Воздух в саду сухой, хлесткий и раскаленный. Ветер дул с запада, с гор мельхов, заметал мраморные дорожки песком, слуги сметали рыжую пыль, которую тут же приносило ветром. Или наполняли кувшины свежей водой и раскладывали под тенью навесов вазы с фруктами. Здесь же,  в тени, находились фонтаны — хрустальные струи под изогнутыми углами падали в каменную чашу.
      Жители Золотой империи клялись утопить Эрганга в этом фонтане.
      Шакал, что поласкает свой член в фонтане, когда наши дети умирают от жажды! Когда-нибудь он захлебнется или его утопят добрые люди! — такое Мора слышала, когда совершала редкую прогулку по городу.
      И пусть утопят… Пусть!
      Но им не пробраться сюда. Никому не пробраться за стены замка, что такой белый, будто сделан из человеческих костей, ведь стены, что окружают его — непреодолимая преграда. Они высоки и их охраняют лучшие из воинов.
      Снаружи мир похож на термитник. Темные громады домов высились над стенами замка отца, заслоняя небо. Множество окон в полумраке зажигались золотыми огнями, и Мора нередко смотрела на них с балкона, представляя звездным небом. Эти гиганты росли друг на друге, как грибы, в несколько слоев.
      Нижний уровень служил опорой для строительства нового. Самый плотно населённый район был так густо застроен, что лучи солнце не достигали нижнего яруса. А чтобы подняться на верхние улицы, нужно преодолеть множество лестниц и мостов, самый короткий путь — это подъем на лифте, дирижабле или махолете.
      А самым большим термитником города Джуна был замок Эффэ — маленький город, в одном здании. И его острые купола буквально пронизывали небо. А если подняться на последний этаж можно разглядеть все четыре яруса и как люди, точно муравьи поднимаются с одного яруса на другой, идут пешком, едут на ящерах, в каретах, на велосипедах, или даже в этих дымных, рычащих коробках, что называются машинами.
      И к своему ужасу Мора понимала, что не смогла бы там выжить.
      Я так много читала, но не знаю, как называется улица через дорогу! Не знаю, где продают хлеб, мясо, как оплатить счета или достать воду… Я даже не знаю, как достать воду в собственном замке. А должна ли я знать?
      Вместе с терзающими вопросами в ней разрасталась горячая потребность увидеть Ирваша. Но Тиша никак не отставала, семенила по пятам, как собачонка. Мора нахмурилась и рухнула на скамью.
      Думай! Не торопись. Не принимай слишком быстрых, поспешных решений.
      — Хочу пить, — сказала Мора. — Принеси. Хочу холодную!
      Тиша вспыхнула энтузиазмом и побежала к ближайшему кувшину, что был обложен тугими мешочками — маршайское изобретение. Внутри этих мешочков гелеобразное вещество — азотот. Когда Мора на уроках Ирваша вскрывала мешочки, он превращался в холодную, леденящую воздух дымку.
      Тиша протянула ей кувшин, улыбка обожания не сходила с ее лица. Мора ощутила укол совести, но позволить своим людям пострадать…
      — Дура! Слишком холодная!
      — Подержите ее немножко на солнце.
      Мора вскинула бровь и плеснула воду под ноги Тише.
      — Я сейчас хочу! Пить хочу! Если ты такая ленивая и бесполезная, иди к госпоже Софоре и скажи об этом. Что от тебя никого толку!
      Тиша подняла на Мору грустный взгляд и прошептала:
      — Я поищу, госпожа. Принесу то, что вам нужно. Простите, что разочаровала вас.
      — О, прости меня. Я такая грубая, — внезапно дружелюбно улыбнулась Мора. — Ступай на кухню, попроси кухарку, она сделает холодный чай. Пусть и тебе сделает.
      Тиша недоверчиво улыбнулась и ее пестрые туфли замелькали по мраморной дорожке. Мора чуть посидела на скамье, ожидая, пока служанка скроется из виду и мгновенно поднялась. Подобрав полы юбки, она побежала так быстро, что потеряла туфлю и сбросила вторую. Плитка обжигала ее босые ноги, волосы растрепались. Мора успела измять и испачкать юбку, пока бежала через сад. Пот катил по ее спине градом и платье прилипало к телу. Мора раскраснелась и задохнулась от быстрого бега, когда чья-то рука врезалась в ее плечо и остановила.
      — Осторожнее! — сказал незнакомый голос и Мора тут же вскинула голову. Темные глаза изучали ее. Мужчина не был стар, но его волосы казались выбеленными или седыми. Они доставали до его плеч, что-то в его внешнем виде или в этих чуть прищуренных глазах напомнило ей… Что-то напоминало ей. Одной рукой он тяжело опирался на трость. И весь его образ от осторожной улыбки до перстней на пальцах был пропитан элегантностью.
      Мора чуть попятилась, как и под взглядом Софоры почувствовав себя неуклюжей замарашкой. И лязгнула зубами. Она бы не удивилась узнай, что большую часть дня он тратит на гардероб.
      — Должно быть, слишком рискованно бегать в таком ви… — седовласый споткнулся на слове и, отдернув руку, сделал шаг назад. — Приношу свои самые глубокие извинения, госпожа Мора, — он поклонился. — Я совершил чудовищную ошибку приняв вас за какого-то другого.
      Он показался ей напуганным и смущенным.
      — Не удивительно, во мне не заподозришь дочь Эрганга. Вы…?
