал проверить. Порывшись с минуту в тряпках, сподручный нервно вытряхнул всё содержимое, поднял альбом, уложенный в целлофановый пакет и обмотанный скотчем. Некоторое время он терзал его зубами, отрывая куски клейкой ленты и отплевываясь, потом аккуратно достал сам кляссер и протянул Главному.
Тот с одобрением рассмотрел, перелистнув несколько страниц, довольно хмыкнул и поднялся.
- Приятно иметь дело с людьми, знающими своё место на доске.
Спрятал оружие и направился к выходу. Дверь первым открыл один из амбалов. Открыл и вздрогнул, попятившись назад, будто увидел в темноте что-то пугающее. Из живота у него торчала рукоятка вил, а на белой футболке растекались три алые полосы. Он рухнул на пол, схватившись за палку. Второй выхватил пистолет, снял быстро с предохранителя и стал беспорядочно стрелять в распахнутую дверь. Громкие хлопки выстрелов заложили уши. Я навалился на Катю, обхватив её руками.
И тут же с улицы раздался голос из громкоговорителя:
- Не стрелять! Дом окружён! Выходить по одному с поднятыми руками!
***
Дней через пять, разобравшись с протоколами в отделении полиции, поучаствовав в следственных действиях и похоронив Улюляя, мы все-таки отправились на утреннюю рыбалку. Пасмурное небо. Роса. Дядя Егор шёл с удочками впереди, а мы за ним, - высоко задирая ноги в калошах и толкая друг друга с тропинки. На обоих - куртки капюшоном, а дядя шествовал налегке: в тельняшке и солдатских, выцветших штанах песочного цвета.
Мы сидели уже с полчаса на берегу, когда налетел порыв холодного ветра, и начался дождь. Пробрало до дрожи. Дядя Егор все рыскал в поиске рыбного места, а мы особо не прыгали, устроились и так неплохо: одна удочка на двоих, поплавок – центр мироздания.
- Здорово ты придумала с копией альбома, - похвалил я задумку Кати.
- За короткий срок сделать это не так-то просто.
- Всё же есть те, на кого можно положиться?
- Деньги решают, - возразила цыганочка. – И я свои вложения верну, будь уверен.
Заплескалась рыбка – дядя Егор вытянул очередной улов.
- Серёг! – крикнул он. – Всё забываю сказать: там, на чердаке, альбомы отца твоего лежат. Он мне их отдал, просил приберечь до поры до времени.
Я заметил, как вспыхнули азартом глаза у Кати, но вслух она ничего не сказала.
- Может, ну их, - предложил я шёпотом, - не надо никакой оценки, сертификатов…
- Вот ты дурёха! – прервала она, широко улыбаясь поплавку. Но после непродолжительного молчания добавила уже серьёзно: - Я на самом-то деле тоже думала об этом. Но ведь ты не рассчитываешь изменить за день годами выработанные убеждения?
- Нет, конечно, - поспешил ответить я и заодно проверил контуры Кати. Один из образов дрогнул и неуверенно пополз, смещаясь и меняя окрас в багровый. Остальные всколыхнулись в такт, но всё же приняли отщепенца. Незначительные изменения совершенства, но я понял: лёд тронулся.
Легкая морось постепенно превратилась в настоящий летний ливень. Катя привалилась к моему плечу. Вода покрылась сеточкой: на испещренной следами дождя поверхности речки то тут, то там появлялись тёмные всполохи от сильных порывов ветра.
- Завтра я уезжаю, - сказала Катя, я еле расслышал её слова. – Через недельку навещу тебя. Будем верить, что с прибылью.
В сердце закралось слабая надежда, что она передумает.
Но она уехала.
Весь следующий день я боролся с желанием позвонить Кате. Ходил с дядей на пилораму, относил поесть Кащею на пастбище, зависал в больничке. А ещё помог Чубчику снять, как тот спускается в колодец, чтобы очистить его от веток после сильного ветра. Но к вечеру не сдержался. Показалось, что она была рада моему звонку:
- Привет, дурёха! – радостно, взволнованно - голос цыганочки обжёг, заполняя все мои пустоты. – Как ты там? Ничего больше страшного не происходило?
