Тогда в 1943 году, я, после серьёзного ранения был выписан из госпиталя в канун своего дня рождения. На плечах моих сверкали новые капитанские погоны, а на груди, тогда ещё первый, Орден Красной Звезды. Мне предстояло догнать свою часть, которая с боями наступала где-то в районе Смоленска, преследуя оставивших город фашистов, и принять под командование роту. Роту! В общем, дух захватывало от будущих перспектив. Капитан Белых! Звучит? Каким же я был мальчишкой и даже не подозревал, что этот ноябрь запомнится мне на всю жизнь, совсем по-другому поводу.
Выйдя на крыльцо, я полной грудью вдохнул свежий морозный воздух. Как же я любил ноябрь! На пару секунд, его чистота опьянила меня, голова закружилась, в ушах легонько зашумело. Холодно и не скажешь, что ещё осень. Запах госпиталя с его душными ароматами лекарств, хлора, крови, испражнений и страданий остался внутри, также как и моя несостоявшаяся смерть. Впереди только счастье, подвиги и победы. Я в это верил.
- … так рада, что вы выздоровели Инокентий Павлович! – подбежала ко мне медсестра Любочка в небрежно наброшенном на плечи поношенном пальтишке непонятного цвета. - Так рада, удачи вам и постарайтесь беречь себя в следующий раз!
- Рада? Неужели капитан Белых вам надоел Любочка? – состроив обиженную гримасу, я развёл руки в стороны.
Девушка покраснела от смущения и, забывшись, крепко ухватила меня маленькими пальчиками за рукав полушубка:
- Да нет, нет Инокентий, что вы такое говорите! Я о другом…
Медсестричка смотрела на меня огромными зелёными глазами, а прядка светлых волос выбилась из под медицинской шапочки. Симпатичная, аж дух захватывает. Надо сказать я был ей сильно благодарен, и даже более того. Ведь когда в бреду открывал глаза, именно Любочка неизменно оказывалась рядом. Всегда добра, обходительна, тактична и этот её запах… кажется, у мамы были до войны такие духи. Лаванда, жасмин? Не помню точно, но приятный аромат.
- Да верю, верю милая! – успокаивая девушку, я накрыл ладонью её запястье.
И как видно зря. Медсестричка замерла, взглянула на свои пальцы, вцепившиеся в мой рукав, на мою руку поверх своей и…
- Ой! Что это я? Извините! - ещё больше покраснев, она отпрянула от меня и исчезла внутри госпиталя. Только дверь громко стукнула позади. Да так, что краска с потолка посыпалась.
- Куда же вы?
Э-э-эх! Жаль. Уже было, собравшись догнать девушку, я остановился, моим вниманием завладел человек, стоявший неподалёку от входа.
Офицер курил, повернувшись ко мне спиной. Этого капитана, служившего вроде бы в разведке, я знал, он тоже лечился в нашем госпитале. Владимир, кажется. Не то, чтобы мы были приятелями, так несколько раз кивали друг другу в коридоре или возле процедурного кабинета. Как-то зайдя в перевязочную, я увидел страшные шрамы на его груди и левой руке. Любочка рассказывала, что он возвращался с задания один, раненый и на него напали дикие звери. Бывает же.
Сейчас мужчина стоял на улице без верхней одежды (этим он меня и привлёк) и расправив плечи довольно щурился глядя на солнце. Он тоже явно получал удовольствие от ноября, щипавшего щёки и уши мороза и чистого воздуха. Полушубок из овчины висел рядом, накинутый на остатки ограды вокруг здания.
- Что тоже выписали? – дружелюбно сказал капитан широко улыбнувшись мне и щелчком пальцев точно посылая окурок в металлическую урну рядом со мной.
Метко. В форме я его никогда не видел и поэтому засмотрелся. Кобура на поясе. Две жёлтые и красная полоска на груди сообщили мне о паре тяжёлых и лёгком ранении перенесённом капитаном. У меня только одна жёлтая. Орден Красной Звезды, две медали «За отвагу». Хм, герой. Тридцать пять-тридцать восемь лет. Среднего роста, широкие плечи, пружинистая походка, а вот глаза… кажется, в литературе такие глаза называют пронзительными. Да, лучше и не скажешь. Пронзительные серо-голубые глаза, ещё более выделяющиеся на лице благодаря морщинам на переносице и лбу. Красавчик, от дам поди отбоя нет.
Поправив большими пальцами рук портупею, Владимир накинул на себя верхнюю одежду и ловко застегнул пуговицы.
- За что получил? – спросил он, указывая на новенький Орден Красной Звезда на моей груди под не застёгнутым полушубком.
- Да так. С «Тигром» бодался.
- Смотрю, победил.
- Победил. Да чуть на тот свет не отправился.
- Бывает. Война.
Разговор наш прервал грузовичок, который бряцая и громыхая, остановился у входа в госпиталь. Из двери высунулся старшина помахавший рукой капитану.
- Ну ладно, бывай коллега! – сказал Владимир протягивая мне узкую, но твёрдую ладонь. – Мне ещё в местную комендатуру заехать надо, потом в Смоленск, а потом в часть, заждались меня. Как хоть зовут-то тебя?
