День, когда наступило будущее Глава 5 Степень критики: любая
Короткое описание: Наши дети не совсем то, что мы о них думаем список глав: http://for-writers.ru/publ/0-0-11836-0-17
ГЛАВА 5 ЕГИПЕТСКИЕ НОЧИ РОМЫ ВОЛГИНА
Во двор Роман въехал, когда город уже начал оживать. Из подъездов выходили люди, раздавались звонкие детские голоса. Припарковав машину, он вошёл в подъезд и, вызвав лифт, поднялся на свой этаж. Посетив туалетную комнату, прошёл в спальню. Хорошо, что раскладушку ещё не успел сложить. Не раздеваясь, только разувшись и сняв верхнюю одежду, Роман лёг поверх одеяла и прикрыл глаза. Сон пришёл мгновенно. Через минуту его грудь уже мерно вздымалась. * * * В родильном отделении поликлиники №11 города Астрахань ровно в пять часов утра у пациентки Волгиной Любови Владимировны родился мальчик. Пожилая акушерка поднесла ребёнка к глазам роженицы: — Смотри, мамаша, кого родила. Эх, красавец, все девки его будут! Как назовёшь-то? — Рома, — вымученно улыбнулась счастливая мать и прикрыла глаза, — сил не осталось даже на радость. По мере приближения часа первого кормления Люба всё сильнее и сильнее волновалась и не без удивления смотрела на весело болтающих двух своих более опытных соседок по палате, — одна из них рожала второй раз, а у другой уже было трое детей. Но по-настоящему испугалась она, когда на руки к ней положили живой тёплый свёрток. На неё осмысленно смотрели два немигающих глаза, словно ребёнок хотел, но не мог что-то сказать. На миг почудилось, что это две бездонные вселенные, в которых ещё миг, и она потонет… — Ну, что же ты, давай, — вывел из оцепенения голос медсестры. И только когда ребёнок жадно припал к груди, все страхи исчезли, и на неё вдруг нахлынула безмерная всеобъемлющая нежность к этому тёплому живому комочку.
Рома рос живым и смышленым ребёнком. Мама не работала, и всё своё время посвятила воспитанию сына. Отец был офицером и служил в местной военной части. Большого достатка не было, но семья не бедствовала. В садик мальчик не ходил, но, несмотря на это, а может быть, благодаря этому очень рано научился читать. К семилетнему возрасту Рома перечитал все детские книги, что нашлись в доме, и уже добрался до взрослой библиотеки — до Большой Советской Энциклопедии. Именно там он впервые на картинке увидел египетские пирамиды и буквально заболел Египтом... Родители в немалой степени удивлялись странному увлечению сына, но ничего страшного в этом не видели, надеясь, что скоро оно пройдёт. Тем более что в семье появился ещё один ребёнок, а у Ромки сестрёнка, и их внимание к сыну несколько ослабло. Однако увлечение Романа не проходило. При поступлении в школу он записался в читальный зал, а позже в городскую библиотеку, где переворошил всё, выискивая книги на излюбленную тему. Почти каждую ночь он видел сны о Египте. Причём нисколько не тяготился ими, наоборот — с нетерпением ждал ночи. Сны его были настолько реалистическими, что пробуждаясь, ещё долго слышал гомон тысяч голосов на улицах огромного белокаменного города, чувствовал пряный запах пёстрых базаров, ощущал на лице жаркое дыхание пустынь, а под ногами — прохладу блестящих мраморных полов чудесных дворцов… Об его увлечении Древним Египтом знали все в классе. Из-за этого к нему приклеилось прозвище — Египтянин. Но он не обижался, — многие в классе носили куда более неприятные клички. Тем более никто даже и не пытался подсмеиваться над ним. А некоторые преподаватели даже поддерживали увлечение своего ученика. Про свои необычные сны Ромка рассказал только одному человеку — закадычному дружку Сашке Гончаренко. Подружились они ещё в первом классе, когда их усадили за одну парту. Оказалось, что Сашкин отец тоже офицер и живут они в одном военном городке. В отличие от него Сашка учился плохо, едва переходил из класса в класс, и «выживал» в основном благодаря соседу по парте. Нередко контрольные и домашние задания Ромка выполнял в двух экземплярах: за себя и за своего друга. Иногда Роману приходилось прикрывать дружка, когда тот пропускал занятия. Вечно Сашка что-то мастерил, постоянно куда-то спешил... Часто приносил в школу различные штучки-игрушки собственного изобретения. Ещё в младших классах принёс вездеход, сооружённый из шпулек и резинок, похожий на огромного паука, и во время урока запустил его между парт, едва не доведя молодую учительницу-практикантку до инфаркта, — та подумала, что ползёт что-то живое. В другой раз притащил самострел с «оптическим прицелом» и, по утверждению некоторых учителей, расколотил на втором этаже школы чуть ли не все лампочки, хотя на самом деле разбилась только одна. А однажды целый день развлекал одноклассников, показывая фокусы, придуманные им же. «...