      — Магистр ордена двухголовых, мое имя Шерган. Вы должно быть обо мне слышали.
      Мора пыталась дышать тише, но от быстрого бега тело пылало и воздух словно выжгло из легких. В мыслях она уже была в прохладном кабинете учителя, где на мраморном столе шипят от пламени спиртовки пузатые колбы. Ей нужно идти!
      — Слышала.
      — И должно быть много лестного, — добавил он, покривив губы в усмешку.
      — Не сомневайтесь. Вы яркая личность, — осторожно заметила она, не терпеливо переступая на месте.
      — Меня величают великим мясником Золотой империи. Вот такая… она — слава? Может быть. Моя мать была из племени шешу. Говорят, в детстве им затачивают зубы, и они пьют кровь змей. Сколько бы открытий я не сделал, никак не могу отмыться.
      Мать из племени шешу и он никак не может отмыться? Отмыться от родной матери? Последние слова Мора уже не слушала. Она не понимала и не хотела понимать искренен ли он, или это всего лишь вежливая ложь… И зачем прибыл в замок, тоже. Она спешила.
      — Кажется, вы куда-то торопились, — наконец-то заметил Шерган.
      Мора качнула головой, бросила:
      — Рада была познакомиться, магистр.
      И снова побежала, и бежала быстрее прежднего. Оставив магистра за спиной, она не разу не оглянулась.
      Дверь в кабинет учителя тяжелая и массивная, ржавая ручка в виде головы кошки смотрела цветными стекляшками. Мора отдышалась перед дверью, чтобы не пыхтеть, как загнанная лошадь на глазах у Ирваша, и потянула за ручку.
      Множество стеллажей с книгами превращали комнату в что-то наподобие лабиринта. Мора шла между стеллажами, кончиками пальцев считая корешки книг. Здесь, в этой комнате прошла большая часть ее детства. Она приостановилась, расслышав голоса.
      — Это проблематично?
      Мора узнала этот голос. Тяжелый, металлический и строгий. Голос отца. Мора непроизвольно сделала пару шагов. Схватила ртом воздух и не могла пошевелиться от ужаса. Отец сидел за столом. На него падал рыжий отблеск лампы. Худощавый, жилистый, волосы черные, как смоль. Тяжелый, властный подбородок выпирал, придавая лицу суровое и безжалостное выражение. Ее отцу не исполнилось и сорока. Первого сына он зачал в пятнадцать лет. Она стала медленно пятиться.
      — Проблема кроется в деталях, мой господин, — ответил старческий голос учителя. — Насколько вы доверяете этой женщине?
      — Она должна верить, что мы услышали ее и действуем. Без этого ни о каком сотрудничестве она не захочет разговаривать, — он сжал на столе кулаки и перстни засверкали на его пальцах. — Мне нужна вода. Моему народу нужна вода. Ее творениям нужна вода. Я не имею право загонять свой народ в петлю, чтобы поить железных монстров. Но мне нужны эти машины, особенно сейчас, когда недовольство народа начинает закипать. Это сила, с которой считаются! И все же рано или поздно мои поданные придут в мой замок, старик. И потребует крови, рано или поздно засуха выжжет им мозги и даже порох и армия из железа их не напугает. Эта женщина может решить проблему. Ты знаешь ее возможности. Но ее требования невыполнимы! Мы истребили всех скъёров!
      — Всех? — удивился Ирваш. — Нет. Остались единицы. Их еще встречают то там, то здесь.
      Эрганг раздраженно и облегченно вздохнул.
      — Займись этим. Найди ей этих зверушек. Мне нужны возможности этой женщины.
      Мора уперлась спиной в лестницу и торопливо взбежала по ступенькам, наружу, под зной. Пульс стучал в висках. Она чуть было не подвела учителя. Испуг отпускал медленно, руки мелко дрожали. Ей было зябко и жарко одновременно. Так глупо… Чуть не попалась! О чем это они там говорили? Зачем им скъёры? Неужели мало тех страшных лет, когда эти жуткие существа уничтожали ее народ одним лишь своим присутствием!
      Погруженная в мысли, Мора не сразу расслышала тяжелый и протяжный гул. А расслышав споткнулась. Этот вой раненного зверя нес лишь одну весть…
      — Наследник… Шахзаде! Адам! — кричали голоса вокруг. — Как это могло произойти? Император будет в ярости!
      — Где отец? Позовите отца!
      — Мора! Это Мора! Не надо ей смотреть!
      — Кто-нибудь найдите отца!
      Воздух загустел вокруг нее и тишина обрушилась, накрыла, как темная, холодная вода. Слуги, стража, строители, братья вязли вокруг нее, как в патоке.
      Мора шла. Приторная сладость персика душила ее. Жадная толпа уже слетелась, как воронье и мешала пройти. Мора протискивалась, прорывалась. На пути возникла бледная Тиша, в ее руках кувшин с чаем, на лице выражение беспомощного ребенка. Служанка не решилась подойти. Софора преградила путь, взглянула большими, остекленевшими глазами и понимание обрушилось на Мору с такой силой, что у нее подогнулись колени. Бабушка поймала ее за локти и прижала к себе, закрыла собой от толпы, что открыто глазела на них, но не могла закрыть от обрушившегося на нее ужаса. Кажется, Мора кричала, кажется, ей что-то говорили. Душная вонь персика на губах и тишина вокруг… Горло ее охрипло и болело.
      Ее не пускали, но она знала, ее мертвый брат лежит на розовом мраморе, среди цветущего персика.