Коллега. Как странно он меня назвал. Есть что-то в нём неуловимо отличавшее его от остальных. Даже в госпитале, капитан вроде бы был как все и в тоже время отдельно. Не могу объяснить.
Пожимая руку и взглянув мужчине в глаза, я почему-то замешкался, а затем невпопад сказал:
- Кеша… то есть Иннокентий.
Забросив в кузов потёртый сидор, и легко запрыгнув туда же, Владимир помахал мне рукой и сквозь шум зарычавшего грузовика прокричал:
- До свидания Кеша! Может ещё и свидимся. Смотри больше тигров не обижай.
*     *     *
Я вернулся в госпиталь, правда, Любочку застать не сумел. Она ассистировала хирургу на операции, а моё время закончилось, за мной вот-вот должна была приехать машина.
Я написал девушке записку, в которой от всей души поблагодарил её и на всякий случай оставил адрес своей полевой почты. Конечно, было бы лучше оставить какой-нибудь  подарок или цветы, но где их найдёшь в полуразрушенном городке где целых зданий-то осталось с десяток, не больше.
Почти новенький «виллис» уже пару часов нёс меня по дороге. Молоденький сержант представившейся «просто Саней», высунув язык от усердия, виртуозно объезжал ямы, воронки от бомб и разрывов снарядов, а также огромные лужи покрытых тонкой корочкой льда. Хрен его знает, что там под ним.
Я уже два года воевал, но всё не мог привыкнуть к пейзажам разрухи и скорби. Да именно скорби. Остовы домов по обочинам, подбитая техника и брошенные вещи – от всего этого щемило сердце и снова нарастала тревога за сестру, которая после гибели матери и отца почти перестала мне писать.
- Смотрю, серьёзные здесь бои были.
- Так точно, товарищ капитан. Серьёзнее некуда. Немцы пёрли с запада, но нам казалось, что со всех сторон. Я в жизни никогда столько танков не видел. Оглох в первый же день. Снаряд рядом взорвался. У меня осколками весь ватник на спине изорвало. Хорошая вещь только получил.
- А сейчас как? Слышишь?
- Отошло слава богу. Но не сразу. Голова только иногда побаливает.
- Знакомая ситуация, - кивнул я, вспоминая о своей первой контузии.
Разглядывая обгорелые, оплавленные корпуса беспомощно задравших в небо пушки немецких танков, я невольно вспомнил свой последний бой.
Жара стояла страшная. Капитана убило в ходе авианалёта и жалкими крохами роты командовал я. Полтора суток им худо-бедно удавалось отбивать атаки, но когда боеприпасы закончились, и противник пошёл в очередное наступление, его люди ценой своей жизни останавливали фашистов. Всё перемешалось – люди, танки, вздыбленная истекающая кровью земля, крики боли и отчаяния. От окопов и траншей остались лишь жалкие углубления в грязи. Горло саднило от дыма и жажды. Вместе с семью бойцами, я, защищал последнюю мало-мальски годную для этого позицию, располагавшуюся на небольшом холмике. Да это даже не холм был, одно название.
Крайние шесть патронов противотанкового ружья я потратил с толком. Не зря на курсах убивал на это время и даже получил корочки «инструктора ПТРД». По два выстрела на каждый лёгкий немецкий танк и вот сладкая парочка замерла как вкопанная. Там уже дело техники, ребята справятся. А вот тяжёлый «Тигр» на третий мой выстрел никак не прореагировал. Удивляться не приходилось. Инструмент у меня был совсем не подходящий для убийства этих монстров.
Схватив в охапку ПТРД, я выпрыгнул из траншеи и прижался к земле. Немецкий пулемётчик лупил длинными очередями во все стороны. Коля Никитин в десяти шагах от меня замер на земле перечёркнутый пулями. Пару секунд и моё прошлое укрытие было уничтожено точным выстрелом из пушки.
Так как наша позиция находилась на возвышенности «Тигру» пришлось взбираться вверх по склону. Не помню о чём я тогда думал - делал всё на автомате. Перекатившись к бронированной жабе поближе, дождался, когда танк покажет мне часть днища и, надрываясь от тяжести, поднял ПТРД на вытянутых руках, сделав один единственный выстрел.
Говорят, попал. В госпитале мне, по крайней мере, сказали так. Из ребят моих осталось только шестеро. Самых стойких. Зато немцам пришлось отступить.
- Вот я и говорю: куда вы прёте, неужели полчаса не подождать? Боеприпасы же везём понимать надо! – продолжал мне эмоционально что-то рассказывать водитель не заметивший, что я погрузился в воспоминания.
Позади раздался сигнал клаксона и нас обогнал грузовичок из кузова которого мне помахал мой давешний знакомец – капитан-разведчик.
- Ох и несутся! – присвистнул мой водитель. – Как бы не перевернулись. Товарищ ваш?
- Торопятся, наверное. В госпитале вместе лежали, - ответил я, поплотнее запахивая полушубок. Хоть до вечера было ещё далеко, но серьёзно похолодало - ветер обжигал лицо и руки.
