Короткое описание: Философская сказка-притча с участием животных и людей
Эта история начинается ранней осенью. В желтеющих кронах высоких деревьев щеглы поют тоскливые прощальные песни уходящему теплу. Дневное безоблачное небо беспрепятственно пропускает искристые лучи, чтоб они могли донести отголоски исступленного летнего зноя до самой земли. Однако ночи становятся холоднее и темнее, почва остывает еще до захода солнца, и тогда веет отовсюду освежающей прохладой и сыростью редких дождей. Итак, ранней осенью в лисьей общине, которая расположилась на самой окраине Бесконечного леса - очень близко к поселению северян, родился хромой лисенок. Его передняя правая лапка была короче остальных и немного вывернута в сторону. Сколько Мать-лисица ни вылизывала ее, как ни старалась, - не могла излечить лисенка от врожденного недуга. Новость о хромом лисенке разнеслась по всей общине с невероятной скоростью. И на следующий день, как только за верхушки сонных кленов зашло солнце, лисы собрались у норы Матери-лисицы. Глава общины – старый видавший виды лис - вышел в центр круга, и сказал так: - В этом году Голодная зима наступит раньше, чем обычно, и будет особенно суровой. Тот, кто не сможет охотиться сам, либо умрет от голода, либо будет растерзан дикими зверями. Поэтому хромому беспомощному лисенку нет места в Общине. Мать-лисица, его лучше убить сейчас, пока он слеп и несмышлен. И все лисы в один голос закричали: - Убить его! Убить! Мать-лисица, которая до их прихода лежала недалеко от норы и грела своим рыжим меховым боком новорожденного, вскочила на лапы и ощетинилась, обнажая острые клыки. - Не тревожьте меня! Как смеете говорить такое?! Уходите прочь! – угрожающе зашипела она и шагнула вперед, закрывая безмятежно спавшего сына от любопытных глаз. Тогда Глава сказал разгневанной лисе: - Мать-лисица, ты ведь знаешь, таков Закон. Одной маленькой жизнью мы жертвуем ради жизней многих, иначе Община вымрет. Каждый год Голодная зима и так забирает не одного сильного и здорового лиса по ту сторону Бесконечного леса. Куда-то исчезло тепло материнского бока, и хромой лисенок проснулся. Он слышал, что говорили лисы. Он вдыхал вкусный молочный материнский аромат, ощущал прохладу влажной почвы, и, хотя глаза его были закрыты, он уже различал слабые тени деревьев, кустарников и желтой травы. Лисенок хотел жить в мире, наполненном загадочными образами, звуками и запахами. Хотел сказать лисам, что будет жить в Общине и охотиться наравне с остальными – здоровыми и сильными лисами. Но вместо слов получался лишь жалкий писк. - Убей его, пока не поздно, - кричали лисы, и наступали на разъяренную Мать-лисицу, готовую защищать сына до последней капли крови. - Р-р-р-р! Если вы притр-р-ронетесь к нему, жертв будет больше, чем сможет унести Голодная зима, - прорычала она, и лисы попятились назад, увидев, что она не шутит. Тогда Мать-лисица заявила: - Сам Огненный лис приходил ко мне со знамением для сына! Ну, что теперь скажет Глава? Ропот возмущения прокатился среди собравшихся: «Как! Как она смеет дерзить Главе!?». Но тот сказал: - Это серьезное заявление, Мать-лисица. И каково же знамение хромому лисенку? - Мой сын, - ответила она, сверкая глазами, - Талисман Жизни. Ему уготовано великое предназначение. Так говорит Огненный лис! - Сумасшедшая, - выкрикнул кто-то. - Безумная! – сказал другой. - Старуха выжила из ума, - прорычал третий. Но Глава сказал им: - Замолчите! Чтить слово Прародителя, создавшего Лисьи Законы – наша главная обязанность и древняя традиция всех лис на земле. Что ж, Мать-лисица, - обратился он к ней, - ты можешь оставить хромого лисенка. Защищай и корми его сама, и да помогут тебе лесные духи-хранители пережить Голодную зиму. Так новорожденному позволили остаться в Общине. Незаметно и пугающе быстро навалилась на