Дети Телепорта.
16+
Долго, долго из журчащей воды на них безмолвно смотрели марсиане…
(Р. Брэдбери)
В полутёмном коридоре общежития было пусто. Татьяна остановилась перед дверью Виктора и с гордостью поправила значок на нагрудной повязке: число «39» и улыбающееся солнышко. Солнышко, не боясь обжечься, поддерживали снизу две детские ладошки.
О визите она не предупредила, и дверь открыла без стука. Ещё чего, убивать сюрприз! Виктор, в обычной своей мечтательной рассеянности, её и не заметил. Сидел на табуретке, в одних трусах до колен, уткнувшись носом в какой-то чертёж на экране складного инженерного столика.
Татьяна постояла в проходе, с удовольствием разглядывая друга детства.
Виктор был её ровесником. Почти братом. Если считать братством (сестринством?) вынашивание в соседнем репликаторе. А также совместное воспитание в интернате, до пятнадцатилетия. Татьяна помнила, с каким нетерпением ждала выпуска, как мечтала, что Виктор станет её перманентным партнёром, ответив согласием на первую взрослую просьбу подружки. Представляла, как они в первый раз разделят ложе и подарят планете новую жизнь…
Черноволосого красавца перехватила родная сестра Оленька. Змеюка подколодная. Татьяна широко улыбнулась. Нет, она вовсе не сожалела, скорее, радовалась за сестрёнку.
«Ничуть не изменился. По-прежнему красавчик. Это ж сколько мы не виделись? Ну да, два года. С нашего общего юбилея»
– Оля? Откуда ты здесь? – вздрогнул наконец Виктор. Тут же смущённо поправился, – я хотел сказать, Таня! Сразу тебя узнал, просто не так выразился!
Он поднялся и с наслаждением распрямил спину.
– Совсем заработался, увлёкся. Хватит на сегодня. Я страшно рад тебя видеть, Танечка!
– А я-то как рада! – Татьяна протанцевала к другу по искусственному паркету и внезапно, ухватив Виктора за плечи, поцеловала долгим, «затяжным» поцелуем.
Тот не стал вырываться, но после вынужденной паузы – кончился воздух, сказал, переведя дыхание:
– Когда Оля узнает о твоём способе здороваться, прибьёт! И тебя, и меня! Тебя-то уж точно!
– Что, по-прежнему единоличница, не перевоспитал за семь лет? Смешно такой быть, в наше время! Смотри, хвастаюсь! – Татьяна показала на значок.
Виктор всмотрелся и покрутил пальцем у виска.
– Уже почти сорок? Танюха, ты всегда была сумасшедшей!
– Почти-почти! В том то и дело! – Татьяна засмеялась. – Сейчас с тобой единичку добавим! Вот билетик! – она выдернула из кармана короткой белой юбки пластинку мультипаспорта и ткнула в неё пальцем. Пластинка засветилась.
Виктор наклонился и увидел знакомую надпись.
«Виктор Сеченов, 22 года. Зачатие рекомендовано»
– Видишь! Не просто «разрешено», «рекомендовано»! Врачи плохого не посоветуют! Специально тебя напоследок оставила. Нашла в донорском каталоге… Но без твоего личного участия не согласна. Эти пробирки у меня вот где! – Татьяна провела рукой на уровне шеи. – Хочу мужской ласки!
Виктор немного ошалело смотрел, как Татьяна торопливо избавляется от одежды.
– Ты что, стесняешься? Меня, с которой вырос? У твоей Оли, между прочим, точно такое же тело! Мы двойняшки, если забыл! Или ты таким же единоличником, как Олька, заделался? Она не узнает, если сам не расскажешь. Я-то, могила! – молодая стройная женщина картинно прижала левую грудь. Родинка пришлась между большим и указательным пальцами.
Виктор вспомнил, что в невинном интернатовском детстве они с Антоном только по этим родинкам и могли различать своих одинаковых соседок по комнате. У Ольги родинка украшала правую грудь, в строгой симметрии с сестрой.
Действительно почему-то застеснявшись, он спросил:
– Когда успела столько родить? Тридцать девять, ужас! Сколько два года назад было, двадцать пять? Помню, ты и этим страшно гордилась.
– Ха, старалась, как могла! – Татьяна подбоченилась и, вытерпев секунду, вновь весело зачастила. – Я ведь сразу после юбилея в колонисты, ну или колонистки, как правильно-то, записалась. Всегда мечтала. Первая марсианская, сила! Это вас, мальчишек, с планеты без ограничений отпускают, а нам приходится сперва свой минимум отработать. Сорок младенчиков, вынь да положь!
– Двадцать, вроде, – вставил Виктор.
– Двадцать, для ведущих специалистов, как наша Оля. Для меня такой скидки нет, я рядовой монтажник. Монтажница.
Татьяна строго взглянула на друга.
– Ты ведь не думаешь, Витька, что я лезла в постель к незнакомцам? Хотя некоторые мои подружки практикуют. Не одобряю, фи! Я только к нашему Антоше заглянула напоследок, почти всё остальное «пробирочное».
– Я Антона часто по работе вижу, всё-таки правительственный проект. Этот нехороший человек даже не упомянул ни разу, что с тобой встречался! – Виктор уже освободился от единственного предмета одежды.
– Вижу, что ты мне очень рад! – пошутила Татьяна, стрельнув своими шальными глазами вниз, – и не подхватил первобытную скромность от своей партнёрши. – Заселим планету!
– Заселим планету! – эхом повторил Виктор девиз программы восстановления популяции. Поспешно хлопнул по кнопке на стене, выдвигая кровать, и обнял подругу детства изо всех сил.
Таким счастливым он не был давно. Его Ольга уже год как находилась на Марсе, обслуживая противоположный узел телепорта. Подруг на время Виктор не искал, блюдя верность. Но в центр репродукции захаживал регулярно. И мог с основанием подтвердить, что не все девушки предпочитали «пробирочное» оплодотворение объятиям и поцелуям в «кабинках любви».
«Возможно, мне там попадались и Танюхины неодобряемые подруги, – подумал Виктор и улыбнулся, – было бы забавно»
– Расскажи, чем занимаешься, – спросила Татьяна, когда всё закончилось и они, отдыхая, вытянулись рядышком, – всё там же пашешь, куда вас с Олькой после учёбы распределили?