Ещё парочку часов мы ехали по обледенелой покрытой рытвинами дороге, а потом вдруг наша машинка закашляла, зачихала и встала на месте.
- Чёрт! Это надолго! - со злобой пнув колесо «виллиса», сказал паренёк. - Товарищ капитан, давайте машину вон к тем развалинам откатим, там нас хоть от ветра часть оставшихся стен прикрывать будет.
Сказано-сделано. Автомобиль закатили внутрь уничтоженной двухподъездной пятиэтажки у которой напрочь отсутствовала сердцевина (не знаю уж куда делись перекрытия, лестницы, внутренности квартир и т.д и т.п.), зато уцелели три стены. Надо сказать, что мы убрались с дороги крайне вовремя. Ветер из эпизодического превратился в постоянный, а в довершении этого, с неба полетел мелкий снег.
Грея руки дыханием, Саня, пытался починить своего железного коня. Я же сидел рядышком на куске обвалившейся стены. В животе урчало, ноги начали замерзать.
- Александр помощь нужна? – осведомился я, у сержанта скучая без дела. – Не стесняйся, располагай мной.
- Нет, товарищ капитан, ещё чуть-чуть и всё будет готово.
Однако прошёл час, другой, а чуть-чуть не заканчивалось. Наконец, оставив рифлёный капот открытым, Саня вытер руки ветошью и сел в автомобиль, чтобы попробовать его завести.
Двигатель чихнул, кашлянул и… завёлся. Водитель улыбнулся мне измазанной маслом мордочкой.
- Я же говорил товарищ капитан.
- Говорил, говорил, давай собираться. Слава богу управился.
Сержант натянул на замёрзшие руки красные варежки со снежинками (мама наверное из дома прислала) и резво выскочил из кабины, чтобы захлопнуть капот.
Начало темнеть и небо приобрело сине-розово-фиолетовый цвет. Чертовски красиво надо сказать. Жаль любоваться некогда.
Достав из кармана зажигалку, я посветил ею на приписное, чтобы удостоверится правильно ли помню улицу в Смоленске, куда мне надо явиться.
- А что это там? – удивлённо произнёс Саня, указывая рукой в сторону развалин. – Там кажется люди сидят.
- Люди сидят? – удивился я, убирая бланк приписного в полушубок. – Саня винтовку возьми.
Шофёр вытянул из автомобиля за ствол трёхлинейку, звонко передёрнув затвор.
У меня оружия не имелось, поэтому рассчитывать я мог только на перочинный нож в кармане и собственные руки. Что ж и это не мало.
Следуя указаниям сержанта, я сделал несколько шагов вглубь разрушенного дома. Впереди располагалась треснувшая стена, от которой отвалился целый кусок кирпичной кладки. Через неё можно было видеть внутренности второго подъезда.
Спиной ко мне на куске камня действительно кто-то сидел. Точнее их было трое. Вокруг самодельного потухшего кострища замерло трое красноармейцев. Удивительно только, что они не оглянулись на нас, ведь под сапогами хрустели осколки стёкол, штукатурки и хрен знает ещё чего.
- Бойцы, а чего огонь не разводите? Холодно же. Тоже сломались или что? – громко спросил я, ускоряя шаг.
- Товарищ капитан, - тихо произнёс Саня, они, что всё это время здесь сидели? Без костра? Молча?
- Какое время? – спросил я, уже и без сержанта понимая, что здесь, что не чисто.
- Ну, пока мы ремонтировались.
Прикину в голове возможные варианты, и снова пожалев об отсутствии оружия, я сказал:
- Возможно дезертиры или диверсанты. Приготовься.
Нет, форма-то на бойцах точно была наша, советская. Это я разглядел чётко - двое рядовых и старшина. Вот только почему не ватники, а шинельки. И шапок нет, на голове пилотки.
- Старшина, к вам обращается старший по званию…
Медленно, словно проснувшись, солдат в форме старшины повернулся ко мне. Бело-синее лицо небритые щеки, выцветшие глаза. Спина сгорблена, руки опущены вдоль туловища.
- Что здесь делаете? Номер части, имя и звание командира?!
После моих слов, сидящие по бокам от старшины тоже встали и повернулись к нам. Они были похожи словно братья. Такое впечатления, что уже месяц скитаются по немецким тылам, голодают и мёрзнут.
Я жестом остановил шофёра за несколько метров от троицы, а сам сделал несколько шагов в бок, чтобы оказаться чуть правее от них.
- Повторяю вопрос. Номер части, имя и звание командира?!
Старшина странно склонил голову набок, а затем издал какой-то необычный звук. Не то щёлканье, не то рычание. После этого, двое его товарищей активизировались и попытались обойти меня с разных сторон.
- Мамочка! – только и успел крикнуть Саня, перед тем как один из рядовых мгновенно сократил дистанцию между ними и вцепился ему в горло. Двигался, он странно мне даже показалось, что моя контузия ещё не прошла и из-за холода напомнила о себе.
Знаете, так бывает в кинотеатре, когда киномеханик заснул, и плёнка прыгает по катушке, а персонаж на экране, перед этим, подергиваясь, двигается, вперёд перепрыгивая через целые фрагменты. Вот так и этот рядовой, дернулся в одном месте, появился в другом и вцепился в Саню.