северных поселенцев суровая зима. Как и предсказывал Глава лисьей Общины на окраине Бесконечного леса. - …запомни это, сынок, - учила Мать-лисица, аккуратно ступая по высокому снегу. Припадая на хромую лапку, лисенок неуклюже пробирался по глубоким материнским следам. Он играл с порхающими вокруг маленькими сверкающими бабочками и слушал невнимательно. Снег блестел на солнце тысячами бриллиантовых узоров и слепил глаза, а бабочки-снежинки таяли, едва коснувшись мокрого черного носа. Время от времени лисенок по самые усы проваливался в холодную вязкую перину. Тогда Матери-лисице приходилось останавливаться и вытаскивать его за холку. - Люди – наши враги, - продолжала она, - ни один хищник не может сравниться с людьми в жестокости. Они прячут в снегу железные зубы и стреляют из длинных черных палок, излавливают и истребляют обитателей Бесконечного леса. Если услышишь лай собак, знай: враг поблизости, и надо бежать, бежать без оглядки и что есть сил. Ты понял? - Да, мам… Ой! - и хромой лисенок в очередной раз провалился в высокий снег, погнавшись за одной из крохотных кружевных красавиц. Мать-лисица вернулась, вытащила и подтолкнула его вперед. - Иногда мы мстим людям за их злодеяния, - сказала она. - Как мы им мстим? - спросил лисенок, отряхивая налипший на короткую шерстку снег. - Приходим в человеческое селение и забираем у них все, что можем унести. По возможности что-нибудь им дорогое или необходимое. - Что, например? – спросил любопытный лисенок. - В основном еду: птицу, кроликов. Тогда людям тяжко приходится Голодной зимой. Услышав про птиц и кролей, лисенок мигом оживился, позабыв про свои снежинки. Мать-лисица хоть и приносила сыну тушки мышей и костлявых лесных птичек, их никогда не хватало для того, чтобы насытиться. Да и сама лисица в последнее время сильно исхудала и ослабла. - А мы? Мам, мы пойдем в селение? – спросил лисенок, и его голодные глазенки жадно заблестели. Мать-лисица вздохнула и, опустив голову, произнесла: - Да, пойдем, сынок, - и в голосе ее прозвучала невыносимая тоска. Хромой лисенок почувствовал материнское смятение. Надо заметить, что он был очень сообразительным лисенком. Он прижал ушки к голове и тихо-тихо спросил: - А когда? - Сегодня вечером и пойдем. На самом деле, лисица не хотела брать сына в селение, но оставлять его дома было еще опаснее. Чего доброго, оголодавшие и озлобленные лисы Общины на окраине Бесконечного леса выманят из норы и разорвут хромого лисенка. Нет, никак нельзя было оставлять его без присмотра. Пока лисица с хромым лисенком шли к поселению северян, тот все не унимался и каждую минуту спрашивал: когда, когда же они придут? Наконец, вдали показались квадратные желтые огни крытых жилищ. Студеный воздух наполнился запахами костров, сена и пряностей. Лисенок замер, пораженный дивной панорамой неизведанного и таинственного мира людей. Нос его усиленно задвигался, и от напряжения насупились короткие усы. На краю леса они подождали, пока потухнет последнее окно в последнем доме северян. - Оставайся здесь, - приказала Мать-лисица и быстро и бесшумно побежала трусцой к селению. Вскоре она скрылась из виду, а хромой лисенок послушно сидел и вглядывался в темноту. Лишь короткий рыжий хвост метался по земле, выдавая чрезвычайное волнение, бушевавшее в лисьей груди. Прошло довольно много времени, а Мать-лисица не возвращалась. Лисенок начал ходить кругами от одного дерева к другому и назад, от одного сугроба до другого... и даже не заметил, как очутился в селении. Не успел он подойти к воротам, за которыми скрылась Мать-лисица, как ночную тишину в клочья разорвал оглушительный собачий лай. Вслед за ним глаза ослепил яркий свет, скрипнули двери. Лисица выскочила прямо на сына с чем-то большим в зубах, рассыпая по снегу белые и красные перья. В ее глазах отразился настоящий