две секунды и три чертовых метра Степень критики: любая
Короткое описание: Их безумство - ровно две секунды. Их искупление - ровно три чертовых метра.
— Ненавижу тебя, полудурок плешивый! — она выплевывает это, буквально трясясь от злобы, сжимая и разжимая кулаки. Он стоит от неё в трех чертовых метрах — подойди и коснись, подойди и размажь его самодовольство по наглой физиономии.
— Уруру, — он стягивает губы трубочкой, а в глазах — насмешливые черти и превосходство. Как же ему нравилась её злость. С первых дней знакомства видеть её возмущенную физиономию и слышать гневные тирады. Смотреть, как лопается её самообладание мыльным пузырем и от едких фразочек она переходит в бурный поток оскорблений и эмоций. Как она перелопачивала книги, лишь бы найти ответ достойнее, потому что изгаляйся как хочешь — он всегда найдет, чем ответить. И это жутко вымораживает. Козёл.
— Да чтоб тебе провалиться, мудозвонище нарциссное. С таким, как ты, и рядом-то стоять невозможно, сволота подзаборная! — её глаза яростно сверкают — оно не бывает по-другому рядом с ним. Рядом с ним всегда трясет, почти лихорадит, и она бредит запахом его крови — только дай себе волю, а у него отними сил — тогда она его изобьёт до полусмерти от всего того, что кипит внутри.
Но между ними три чертовых метра. Они слышат друг друга и видят каждую черточку лица. Она не может впиться пальцами в его глаза, чтобы никогда не смотрел на неё так.
— Да ты. Ты!.. — в бессильной злобе говорить больше нечего, ведь ей кажется, что она уже дымится. Опять. Он уже почти ничего такого не говорит, а ей срывает крышу, как будто они еще в школе. Он, посмеиваясь, посылает ей поцелуй одними губами. Замирают — ровно две секунды и три чертовых метра. И в глазах у них один на двоих вопрос: «Какого, мать твою, нахер?!».
Это ведь у него без пяти минут жена на втором этаже кампуса, и это ведь у неё парень дожидается в городе. Это у них все закончилось не начавшись, чуть больше года назад, и так, как он только что, делать нельзя. Это ведь для обоих в корне неправильно. Было и прошло. Ровно две секунды и столько же дыр на двоих.
— Кретиноид доморощенный! — она фыркает и удаляется по лесенке наверх, подняв подборок и расправив плечи, а он откровенно ржет ей вслед. Ничего не произошло. Все в порядке.
***
Это нездоровое желание — сидеть и читать на потертом рыжем стуле, обмотавшись пледом, продолжать жутко мерзнуть, находясь на самом продуваемом месте веранды. Зато вид тут красивый и дышится очень легко.
На свежем лесном воздухе хорошо засыпать, а выходить перед сном покурить — плохо, но очень привычно и нужно. Сбрасывая окурок в пепельницу, он замечает её в противоположном углу. Снова три чертовых метра. Плед упал с плеч, и она дрожит во сне, посиневшими пальцами сжимая корешок книги. Несмотря на потепление и солнцепек в течение дня, ночью до неприличия холодно. Так и простудиться можно. «Это ведь совсем не дело» — проскальзывает в его голове, и он подходит, вытаскивая книгу из ледяных рук, стягивает плечи девушки пледом, закрепляя его так, чтобы точно уже не упал. Она больше не дрожит и теперь улыбается. Немного, самыми уголками губ. У него в груди треклято теплеет и он наклоняется, касается их легко и ровно две секунды — о таких вещах не нужно думать после потому, что наваждение не объяснишь. И это понятно. Так понятно, что хочется курить и тушить об себя. Он разворачивается и неслышно идет от неё эти три чертовых метра, заворачивает за угол к двери на второй жилой этаж. Эти три чертовых метра она молча смотрит ему вслед и ничего никогда не скажет — пускай считает, что она спит и всё в порядке. Так будет гораздо лучше. Еще на две секунды она закрывает глаза, чтобы снова открыть и, окинув звездное полотно восхищенным взглядом, поднимает книгу, подхватывает плед и возвращается в номер. Завтра они разъедутся и всё у них будет в порядке.