– Само собой! Кто меня из Лаборатории выпустит? Я ценный специалист, с выстраданным опытом. Ты когда отправляешься?
– Недельки через две-три. Может, больше. Точно не знаю. Пересажу в репликатор эмбрион с плацентой, оклемаюсь, восстановлю гормональный фон, и к вам. Слава твоему телепорту, не придётся месяцами на корабле куковать. Я бы взвыла от тоски!
– Телепорт не мой, это Жюль у нас гений-самородок. Я только на обслуге. У него много таких рабов.
– Ты всё равно молодец! – Татьяна в подтверждение своих слов в очередной раз поцеловала родные с детства губы.
– Хочешь, у меня пока остановись, – предложил Виктор, с не очень-то тайной мыслью превратить одну чудесную встречу в несколько замечательных дней и ночей.
– У-у-у, какие мы великодушные, – Татьянины зубки поймали мочку уха Виктора и слегка куснули, – пожалуй, и правда, задержусь! Буду из тебя остатки Олькиного пуританства выколачивать.
***
Прошло три месяца, первый из которых был наполнен Татьяной.
Они рано ложились и поздно вставали, не всегда при этом высыпаясь; прогуливались по Столице, по выходным посещали нелюбимые Ольгой «голые» пляжи. Спешили наверстать упущенное. Во время сеансов связи с Марсом Татьяна пряталась за пределами поля зрения видеофона, не желая расстраивать любимую сестричку.
Закрывая за подругой крышку сканирующей камеры телепорта, Виктор в который раз дал себе зарок попытаться уговорить Ольгу жить втроём. Так поступали многие, сдружившиеся в интернате.
***
Ещё с утра на работе наблюдалась какая-то нездоровая суета. Глава «Лаборатории телепортации», Жюль Моне, блондин двадцати пяти лет, то и дело выходил в коридор и подолгу с кем-то общался по защищённому коммуникатору.
– Бросай текучку, – приказал шеф Виктору после очередного такого разговора, – перепроверишь настройки всех контроллеров. Срочно!
– Что-то случилось?.
– Случилось! – сквозь зубы процедил тот. – Узнаешь, когда первый допуск дадут!
«Вот это ничего себе! Допуска второго уровня не хватает!»
Даже текущий допуск Виктора позволял знать о телепорте многое, недоступное простым смертным. Например, почему после успешной трансляции исходное тело уничтожали, не выводя из искусственного медикаментозного сна.
Дело в том, что тела вовсе не умирали после перехода сознания в копию. В них поселялся какой-то иной, чуждый разум. Учёные поначалу пытались наладить с этим сознанием контакт, но быстро поняли бесперспективность. Сумасшедшая новорождённая обезьяна, опасная и неприспособленная к жизни – вот с чем можно было сравнить ожившее тело.
Допуск дали только после обеда. И практически сразу за Виктором пришла машина.
***
Генерал был Старым. Так молодёжь теперь называла их, выходцев из прошлой эры, выживших в последней войне человечества.
Когда-то он именовался генерал-полковником инженерных войск и заведовал одним из правительственных бункеров. Возглавив крайне немногочисленное послевоенное человечество, сократил своё звание до «просто» генерала. В отсутствие исчезнувшей армии звание это превратилось во второе имя, а позже сделало ненужными все остальные имена.
Генерал помнил, с чего всё началось. Когда растаяли последние ледники, подняв уровень мирового океана, освобождённая земная кора Гренландии и Антарктиды вспучилась огромными вулканами. Их взрывы сотрясли всю планету, вызывая серии сокрушительных землетрясений и колоссальных цунами. Чёрная сажа годами висела в воздухе. Земля превратилась в место, лишь условно подходящее для жизни.
Выжившая в катаклизмах часть населения, вместо того чтобы сплотиться против общей беды, принялась ожесточённо воевать за остатки ресурсов, применяя самое страшное оружие, от боевых «расовых» вирусов до атомных бомб.
Итогом последней войны стала не победа одной из сторон, нет. Не осталось никаких сторон. Только горстка счастливчиков, спасшихся в одном чудом уцелевшем бункере. К счастью, ни к одному из сгинувших правительств эти люди не имели отношения.
Увидев, во что превратилась Земля, скудные остатки человечества не опустили руки. Планету требовалось привести в порядок и как можно быстрее заселить, подняв популяцию до безопасного значения.
К счастью, ещё до войны были разработаны приспособления, позволявшие вынашивать плод in vitro, без участия матери. Теоретически, после усовершенствования технологии любая женщина детородного возраста могла рожать по нескольку раз в год. Теорию быстро сделали практикой.
Институт семьи пришлось уничтожить, вынужденно. Никто не смог бы постоянно воспитывать десятки детей, совмещая это с работой и рождением новых младенцев. Всех теперь, начиная с рождения, воспитывали в интернатах, заменивших довоенные детские сады и учебные заведения. Фамилии для новорождённых, общие для каждого выпуска, заимствовали у великих людей прошлого: врачей, учёных, писателей, художников…
Конечно, не все соглашались с такими радикальными переменами. Но железная воля Генерала справилась с трудностями первых лет, а затем стало легче – у него появилось множество преданных юных помощников, с рождения воспитанных в иной системе ценностей. Интернаты оказались отличной идеей. Прежнее без остатка растворилось в новом.
Буквально на глазах возникло совершенно новое общество, политический строй которого во многом напоминал утопический коммунизм. Каждый индивидуум, получив соответствующее воспитание, с энтузиазмом участвовал в обустройстве новой Земли.
Происшествие с телепортом выбило Генерала из колеи. Он даже воспользовался медицинским инъектором со стимулятором, позволявшим кое-как держаться на ногах. Ведь и просто старым – с маленькой буквы, глава Совета Земли был тоже. Разменял уже девятый десяток; на память, правда, пока не жаловался и, как ему льстили, всё ещё сохранял военную выправку. Тем не менее, годы брали своё.
С улицы послышался знакомый стихающий гул: прилетел отправленный за Виктором флаер.