лисий страх, когда она увидела своего лисенка. Но, не разжимая челюстей, она коротко скомандовала: - Беги! – и метнулась в сторону леса. Вдруг, перекрывая голоса собак, взорвался в студеном зимнем воздухе ружейный выстрел, и уши обожгло болью. Стараясь поспеть за матерью, волоча хромую лапку, лисенок не сразу заметил, что Мать-лисица больше не бежала. Выронив добычу на снег, она медленно шла, как-то странно припадая на один бок. В ноздри ударил запах железа и крови - тревожный, смертельно опасный запах. - Мама! Мамочка! – закричал испуганный лисенок, но никто не ответил. Оставляя за собой красную кровавую полоску, Мать-лисица продолжала плестись и не оборачивалась на зов. Лисенок видел ее рыжую спину впереди и поникший хвост, но догнать никак не мог. А в следующее мгновение все исчезло: и спина мамы, и красная дорожка на снегу, и сам снег. Все потухло, и стало нестерпимо душно. Большой человек накрыл лисенка толстым сюртуком из овечьей шерсти с ватной подбивкой. Он сгреб в охапку неожиданную добычу и понес к воротам. - Пап, что случилось? – услышал лисенок сквозь теплую удушливую пелену тоненький надломленный голосок. - Лукаш, иди в дом! сейчас же! – крикнул на выбежавшего во двор мальчика Большой человек, но затем сразу смягчился и произнес уже спокойно: - Кажется, у меня есть для тебя подарок, - и он зашел с сыном в дом и развернул сюртук. Лисенка определили в маленькую тесную комнату без окон. То была кладовка. С пола и стеллажей убрали лишние вещи, а дикого зверька, обезумевшего от страха и злости, привязали толстой веревкой к металлической трубе, от которой шло тепло. Труба эта выползала из крытого потертым линолеумом пола и, проходя вдоль побеленной стены, исчезала в потолке. Лисенок бился и метался на привязи, царапал клетчатый с темными пятнами настил, выл и дергал веревку. В отчаянии он рисковал удушиться кожаным ошейником. Его нацепили на лисенка, как на какую-то бешеную дворнягу. Большой человек заметил, что лисенок хромает, и, посчитав, что лапа сломана, наложил на нее шину с бинтами. Бинты тут же были в ярости разгрызены и разбросаны по всей кладовой. Женщина Большого человека принесла лисенку блюдце с теплым молоком и кусочки свежего куриного мяса на картонной дощечке. Но ни в тот вечер, ни на следующий день он не прикоснулся к еде. Одним человеческим словом можно выразить то, о чем думал лисенок, сидя на привязи в тесной кладовке: «Ненавижу!» Да-да, он люто ненавидел Большого человека с хриплым голосом и сильными грубыми руками. И ненавидел даже не за то, что он отобрал лисью свободу, а за то, что убил (а лисенок был уверен, что убил) Мать-лисицу. Он также ненавидел Женщину Большого человека, главным образом за то, что от нее невыносимо сладко пахло едой и заботой к мужу и сыну. Но больше всего на свете хромой лисенок возненавидел мальчика из семьи заклятых врагов. Маленький хозяин не давал хромому лисенку ни минуты покоя. Чуть ли не каждые полчаса дверь в темницу приоткрывалась, и в проеме показывалось его бледное болезненное лицо с темными кругами вокруг глаз. Мальчик был худ, и даже просторная домашняя пижама не скрывала тонкую шею, тощие руки и ноги и щуплое тело. А из большого пижамного выреза виднелись выпиравшие под белесо-синеватой кожей острые ключицы. Лисенок возненавидел в нем все: и болезенно-несчастный вид, и горящие нездоровым блеском грустные глаза, и порывистые угловатые движения, и громкий кашель, который делал тревожный голос еще выше и тоньше. «Почему, почему я, дикий зверь из Бесконечного леса, должен быть игрушкой несуразному человеческому сыну?! Нет! Не бывать этому никогда!» - так думал лисенок. Лукаш приносил рыжему узнику то кусочки свежеиспеченной сдобной булочки, то домашнюю колбасу или жареное мясо из собственной тарелки, украдкой припасенные после семейной