и тем самым едва не сорвал учебный процесс». — Почти все учителя считали Гончаренко безответственным и безалаберным. Но пока все его проделки обходились лишь лёгким испугом — парой вызовов к директору. В середине ноября, но на дворе стояли на удивление тёплые деньки — наступило бабье лето, а друзья учились в седьмом классе, он заявился в школу перед самым звонком, — Ромка уж думал, что снова придётся выдумывать причину отсутствия друга. Сашка имел весьма таинственный вид. Едва они успели поздороваться, как в класс вошёл преподаватель — Байроновский Генрих Наумович, учитель истории и завуч школы. Он был из тех, кто всегда заступался за Гончаренко и, наверное, только благодаря Генриху Сашку не исключали из школы. Однако на уроках Байроновского не очень-то поговоришь!.. Все сорок пять минут Сашка хранил стойкое молчание, хотя было видно, что его прямо-таки распирало желание чем-то поделиться. Ромка тоже ни о чём не спрашивал, хотя и сгорал от любопытства. Как только прозвучал звонок на перемену, Сашка кивнул другу: — Идём, чё покажу. Он завёл Ромку в подсобку, где хранились вёдра и швабры. Убедившись, что за ними никто не следит, не подглядывает и не подслушивает, закрыл дверь. В кладовке сразу стало полутемно и душно. Свет проникал из широкого школьного коридора только через пыльную фрамугу над дверью. Он что-то достал из-за пазухи. — Ух, ты! Настоящий? — воскликнул Ромка. — Спрашиваешь… — усмехнулся Сашка. Рукоять пистолета удобно легла в ладонь Романа. — Это что, «стечкин»? — Сам ты «стечкин»! — Сашка отобрал пистолет, оттянул затвор и нажал на спусковой крючок — раздался сукой щелчок. — Это что тебе «стечкин»? Роман не разбирался в оружии так хорошо как друг и понял, что попал впросак. — А-а… — начал было он. — Сам сделал! — самодовольно заявил Гончаренко. — Врёшь! — На, гляди, — Сашка сунул под нос другу оружие рукояткой вперёд. — Помнишь, в нашем универмаге продавались игрушечные пистолеты? Что я тогда сказал, а? Ромка, конечно же, помнил, но не воспринял его слова всерьёз — не поверил. Рассматривая тогда игрушку, Сашка заявил, что сделает из неё настоящий пистолет. — Что, правда что ли?! Удалось? — Ромка сел на какой-то ящик, не обращая внимания на пыль толстым слоем покрывавшую всё вокруг, ощущая в руке приятную тяжесть. Не оставалось сомнений в том, что оружие боевое. Довольный реакцией друга, Сашка уселся рядом: — А то! Сомневался? — Пробовал? — спросил Ромка, заглядывая в дуло пистолета. — Маслят пока не достал. — Маслятами Сашка называл патроны. — Но кажется, знаю где…
Друзья опоздали на следующий урок, сидя в тёмной подсобке, увлечённо обсуждая, где достать «маслята» и испытать «волыну». Решено было завтра сразу же после уроков поехать в дельту Волги. Путь не близкий, но зато среди протоков гарантировано найдётся глухой, безлюдный уголок. Причём Сашка предлагал махнуть на протоки с самого утра, но Роман возразил, что их отсутствие — сразу двоих, будет слишком заметно и слух о прогуле может дойти до родителей. В конце концов, Сашка согласился с доводами друга. А чтобы родители не волновались, скажут им, что задержатся, — будут помогать учителю астрономии Ивану Владиславовичу в оформлении школьной обсерватории. И ещё неплохо бы взять какую-нибудь еду. Если уж едешь за город, грех не устроить небольшой пикник. Придя домой Роман никого не застал, отец был на службе, а мать, наверное, гуляла на улице с сестрой Таей. Не медля, он сделал два бутерброда с колбасой, достал из холодильника пару помидоров, пучок зелёного лука и насыпал в коробку из-под спичек соль. Всё это завернул в газету и засунул пакет подальше в холодильник, за бутылки с молоком, рассчитывая утром незаметно переложить его в портфель.