- Привет! Страшнее, чем ночной налёт бандитов? – да вроде нет.
- Какой нафик налёт? У вас там типчики похлеще бандитов способны страху нагнать. Один «Чубчик с Дубровки» чего стоит!
- А, кстати, я сегодня с ним зависал в колодце.
- Вот это я понимаю времяпровождение, не то что у меня: скучные встречи, филателистические клубы, штудирование каталогов…
- А то! Я ещё на пилораме был, отрезал себе пальчик, а потом на поле Кащея кормил и пил парное молоко, а вот ты, «презренный городской житель», парного молока не нюхавший…
- Стоп-стоп-стоп! - Катя всполошилась не на шутку. – Что ты сделал?!
- Молоко пил…
- Нет – про пальчик!
- А… отрезал.
- … Ты идиот? – мне показалось, что она всхлипнула.
- А что здесь такого? У меня папа на этой же пилораме отрезал. И дядя. Это, можно сказать, семейное…
- Сиди дома! – почти заорала Катя. – Через час я у тебя, и попробуй только что-нибудь ещё себе отрезать – я тебе башку оторву!
- Ты ж через неделю собиралась…
Сбросила вызов.
Есть люди, по взгляду которых не трудно определить: болен ли чем-то или даже кем-то этот
человек, мечтает ли о возвышенных чувствах или же о возвышении над чувствами. Так
вот – я теперь такой же. И больше всего на свете я хочу научиться резать хлеб без крошек…
Да ну, это неправда. Сказал так однажды Катьке, поржали и забыли. Но пришлось ей клятвенно
пообещать, что теперь я её одну ночью в туалет не отпущу.
Особенно после того, как бобры на реке загрызли пьяного Мазая.
|
Группа: ЗАВСЕГДАТАЙ
Сообщений: 1080
Замечания : 0%
Выложила на день раньше, так как завтра с интернетом будут проблемы, а такой объём выкладывать при проблемном интернете ето пытка...
Голосование открыто до 22-го октября включительно!
|
Группа: ЗАВСЕГДАТАЙ
Сообщений: 161
Замечания : 0%
Голос за первое, потому что это можно издать небольшой фантастической книжкой. Второе же просто история из личного дневника технаря и очень невоспитанного. Он позволяет себе абсолютную безсюжетность, штучки с вконтакте, неуважительность к читателю и своим героям. А конец вообще идиотский. Если бы это было осуждение мерзкого пацана, да, но автор им восхищается. В общем, ни смысла, ни морали, ни литературной ценности. Стиль статьи, стараний абсолютно не видно. Всё-таки это уже какой уровень Турнира, нельзя относиться так наплевательски. Автор же первого сдерживает природный язык и говорит довольно красиво. Интересный, необычный и достойный сюжет. В общем, всё очевидно, где есть работа а где плевок в читателя.
|
Группа: МАГИСТР
Сообщений: 670
Замечания : 0%
Ну в общем, что я могу сказать... Первое разочаровало по всем параметрам, кроме одного - гладко выбрит и напудрен текст. Но в этом есть и минус - уж слишком гладко, брутальных зазубрин все же не хватает. Сюжет вроде витиеватый, но крутится внутри одной плоскости. В центре сюжета возникает вдруг ощущение, что все это демонское фэнтези - лишь перышки на бутафорском костюме юноши, переодетого в женщину. Любовь юного ангелочка и юного демоненка выражена банальным и постановочным порно-роликом. Не хватает какого-то напряжения, драматизма, чувств. Все герои слишком кукольные.