трапезы. Лисенок отбивался и шипел, норовил вцепиться когтями в протянутую к нему руку. Ему даже удалось несколько раз до крови расцарапать бледную изнеженную кожу. Но мальчик не жаловался, только плакал и уговаривал «съесть хоть что-нибудь». Он просил отца ослабить ошейник, на что тот отвечал, что выбросит лисенка прочь, если Лукаш будет так переживать и немедленно не отправится в постель. Затем, видя мольбу в глазах сына, уже жалел о резких словах. Большой человек объяснял, что надо немного подождать, лисенок привыкнет и обязательно начнет кушать. А потом, глядишь, и обживется в доме. Тогда можно будет отвязать веревку и снять ошейник. И, действительно, по прошествии трех дней в заточении наш лисенок начал есть, притом обнаруживая отличный аппетит. Радости Лукаша не было предела, когда его маленький рыжий друг принимал кусочки мяса прямо из рук. Кроме того, лисенок перестал царапаться и метаться на привязи. Все, конечно же, удивились столь резкой перемене в поведении дикого зверя. Они и представить не могли, что задумал коварный лисенок. Целый месяц он усиленно питался и дремал днем, а ночью, как только оставался один, грыз окрепшими зубами веревку у самой трубы – там, где меньше всего заметно. Надо сказать, что за этот месяц Лукаш сильно привязался к хромому лисенку. Дни он проводил в кладовой, читал книжки своему рыжему другу и рассказывал веселые охотничьи истории, которые слышал от отца. Иногда мальчику удавалось пробираться в кладовую по ночам, после того, как засыпали родители. И тогда он ласково гладил лисенка по голове и ничего не рассказывал и не читал. А лисенок мечтал о часе, когда, наконец, освободится от привязи. Но не о побеге он думал, а о мести. Лисенок видел, как любят Лукаша Большой человек и его Женщина, как оберегают и защищают, потакают ему во всем. «Мальчик у них вроде короля: лежит себе в теплой постели или играет со мной, и ничего ровным счетом не делает. Ишь, какой изнеженный стал! Прямо как все вместе взятые короли из тех глупых сказок, что он мне читает, - размышлял наш коварный лисенок, - значит, он людям очень дорог. Если я убью хоть одного человека, тем более, такого высокопоставленного, я отомщу и за Мать-лисицу и за весь лисий род. А потом будь, что будет!» И довольно скоро у него появилась возможность осуществить возмездие. Полная луна безмолвно освещала поселение северян. Ее лимонный свет проникал и в небольшую щель приоткрытой двери в кладовую, где хромой лисенок быстро и яростно разрывал нити плетеной веревки. Наконец, последняя плотная закрученная нить с треском разошлась под зубами, и узник вырвался на свободу. Тихо ступая по длинному коридору, волоча за собой разгрызенную веревку, он без труда нашел комнату Лукаша. В ней было очень тепло и пахло лекарственными травами. Точно такой же запах всегда сопровождал мальчика. Лисенок удачно мягко запрыгнул на кровать, не потревожив спящего. Он приблизился к изголовью и оскалил заточенные на веревке клыки. Вот она – цель! Сейчас! Оставалось лишь покрепче вонзиться в нежное горло, и ни при каких обстоятельствах не разжимать челюсти пока все не будет кончено. Но в решающий момент перед самыми усами лисенка распахнулись и сверкнули в темноте влажные глаза. Лисенок вздрогнул от неожиданности, попятился и, цепляясь когтями за простыни, все-таки сорвался с кровати на пол. А Лукаш принялся издавать странные гортанные звуки, хрипеть и молотить руками по воздуху, будто его горло действительно кто-то сжимал. Мальчик умоляюще смотрел вниз на лисенка, но не мог вымолвить ни слова. Кашель судорожными спазмами сотрясал худую грудь и вырывал из легких свистящие хрипы. Поняв, что разоблачен, злоумышленник и рад был сбежать, да не мог. Он зацепился краем веревки за что-то с противоположной стороны кровати и, отчаянно пытаясь высвободиться, рисковал