«А ведь я, действительно, самый старый человек на Земле, – зачем-то напомнил себе Генерал, подходя к окну, – и не ухожу только из-за панического страха, что мой преемник, к примеру, тот же Антон, не справится»
Через минуту дверь отворилась, и секретарь объявил о прибытии Виктора.
Лидер человечества на секунду залюбовался вошедшим молодым человеком. «Сколько там ему? Ну да, двадцать два, он же из выпуска моего заместителя; хороший был выпуск, удачный. По теперешним меркам Виктор не парень, а мужчина и, пожалуй, даже в летах»
К поголовной молодости окружающих Генерал так и не привык. Хуже всего было в первые годы – немногочисленные Старые выделялись среди детей и подростков как мамонты или динозавры.
– Вызывали, товарищ генерал?
– Вольно, инженер, мы не в армии! – глава Совета собрался с духом и произнёс:
– Очень плохие новости, мальчик. Твоя давняя знакомая, Татьяна Сеченова, погибла. Вероятно, сбой при восстановлении. Не хотел сообщать такое по линиям связи.
Виктор пошатнулся. Подспудно он ждал чего-то подобного. Всю дорогу придумывал себе всякие ужасы. Допридумывался.
– Но… как это могло произойти?
– Разбираемся, пока ничего не ясно. Виктор, я понимаю, как она была тебе до́рога. Но мы должны сделать всё возможное, чтобы такого не повторилось. Чтобы смерть твоей подруги не оказалась напрасной.
Даю имеющиеся данные. Их немного, – Генерал нажал кнопку, над столом засветился голокуб экрана. Модель была защищённой, картинка размазывалась в шевелящийся мутный кисель, отображаясь без искажений лишь владельцу.
– Значит, так. Сбоев при сканировании не выявлено, эксперты поработали на совесть. Уже подтвердилось, что проблема на приёмной стороне, на Марсе. Матрица считалась, сознание перенеслось.
Но куда, можешь предположить? Восстановленное тело не ожило, и было утилизировано согласно протоколу безопасности.
– Разрешите, я свяжусь с Ольгой Сеченовой, узнаю подробности.
– Это уж само собой, поговори. Только сам свяжешься, из дома. Всё, что можно было сделать дистанционно, мы сделали. Ты отправишься на Марс, внеочередным рейсом. Повезёшь матрицы колонистов, сколько их там у вас набралось. И перетрясёшь вашу чёртову железяку, до последнего винтика! Выяснишь, в чём дело, до восстановления следующей партии.
– Слушаюсь! Когда отправка?
– Завтра, в восемь утра за тобой заедут. Дома документацию по проекту, случаем, не держишь?
– Как можно?! Секретность второго уровня.
– А теперь, высшего! – Генерал стукнул кулаком по столу. – Из общежития заберёшь всю свою технику, включая инженерный стол. Сдашь Антону. Если стоит парольная защита, снимешь. Это приказ.
– В столе только хобби. Размышляю на досуге кое над чем. Есть интересные идеи.
– После поездки вернём, не переживай. У меня всё. Держись, мальчик.
Когда Виктор вышел, Генерал коснулся видеокуба, активировав канал связи с рубкой «Лейбница». Заработала дополнительная защита от прослушивания, уши главы Совета будто ватой заложило.
На экране возникло молодое – опять молодое, чёрт бы их всех побрал, энтузиастов! – веснушчатое лицо под светлой чёлкой.
– Здравия желаю, товарищ генерал!
– Капитан Фарадей! Полёт подтверждаю. Дополнительные инструкции тоже. Повторите задание. Сжато.
– Принять на борт Виктора Сеченова и груз матриц колонистов. По прибытии на Марс, инженера и груз спустить на лёгком автономном модуле. Оставаться на высокой орбите. В случае форс-мажора, – голос молодого капитана запнулся, – уничтожить марсианское поселение термоядерными ракетами. Разрешите вопрос?
– Тот же самый вопрос, для чего такая жестокость? – серьёзно уточнил Генерал.
– Так точно! – Фарадей не сдавался.
– Ты давал присягу. Любой ценой защищать жизнь на Земле. Любой! На Марсе происходит что-то странное. Боюсь, это «что-то» несёт угрозу человечеству. Рисковать мы не можем. В последней войне выжило чуть больше тысячи человек, это из восемнадцати миллиардов! Даже если вновь повезёт, этих шансов нам не хватит, при современной полумиллионной популяции. Так считаю не только я, старый параноик. Решение о допустимости удара принято большинством голосов Совета.
Генерал вздохнув, пояснил:
– У тебя высший доступ, так что не буду вокруг да около. Смотри. Сначала появились «отказники». Люди, у которых закончился контракт, не захотели возвращаться. Допустим. Молодость там, энтузиазм. Но ведь ни один не согласился вернуться! После всех этих туннелей и куполов, не захотеть пробежаться по настоящей живой траве? Ни в жизнь не поверю! И ведь для каждого отказника нашлась работа! Даже для пилотов, доставивших сегменты куполов. Им-то какой смысл был оставаться? Пару раз мы засылали проверяющих, под прикрытием колонистов. Ни-че-го. Нулевой результат. За исключением того, что оба агента остались на Марсе. По ряду совершенно уважительных причин. А теперь вон, гляди, сбой в работе телепорта!
– Извините, товарищ генерал. Не боитесь, что завтрашний инженер тоже останется на Марсе?
– Очень боюсь. Но это и будет последней каплей. Если Виктор заявит о подобном, перестанет выходить на связь или погибнет во время расследования, взрывайте базу. Рисковать мы не можем, – повторил Генерал, – лучше потерять семь тысяч колонистов, чем пятьсот тысяч землян, всё наше человечество.
Помолчав, добавил:
– Мы отправляем Виктора обычным путём, не через телепорт. Возможно, это поможет найти ответы. Дополнительные инструкции прочтёшь сам, – Генерал вновь протянул руку к голокубу.
***
Ольга зачем-то сделала короткую причёску и выкрасила волосы в тёмно-синий цвет. На экране он смотрелся почти чёрным. Видимо, ещё до катастрофы решила сменить образ, желая произвести впечатление на партнёра. Выглядела она сейчас очень подавленной.