Когда он вошёл в класс, Гончаренко сидел за партой, хотя урок ещё не начался. — Ну? — свистящим шёпотом спросил Ромка. — Баранки гну! — Сашка резко встал, с силой хлопнув крышкой парты, и вышел в коридор. Роман — за ним. — Что случилось? — Что-что! Батя пестик отобрал! — Как же так?! — Как-как! — Сашка чуть не плакал. — Ключ от подвала тоже… Роман знал, — в подвале друг устроил себе мастерскую. Лишиться её для него — целая трагедия. Ромка больше ни о чём не спрашивал. Только намного позже он узнал, что же произошло на самом деле. Оказалось, что Сашку застукал отец, когда тот пытался вскрыть сейф, где, как думал, хранились патроны от ТТшника. На допросе, возможно даже с пристрастием, во всём сознался и сдал оружие. С этого момента Сашку словно подменили. Он больше не пропускал занятий, исправно выполнял домашние задания и, по выражению некоторых учителей, «перестал бузить». Не без удивления Роман обнаружил, что друг в учёбе ничуть не уступает ему, а по некоторым предметам даже превосходит… Но он не узнавал друга. Всё это Сашка делал словно бы на автомате, без всякого желания. Ромка теперь редко слышал его смех. В этот период он и рассказал Гончаренко о своих реалистических снах, и получил в ответ реакцию, которую не ожидал. — Ха-а, ну ты даёшь! Совсем свихнулся со своим Египтом. Я слышал, там женились рано. Тебя там случайно не женили? — с издевкой спросил Сашка. Ромка сначала обиделся. Но скоро понял, что это говорит вовсе не его весёлый и добродушный друг, а его обида на всё и вся. Если бы его самого — Романа лишили любимого увлечения?.. Поняли, кажется это и Сашкины родители. Однажды на занятия Гончаренко пришёл весёлый с улыбкой до ушей и сообщил, что отец вернул ключи от подвала. А позже рассказал, что отец заинтересовался его проектами и вместе они начали собирать какой-то необычный квадроцикл. И что особенно всех порадовало, в том числе Романа, успеваемость его в школе не снизилась. Незадолго до Нового года на классном часе Мария Фёдоровна —классная руководительница и преподаватель русского языка и литературы, предложила выпускать стенгазету, выбрать редколлегию и сменного ответственного за выпуск. Речь в статьях и заметках должна идти о жизни класса и вообще всей школы. Газета должна клеймить двоечников и прогульщиков… Идеей загорелись все или почти все. Стенд поручили изготовить Гончаренко. Не дожидаясь окончания классного часа, с разрешения Марии Фёдоровны, Сашка побежал в столярную мастерскую, чтобы незамедлительно приступить к работе. В этот день почти половину класса обуял писательский зуд. Многие остаток дня, а, возможно прихватив и кусочек ночи, провели над белым листом бумаги. Но далеко не у всех там что-то появилось… Роман тоже решил написать заметку, но с наскоку к делу не подходить, сначала выбрать и подготовить наиболее интересный, по его мнению, материал. Статья, конечно же, будет посвящена любимой теме — Древнему Египту. Однако материала набралось столько, что он растерялся — ему всё казалось интересным и всё хотелось опубликовать. В конце концов, решил посоветоваться с Марией Фёдоровной: может быть разрешат вести рубрику. На следующий день Роман пришёл в школу раньше обычного, рассчитывая на то, что в классе ещё будет мало народу и удастся без помех поговорить с классным руководителем. Но он ошибся. У противоположной стены стояла кучка учеников, активно что-то обсуждающих. Отличница и активистка Верка Паршина, которую избирали куда только было возможно и, конечно, выбрали в редколлегию, прикнопывала к доске, выкрашенную в синий цвет, листочки бумаги. «Быстро же они…» — промелькнуло в голове у Романа. Он протиснулся вперёд, и вдруг краска бросилась ему в лицо. В центре доски был приколот большой лист бумаги из альбома для рисования, заполненный ровными строчками. Он узнал крупный размашистый почерк друга. А статья называлась «Египетские ночи Ромы Волгина». К тому же статья была проиллюстрирована намалёванным акварельной краской рисунком: на фоне голубого неба большой коричневый треугольник — египетская пирамида, плывущая среди жёлтых волн, должно быть означавших пустыню. Роман сделал вид, что читает, но буквы скакали перед глазами, а за спиной слышал перешёптывание одноклассников. Он еле сдерживался, чтобы не сорвать ненавистный листок. Протиснувшись назад, столкнулся с Сашкой, только что вошедшим в класс. Тот широко улыбался: — Видел? Ну как? — Как ты мог?! — зло прошипел Ромка. ¬— Я тебе одному… а ты… — Ромыч, ты чего? — Лицо Сашки вытянулось. — Ничего! — Роман с силой стукнул крышкой парты, так что на них обернулись все кто стоял у стенгазеты, и резко развернувшись, пошёл в конец класса, где стояла свободная парта. Начался урок, в течение которого он несколько раз ловил на себе недоумевающий Сашкин взгляд. (Позже, немного поостыв, Роман всё же прочёл всю заметку и, действительно, ничего обидного в ней не нашёл, даже наоборот… И чего он так разошёлся?) Но сейчас был оскорблён до глубины души.