сломать себе шею. Казалось, что Лукаш бесконечно метался в приступе удушья. Но хрипы прекратились также внезапно, как и начались, и кашель вскоре стих. Немного отдышавшись, мальчик сполз с кровати и прошептал: - Сейчас... сейчас, подожди… я отцеплю веревку… - и действительно помог ему освободиться, а затем расстегнул и снял ошейник. - Ты пришел ко мне, да? – и Лукаш поднял ошалевшего лисенка на руки и отнес в кровать под одеяло. - Погрей меня немножко, пожалуйста, - попросил он и принялся гладить рыжего друга вдоль спины, пока не уснул, уткнувшись лицом в пушистый бок. «Какой же ты самонадеянный!» - закричал бы лисенок, если бы умел говорить по-человечьи. Но он даже не смел пошевелиться. Доверчивый глупый мальчишка безмятежно спал, и легкая улыбка скользила на бледных губах. Неизвестно, то ли беззащитный вид спящего мальчика, то ли наивная, слепая доброта его, - но что-то будто вынуло острую занозу из звериной груди, так и не дав лисенку осуществить свою кровавую месть. Итак, в ночь зимнего полнолуния ядовитая ненависть навсегда покинула дикое сердце, а тревоги прошедшего месяца растаяли вместе с луной в предрассветном небе. С восходом солнца наступило новое морозное утро, которое хромой лисенок встретил рядом с человеком. Ему больше не нужны были веревки и ошейники, чтобы оставаться с Маленьким хозяином. Они вместе играли, спали на мягких перинах, ели и иногда гуляли во дворе. Правда, лисья дружба не распространялась на остальных обитателей дома: Большого человека и его Женщину. Никто, кроме Лукаша не мог ни погладить, ни покормить лисенка. Тот сразу начинал кусаться, царапаться и рычать, иногда даже кидался на хозяев. Лесной зверь принял только мальчика. Прошли грозные холода. День стремительно прибавлялся, но трескучие заморозки – слуги Голодной зимы – еще бесновались по ночам. Ах, если бы они знали! Они мигом бы лопнули от зависти и разлетелись бы на тысячи мелких льдинок, если бы только узнали, что в одном из домов северян давно поселилась самая настоящая весна. Ее преждевременное тепло грозило разлиться по всему селению, достичь и вскоре накрыть Бесконечный лес. Откуда, спросишь ты, могло взяться подобное волшебство? Ответ очень прост. А может, и отвечать не нужно, просто загляни в окно того дома: дикий лисенок греется на мягком пуховом одеяле, доверчиво положив голову на развернутую ладонь мальчика, которую тот по привычке оставляет поверх одеяла. Правда, в одну из таких ночей хромому лисенку не спалось – мешало тревожное предчувствие. Вскоре под окном послышался неясный шорох, и лисенок весь обратился в слух. После небольшой паузы подозрительный звук повторился. Тогда он осторожно спрыгнул с кровати и вышел во двор. Со стороны курятника раздалось сонное кудахтанье, и лисенок стрелой помчался туда. Как раз вовремя: у сетки, разрывая лапами мерзлую землю, суетилась лисица. Увлеченная этим занятием, она никого и ничего не замечала. - Эй, - рявкнул лисенок за ее спиной, - а ну уходи, а то я разбужу собак! Плутовка замерла, услышав родную лисью речь, а затем медленно обернулась. - О! Кого я вижу! – начала она сладким голосом, - земляк, что ты здесь делаешь? - Я тебе не земляк, - огрызнулся лисенок, - уходи прочь с моей территории, воровка! Лисица изобразила оскорбленный вид, но потом вдруг неподдельно удивилась, подошла к лисенку вплотную и принялась внимательно разглядывать и обнюхивать его. - Не ты ли сын Матери-лисицы, который пропал в прошлом году? – спросила она удивленного лисенка после всех этих процедур. - Да, я был ее сыном, - сказал лисенок как можно спокойнее, но сердце его колотилось от волнения, - но лисы из Общины на окраине Бесконечного леса, бросили ее с хромым бесполезным лисенком на произвол Голодной зимы. И она погибла, добывая пищу, а я, как видишь, жив… - Подожди-подожди секунду, - перебила