Виктор её понимал. Потерять сестру, да ещё таким странным, оставляющим призрачную надежду, способом! Он и сам находился в состоянии какого-то растянутого шока. Не мог осознать, что Татьяны, которую он после недавнего приключения успел полюбить не меньше Ольги – да, полюбить, себе-то можно признаться! – больше нет.
– Привет, милый! – Ольга вытерла слёзы из уголков покрасневших глаз, – тебе уже рассказали, я знаю. Говорила с Генералом. Танюши больше нет. Она так радовалась, что сможет отправиться ко мне! И я ждала, столько времени её не видела… Теперь ты прилетишь... Не знаю, как я дождусь, почти два месяца добираться, через эту чёрную пустоту. Боюсь с ума сойти за это время. Одно утешение, не через вашу проклятую машину отправишься, я её теперь ненавижу!
Ольга перевела дыхание. В углу экрана тикали секунды: оставалось меньше минуты до конца пакета связи. Собеседники в межпланетных сеансах связи говорили по очереди. Слишком долго шёл сигнал.
– Будь осторожнее, – закончила она. Картинка замерла.
Виктор приступил к записи ответного сообщения.
***
Проект «Телепорт» первоначально проектировался для передачи людей и предметов по линиям связи. Но именно связь оказалась самым больным местом. Информация о взаимном расположении атомов человеческого тела занимала огромный объём. Научиться передавать её на миллионы километров, за сколько-нибудь приемлемый срок, так и не получилось. Кристаллы с матрицами колонистов приходилось возить корабельной «почтой».
Прок в этом способе всё же был. Живой колонист весил в сто раз больше своей матрицы. Ионным двигателям обоих межпланетных кораблей человечества куда легче было сдвинуть и тянуть сквозь пространство тысячу записей, чем тысячу тел в скафандрах, не считая их еду и воздух. Поэтому последний сошедший со стапелей межпланетник «Лейбниц» был всего лишь трёхместным. Капитан, он же первый пилот, затем второй пилот, и, наконец, пассажир.
Два месяца полёта в тесной жестянке, вращавшейся вокруг оси движения – для получения искусственной силы тяжести, показались Виктору вечностью. Он, разумеется, не бездельничал. В новом мире не было места тунеядцам.
Молодой инженер всю дорогу пытался смоделировать на терминале бортового компьютера возможные цепи событий, которые могли бы привести к сбою при восстановлении человеческой копии. Лишь по вечерам, когда мозг закипал, Виктор позволял себе расслабиться. Читал новостные каналы и взятые с собой книги, иногда играл в карты с экипажем: капитаном Джеком, своим ровесником, и вторым пилотом-стажёром, восемнадцатилетней Светой. У рыженькой симпатяшки с космическим волком Джеком была любовь, но своего важного и серьёзного пассажира они стеснялись. Лишь искусственной «ночью», при задраенных иллюминаторах, в кромешной космической тьме поднимали тихую, еле слышную возню.
Наконец настал день прилёта. По привыкшим к тишине космоса ушам Виктора больно ударил грохот пиропатронов, усиленный резонансом стен тесного посадочного модуля. Грохот перешёл в скрежет, тот в прерывистый вой – «завелись» реактивные движки. Модуль по кривой дуге кинулся в разрежённую атмосферу Красной планеты.
Инженера тошнило и рвало от перегрузок. Капитан настроил спускаемый аппарат на самый щадящий режим, пожертвовав временем спуска и топливом, но сказывалось отсутствие тренировок. Чистящая автоматика то и дело выныривала из недр широкого ворота скафандра Виктора. Механическая рука вытирала лицо, трубки всасывали противную влагу, вентилятор проветривал шлем.
Было тесно. Противоперегрузочное кресло в автономный грузовой модуль не поместилось, и поставили обычное, в котором Виктор, засунутый в скафандр высшей защиты, почти не мог шевельнуться. Всё пространство вокруг занимали закреплённые на стенах кассеты с матрицами колонистов. То и дело накатывала клаустрофобия, которой способствовала полная темнота. Фонариком Виктор старался не пользоваться. Боялся разрядить батареи раньше времени, если что-то пойдёт не так, и не удастся сойти с орбиты.
Наконец, после бешеной тряски, по ногам ударило. Виктор был на Марсе.
Только угас звон в ушах, как в наушниках зажурчало:
– Милый, привет, это я! Еду за тобой, жди.
Затем, без паузы, отрывисто и чётко:
– Вызывает капитан Фарадей. Витя, порядок, нормально сел?
Виски сдавило головной болью, но обоим нужно было отвечать, не дожидаясь, пока кожа впитает стимулятор.
– Порядок, Оля, я сел.
– Джек, всё нормально. Жди связи!
Когда распахнулся люк, глаза инженера моментально заболели от красного и оранжевого. Неба было не видать из-за проносящихся туч красно-серой пыли, сквозь проём виднелся лишь плоский блин космодрома, да блеск куполов в отдалении.
Большой вездеход на огромных колёсах его уже ждал. Машина взревела, впрочем, еле слышно на фоне бури, и подъехала поближе. В белой керамоброне открылся люк, на песок спрыгнули одна за другой две фигурки в скафандрах. Медленно преодолевая напор ветра, стали приближаться к модулю.
– Жив, инженер? – спросил из шлемофона незнакомый, какой-то пустой голос.
Виктору почему-то представилось, что в скафандрах – привидения.
«А что, закончился однажды кислород в баллонах, вот и ходят с тех пор по планете. Одно развлечение – встречать гостей на белом вездеходе-призраке. Брр. Что за мысли. Марса и без того коснулась первая смерть»
– Спасибо, что встретили, со мной всё в порядке.
– Я мэр Марсограда, Роберт Крамер, – продолжил голос. – Извини, что на «ты», привычка. Я из Старых. Даю слово Ольге.
– Как долетел, милый, скучал? – вот здесь не было никакой пустоты! Только радость и нетерпение встречи.
– Конечно, родная. Теперь мы долго будем вместе!
Встречающие подошли наконец вплотную. Крамер – Виктор отличил его по более высокому скафандру, легко забрался в отсек и помог выбраться инженеру.
– Сколько матриц привёз? – да, голосочек у мэра был тот ещё! Как у старинного робота из музея.
– Одну тысячу триста пятьдесят семь, – ответил Виктор, даже не заглядывая в электронные документы, – меньше обычного, из-за меня.
