Пастырь
(или непокорное сознание)

 Утро. Боль. Сознание бомбит. Разум цепляется за сон и не хочет отпускать. Но сон уходит. Ночь проходит и

наступает реальность. Наступает день и снова мысли застилает туман. Надежда мечется и тщетно

пытается найти во что верить. Едкое прошлое душит, настоящее угнетает, будущее молчит. Никогда еще не

было ему так больно. Никогда еще не чувствовал он себя таким покинутым. Покинутым и одиноким. В

огромном и сером мире пространства и времени, где не нашлось даже того места, где бы он мог спокойно и

навеки уснуть.

Но пастырь все же встает и куда-то уходит.

 Двое стоят в переулке. Курят. Дым. Они смотрят и не понимают. Они усмехаются и порицают. А дым

сгущается и поглощает. Мимо плывет нагруженная заботами телега. Забота о теле, забота о желудке,

заботы о главном, да только нет в ней совести. Лишь ветер, доносящий отзвуки далекой грозы,

случившейся еще вчера, но застрявшей в себе навечно. А где-то поблизости задыхается в предсмертных

конвульсиях вздернутая вера.

Но пастырь борется, хоть и проигрывает.

 У девочки никого не было. Ни семьи, ни близких, лишь маленькая потрепанная кукла, с оторванной рукой и

большими-пребольшими глазами, как у нее самой. 

Ей нужен был хлеб, пастырь дарил ей бога. Ей нужен был кров, пастырь дарил ей бога. Ей нужна была

любовь и забота, пастырь дарил ей бога...

Она умерла в приюте, так и не почувствовав того бога, которого он ей обещал. В холоде и одиночестве,

прижимая к груди единственное родное существо, свою куклу.

 Внутренности режет понимание, наружности осязание. Зловоние всходит и распространяется, стены

сужаются. 

- Предал! Изменил!... А ведь когда-то он ему верил. Когда-то доверял. Верил даже больше чем самому

себе и думал, что существует в мире справедливость. Пока ледяная вода действительности не смыла

загар иллюзий. 

Но пастырь не вешается и не погибает. Не бешенствует и не убегает. Раунд за раундом, встает и

продолжает бой, длинною - в жизнь. Лишь надежда, теперь уже только на самого себя.

 Мертвых дел мастер. Часовщик. Он ремонтирует время, подсыпает в него бремя. Регулирует и

распространяет, заводит и отождествляет, забирает и возвращает. 

Вот и пришло его время. Темное немое и необъяснимое существо, оно приближается и выжидает,

впивается и опустошает. Стираются грани, меркнут убеждения, улетучиваются морали,

наэлектризовываются ноги.

Но пастырь не соглашается и Продолжает.

 Двойное дно. Запретная зона Эгоцентрального периметра. Два пса, четыре глаза - выпученные в небытие.

Стервятники, охраняющие на подступах самое сердце Искусственной Гравитации - Добро и Зло. Периметр

отцеплен чувствами, страхами и заборами, инстинктами и рвами. Потусторонними потрошителями.

Но пастырь перелезает через ограду и проникает.

Эпилог:

 Странная штука, за год жизни который ему оставался, с верой в себя он сделал в тридцать раз больше,

чем за тридцать, с верой в бога. И когда помер, какие-то совершенно незнакомые люди долго еще

приходили к нему на могилу, неся в себе признание. Светлое воспоминание, о человеке который предал

своего бога, ради людей.