Понравилась первая часть. Есть эмоции и, главное, есть опосредованность. Читаешь про одно а понимаешь совсем другое. Это здорово. Вторая часть разочаровала - банальщина. Не понравилось неуважение к слову. Старайтесь находить среди все самое подходящее. Даже ругательства получились какими-то корявыми.
на старом потертом рыжем стуле - слишком много определений, не знаешь за какое уцепиться. Старайтесь использовать не больше одного.
— Ненавижу тебя, полудурок плешивый! — она выплевывает это, буквально трясясь от злобы, сжимая и разжимая ладони. - тут случилось мне вспомнить учебник по генетике. некоторые люди могут скручивать язык, а некоторые - нет; всё благодаря генам. а оно вона что, мужики и не знают, что можно ладони скручивать! а не кулаки...
Он стоит от неё в трех чертовых метрах - вы или за ё-фикацию, или против неё; не определиться нельзя.
Как она перелапачивала книги - проверочное - лапата?
её глаза яростно сверкают — оно не бывает по-другому рядом с ним - создаётся ощущение, что глаза - это "оно". зачем оно вообще тут?
она его изобьёт до полусмерти от всего того, что рвет изнутри. - снова телеграфный стиль. да, в таком объёме сложно выкручиваться, но тогда надо формулировать просто, а не сложно. внутри всё кипит, поэтому разорвёт. как-то так. а то тут и рвота мерещится, и полусмерть от всего, что внутри.
Она не может впиться пальцами в его глаза, чтобы никогда не смотрел на неё так. - последняя часть без подлежащего - и она нескладная, из-за этого рушатся впечатления от чтения, на их место приходят сомнения по поводу языковой связности.
И в глазах у них один на двоих вопрос: «Какого, мать твою, нахер?!». - погодите. герой только что демонстрировал насмешливость и превосходство. как он перешёл к крайнему изумлению? из-за чего? ведь поведение собеседницы не менялось.
сидеть и читать на старом потертом рыжем стуле, обмотавшись пледом и - и не обособлять обороты! хочется употребить плед как нарицательное. не буду. оно того не стоит.
поправляет и стягивает ей плечи пледом - поправляет... плечи... пледом. снова сентенция - жертва телеграфного сообщения.
поправляет и стягивает ей плечи пледом, закрепляя его так, чтобы точно уже не упал. Она больше не дрожит и теперь улыбается. - конечно! когда накрываешься холодным одеялом, то сразу становится теплее. в ту же секунду.
, касается их легко и ровно две секунды -ы. снова: касается их на две секунды? или две секунды чего - так стоит? две секунды медлит? две секунды принюхивается?
Так понятно, что хочется курить и тушить об себя. - и плакать, чтобы тушь растекалась, и расцарапывать розовые ранки, и слушать эмбрэйс, и рыдать под дождём, прижимая к себе модные журналы. автор, эмо отыграли давно. а при наличии эмо-боя вообще ворнинги пилить надо бы.
Главная интрига (кроме отсутствия смысла и вообще всего, оставленного на догадывание читателю) - почему героиню дразнили уруру? Автор понимает, что это ругательство значит? чем плохо оставленное на домысливание? слишком многое оставлено. вот что там было? герои переспали и раскаиваются? но на это нет никаких указаний. тем не менее, если было именно это, финальная сцена понимается одним образом, и другим - если была просто склока между героями.
Спасибо за отзыв и исправления. "Оно" скорее относится чувству ярости, состоянию в целом. Из-за того, что сделал он, поменялось состояние у обоих. Он касается её губ ровно две секунды. "Уруру" - это не ругательство, а скорее стёб над её злостью.
0