его плутовка, - не тараторь, а то уши закладывает. Во-первых, твоя мать жива-живехонька вернулась в Общину. Она зализала раны и давно охотится с остальными. Мать-лисица считает тебя мертвым. Ха! Вот это новость я принесу на хвосте! Да разве только новость! Идем со мною в лес, она будет счастлива тебя видеть, - и лиса воровато оглянулась, вспомнив, вероятно, о главном: - А ты поможешь нам опустошить курятник, раз говоришь, что это твоя территория? Лисенок был поражен известием о матери. Но то, о чем он думал, лисам вряд ли когда-нибудь понять. Он думал, как хорошо, что Большой человек не убил Мать-лисицу. Значит, его месть с самого начала была глупой затеей. А люди лисам не враги. Они так же, как и дикие животные стараются выжить в Голодную зиму, своим трудом выращивают птицу и хлеб. Хромой лисенок думал еще и о том, что Лукашу, который всю зиму кашлял и ночами часто метался в лихорадке, домашнее куриное мясо нужно не меньше, а может, и больше, чем остальным: и людям, и лисам. Наконец, лисенок сказал: - Уходи, лиса, из этого дома и забудь сюда дорогу. Передай матери, что я жив, но не вернусь в Общину. Что-то странное сделалось с плутовкой: она присела, согнув лапы, затем подскочила и зашипела, вздыбив шерсть на спине: - Что я слышу?! Не подводят ли меня мои старые уши?! Позор всему лисьему роду! Подумать только! Дикого лиса приручил человек! Человек!! В ответ лисенок злобно зарычал и процедил сквозь оскаленные клыки: - Убир-р-райся подобру-поздорову, лиса! Она укоризненно покачала головой, назвала его предателем, коих не видели еще в Бесконечном лесу, затем перемахнула через забор и была такова. А хромой лисенок заковылял к дому. Он не пошел к Лукашу в комнату, чтобы заснуть по своему обыкновению на теплой пуховой перине. Он добрался только до кладовой с потертым настилом на полу, и там заночевал. Слова плутовки не давали ему покоя: «Человек! Подумать только, дикого лиса приручил человек!» Теперь лисенок вспомнил о матери, о лисьей норе и Общине на окраине Бесконечного леса, и сделалось совсем худо. Он больше не играл с Лукашем, а все чаще лежал в углу своей бывшей темницы, и, угрюмо потупив умный взор, разглядывал клетчатый узор в темных пятнах. Кушать больше не хотелось, поэтому еда, которую приносил мальчик, оставалось нетронутой. Лукаш просил, беспокоился и утешал, но не мог прогнать лисью тоску. Тут бы лисенок, наверное, и погиб, если бы не один случай. Как-то Большой человек и его Женщина ушли в гости и оставили мальчика одного дома. Как только спины родителей скрылись за калиткой, Лукаш надел свои черные шерстяные валенки, черную меховую шапку-ушанку из овчины, взял собачий поводок и нацепил на лисенка ошейник. Лисенок даже не возмутился: настолько ему было безразлично от тоски. Но Лукаш все-таки объяснил, что они идут гулять в лес. Мальчик привел его на небольшую поляну в Бесконечном лесу. По старой памяти лисенок знал, что она самая дальняя от лисьей общины. Значит, совсем недалеко удалось уйти от поселения северян. И все-таки с каждым шагом становилось веселее и отраднее. Хромой лисенок вспоминал родные места: вот большой дуб с необъятным стволом и раскидистыми ветвями, в которых он любил гонять рыжих муравьев. А вон там терновый кустарник, где однажды он вспугнул трескучую сороку! Радость лисенка возрастала, а силы Маленького хозяина убывали. Он шел все медленнее и медленнее, пока не остановился. Он наклонился, чтобы снять ошейник, и зашелся в приступе сильного кашля. Мальчик хватал ртом воздух, глаза его наполнились слезами... в общем, как обычно бывало в таких случаях. Но прошла минута, потом другая, которая длилась дольше первой. За ней – третья – совсем длинная и томительная. А удушье не спадало. Лисенок бегал вокруг Лукаша с ошейником в зубах. Он почему-то решил, что приступ начался из-за