Второе как раз наоборот все в брутальных зазубринах, сучках и задоринках! ))) Ему бы хоть грамм гладкости первого текста. В общем сюжет интереснее, чем в первом произведении, хотя понятно, что жанр совсем другой. Понравились описания живых настоящих людей из глубинки, словечки, выражения, в них как раз порадовало отсутствие постановочности и глянца, все натуральное. Юрец, Серега и Катя - яркая компания, готовая к приключениям, слаженная команда, необходимая для реализации великих планов автора. Их взаимоотношения четко прописаны, причем не явно буквами, а чаще всего на уровне подтекста. Но вот любование Сергея внешностью Кати немного мешает. В самом начале оно еще как-то выглядело естестственно, а дальше становится излишним и навязчивым. Образ Кати немного не дорисован, на мой взгляд, чувствуется, что многое осталось за кадром, герой ее еще не разгадал, не понял, и он вроде бы мечтает ее разгадывать и дальше, но самой Кате уже это не интересно, она закрывает все возможности читателя узнать о ней побольше. Это минус. И хотя я не могу сказать, что у меня есть какой-то восторг от произведения, я голосую все же за второе.
|
Группа: НАЧИНАЮЩИЙ
Сообщений: 65
Замечания : 0%
Сообщение #3 заканчивается словами:
Цитата Лэнс упал на колен
Цитата – Что-то не хочется, – со скучающим тоном признал человек. Лэнс поразился его бесстрашию.
– Раб, – вкрадчиво проговорил грабитель, нависнув над человеком. – Не зли меня.
|
Группа: ЗАВСЕГДАТАЙ
Сообщений: 1080
Замечания : 0%
Segers, Ох, спасибо огромное! Да, там не хватало куска.
И виновата в этом не я. В который раз убеждаюсь, что у нас на сайте есть некий вредитель с доступом в админку. При выкладке я точно помню, как форматировала недостающий кусок.
Исправила.
|
Группа: РЕЦЕНЗЕНТ
Сообщений: 322
Замечания : 0%
1. Не знаю, как это можно читать без слез. Штампы, клише, шаблоны. Я это уже писал, кажется. Сделал ли автор выводы ? Да, что я предвзято к нему отношусь.
Придется объяснять на пальцах.
Отец - строгий.
Ами - Прекрасная, восхитительная и недостижимая
Ум - ходный
нрав - надменный
красота - ослепительная
Каждый мечтал быть рядом с ней, но никому пока не покорилось её сердце
Лэнс не привык отступать на полпути
и т.д. и т.п. Зачем писать то, что первое приходит на ум любому читателю? Поверит ли он такому? Да сразу поймет, что автор не был рядом с Ленцем в подземелье и ничего не видел, а все высасывает из пальца.
И еще мне очень интересна личность рассказчика. Хотелось бы, что бы он был интересной личностью. Например, таким ироничным и наблюдательным как Чехов, или таким чутким и сострадательным как Достоевский. Но здесь, похоже, это сержант полиции, затраханный за дежурство до полусмерти. И теперь он сидит и заполняет протоколы. Сухие и безучастные. Кого-то приковали наручниками к батарее, над кем-то совершили действия насильственного характера, кому-то нанесли телесные повреждения.
Все это особенно заметно на фоне второго текста.
2. Написано хорошо. Не идеально, но близко к этому. Наполнение живое, красочное. И вообще видна работа со словом.
Только я уже читал и про этого главного героя и про его боевую подругу и про Дубровку. И второй раз это уже не так интересно. Да и самому автору, похоже, тоже. Детектива, приключения не получилось. Слишком уж прямолинейный сюжет.
но рядом с первым - это просто шедевр.
Голос за №2.
|
Группа: ЗАВСЕГДАТАЙ
Сообщений: 646
Замечания : 0%
Чёрное сердце
Жаль, тут нельзя откровенно материться. Мне жаль потраченного на текст времени. Я считал моменты, когда хотелось бросить читать, но после 6 главы сбился, всё превратилось в кашу. Серьёзно. Нет никакого смысла надувать пузыри из слов, когда стержень истории настолько банален и прост. Всё линейно и предсказуемо. Для того, чтобы финал с Ами работал как надо, нужно было показывать крупным планом их отношения. Или давать работе другое название. Про войну ангелов и демонов говорить не хочется. Порно вставки мм (лучше бы мжм тогда уж) не цепляют. В то, что Лэнсу хоть немного нравилась Ами - не поверил ни разу.
