«Ноги ему держи», - кричал охранник блока Б своему напарнику, пока Макс пытался достать голой пяткой до головы священника. Второй охранник прижал ноги нарушителя к полу и ловко надел кандалы.
Рывком подняли его на ноги и, предупредив попытку кинуться на затихшее тело отца Сергия, освежающе дали под дых. Макс тут же оставил желание вырваться и стал судорожно пытаться добыть себе глоток воздуха. В душевую вошли еще двое охранников с носилками и начали, стараясь не упасть на скользком от воды, мыла и крови полу, укладывать тело отца Сергия на носилки.
- Олег, тапок в пакет и к вещдокам, - сказал охранник, давший под дых.
Рослый Олег, укладывающий поровнее кровавое месиво, недавно бывшее головой осужденного отца Сергия, подобрал и кинул в пакет предполагаемое орудие избиения. Синий резиновый тапок с застрявшем в подошве зубом испачкал пакет кровью и мылом.
Через два часа все, имеющие к инциденту отношение, были в кабинете начальника тюрьмы.
- Ты за что священника до смерти забил, урод, - спокойно спросил начальник тюрьмы, прозванный подчиненными за тучность и сдержанность Хатки. За шестнадцать лет управления этим исправительным учреждением начальник навидался всякого, и теперь любой слон мог бы позавидовать его спокойствию. Макс поднял голову и напряженно смотрел в глаза Хатки.
- Вы отлично знаете за какую гадость посадили этого служителя. За это он заслуживает кары и земной, и небесной.
- Земная кара состоялась, поэтому он оказался здесь, - начальник снял очки и стал протирать их салфеткой. - А ты представитель небесной исполнительной власти - Максим Филимонов? - очки вернулись на нос Хатки.
- Я этого не говорил, но вы знаете, что и в чьих руках, заключенный отец Сергий, в миру Сергей Николаевич Салтыков, накосячил и земному и небесному начальству. Его, конечно, лишили сана и осудили. Но тень, брошенная им на учение и церковь, слишком велика и советом был вынесен смертный приговор.
- Тапком в душе? Как-то нелепо для Христова воина.
- До последнего искали раскаяния в душе его, - Макс смотрел чистыми, светящимися глазами в глаза начальника. - Но не было его там. А когда он в душевой начал разговор с осужденным Кочетовым, стало понятно не раскаяние в душе его, но грех великий. Суд небесный свершился, и я - меч его.
- Что ты глаза таращишь, Олег! - сказал начальник здоровенному охраннику выпучившему глаза и даже приоткрывшему рот от услышанного. - Ты человек новый и не знаешь, что знать обязан. Бывший священник Салтыков будучи нетрезв, въехал на джипе в мэрию. При этом чуть не сшиб мэра, рассказывающего журналисту о классный дорогах нашего города. За что был лишен сана и осужден на два года.
- А ты тут что наплел? - спросил начальник уже у Макса. - Мне уже пресса телефон весь оборвала, вопросами о писателе забившего священника-педофила тапком до смерти. Спрашивают: «Действительно ли мотивом было желание прочувствовать убийство для более точного написания романа или все дело в педофильном прошлом священника?». Роман дописал, теперь продвигать надо? Маркетолог хренов.
- Каюсь, грешен, - светящиеся глаза так же напряженно смотрели на Хатки. - Отбываю я пожизненный срок и другого настолько мощного пиар-хода здесь не сделаешь.
- Ради романа тапком забить человека до смерти, ну ты урод! - начальник махнул рукой. - Уведите.
- Филимонов! - крикнул начальник уже в спины уходящим. - Три первых экземпляра с подписью мне.
Через четыре месяца на столе начальника тюрьмы лежало три экземпляра романа Максима Филимонова «Вера». На стилизованной под кафельный пол обложке был нарисован синий, испачканный кровью тапок, с застрявшим в подошве зубом.
- Там про отца Сергия хоть слово есть? - спросил Хатки, взяв в руки книгу.
- Нет, отец Сергий был стартовым двигателем. И кстати, я в топе, пророчат бестселлер.
Начальник тюрьмы открыл книгу, экземпляр был подписан:
«Моему другу Сафонову Николаю Павловичу с наилучшими пожеланиями от автора».