Ольга, подойдя, символически обняла партнёра жёсткими рукавами скафандра и сказала:
– Идём, посидишь в машине, восстановишь немного силы. Ты нам сейчас не помощник. Я-то знаю, каково после приземления на почтовом модуле.
Поддерживая под руки, Виктора отвели к вездеходу. Сильный, несмотря на разрежённую атмосферу, ветер подгонял в спину. Шагать, тем не менее, было легко, сказывалась низкая сила тяжести.
В машине оказалось куда просторней, чем в отсеке спускаемого аппарата. Инженер наконец-то смог распрямить затёкшие ноги.
Через окошко было хорошо видно, как Крамер и Ольга, вытащив из бокового люка машины большую тележку, грузят её кассетами с матрицами. Наконец, Старый вернулся, сел на водительское место и стал управлять электрической лебёдкой, осторожно подтягивая груз в люк. Ольга с улицы командовала движением, то и дело крича в шлемофон «левей» да «правей».
Космодром колонии оказался даже дальше от куполов города, чем казалось. Ехали они несколько долгих минут.
– Ты как? – спросила Ольга по дороге. – Способен сегодня работать, или, в душ, и спать?
– Ну уж нет. На два месяца вперёд отоспался. Только в душ! Составишь компанию? – не подумав, ляпнул Виктор и покосился на Старого. Те, воспитанные в иных традициях, подобные вольности молодёжи редко приветствовали, хоть и не могли ничего поделать с всеобщей раскрепощённостью.
По скафандру Крамера нельзя было понять, покоробила ли его реплика молодого инженера. Он просто молча вёл машину.
– Не сейчас! – быструю фразу Ольги можно было понять двояко. То ли не хотела обсуждать подобные вещи при пожилом мэре, то ли не была почему-то готова к совместному омовению. Виктор предпочёл думать о первом варианте.
Марсианский город был не таким уж и маленьким, каким казался издали. Полтора года назад, когда проект «Телепорт» только внедрялся, колония представляла собой один небольшой купол. Теперь добавилось ещё шесть, огромных, раскинувшихся ромашкой вокруг центрального. Виктор знал, что каждый из больших куполов мог принять до десяти тысяч колонистов. Жилые помещения находились ниже уровня земли, составляя основной, подземный город. Он ещё строился. Купола же были готовы, под их противорадиационными стеклами уже раскинулись гидропонные плантации.
Инженер знал, что огромные прозрачные сегменты куполов прилетели своим ходом. Каждый из них когда-то был своеобразным космическим кораблём, снабжённым двигателями и рубкой.
Следующим этапом стройки должен был стать атмосферный завод, который за несколько десятков лет смог бы снабдить атмосферу достаточным для дыхания количеством кислорода. Планету планировали превратить в Землю-2. В первый форпост землян на пути космической экспансии и, про что не любили упоминать, в убежище человечества, на случай новых геокатаклизмов.
Всеобщая молодость, душевный подъём и бесконечная вера в собственные силы творили чудеса, марсианская колония росла как на дрожжах.
Мэр отправился по своим делам, а Ольга с Виктором, перегрузив матрицы на плоскую тележку-самоходку, шли за ней по верхнему, подкупольному этажу, держась за руки.
В Марсограде Виктора поразило не количество молодёжи – для него это было нормальным, на Земле не было людей старше двадцати пяти лет, если не считать малочисленных Старых. Наоборот, инженер был удивлён отсутствием среди «марсиан» детей и подростков. Возраст всех встреченных находился между двадцатью и двадцатью пятью годами.
– Впечатляет город? – Ольга провела перед собой рукой.
– Не то слово! Как за такой короткий срок возможно было столько построить?!
– Просто наши ребята молодцы!
– Детей здесь совсем нет? – поинтересовался Виктор.
– Нет. Не разрешают пока заводить. Считают, нет смысла. Всё-таки Марс ещё не жилая планета.
Виктору казалось, что они оба старательно говорят о пустяках, стараясь оттянуть грустный момент. Но Ольга вдруг спросила:
– Плохо без Тани? Я ведь знаю, ты и её любил.
– Откуда? – вырвалось у него. Виктор почувствовал, как щёки его заливает краска.
Ольга внимательно и серьёзно посмотрела на партнёра.
– Тебе достаточно было просто сказать. Я бы согласилась жить вместе.
– Теперь поздно. Из наших, кроме нас, остался лишь Антон.
– Даже не предлагай, – Ольга всё-таки улыбнулась, ямочки здорово украсили её лицо.
– Не буду. Антон мой лучший друг, но тебя я с ним делить не хочу. Ты мне нужна целиком.
Они, не сговариваясь, остановились в прозрачном туннеле у входа в центральный купол, и стали целоваться. Вокруг с невозмутимыми лицами проходили колонисты.
«Хоть бы один сделал замечание или улыбнулся. Точно, призраки – опять подумалось Виктору, – совсем утонули в своей работе»
Поцелуй Ольги, такой же «затяжной», как у сестры, напомнил о Татьяне. Вновь стало грустно. Нужно было отвлечься. Работа для этого подходила лучше всего.
Центральный купол был почти целиком отведён под телепортационную технику. Боковые стенки отгораживали лишь радиорубку и подсобные помещения. Вид знакомого оборудования в центре большого зала почему-то сразу успокоил взвинченные нервы.
– Ты давай, мойся после корабля, – Ольга показала на дверь с нарисованной лейкой, – а я пока отвезу тележку в хранилище, здесь недалеко.
– А ты?
Та поняла и улыбнулась.
– Здесь душ одноместный, маленький, для сотрудников. Чтобы ополоснуться по-быстрому, когда от работы вспотеешь. По очереди придётся!
До Виктора дошло, что сотрудников-то и не видать.
– А где твои подчинённые, сачкуют?
– Внизу, по своим комнатам. Сегодня у них выходной. Тебе ведь в одиночку лучше работается? Наверняка ведь по дороге придумал, с чего начать. Посидишь, поразбираешься, глядишь, и отыщешь, в чём дело. Пока ведь тебе никто из моих помощников не нужен?