Сделав шаг влево, я нанёс сильный боковой удар кулаком в висок ближайшему ко мне противнику. Удар у меня поставленный, до войны серьёзно боксом занимался и даже в соревнованиях побеждал. Чемпион района - не хухры-мухры.
Рядовой выдохнул, и даже не упав, снова двинулся на меня.
- Не может быть! Саня стреляй – закричал я уворачиваясь от рук старшины и кувырком откатываясь в сторону холодного кострища.
Но сержант не выстрелил, я услышал хруст и его тело обмякнув, осело на землю.
Гады! Выхватив из кострища кусок кирпича, я опустил его на голову слишком подвижного старшины, а затем, снова увернувшись от рук третьего солдата, схватил трехлинейку, лежащую на земле возле ног мёртвого шофёра.
Бац! – и пуля выбила мозги убийце Сани. Тот вздрогнул и рухнул под ноги товарищей.
Я даже встать с земли не успел и стрелял лёжа.
Бац! – пуля вонзилась в грудь старшины. Бац! За ней последовала вторая.
Тот конечно должен был упасть, но он даже внимания на ранения не обратил. Пока я передёргивал затвор, досылая патрон в патронник, тот выхватил у меня винтовку и переломил её пополам.
Да, да, пополам. Я бы сам никогда в это не поверил, но глаза меня не обманывали. Чертовщина какая-то!
Соскочив на ноги, я бросился к «виллису». Оружия там не было, но хоть уехать успею, а затем вернусь сюда с комендантским  взводом.
Мысли мои прервал пронёсшийся мимо старшина. Словно пролетевший на полном ходу поезд, он легко обогнал меня и встал рядом с автомобилем.
Я замер уже понимая, что столкнулся с чем-то необъяснимым, а этот урод взглянул на меня, улыбнулся и вырвал руль вместе с рулевой колонкой из «виллиса». У меня аж волосы под шапкой дыбом встали. Был бы верующий, перекрестился. Позади замер оставшийся в живых рядовой.
- Твою мать, кто же вы такие братцы!
Вынув складишок из галифе, поднял валявшийся под ногами камень и приготовился сражаться до конца. Я же сибиряк, а мы просто так не сдаёмся.
Старшина снова склонил голову набок, пощёлкал, и одновременно, противники бросились на меня с разных сторон.
Последовавшие затем события разыгрались за несколько секунд. Потом я пытался восстановить их в памяти, но получилось у меня это не очень.
Когда до меня нападавшим оставалось пару шагов, по ушам ударил звук выстрела. Стреляли из «ТТ», дважды. Первая пуля угодила старшине в затылок и развернула его ко мне спиной, а вторая прямо в лоб. Тот свалился на кучу камней и замер.
Краем глаза, я, увидел сидящего на стене Владимира, пытавшегося прицелится в несущегося в меня рядового.
- Сбоку, сбоку его обходи! – закричал капитан, спрыгивая на землю и бросаясь к нам.
Скажет тоже. Я и шага в сторону сделать не успел, когда в меня врезалось тело, которое обхватило руками мою шею и стало сжимать её. Надо сказать с поразительной силой и старанием. Нож отлетел в сторону, да и не до него мне было. В глазах потемнело, я захрипел и почувствовал, что вот-вот мне сломают либо кадык, либо шею, а то и первое и второе вместе. От противника пахло чем-то приторным, кисло-сладким, вызывающим тошноту.
- А-а-а-рххх! – захрипел я, понимая, что проиграл эту схватку.
Раздался очередной выстрел, но видать капитан промахнулся, так как хватка на горле не ослабла. Зато рядовой поднял голову к небу и закричал.
Я никогда не слышал подобного пронзительного крика, состоящего из гортанных и свистящих звуков. Охотясь с отцом в тайге, я умел различать и опознавать животных по воплям, но ничего даже отдалённо похожего мне на ум не пришло.
Неожиданно медвежья хватка ослабела, а рядовой свалился на меня. Мир передо мной свернулся в чёрную точку и погас.
*     *    *
Наступила ночь. Как я это понял? Надо мной сверкали яркие звёзды которые заслоняли проносившиеся по небу облака.
- Кеша ты как? Похлопал меня по щекам капитан, приводя в сознание. Потрескивал огонь, ногам было тепло.
Я попытался резко подняться на ноги, поскользнулся и упал, больно ударившись локтем.
- Тихо, тихо Иннокентий! Полежи ещё. Время есть.
Владимир развёл огромный костёр из досок и улыбаясь смотрел на меня куском камня затачивая сапёрную лопатку с короткой ручкой.
- К-к-кто они? – спросил я скривившись от резкого спазма в горле.
- Скорее, что они. Это упыри, Кеша. Самые настоящие упыри.
- Он-н-н-и же т-т-только в ска-з-зках б-бывают, – потирая шею пульсировавшую болью после каждого слова, сказал я.
- Как видишь, нет. Вполне себе реальные твари. На, попей водички.
Сделав несколько глотков, я действительно почувствовал себя лучше, хотя прикасаться к горлу было адски больно.
