Оттарабанив вторые сутки
Не дают расслабиться в ванной
Насмешки резиновой утки
Над линиями неидеального тела
Но между делом, заряжая позитивом желтого цвета
Взрыхлённой структуры души сыра фета
Как облаков, взбитых на небе
Кровоподтеков во внутренних полостях
От крепких мужских кулаков
Воспоминания отдают в мозг зубной болью
Отложенных солью в суставах, костях
Но в новостях об этом не слово
А чувства ее делают не завершенной
Как пережженный до горечи сахар
Рождающий возглас: «Да ну его нахер»
Как ближе к финалу с ехидной издевкой
Злорадной уловкой без чувства вины
Так беспощадно удалены
Страницы из повести
Но Машенька сбрила роскошные волосы
Рыдала, металась в предчувствии стресса
Да только консервативная пресса
Уверенно отказывалась видеть в ней поэтессу
С потухшим взглядом и обгрызаными ногтями
Она вопила, кричала
Но никто не осмелился назвать это стихами
Нервоз как диагноз, но внутри же стонало:
«О Боже, ну как же все это доста…»
***
Федор Михалыч пьет стопку за стопкой
С полиэтиленовым привкусом водку
Бумагу мнет кротко, подвешен за глотку
Меж Питером и Ленинградом
Ростов ругается матом, в ожидание зарплаты
Но счастье то меряется литрами
В пересчете на душу. И касками в лужу
Стучат в такте поллюций
Жар революций, народных волнений
И падает в обморок памятник Ленину
И вот уж жена
Грозит ввести санкции
На тарелку борща
А я как всегда не чувствую разницы
Меж терриконами в новостных релизах
И залитых солнцем пирамид Гизы
Но это по-прежнему как-то не важно
И дела мне нет до психованной Маши
Что шлет через вайбер свои изваяния:
«Я лучше умру, чем тебя потеряю»
Не знаю, к чему мне все эти признания
Я сам лучше сдохну, чем вновь проиграю
В своей голове наши тайные встречи
Теряя дар речи и самоконтроль
Нырну в скоротечный, но сладкий запой.
0