Незаметно наступил Новый год. Также тихо прошли зимние каникулы. Друзья почти не виделись. Обида на друга у Романа давно прошла, — да и была ли она? Но что-то мешало пойти на окончательное примирение. Он сам не понимал что… Сашка не чувствуя за собой никакой вины, тоже не спешил делать шаги навстречу. А вскоре Роман почти случайно, из-за визита Сашкиной матери к директору школы, узнал, что Сашкин отец получил назначение на Дальний Восток — во Владивосток, и уже отбыл по месту новой службы. Вслед за ним должна выехать семья. До окончания учебного года оставался целый месяц, а Сашке уже выправили документы об окончании седьмого класса. А уже на следующей неделе — сразу после первомайских праздников, они вылетали во Владивосток. Попрощались друзья сухо. Не глядя друг другу в глаза, пожали руки и пообещали писать письма. В конце сентября от Сашки пришло письмо, где он сообщал, что живут они в военном городке почти посередине леса, что вновь вынужден пойти в седьмой класс (почему — не объяснял), но не жалеет об этом, учёба даётся легко, остаётся много времени. На что остаётся время, тоже не уточнил, однако догадаться было нетрудно, — как всегда он что-то мастерил. Роман тоже написал. Но ответного письма так и не дождался, и их переписка заглохла.
Из подъездов выходили люди, раздавались звонкие детские голоса. Припарковав машину, он вошёл в подъезд и, вызвав лифт, поднялся на свой этаж. Посетив туалетную комнату, прошёл в спальню. Хорошо, что раскладушку ещё не успел сложить. Не раздеваясь, только разувшись и сняв верхнюю одежду, Роман лёг поверх одеяла и прикрыл глаза. Сон пришёл мгновенно. Через минуту его грудь уже мерно вздымалась.
Все это пока малохудожественно. Констатация фактов - что вижу, о том пою. Я вообще не понимаю, зачем нужен это фрагмент. Но если он Вам дорог, заставьте работать воображение читателя, наполните текст хоть каким-нибудь смыслом.
Позволю себе пофантазировать, как это могло бы выглядеть:
Вышли из депо первые троллейбусы, появились на улицах бодрые спортсмены и сонные собачатники. В дверях подъезда встретился Роману сосед с четвертого этажа, который едва удерживал рвущегося с поводка бультерьера. Оба: и хозяин, и пес, посмотрели крайне не дружелюбно, но сдержались и промолчали. Уже в лифте отчего-то вспомнилась Марианна и ее упругие, обтянутые джинсами ягодицы. Сразу на душе стало как-то по-детски весело и легко. В приподнятом состоянии духа Роман вошел в свою квартиру. Но стоило снять пальто и ботинки, как тут же это настроение куда-то улетучилось, и двухпудовой гирей на плечи навалилась усталость -- следствие всех переживаний и испытаний прошедшего дня. В полудреме он добрался до спальни и рухнул на постель, даже не расстилая ее.
Может быть и художественно,но как-то всё это… не подберу слова, литературщиной попахивает. Все эти упругие ягодицы, сосед с собакой, рухнул… Однако спасибо, - кое-что добавлю, чтобы оживить картинку.
Интересный экскурс в прошлое главных героев. Имеется и динамика с тем же пистолетом, мастерской и стен-газетой. Текст не перегружен ненужными описаниям, всё к месту, нет ничего лишнего. Тоже особо нечего сказать. Грустная немного глава, слегка перекликается с основным сюжетом, служит, по всей видимости, цели - раскрыть главных героев. Но давно не было главы, где происходят действия в "наши дни", где автор подсекает заброшенные ранее крючки и закидывает новые. Надеюсь, в следующей главе читателей ждёт именно это.
0