- Я не понимаю. Вы з-знаете про них?
- Давай на «ты». Сэкономим время. Так уж вошло, что знаю, - спокойно произнёс капитан, проводя камнем по краю лопаты, от чего в стороны полетели искры. – Я их вижу.
- А чего их в-в-видеть? Они в глаза б-бросаются сразу, синюшные, на больных похожи, двигаются опять же необычно.
Усмехнувшись, Владимир сдвинул шапку на затылок.
- Это потому что не ели давно. А так они вполне обычно выглядят. Не выделяются. Некоторые даже простые слова и фразы произносить могут. Такие среди них верховодят.
- Не ели? Что не ели? Они могут принимать обыкновенную пищу? – борясь с тошнотой я встал на ноги.
- Нет. Им нужно мясо. Человечинку они сильно уважают. На худой конец конечно могут собак, кошек есть, скот какой, но не любят они этого. Гурманы. А здесь видишь ничего нет. Вот они и заснули. Вы видать с сержантом разбудили, везунчики.
Он не разыгрывал меня, я посмотрел в глаза Владимиру и увидел, что ему совсем не смешно. Он не шутил, не подкалывал меня, просто констатировал факты. А морщинки на переносице и лбу собрались в озабоченную маску.
- Ты серьёзно?
- Конечно. Иди сюда. Возьми мой фонарик.
Воткнув лопатку в землю, Владимир, прошёл к телу старшины. Все трое упырей лежали у стены. Саня отдельно, в кузове «виллиса». За это я был капитану благодарен.
Сноровисто выудив из рукава странного вида кортик, капитан одной рукой расстегнул одежду на груди трупа, а второй сделал глубокий надрез, прямо посередине.
- Ловко ты. Как так?
- А у меня петелька в рукаве, на всякий случай. Не отвлекайся. Посвети лучше. Да, сюда. Смотри внимательно Кеша, - сказал он, проворно срезая кусок кожи вместе с мясом с груди старшины.
Моему взгляду открылась грудная клетка, рёбра.
- Ничего странного не замечаешь?
- Разве, что крови нет.
- Верно. Она не свернулась, её практически нет. Обрати внимания на цвет.
- Чёрный?
- Нет. Тёмно-вишнёвый. От человеческой отличается.
- Так человеческая когда сворачивается тоже…
- Так-то когда сворачивается и высыхает. Смотри дальше.
Подмигнув мне, Владимир принялся пластать труп дальше. Раздался хруст и одним движением, он вскрыл грудную клетку, показав мне фиолетовое сердце раза в два больше человеческого. С органом явно было что-то не так. Ярко-фиолетовые прожилки покрывали всю его поверхность и пульсировали.
- Главный их орган.
- А мозг?
- Смотри дальше.
Где-то вдали кто-то завыл, а потом вроде как залаял. Капитан замер, прислушался, а затем буркнув себе под нос: «Всего лишь волк», продолжил своё дело.
- А что это за сосуды тянутся от сердца словно паутина по всей брюшной полости? – полюбопытствовал я, указывая пальцем внутрь грудной клетки мертвеца.
- Молодец Кеша. А больше ничего тебя не удивляет?
- Кхм, желудка нет.
- Молоток. Также как почек и печени. А ещё они бесполые.
Я раскашлялся схватившись за саднившее горло.
- Посмотри какие у них подкожные мышцы, - сказал Владимир и уколол кончиком ножа огромное сердце от чего грудная клетка вся заходила ходуном - мышцы сокращались и увеличивались. Второй раз за день волосы на моей голове зашевелились.
- Они бесполые? А как тогда они размножаются? Почкованием что ли?
- Нет, -покачал головой офицер. - Это зараза такая.
- Они что раньше были людьми? – ужаснулся я.
- Да. Я бы сказал лет пятьдесят назад.
- Так ему же лет сорок всего!
- Ну что сказать? Мясная диета полезна.
- Я ничего не понял. А форма современная на нём почему?
- Когда упырь нападает на тебя, он либо убивает жертву и съедает её внутренние органы, либо может заразить человека. Правда это бывает очень редко. В 80% человек или умирает от горячки, или выздоравливает. Форма, способ маскировки.
- А органы?
- Заразившийся получает в подарок вот такое сердце, которое с годами растворяет или высасывает все ненужные для охоты органы.
- Фу, какая гадость.
- Это да. Привыкнуть надо. Но мы сегодня на них ещё насмотримся.
- Что ты имеешь ввиду?
- Тот последний позвал на помощь и в ответ ему откликнулись.
*     *      *
Мы сидели спина к спине возле весело потрескивающего костра. Каждый смотрел в свою сторону. В моей руке был капитанский «ТТ» с пятью патронами в магазине, Владимир вооружился сапёрной лопаткой взятой в «виллисе» (для которой сделал петлю из ремня Сани) и кортиком.
- Ещё раз скажи, почему мы не можем вернуться в город?
- Объясняю ещё раз. Ваша машина Кеша, сломана окончательно. Мы с тобой её починить не сможем. Мотоцикл на котором приехал я, заглох километрах в пяти отсюда. Не знаю что с ним. Зато знаю, что на дороге ночью, упыри нас с тобой просто порвут. Это их время.