Хотя нам с тобой и без них будет чем заняться, не дожидаясь ночи, – Ольга показала в дальний конец помещения, – здесь в уголочке отличная широкая кровать. Я по тебе ужасно соскучилась!
Под душем Виктор стоял долго, прислушиваясь к интересному ощущению. Капли стекали по коже необычно медленно и щекотно. Сообразил лишь через несколько минут: всё та же сила тяжести в треть земной!
Вскоре прохладная вода смыла сумбур в голове, обрушившаяся масса впечатлений организованно отошла в сторону, и на первый план выступила главная задача.
«Начинать нужно всё-таки не с программных тестов, – Виктор, забыв про душ, думал уже только о работе, – к чёрту стандартные проверки! Первым делом убедиться, что установку не обесточивали, и не забыть аппаратно отключить задающий генератор пятого контроллерного модуля. Это позволит покопаться в системной памяти напрямую, не вызывая срабатывания защиты…»
Инженер, как был голый, распахнул дверь и устремился к аппаратуре. С рук капало, и он вытер их о мягкое сиденье стула. Затем быстро открыл лючок модуля. Решив не церемониться с генератором, просто выдернул сапфировый кристаллик из разъёма и положил на столешницу лабораторного стола. Закрыл люк, и только тут вспомнил про свой внешний вид. Ретировался, радуясь, что никто не застукал в таком забавном виде.
«Например, мэр Крамер. Вот была бы потеха. Решил бы, что у меня крыша поехала за время путешествия, и определил в психушку…»
Вновь выходя из душевой, снова голый, но чистый, сухой и благоухающий, Виктор чуть не столкнулся с Ольгой, запихивающей его грязную одежду в утилизатор.
– Я тебе новую принесу, – ответив на удивлённый взгляд, сказала та, – у нас тут стерильность, сам понимаешь, а у тебя одежда чёрт-те чем заляпана.
Виктор, вспомнив про «рвотное» приземление, промолчал.
– Иди, приготовь постель, я скоро, – Ольга сбросила комбинезон прямо под дверь душа и, не поднимая его с пола, прошла внутрь. Виктор проводил взглядом её красивую спину (и то, что находилось ниже).
– Не боишься, что мэр к нам заглянет на огонёк? Или ещё кто?
– Я дверь заблокировала! – сквозь шум воды прокричала женщина, – и табличку повесила, «не беспокоить»! Поймут, не дураки, чай!
Вся подготовка кровати заключалась в нажатии на кнопку. Ролик с простынёй не был истрачен и наполовину. Через минуту Виктор уже лежал на спине, терпеливо ожидая любимую.
Вскоре шум из душа прекратился. Хлопнула дверь и почему-то сразу погас свет. Стало совершенно темно, как в грузовом модуле.
– Оля, всё в порядке? – окликнул Виктор.
– Да, не переживай, это я выключила, – бархатный голос Ольги неожиданно прозвучал над самым ухом, шагов подруги молодой человек не расслышал. – Хочу тебя прочувствовать всем телом, не отвлекаясь на зрение. Не двигайся, я хочу сама.
Виктор всегда предпочитал видеть, да и действовать более активно, но спорить не стал, отдавшись чувствам. Одно другому не помешает. У них будет много ночей и дней, полных любви.
– Когда у тебя сеанс связи с «Лейбницем», не пропустишь? – не прекращая сладостно-плавных движений, но чуть не сбив Виктора с романтического настроя неуместностью вопроса, спросила подруга.
– В восемь вечера, по-местному. Прошу тебя, давай потом, не хочу сейчас о работе!
– Значит, через полтора часа… – пробормотала Ольга и ускорила ритм.
– Эй, погоди, не так быстро, я долго не выдержу! – не успел Виктор взмолиться, как уже выплеснулся струёй блаженства, – ну зачем ты так, я хотел долго…
– Тихо, дай прислушаться, – голос Ольги стал каким-то незнакомым и безэмоциональным, напомнив давешнего Крамера.
– К чему прислушаться? – Виктору почему-то стало страшно.
– К своему лону, – тем же голосом ответила партнёрша. – Да! Я чувствую. Есть зачатие! И зародыш, он один из нас!
– Ты о чём? Какое зачатие? Ты же под гормональным контролем! Да и невозможно человеку почувствовать зачатие, в любом случае. Тем более что нет ещё никакого зародыша, даже клетки делиться не скоро начнут.
– Контроль сломан. Человеку невозможно, ваше сознание плохо подходит к этим телам.
– Ты меня пугаешь, включи свет! – Виктор попытался вывернуться из-под тела Ольги, но та, оказавшись неожиданно сильной, сжала его бёдрами так, что он даже вздохнуть не мог без боли.
– Лежи спокойно! Свет, говоришь? – щёлкнул пульт.
В ярком освещении лицо Ольги приобрело пугающе торжествующий вид. Чем-то она напоминала старинную мраморную статую. Какой-нибудь жестокой и неприступной богини. Виктор перевёл взгляд ниже и с ужасом увидел, что родинка находится на левой груди!
– Этого не может быть… – прошептал он. – Ты… Таня? Это розыгрыш такой, да, скажи, пожалуйста? Где Оля?!
– Оли нет. И Тани нет. На Марсе нет ни одного человека, кроме тебя. Но это ненадолго.
Существо, не бывшее ни Татьяной, ни Ольгой, одним плавным движением соскочило с Виктора, затем ухватило его за плечо, легко сдёрнув мужское тело с кровати, и потащило в направлении кабины сканирования.
– Кто ты? – сквозь боль в вывернутой за спину руке спросил Виктор.
Существо, не останавливаясь, ухватило свободной рукой медицинский инъектор с полки и выстрелило в мужчину. Виктор обмяк, но не потерял сознания.
Обнажённая женщина – женщина ли, и человек ли вообще? – сдвинула крышку кабины, наклонилась к телу недавнего любовника, с лёгкостью подняла и забросила внутрь. Виктор почувствовал спиной холод. Конечно, это была игра воображения – контур охлаждения сверхпроводящих магнитов имел надёжную термозащиту.
– Спрашиваешь, кто я? – голос существа вновь стал Ольгиным, или Таниным; на самом деле Виктор редко мог их различить.
