Допив чекушку до последней капельки, Влад убрал её в глубокий карман своего длинного чёрного пальто, взял с памятника конфетку, развернул и положил карамельку в рот. Пару раз громко посёрпав, он погладил ладонью холодный камень темного памятника, на котором было запечатлено родное ему лицо: «Владимир Николаевич Смирнов (07.11.1918-14.11.1981). Заслуженный строитель РСФСР».

- Прощай, папа, - еле слышно прошептал Влад и медленно пошёл по Аллее почетных захоронений.

Уехать с городского кладбища можно было с двух остановок: первая – для маршрутных такси, а вторая - для больших автобусов. Маршрутное такси передвигалось часто и быстро, но в нём многолюдно и тесно, а автобусы каждые 30-35 минут и очень медленно. Из мятой пачки «TU-134» Влад достал сигарету, чиркнул спичку, закурил, решил пойти на автобус, так как в «Рафике» людно, и ему с его ростом 192 сантиметра совершенно неудобно.

Был вторник, 16 ноября 1982 года, пасмурно, промозгло, без снега. Студент 4-го курса факультета прикладной механики Авиационного института и комсомолец по совместительству Владислав Смирнов прогуливал занятия на городском кладбище. Когда молодой человек поднял воротник пальто, то в кармане предательски о ключи звякнула пустая чекушка. Подойдя к фундаментальной со звездой урне, он достал бутылку и выбросил её, при этом заметив, что в мусорке валяются смятые жестяные банки из-под заграничных напитков и круглая, как будто аптечная, бутылка с надписью «ABSOLUT». «Поди, иностранцы кого-то поминали», - подумал Владислав и вошел под сень сосен и лиственниц непочетной части городского кладбища. И тут его внимание привлекли надписи на памятниках, а точнее цифры, которые были выбиты в камне и дереве. Было ощущение полного сюра: «Пальчиков Михаил Павлович 1976-1995», «Антонова Мария Захаровна 1919-2009», «Мастеровой Артемий Михайлович 1985-2014» и т.д. Вокруг творилась какая-то цифровая чертовщина, при этом большинство памятников были выполнены в виде креста или украшены христианской, а не советской символикой, возле этих памятников валялись обмылки свечей, какие-то фантики с латинскими буквами, диковинные пластмассовые стаканчики, непонятные красные, белые, зеленые баночки, и ни одной живой души кругом. Уже при выходе с кладбища на правой стороне возвышался огромный белый крест, на котором золотыми буквами значилось: «Депутат Государственной думы Смирнов Владислав Владимирович 1962-2016. Упокой, Господи, душу усопшего раба твоего».

- Что за бред? – вырвалось у Влада само собой. – Какой 2016, какая дума? Что за водку мне Галька подсунула? Где я?

Покрывшись испариной, он стал совершать широкие и быстрые шаги, почти бежал, к кладбищенской калитки…

А за калиткой оказались павильоны из стекла и металла с надписями: «ЦВЕТЫ», «ПАМЯТНИКИ», «СВЕЧИ», на остановке стояли футуристические микроавтобусы с эмблемами <FORD> и <MERSEDEC>, по дороге не ехали, а буквально со свистом мчались большие и маленькие блестящие иномарки. Автомобили мелькали туда-сюда, а на другой стороне дороги чернели огромные кованные ворота с указателем «НОВОЕ ГОРОДСКОЕ КЛАДБИЩЕ» и золотым куполом, видимо, церкви. На растрескавшемся асфальте валялись бутылочные стёкла, разноцветные жвачки, иностранные фантики конфет и шоколадок. В небе с флагом то ли Чехословакии, то ли Югославии взлетал новейший «Boeing 747-300». Одежда окружающих людей играла всеми цветами радуги, лица их были перекошены у кого злостью, у кого беспричинной весёлостью, у кого тяжёлой болезненностью, обычных лиц, человеческих, практически не было, все были какими-то ненатуральными, как будто исполняли чью-то роль.

- США нас боится, Европа боится, потому что нам от них ничего надо, а вот им от нас, - говорила пожилая женщина с лицом в мелкую морщинку седовласому беззубому старичку среднего роста.

- Что США от нас надо? – усмехнулся старик. – Нефть, газ?

- США, может быть, газ и не нужен, а вот без наших ракетных двигателей в космос они не полетят, без наших лётчиков в Сирии не справятся, хохлов прокормить не смогут, да и деньги свои из их банков можем забрать, и тогда им всё, конец.

- А хохлов США кормит? – как-то само собой вырвалось у Влада.

Женщина осмотрела молодого человека с ног до головы и буркнула:

- Проспись, либераст….

Владислав покраснел и отошёл от нервной дамы, и тут со скрипом шин возле него остановилась до боли знакомая, практически родная красная «копейка», только с зеркальными стёклами и блестящими розовыми дисками. Окошко опустилось, и оттуда показалась улыбающаяся физиономия аспиранта и руководителя институтского кружка любителей физики Мишки Когана.

- Садись, - махнул Мишка Владу свой кудрявой головой.

Влад как зачарованный сел в прохладу кожзаменителя кресла.

- Ну? Как тебе? – вопросил аспирант.

- Что как? Где мы? Что вот это всё значит? – взвизгнул студент Смирнов.

- Это, значит, дорогой товарищ, что я был прав. Наша машина превзошла скорость света, и попала в пространственно-временной тоннель, мы с тобой в данный момент находимся в 2017 году, а помер ты в 2016-ом, а сейчас помчим с тобой в 1903, мне на еврейский погром взглянуть надо, а потом ещё куда-нибудь. И эти люди вокруг, живущие в 1982 году, могут увидеть и пятнадцатый век, и двадцать пятый, и их в свою очередь тоже. То есть все мы индивидуально везде и всегда, вот она ЖИЗНЬ ВЕЧНАЯ….