него, ведь как только Маленький хозяин снял тесную кожаную полоску, то сам перестал дышать. Сквозь руку, которой Лукаш закрывал лицо и пытался остановить кашель, упало вниз несколько крупных алых капель. Они имели такой знакомый запах! Запах железа и крови. Лисенок взвыл от отчаяния, выронив ошейник, и кинулся прочь от красных пятен на талом снегу. - Все хорошо, не бойся, - прошептал Лукаш, когда смог говорить. Обессиленный он опустился прямо на мерзлую землю. - Все хорошо, - повторил Маленький хозяин, и слова его звучали успокаивающе, - я просто прилягу здесь… надо немного отдохнуть... - и сразу уснул. И как лисенок не пытался разбудить мальчика, сколько не толкался мокрым носом в безжизненные бледные щеки - ничего не получалось. Ничего, ровным счетом. Тогда он лег рядом с Лукашем, положил морду на лапы и принялся ждать, время от времени горько поскуливая от досады. Он ругал себя за то, что сколько Маленький хозяин не читал ему книг, сколько не разговаривал с ним, лисенок так и не научился выговаривать ни одного человеческого слова. Он не знал, как сказать: «Проснись, Лукаш!». Не знал, и все тут! Вдруг налетел сильный ветер. Впервые за сезон жестоких холодов он нес с собою нечто новое: весеннее тепло и удивительный жизнеутверждающий покой. Когда среди деревьев мелькнул чей-то неясный силуэт, лисенок поднял голову и навострил уши. Но за деревьями уже никого не было. А с новым порывом весеннего ветра он увидел за спиной спящего Лукаша самого Огненного Лиса. - Тебе пора домой, - сказал Прародитель всех лис на земле, обращаясь к хромому лисенку. - Нет! Я не уйду, пока человек не проснется, - сказал упрямый, но до смерти напуганный лисенок. Тогда Огненный лис взмахнул огромным багряным, словно осенние листья, хвостом, и языки пламени растопили остатки талого снега на поляне. А дальше произошло что-то совершенно невероятное: небо закрыли грозовые тучи, и гром прогремел: - Тебе пора! Пора, пора, пора!! – и слепая мгла, рассекаемая дрожащими молниями, навалилась могильной чернотой на поляну. Но угроза не возымела никакого действия. Лисенок твердо стоял на своем и с места не двигался. Тогда Огненный лис улыбнулся себе в усы и, довольный, уселся рядом со спящим мальчиком и его смелым другом. Небо сразу просветлело, и гром затихал где-то вдалеке, унося грозу на север от Бесконечного леса. - Что ж, я вижу, Талисман Жизни готов исполнить предназначение. Хорошо! Значит, ты хочешь разбудить человека? - и он сузил сияющие красные глаза в хитром прищуре. - Да, - ответил лисенок, всем сердцем желая пробудить Лукаша от глубокого сна. Он старался справиться с колотившей его лисье тело дрожью самого настоящего животного страха, и не стучать зубами, - человек болен, нельзя, чтоб он так долго лежал на холодной земле! - Тогда танцуй, - сказал Огненный Лис, - танцуй Танец Жизни, Та-Лис-Ман! Сорок полных дней и сорок полных ночей без остановки. Тогда, быть может, лесные духи услышат твои мольбы и придут на помощь. - Н-но я… я хромой от рождения и не умею танцевать, - лисенок растерялся и впервые в жизни пожалел, что родился на свет совершенно бесполезным как для лис, так и для людей. Прародитель вновь взмахнул хвостом, и поток горячего ветра окутал его, рассеивая в прозрачный образ. - Ты умеешь. Твое сердце умеет! Танцуй в ритме сердца, – сказал дух Огненного Лиса прежде, чем бесследно растаять в воздухе... *** Бабушка умолкла и опустила свою рыжую мордочку над пряжей. Очки съехали на самый кончик носа. - Бабушка! Бабушка Мудрая лиса, что же случилось с Лукашем? Он проснулся? Лиса вздрогнула, спугнув неожиданную дремоту. Она поправила очки и посмотрела на горящие любопытством темные глазенки внука. Его черные ушки настороженно стояли, готовые ловить каждое бабушкино слово. - Кто знает? – она отложила пряжу и подоткнула лисенку соломенное