- Может они не нападут?
- Обязательно нападут. Перед рассветом когда они наиболее активны. Всегда так делают.
- Их много будет?
- Нет. Трое, четверо. Большими группами они не ходят. Их вообще мало. Война, вот они и повылезали из своих щелей.
- Нам хватит, - вздохнул я.
- Это точно, - рассмеялся Владимир, легко стукнув меня затылком по голове. – Часик остался, подождём.
Почему-то мне вспомнилась юность и походы с соседскими детишками в лес. Вот так же мы в темноте сидели возле костра, пропитываясь его запахом, пекли картошку в золе, заедая её вкусным, жирным мясом с прожилками сала и пугали друг друга страшилками. Чертовски приятное воспоминание. Жаль страшилки скоро нам голову оторвут.
- Нет, ну понятно немцы, танки, самолёты, а это что ещё за ерунда такая? Как ты с этим живёшь?
- Нормально, - коротко буркнул капитан.
- А какие у нас шансы?
- Ну такие… смутные.
- Не боишься?
Некоторое время Владимир молчал, а потом, поведя плечами задумчиво ответил:
- Знаешь, до войны боялся. Не то чтобы сильно, но опасался.
- А теперь?
- А теперь насмотревшись, перестал. Уверен, что именно человек самый страшный монстр. Другие ему в подмётки не годятся. Это факт. Такое натворить ни один сказочный гад не сможет.
- Понятно теперь какие тебя волки порвали когда ты из разведки возвращался, - снова вздохнул я.
- Просто немного не повезло.
- А откуда ты Владимир?
- Из Кургана. Есть такой маленький городок в Зауралье.
- Да ты что? - удивился я поворачиваясь к говорившему. – А я из Калачинска, что под Омском! Почти земляки.
- Ага.
- Поди тоже в начале века с юга переехали после реформ Столыпина? Моя семья из-под Астрахани перебралась.
- Нет. Мы почти что местные. Предки мои в XVI веке с казаками Ермака в Сибирь пришли. Да так здесь и прижились, - с гордостью в голосе поведал Владимир.
- Ничего себе, - присвистнул от удивления я. - А кем ты до войны был? Вот я боксёр, кмс. Мечтал архитектором стать.
- Станешь ещё.
- А если серьёзно? Кем работал? Кадровый военный?
- Нет. В уголовном розыске трудился. Грабителей, насильников и убийц ловил.
За стеной внезапно что-то защёлкало и захрипело.
- Началось! – сказал Владимир поднимаясь с земли. Его нервное напряжение мгновенно передалось и мне. – Помни Кеша, целься только в голову. Если эти сытые, пистолетной пулей в корпус ты им вреда не причинишь. Даже кожу не пробьёшь. Стараемся нападать вдвоём на одного.
- Да понял, я понял, - руки мои подрагивали, но не от страха, а скорее от предвкушения. Ждать надоело, хотелось всё закончить.
И понеслась. Упырей оказалось четверо. Парами они бросились на нас. Пистолет дважды гавкнул в моей руке. Первого, в немецкой форме ефрейтора, я пристрелил почти сразу. Повезло. Он замешкался, перепрыгивая через кучу битого кирпича. А вот со вторым возникли проблемы. Первый выстрел в него не попал, точнее попал, но в плечо, а на второй мне времени уже не хватила. Упырь схватил меня в охапку словно ребёнка и метнул в противоположную стену. Пролетев над рубившимся сразу с двумя тварями капитаном, я врезался в камень, да так что потерял сознание. Правда, всего на пару секунд. И как только я спину не сломал. Наверное, полушубок помог.
Придя в себя, увидел, что пистолет лежит в дюжине шагов от меня, маня чёрной рукоятью, а троица чудовищ дружно беснуется перед замершим Владимиром. Добраться до оружия не было никакой возможности так как «ТТ» находился посередине пространства на одном конце, которого располагались мы, а на втором пытавшиеся нас съесть монстры.
Голова болела, встать сил не было. Упыри щёлкали и хрипели, а на лбу моего напарника уже выступили бисеринки пота. Я вообще не понимал, как ему удавалось от них уворачиваться. У меня это ни разу сегодня не получилось. Капитан в самый последний момент плавно ускользал от них, оставляя ни с чем. У одной твари в форме лейтенанта вермахта отсутствовала рука, у второго, в нашей форме, левое ухо висело на тонком кусочке кожи, и имелся прокол в горле, кровь из которого, конечно же, не сочилась.
Тошнота накатила неожиданно и меня вырвало. После этого как будто сразу стало полегче. Я даже смог стать на колени. Шапка где-то потерялась и уши ощутимо мёрзли.
Тоже мне кисейная барышня не о замерзших ушах сейчас думать надо, - подумал, пытаясь собраться с силами.
Подняв голову от земли, я опешил от увиденного. Владимир, поведя широкими плечами, сбросил свой полушубок на землю и поудобнее перехватив лопатку, и кортик бросился на упырей.
Я даже забыл, как мне было дурно и больно от зрелища развернувшегося передо мной.