– Я ещё не вышла из роли человека. Сложно в неё вжиться и долго выходить. Поэтому расскажу. Займу себя на эти десять минут, пока машина тебя сохраняет.
Есть такое понятие, считающееся у вас лженаучным. «Ноосфера», сфера разума. Она есть у Земли, у Марса, у других планет. Существа, рождённые на Земле, земными обитателями, приобретают земное сознание. На Марсе, марсианское. Ваша машина отправляет на Марс тела людей, лишённых сознания. Они, восстанавливаясь в ноосфере Марса, становятся марсианами. Только с человеческой памятью. Я помню, как была Татьяной, помню её чувства к тебе, но не понимаю их. У марсиан другие чувства и другие ценности.
– А Ольга, Крамер, и другие, они ведь не проходили через телепорт? Они ведь прилетели на кораблях! – закричал Виктор.
– Крамера и прочих мы заставили пройти через местный телепорт. Да, силой. А Ольга оставалась единственным человеком на базе, до момента прибытия Татьяны. До того как та стала мной. Её в любой момент могли отозвать на Землю, и мы не могли рисковать. Телепорт вернул бы ей земное сознание, сохранив память о действиях, совершённых марсианской сущностью. Мы были бы раскрыты. Приходилось терпеть в своей среде землянку, и самим играть перед ней роль землян.
Убила её я.
Виктор попытался дёрнуться и застонал. Он не знал, что за адское зелье ему вкололи, но тело так и не слушалось. Мышцы как будто исчезли.
– Зачем? – только и смог выдохнуть он.
– Мне пришлось. Ольга хорошо знала сестру и сразу поняла, что со мной что-то не так. Собиралась связаться с Землёй. Я перехватила Ольгу в последний момент, у радиостанции. Мне пришлось стать ею. На всякий случай постриглась и изменила цвет волос, чтобы отвлечь земных наблюдателей от нашей возможной разницы в мимике. Вжилась в характер по воспоминаниям Татьяны. Ты так и не понял ничего, глупец, до последнего момента. У людей плохо с логикой и наблюдательностью. У нас не так.
Но ты меня перебил. Скажу главное. Не для тебя, для твоей новой сущности. Захватить Землю мы можем, лишь явившись на неё во плоти. Для этого и нужен ты. Через двадцать минут ты станешь марсианином и свяжешься с «Лейбницем». Придумаешь причину, по которой корабль должен спуститься на Марс и забрать тебя домой. Тебе Генерал должен поверить.
Вернувшись на Землю, займёшься делом. Будешь посещать репликационные центры так часто, как сможешь. Моя проверка показала, марсианин может сознательно контролировать внедрение нужной сущности в зародыш. Здесь, на Марсе, это даже слишком легко. Уверена, что и на Земле сработает. Ноосферы наших планет перекрываются. Твои дети станут марсианами. И внуки, и правнуки. Помимо тебя, при малейшей возможности внедрим других агентов. Мы быстро захватим ваш незаселённый мир.
Виктор больше не боялся. Страх имеет смысл, когда можешь что-то изменить. Или ждёшь, что произойдёт что-то действительно непоправимое. Но на «Лейбнице» слышали разговор, и сюда наверняка уже летели ракеты. Капитан Джек, поставив дружбу превыше инструкций самого Генерала, рассказал Виктору всё, решившись, правда, лишь перед десантом. Хитрым марсианам скоро наступит крышка.
Кристалл, вживлённый под правое ухо, функционировал исправно. Об этом свидетельствовали короткие, слышимые только носителю, импульсы подтверждения. Разговор излучался маломощным передатчиком на ретранслятор спускаемого модуля, а оттуда усиленный сигнал отправлялся на «Лейбниц».
Внезапно Виктор понял, что ещё должен успеть сделать за последние минуты жизни: акцентировать внимание тех, кто будет слушать запись разговора, на одном конкретном моменте.
Поэтому он очень осторожно произнёс, стараясь не выдать себя эмоцией:
– Ты понимаешь, что земляне могут восстановить любого из колонистов? После смерти марсианского двойника или нет, неважно. Ведь их сознания в ноосфере уже свободны. А на Земле остались копии матриц!
– Это не имеет большого значения, – отрезала марсианка, – во-первых, им ещё нужно догадаться, во-вторых, копия восстановит человека по его состоянию «до полёта на Марс». Восстановленный колонист не будет помнить, что был марсианином, и не сможет нас выдать.
Над куполом завыли сирены. Женщина внимательно и вместе с тем равнодушно посмотрела на Виктора.
– Пронёс «жучок», хитрюга? Рано радуешься, вашим ракетам нужно ещё долететь, – она всмотрелась в экран сканирующего модуля, – ага, вижу твоё устройство! Так, сканирование завершено, целостность твоего тела уже не важна, – неживым голосом заключила марсианка и, выдернув Виктора из камеры, бросила к стене. Хрустнули рёбра.
«Хорошо, что я сейчас не чувствую боли, – подумал он, глядя, как острые ногти раздирают его щёку, и тонкие окровавленные пальцы извлекают и ломают кристалл»
– Всё? – существо бросило осколки на лабораторный стол и к чему-то прислушалось. – Да, всё. Сигнал больше не идёт.
Марсианка нажала кнопку, и центральная часть зала вместе с оборудованием провалилась вниз. В открывшейся на секунду бездне с хлопком сомкнулись толстые металлические створки. Хлопки повторились несколько раз, каждый – с меньшей громкостью.
– Понял? Мы предусмотрели всё. Телепортационное оборудование скоро окажется на километровой глубине, под несколькими защитными плитами и огромным слоем грунта. В этом бункере уже находятся матрицы всех марсиан. И атомный автономный источник питания, его хватит на тысячи лет. Но столько нам не понадобится. Я настроила систему на пробуждение твоей – да, именно, твоей! – матрицы через сто лет. Земляне уже забудут нас к тому времени, считая, что победили. Ты проснёшься марсианином и разбудишь остальных.
Наши тела сейчас сгорят от ваших ракет, но мы возродимся. И победим.
