даже придумать что-нибудь лень драматическое,

качество переживаемого не ощущаешь,

только количество

дней в перерывах между усталостью и одиночеством

это никогда не кончится, никогда не кончится,

вот бы в каком-нибудь другом городе родиться снова,

где вместо маршруток волшебные летающие коровы,

садишься, засовываешь ей в ухо двадцать рублей,

говоришь ей: “Увези меня под какое-нибудь другое небо,

синий всегда казался мне ужасно свирепым,

спасибо, хорошая, добрая, в пятнах, как из рекламы,

пахнешь также трогательно, как моя инфантильная стареющая мама,

духами перебивающими разные печальные запахи,” –

гладишь рога её, шерстку между ушами царапаешь,

а она разгоняется в небо и несёт далеко-далеко,

и совсем не важно, что попадаешь немножечко в молоко,

и совсем прекрасно, что попадаешь в другое пространство-время,

где всё всегда можно исправить или лучше вообще невозможно что-то похерить,

а потом наваждение вдруг кончается дверью:

в пустоту твоей комнаты, в холод планет и согнутый

книжный шкаф,

в обжигающие батареи, - 

и так хочется взять и просто в них не поверить.