Капитан лопаткой и кортиком плёл сложные узоры в воздухе, да такие, что засмотришься. Вряд ли его научили этому в разведке. Упыри получали многочисленные удары и вот уже у одного из них на пол упали отсечённые напрочь пальцы, а у второго рука.
Двое безруких махали оставшимися конечностями мешая друг другу и целёхонькому ещё гаду, швырнувшему меня в стену. Воспользовавшись этим, капитан, поднырнул под руку лейтенанта и пинком сапога отбросил ко мне пистолет, одновременно погружая лезвие кортика в его глаз. Монстр рухнул, а я сделал прицельный выстрел в затылок оказавшейся ко мне спиной второй однорукой твари.
Владимир в последний момент избежал хватки последнего упыря, вернувшись ко мне. Дыхание его сбилось, спина сгорбилась.
- С-с-стреляй Кеша! – прокричал он мне.
И я выстрелил. Последняя пуля угодила в подбородок твари снеся его напрочь.
Чёрт! Злость от промаха заставила меня вскочить на ноги. Если бы я этого не сделал упырь просто сломал бы мне шею, а так всего лишь опять отбросил к стене.
Передо мной развернулась новая схватка. Владимир оказался снизу, тварь навалилась на него всей массой сверху и пыталась расплющить горло. Тот в свою очередь колол его кортиком в бок отчаянно пытаясь поразить сердце, до головы к сожалению достать не получалось ибо противник защищал голову второй рукой. Удары клинком ощутимого вреда не приносили, лезвие вообще более чем на пять сантиметров в тело не погружалось.
Я перекатился по земле, ударившись ногой обо что-то твёрдое. Лопатка! Капитанская лопатка!
Превозмогая тошноту, взлетел на ноги и со всей дури всадил металл в голову гада с громким хрустом. А затем… в очередной раз потерял сознание.
*     *       *
Костёр догорел, но тепло всё ещё распространялось от него в разные стороны.
- Инокентий, пара вставать. Солнышко уже высоко!
Владимир склонился надо мной, теребя за плечо. Он был бледный, но живой. Слава богу. Что-то часто я сегодня это повторяю.
- Как ты?
- А ты?
- Нормально. Вставай у нас много работы. Надо упырей в нашей форме надёжно прикопать, а в немецкой правильно разложить.
- Для чего? - удивился я, нахлобучивая на замёрзшую голову, не менее холодную шапку.
Цыкнув капитан улыбнулся:
- Какой ты Кеша не сообразительный. А в Смоленске в комендатуре, что будешь рассказывать о своём опоздании и смерти сержанта?
- Я не подумал.
- Я подумал, - Владимир резко выдернул сапёрную лопатку из тела лежащего рядом упыря в фельдграу.
- А сколько их в немецкой форме?
- Трое. Такое количество противников твой геройский облик не опорочит?
- Не смешно. Без тебя меня давно бы уже убили.
- Ничего. Ты тоже молодец. Скажешь, немцы на вас в развалинах напали. Кто они, не знаешь. То ли отставшие от своих, то ли выжившие после нашего разгрома.
Было уже светло. Взглянув на разбитые, но исправные часы показывавшие 6.45, я отряхнулся и последовал за своим товарищем. Странно, но чувствовал я себя вполне сносно.
В трёхстах метрах от злополучного места схватки мы закопали четыре тела. Предварительно Владимир располосовал на части сердце каждого из них.
- А ты говорил, что видишь их. Как это? – спросил я, в свою очередь, работая лопаткой.
- Бабка моя видела, отец видел, ну и я тоже.
- А как проявляется это? Ты же сам говоришь, что обычно они нормальные?
- Да. Это как интуиция. Замечаешь, что-то на подсознательном уровне, а приглядевшись, видишь их подёргивание и покачивание. Хотя другие вроде и не замечают. Чёрт его знает. Кстати поздравляю тебя!
- С чем?
- Теперь и ты их видеть будешь.
- С чего это?
- Не знаю. Мне отец говорил, что увидевший их один раз, будет замечать их всегда.
Мёрзлая земля с трудом поддавалась, но в конце концов работа была сделана.
- А они такие одни?
- В смысле?
- Ну из сказок? Других гадов нет?
Владимир разравнял землю подобранной корягой, бросил на место могилы несколько охапок мусора валявшийся в изобилии повсюду, и ответил:
- Есть и другие. Но немного. Хочешь, чтобы я про них рассказал?
Вопрос застал меня врасплох. С одной стороны было любопытно, с другой…
- Нет, не хочу.
- Правильно, Кеша. Меньше знаешь, лучше спишь.
Отряхнувшись и приведя себя в порядок, мы отправились по дороге в сторону Смоленска. Живот урчал, ноги начали снова замерзать.
- А у меня сегодня день рождения, - задумчиво сказал я. Абсолютно ничего по этому поводу не испытав.
- Вот как, - широко улыбнулся Владимир пожав мне руку. - Поздравляю.
Через полчаса, может чуть меньше, мы дошли до замершего на обочине мотоцикла с коляской. Копались  с ним час или два, но починить его так и не сумели.
- Где ты его вообще взял? – спросил я, указав на старенький АМ-600.
