Короткое описание: Творчество - отражение нас самих. Но что может спасти его в период нашего упадка?
Пролог.
Как загадочен и таинственно прекрасен Лондон в осенний период! Его простой и строгий вид обретает нечто величественное и снисходительное в своем облике. Туманы обволакивают город холодными и цепкими объятиями, словно пытаясь спрятать эту поистине аристократичную красоту от назойливых глаз и погрузить столицу в приятную сомнамбулическую истому. Но как бы картиной Туманного Альбиона не восторгались, в душе созерцателя все же таится некая недосказанность, неуверенность. Будто не каждому дано проникнуть и понять Лондонскую загадку. Сам Клод Моне — любитель ярких пейзажей и сочных красок пытался познать истину города, создав целую серию мрачных картин о Лондонском парламенте. Но и ему не удалось в полной мере отобразить это уникальное место, омываемое холодными водами Темзы, обделенное солнцем и светом, украшенное множеством неповторимых архитектурных строений. Лондон дышит историей; он — немой свидетель многих событий. Разнообразные тайны хранят темные улочки и аллеи. Но город отстранен и равнодушен; он будто боится испортить первое впечатление наблюдателя и безмолвно поглощает все страшные загадки, скрывая их под покровом ночи…
* * * Вечер подходил к концу. Люди торопливо разбегались по домам, стараясь не обращать внимания на холодный моросящий дождь и порывистый ветер. Тучи медленно растекались густой темной краской по небесному холсту и, будто давили своей тяжестью на город. Толпа слилась в единое целое и пыталась как можно быстрее покончить с этой вынужденной неприятной прогулкой. Только одна статная мужская фигура выделялась из общей картины. Мужчина медленно брел вдоль пустеющих улиц, словно не замечая холода и сырости. Он будто был частью этого тумана и мрака. Никто не ждал его в этот вечер дома у теплого камина, не готовил пахучий чай к его приходу и даже вряд ли думал о нем. Мужчина был олицетворением одиночества и невообразимых душевных мук. Его огромные голубые глаза были наполнены слезами и бессмысленно смотрели в пустоту, темные волосы обрамляли бледное худое лицо. Губы его дрожали, будто в лихорадке, а рука крепко сжимала исписанную нотную тетрадь…
Глава I Джерард был родом из пригорода Глазго. Все его детство было наполнено сказочными мечтами, навеянными старинными шотландскими легендами. Особенно нравилось ему предание о храбром воине Беовульфе, победившем чудовищного Гренделя. Часто представлял он себя в роли главного героя и бежал прямиком в лес, рассекая густую траву, гонимый легким ветром. Там, добежав до любимой лужайки, он вмиг забывал о своих геройских побуждениях и зачарованно любовался яркими пахучими цветами, причудливой игрой солнечных бликов и заслушивался пением птиц. В эту секунду маленькому Джерарду казалось, что этот безлюдный клочок земли и есть весь мир, и он целиком принадлежит ему. Здесь он был и королем, и воином, и шутом. Целыми днями Джерри создавал свой идеальный мир и жил в нем, придумывая роли для своих вымышленных друзей, разыгрывая целые спектакли. Он был одинок, но даже не подозревал этого, ведь его широкая душа могла окутать все вокруг своей наивной детской любовью.
* * * Мальчик рос сообразительным и одаренным. С ранних лет он проявлял огромный интерес к окружающему миру и часто донимал родителей расспросами. Не всегда им удавалось ответить, и Джерри, быстро научившись читать, стал искать ответы в книгах. В школе он был круглым отличником и с удовольствием делился своими обширными знаниями с другими детьми. Все любили Джерри, хоть он не разделял детских шалостей и предпочитал размышлять в одиночестве. Несмотря на внешнюю сдержанность, внутри мальчика кипели эмоции, которые ему так хотелось выплеснуть. Джерард был в поиске; в его душе царила некая пустота. Но, мы всегда обретаем самое важное, когда прекращаем это искать. Так случилось и с Джерри. Было теплое летнее утро, мальчик сидел на лавке и старательно водил карандашом по бумаге, пытаясь изобразить уже обыденную картину своего сада. Джерри влекло к искусству, но живопись была не его стезей. Поэтому обычно такой кропотливый творческий процесс заканчивался скомканными альбомными листами и обещаниями более не притрагиваться к краскам. Так бы случилось и в этот раз, но мальчика внезапно прервала мощная музыка, доносившаяся из дома неподалеку. Как зачарованный Джерри шел к источнику звука. Массивные аккорды напоминали раскаты грома и заставляли сердце мальчика трепетать. Джерри был охвачен неведомым чувством восторга и благоговения. Под влиянием эмоций, он подошел вплотную к окну дома и увидел немолодого седовласого мужчину. Музыкант сидел спиной к окну и играл на рояле. Его огромные сильные руки будто боролись с инструментом, а гордая осанка роднила с античными воинами. Джерард стоял в оцепенении до конца пьесы, боясь нарушить этот волшебный миг. Но вот прозвучали последние аккорды, и пианист резко обернулся к окну, оборвав последние звуки властным дирижерским жестом.