Автор, это была пытка.
|
Группа: ЗАВСЕГДАТАЙ
Сообщений: 153
Замечания : 0%
Мне понравились обе работы. Обе привлекают внимание и не отягощают бессмысленными нагромождениями.
Но первая работа всё же перевешивает, я бы сказал, своей фундаментальностью, основательностью.
Это удивительно, но у меня сложилось впечатление, что это не фантазия, не вымысел, а вполне что-то реальное.
И описание происходящего идёт от незримо присутствующего наблюдателя событий.
Образы яркие, выпуклые, сочные.
По образному выражению Дины Рубин меня с самого начала схватили за воротник и протащили по всему сюжету.
Так что №1.
|
Группа: ЗАВСЕГДАТАЙ
Сообщений: 142
Замечания : 0%
№1 Текст интересный. Извинения по поводу необработанности можно вполне принять. Даже простить отсутствие большого куска текста. В особенности удались сцены батальные, характеры яркие и выдержаны в едином ключе до конца. Конечно с некоторыми концепциями можно было бы поспорить, но автор, если ему действительно дорога эта работа, доведёт её до ума.
№2 Всё было бы хорошо, но автор перемудрил сам себя. Зачем давать ГГ черты и умения которые он по ходу действия совершенно не применяет? Зачем писать про нишу в стене, если она в сюжете не задействована? Если бы нагрянули бандиты и ГГ в ней спрятался, тогда - да - это оправдано. По законам постановки сцен: если в первом акте на стене висит ружье, то в последнем - оно должно выстрелить. Из-за таких промахов текст сыпется по швам. Все рассуждения кажутся лишними, надуманными или притянутыми за уши.
Голос №1.
|
Группа: МАГИСТР
Сообщений: 371
Замечания : 0%
ЧС. Окунулся и не захотелось вылазить. Это теплая ванна. Это уютная постелька. А за окошком промозглая хренотень. Где тут отражение реальность, которое кто-то увидел?.. я не знаю. Этот мир хорош именно своей оторванностью от реальности, тем, что о ней забываешь на время чтения. Сначала я, как и все, наверное, испугался размера, но страх оказался напрасным: объем проглатывается на ура.
Дурёха. У меня тут претензия к автору прямо противоположная претензии предыдущего голосующего: если б еще раз гг начал выпендриваться своим умением (я их насчитал момента 3-4), бросил бы чтение к чертям собачьим... (а такие есть вообще?)) Это же не мистика! у каждого жанра свои приемы и перегибание палки в использовании приемов смежных жанров делает текст искусственным. Это умение можно было б обыграть по другому, а то гг что ни увидит, ко всему норовит его применить. Понравилась колоритность второстепенных персов, они своими индивидуальностями затмевают главных героев. При беглом прочтение в глаза бросаются нелогичности, но подумав над ситуациями, оставшимися за кадром, я пришел к выводу, что может и так все сложилось бы. есть пара интересных моментов, в остальном текст проходной. Ненатянута остросюжетная линия с марками, недотянута романтическая, все как-то недо-
А вот первый запомнился. Ему и голос.
|
Группа: Удаленные
Сообщений:
Замечания : 0%
чорные крылья любвиии. мляяя как же так скушно писать. и вот эти нестыковки. у мильтона у данте совсем другой ад, а тут такой бытовой адик. это сойдет за сценарий голивудского блокбастера, с внедрением знакомого юмора подготовкой агента и намеками на ученых в аду. вот фильм было бы интересно посмотреть. а вот читать это было девять кругов ада, хотя если автор хотел меня туда окунуть то ему удалось это инверсивно. хаха.
дуреха. вот это просто глоток воздуха. качественное нескушное чтиво. дочитаол несмотря на поздний для меня час. отличная находка с разборкой на детали и вообще атмосферное пребывание в коже гг. а чезет это же моцик для мотокроса и если были люльки то спортивные то есть там одна рама. ну это насколько я помню. достойный полуфинала текст.
голос дурехе. номер 2
|
|
|