- Когда вы не приехали в город. Я заволновался. Обогнали-то мы вас совсем немного. Переговорил с солдатами, и они сказали, что за последнюю неделю было три случая, когда пропадали люди. Я сразу к коменданту. Его нет, к начальству вызвали. А заместитель его какой-то склизкий тип по фамилии Кашин посоветовал мне беречь нервы. Ну, я сначала хотел ему морду набить, а потом понял, что так ничего не добьюсь, - рассказывал Владимир затягиваясь сигаретой. - Вышел из комендатуры, взял первый попавшийся мотоцикл и сюда. Нашёл вас по звукам выстрелов.
Ти-и-и-и-и-иу!
- А вот и попутка. Где ты раньше только была? – обрадовался я, рассмеявшись.
- Так после шести вечера все перемещения запрещены, Кеша.
*     *      *
В тентовом грузовичке (и то слава богу, хоть не продувает) ехала пара легко раненых бойцов, бухгалтер и штабист в звании лейтенанта. Слушая о приключениях, произошедших  с нами, они охали, ахали и всячески нам сопереживали.
Через два часа мы были уже в городе. Попутчики наши сошли по дороге, а нас шофёр повёз до самой комендатуры.
Город почти полностью лежал в руинах. Немцы постарались на славу. Я был в Смоленске в 1938 году и помнил его блеск и красоту. Станет ли он прежним?
На перекрёстке, в центре города, произошла небольшая пробка. Два «сушки» и «тридцатьчетвёрка» пытались обогнуть завал и не задеть выстроившиеся в два ряда автомобили. Раскрасневшаяся на морозе девушка-регулировщик сначала активно махала им флажками, а затем не выдержав побежала руководить продвижением самоходок самостоятельно.
- Думаю надо прощаться Кеша, - сказал Владимир, наклонившись ко мне.
- Ты же вроде до комендатуры собирался?
- Был я там уже вчера. Отметку мне поставили. Время моё заканчивается. Сейчас харчи получу и к своим.
- Жаль. Отдуваться значит меня оставляешь?
- Ага. Что сказать ты знаешь. Может, наградят ещё.
- Держи карман шире, - сказал я, выглянув на улицу.
Мне реально было жалко расставаться с капитаном. За последние сутки мы здорово сдружились и казалось, знали друг друга долгие годы. Бывает такое на войне, кто побывал, знает.
- Подарок тебе мой.
Владимир протянул мне свой кортик. Только тут я его внимательно рассмотрел.
Тридцатисантиметровое лезвие заточенное с обоих сторон, искусный узор на поверхности напоминавший переплетение побегов, простая бронзовая гарда, а вот рукоятка широкая, раздутая посередине и сужающаяся по краям. Ножны чёрные, кожаные с серебряной нашлёпкой посередине. На металлической поверхности сова вцепилась в морду дракона.
- Никогда такого кортика не видел. Шикарная вещь. Сталь отличная.
- Наградной, офицерский, XIX века. Деду моему принадлежал.
- Ты чего? Я не могу принять такой подарок.
- Можешь и примешь, - уверенно сказал Владимир, сжав моё плечо. – Я так хочу.
«Крѣпче держи. Любая тварь смертна» - прочитал я вслух лаконичную надпись на клинке с обратной стороны.
- А ты знаешь это…
Слова мои замерли в воздухе. Рядом со мной никого не было. Вот только что секунду назад капитан был рядом и вдруг  исчез. Да как так то?
*     *     *
Войну я закончил майором, потом освобождал от японцев Корею. Был серьёзно ранен, чуть руку не потерял. Впрочем, обошлось. Мобилизовался, работал, женился, детишек нарожал. Жизнь штука интересная как тебя только не удивит. Избранницей моей, между прочим, стала Санькина старшая сестра - Любочка (да, да та самая из госпиталя). После войны я лично ездил к ним в Ярославль рассказать как геройски погиб их сын и брат. Преувеличил немного, не без этого. Было много слёз, а потом свадьба. Всё путём у нас сложилось.
Шестнадцатое ноября 1943 года, я запомнил навсегда. Мы никогда больше не встретились с Владимиром, фамилию которого я так и не узнал. Ваш покорный слуга прожил долгую и интересную жизнь, но не было и дня, чтобы не вспомнил о том страшном и… захватывающем приключении накануне дня рождения.
Тогда в развалинах под Смоленском, я встретил брата, пусть не по крови, но по духу. Встретил, чтобы потерять. Но вот что странно, грусти не было, была благодарность и уверенность в том, что такие люди как он защитят нас даже от неизвестных нам опасностей. Без показного героизма, пафоса, просто сделают своё дело и отправятся дальше.
Владимир иногда снится мне. Словно мы снова внутри того грузовичка на перекрёстке, сидим и смотрим друг на друга. Я держу в руках подаренный мне кортик, а он улыбается и подмигивает мне. Когда просыпаюсь на душе легко и хорошо.
И знаете ещё что? Капитан оказался прав, я действительно стал видеть, то, что раньше не замечал. Хорошо это или плохо? Не знаю. Однако согласитесь, это уже совсем другая история.