* * * Мужчина, с улыбкой взглянул на Джерри и торопливо вышел на улицу. - Привет, малыш! Меня зовут Оливер Твиди. Вижу, ты так заслушался, что совсем забыл о правилах приличия и пробрался в мой двор! Но не бойся, ругать я не стану. Тебя как зовут? - Здравствуйте, сэр! – пробормотал побледневший мальчик. – Я – Джерард Иннс. Прошу извинить меня, но ваша музыка… Она… Она чудесна! Я хочу быть как вы, научите меня играть! Последние слова Джерарда прозвучали так неожиданно и так смело, что Оливер внезапно расхохотался. Порыв мальчика вмиг угас и сменился прежним испугом. - А ты, юнец, смышлен! – сквозь смех проговорил Твиди, - Знаешь, а у меня ведь никогда не было учеников… Я всю жизнь потратил на попытку создания чего-то совершенного. Того, что смогло бы перевернуть мир окружающих! Но чего я достиг? Ох, сынок, музыка – это всего лишь развлечение для людей. Они не пытаются увидеть в ней нечто большее. И не хотят. Им подавай танцы, веселье… А нам, музыкантам, тяжело. Играть на потеху публике – это всегда играть в ущерб себе. А так хотелось бы показать, что вся музыка отражает нас самих. Она обличает и оправдывает, хвалит и порицает, борется и защищает. Музыка – беспристрастный судья наших душ… Но я показать этого не сумел, хоть и пожертвовал многим… Наступило долгое молчание. В этой неожиданной исповеди музыканта было столько боли и сожаления, что Джерард решил непременно поднять ему настроение. Вспомнив о рисунке, лежавшем в кармане, мальчик незамедлительно протянул его Твиди, дабы прервать неловкое молчание. Оливер, мельком взглянув на клочок бумаги, вновь улыбнулся и сказал: - Мда… Надеюсь с музыкой у тебя сложится получше. Дам совет: не занимайся ты больше этим. Либо прячь свои работы от посторонних глаз. Джерард хотел было обидеться и уйти, но почему–то побоялся, что потеряет нового знакомого и улыбнулся в ответ. - Не бери в голову, парень, я ведь не со зла. – добавил Твиди. – Приходи завтра в это же время, начнем занятия… Мальчик лишь нервно кивнул и быстро направился в сторону своего дома. Музыкант еще долго смотрел ему вслед, а после нехотя вернулся в пустой дом.
*** Ночь у Джерри была неспокойной, его терзали противоречивые чувства. Изучение музыки казалось мальчику чем-то особенным и достойным лишь немногих одаренных людей. Настойчивые мысли не давали уснуть. Джерард ощущал себя на пороге нового и неизведанного. Детская фантазия слишком мистифицировала искусство, а это отнюдь не придавало уверенности в своих способностях. Новый день мальчик встретил с большой неохотой. Даже водные процедуры не пробудили затуманенный разум, и Джерри лениво побрел в столовую. Там уже сидели родители и медленно потягивали утренний кофе. Отец как всегда угрюмо листал рабочие бумаги, исписанные множеством цифр, а мать тихонько смотрела в окно. Бодрящий аромат крепкого напитка прибавил Джерри сил, и от болезненных последствий бессонной ночи не осталось и следа. Охваченный волнением, мальчик решил поделиться с семьей своими ночными размышлениями. Но разговор сразу не заладился. Отец всегда нервно реагировал на интерес сына к искусству. Иннс Старший еще с первого дня рождения Джерри решил его будущее. И теперь мальчик был обязан принять по наследству не только фамильный особняк, но и службу банковского работника. Закончив ярый монолог о бесполезности людей искусства, отец покинул дом так и не выслушав своих близких. Пугающую тишину прервал тяжелый вздох матери. Ласково проведя рукой по густой шевелюре сына, она сказала: - Дорогой, не обижайся на отца. Он ведь старается и хочет обеспечить тебе безбедное будущее. А я все равно поддержу тебя во всех начинаниях. Но только не забудь познакомить меня со своим новым учителем. После она улыбнулась своей самой прекрасной доброй улыбкой и вмиг успокоила Джерри. Закончив завтрак, мальчик сразу направился к Твиди. Он совсем не обижался на отца. Наоборот, в глубине души даже жалел его и испытывал вину за свои математические способности. Сколько раз он заставлял себя заняться этой скучной наукой! Но, открыв учебник, Джерард сталкивался лишь с непониманием. Казалось, что все эти цифры смотрели на него с холодным презрением, не желая открывать свои тайны.
Неплохо. Ярко и живо, только абзацы бы (но я тоже с редактором мучаюсь).
Мне вот только непонятно... Музыкант разразился тирадами, как негоже быть музыкантом, как это неблагодарно... а потом взял и согласился учить мальчика. Он что, пустозвон?
К чему привязано начало? Создание атмосферы? Но атмосфера в основном тексте иная.
Как тизер, трейлер к чему-то будущему? Но не органично как-то. Как 2 отдельных рассказика.
0