Виктор лежал на полу, чувствуя, как лужа крови под ним становится всё больше. Существо, вероятно, разорвало крупный сосуд. В угасающем сознании дольше всего оставалась одна картина: синий кристаллик задающего генератора, затерявшийся в осколках сломанного «жучка». Инженер успел подумать:
«Человечеству вновь безумно повезло. Система не разбудит марсиан, ни через сто лет, ни через тысячу. Без генератора контроллер восстановления просто мёртвая железка»
В тёмном куполе над головой разгорелась красная звезда, становясь с каждой секундой ярче. Затем мир наполнился пронзительным ярким светом.
***
Генерал явно избегал смотреть Антону в глаза. Первый зам быстро оставил бесплодные попытки встретиться взглядом и произнёс:
– Я с отчётом.
– Говори, – глухо ответил собеседник, не поднимая головы от стола.
– Информация о взрыве в Лаборатории уже в новостях. Мы сказали журналистам, что подробностей нет, ведётся следствие.
Обе катастрофы планируется объяснить единообразно, как результат спонтанного расширения кристаллов последней версии матричных кассет.
Первый взрыв, мол, уничтожил «Лабораторию телепортации». Утеряно оборудование и документация, погиб разработчик метода и все ключевые сотрудники.
Второй вызвал аварию при посадке «Лейбница». Реактор пошёл вразнос, ядерный взрыв полностью разрушил постройки марсианской колонии. Все погибли.
Генерал, подумав, без выражения сказал:
– Всё верно. В таком виде и объявим. Пусть готовят траур по погибшим колонистам и экипажу. Иди.
Антон не сдвинулся с места.
– У меня не всё. Оборудование лаборатории на самом деле не уничтожено. Я требую сначала восстановить всех отправленных колонистов. А смерть сотрудников объяснить немного иначе. Взрыв ведь мог произойти только в зале сканирования, не затронув «ванны» восстановления?
Собеседник наконец соизволил навести взгляд мрачных глаз на своего заместителя.
– С ума сошёл? Ты хоть понимаешь, о чём говоришь?
– Понимаю очень хорошо, – спокойно и медленно, как слабоумному, произнёс Антон. – И помню предсмертную просьбу Виктора. Мы можем это сделать.
– Опять двадцать пять! Как мы в этом случае сохраним «марсианский» секрет?
– Марсианский секрет останется на Марсе. Все восстановленные колонисты не будут помнить о проведённом на Марсе времени. Матрицы записывались до их отправки, и колонисты восстановятся на это состояние.
– Но как мы можем быть в этом уверены?
– Я уже проверил. Восстановил Татьяну Сеченову. Она не помнит о Марсе. Последнее её воспоминание, это расставание с Виктором.
– Где она сейчас?
– В секретном месте, под надёжной охраной моих людей, – Антон вновь посмотрел в глаза Генералу. – И с ней ничего не случится. Никто больше не умрёт.
Генерал пристально всмотрелся в лицо молодого помощника, в его новое, непреклонное выражение.
– Ты всё-таки повзрослел, мой мальчик.
После этих слов из Генерала будто вынули стержень. Антон никогда не видел его таким... гражданским?
– После траура я подам в отставку. Пора нам, старикам, на покой. Вы, молодые, справитесь сами.
Антон не стал с этим спорить.
***
Татьяна с Антоном сидели на удобной деревянной скамейке у входа на центральный пляж, в тени тополей. На молодой женщине было тёмно-коричневое закрытое платье. Её друг оделся ещё строже, надев белую классическую рубашку с латунными пуговицами, чёрные брюки, удерживаемые кожаным ремнём, и даже ботинки.
Группки подростков, скорее раздетых, чем одетых – стояла летняя жара, проходя мимо, поглядывали на траурную пару с явным удивлением.
– Смотри, – показала Татьяна на одну из стаек, состоящую из двух белокурых девочек-близняшек и двух мальчишек, черноволосого и рыжего; всем было лет по четырнадцать.
– Видишь?
– Да. Вижу в них нас.
– Новые я, Оля, Витя и ты, – подтвердила Татьяна. – Мне кажется, мальчишкам небезразлична девочка слева. Через год кого-то ждёт разочарование.
– Сложно сказать. Может, они вовсе не захотят расставаться, – принял игру Антон. – У нас всё-таки не Тёмные века. Каждый может любить кого хочет.
Татьяна завистливо проводила взглядом ребят, которым явно наскучила неспешная прогулка. Сбрасывая на ходу яркие цветные шорты, они уже наперегонки мчались к тёплым волнам бескрайнего Московского моря.
Антон вернулся к главной теме.
– Я тебе рассказал всё. Знаю, что не смогу тебе заменить Виктора… но буду очень стараться.
Повисла пауза. Давить не стоило. Татьяна сама должна решить, останется ли их дружба просто дружбой.
– Ты знала о его разработках? О том, что он называл своим хобби?
– Нет. Он при мне почти не работал дома. Это что-то космическое?
– И ещё какое! Проект системы орбитальных отражателей, для эффективного сбора солнечной энергии! Эксперты сейчас приводят его в пригодный для реализации вид. Нашей молодёжи будет над чем теперь работать, и без Марса.
– Мы так просто бросим Марс?! Я о нём всю жизнь мечтала.
– Не говори так, это вовсе не просто. И Марс мы не оставим. Обязательно появится новая колония. Не думаю, что скоро, но она возникнет. Разумеется, уже без телепорта. Отныне это запрещённая технология. Любые попытки исследований в данной области будут пресекаться.
Не переживай. Мы отступаем назад лишь для того, чтобы двигаться вперёд. Хватит превращать себя в записи на кристаллах. Будем сами летать на кораблях, огромных, мощных и быстрых. Для нового космического флота нам очень пригодится энергия отражателей Виктора.
Татьяна повернулась и поцеловала самого главного человека на Земле.
Им обоим придётся нелегко.
***
Солнечная система буквально пронизана потоками космических лучей. Составляющие их частицы высоких энергий беспрерывно бомбардируют поверхности планет. Марс не исключение.
Когда-нибудь, может, через сто, а может, через десять тысяч лет, среди этих потоков по воле случая появится частица, достаточно мощная, чтобы достигнуть марсианского бункера, и направленная так, чтобы пролететь точно сквозь разорванную цепь пятого контроллерного модуля марсианского телепорта. Помеха от выбитого частицей электрона вызовет спонтанное срабатывание таймера.
В этот день Спящие проснутся.
0