одеяльце. – Говорят, что отец Лукаша с другими северянами в поисках сына добрался до противоположного конца Бесконечного леса. Но они так и не нашли ничего кроме собачьего ошейника на той поляне. - А что же Хромой лис, он вернулся домой? - Да, когда наступил ранний весенний зной, и повсюду летали майские жуки и стрекозы, Хромой лис пришел в Общину на окраине Бесконечного леса. Гордой ровной поступью мощных лап он ступал по высокой зеленой траве, и даже колючие кустарники ядовитых волчьих ягод кланялись ему вослед. И деревья приветствовали его, поскрипывая тяжелыми ветвями. Все лисы Общины сбежались у норы Матери-лисицы, чтобы собственными глазами увидеть Хромого лиса, который перестал хромать. - Здравствуй, Мать-лисица! Здравствуйте, лисы Общины на окраине Бесконечного леса! Вокруг воцарилась томительная тишина. Даже птицы перестали петь, чтобы все хорошенько могли расслышать слова Хромого лиса. А тот окинул присутствующих неспешным внимательным взглядом и произнес: - Я хорошо помнил, чему учила Мать-лисица, - начал он, - я ненавидел наших врагов. И даже забрал у них самое дорогое, - тут он горько усмехнулся. - Да, ненавидел я достаточно сильно... чтобы полюбить. Так помните, лисы! Мудрость Прародителя и основной его Закон в том, что не существует границ, разделяющих мир на друзей и врагов, на людей и лисов. Вы сами их придумали, сами возвели каменные стены из ненависти и вражды. Недоверчиво смотрели на него лисы, но ничего не возражали в ответ. Им приходилось верить. Если не своим ушам, то своим глазам уж точно. Ведь некогда отверженный Общиной слабый и бесполезный лисенок превратился в прекрасного здорового лиса. - Сынок, - сказала Мать-лисица со слезами счастья на глазах, и голос дрожал от переполнявшей ее гордости за сына, - теперь ты останешься с нами? - Да, Хромой лис! оставайся в Общине и научи нас мудрости Прародителя! – закричали лисы. А плутовка, которую он прогнал со двора Большого человека, процедила сквозь зубы: - Оставайся на нашей стороне, Хромой лис, где тебе и должно быть! - Нет, - ответил Хромой лис, - я пришел навсегда проститься с Общиной на окраине Бесконечного леса. Теперь мой путь лежит в самую чащу Бесконечного леса. Но вы можете идти со мной. - Что ты... что ты говоришь?! Там никто не живет. Там повсюду голод и смерть! - загорланили лисы в один голос. Они боялись покидать насиженные места. Тогда Хромой лис махнул на прощание своим рыжим хвостом и направился прочь в глубину леса - туда, где действительно никто раньше не жил. А за ним, ступая по уверенным следам друга, шел еще один молодой и сильный лис. У него были черные уши, черные носочки на лапах и черная полоска вдоль всего туловища и хвоста. Это был великолепный лис! Такого лиса никогда еще не видели в Общине на окраине Бесконечного леса… Бабушка Мудрая лиса помолчала немного и добавила: - Эту легенду рассказал моему отцу его отец, а мой отец рассказал мне. По древнему преданию Хромой лис основал общину в самой чаще Бесконечного леса и назвал ее Общиной Лисов-талисманов. Когда приходит время, лисы-талисманы перерождаются в Кицунэ* - животных-божеств. Их предназначение - служить и помогать людям. Маленький лисенок потер лапкой сонные глаза и зевнул. - А как они выглядят, бабушка? Вдруг я увижу одного из них? Я, правда, очень хотел бы повстречать хоть одного Кицунэ. - Хорошо, я расскажу тебе... но только завтра, - улыбнулась Мудрая лиса. - А сейчас – спать, - и она лизнула внука в лоб с полоской посередине. Полоска эта черной лентой проходила вдоль всего хребта до самого кончика пушистого хвоста, - необычный окрас, которым славилась в Бесконечном лесу Община Лисов-талисманов.
*Кицунэ – 1) в японском фольклоре – лисы-оборотни, способные принимать облик человека; 2) в синтоистских верованиях – ассоциируются с божеством Инари.
0
