о, милостливый Боже… помоги
открыть пакет анчоусов «Калипсо»
я напишу стихи тебе на гипсе
нечаянно поломанной ноги
преодолев ебучий тремор рук
вернее правой… левая допишет
целую пьедестал небесной сижи
за все происходящее вокруг…
за этот август, два ноль-ноль и шесть,
где по усам текли и мед, и пиво,
пропахший шашлыками и крапивой,
в каком-то бесшабашном кураже
несущийся за летом под откос
по веским, нетехническим причинам,
сшибая неподдельную кручину
с уже слегка желтеющих берез…
что делать… Боже… Боже… сохрани,
спаси, не дай мне… всемогущий Боже
царапинами вниз по теплой коже
оставь на память толики и дни…

в нелепой позе возле фонаря
ничтожной крохой суетной вселенной
молю тебя коленопреклоненно
цепляясь за надежды якоря -
не дай забыть… оставь, прошу тебя,
елейной ночи трагик и вершитель,
дай мне о ... Читать дальше »

На Земле
безжалостно маленькой,
жил да был человек маленький.

У него была служба маленькая.
И маленький очень портфель.
Получал он зарплату маленькую...

И однажды - прекрасным утром -
постучалась к нему в окошко
небольшая,
казалось,
война...

Автомат ему выдали маленький.
Сапоги ему выдали маленькие.
Каску выдали маленькую и маленькую -
по размерам - шинель.

...А когда он упал - некрасиво, неправильно,
в атакующем крике вывернув рот,
то на всей земле не хватило мрамора,
чтобы вырубить парня в полный рост.

©

Писатель Рэй Брэдбери скончался в Калифорнии

Сегодня откопал на сайте аж 2 крутых стиха. Удивлен. Очень.

первый
герой

Бела дела
- сложно себе признаться, что расчет-то голый!

Неуколкость
- люби ближнего, люби дальнего, но со всеми держи дистанцию, чтобы никого не уколоть – говорил ежик

Общество резвости
- будь трезвым и резвым

Мидлайн
- найди золотую середину между он-офф-лайном и офф-он-лайном

Люби себя сам!
- себе не противься, но так, чтобы себе не потакать

Ось мира
- игра – это ось, вокруг которой вертится человек

Трезвость
- даже когда все трезвые, всегда есть кто-то, кто трезвее

Опора
- одна опора лучше нескольких подпорок

Раздевание истины
- любую формулу можно разформулировать до неформата

Константа
- любое постоянство временно

Равновесие горизонта
- никто не стоит к горизонту не ближе, не дальше


Гармония образа
- сообразуй брожение смыслов с позитивным ... Читать дальше »

Се – Азиопа, ею был украден
и освежеван древний бог,
из треугольных рыжих виноградин –
ее лобок.

И мы в мускатных зарослях блуждаем,
когорта алкашей.
Овидий прав: так трудно быть джедаем
среди лобковых вшей.

Се – Азиопа, наша ридна маты,
кормилица искусств.
Кто нынче помнит Зевса? Жестковатый
и сладкий был на вкус.

Так, впрочем, сладок всякий иноверец,
философ и поэт,
добавь в судьбу – лавровый лист и перец,
ты сам себе – обед,

обед молчанья, кулинарный случай,
подстережет в пути,
гори один и никого не мучай,
гори и не звезди.

©

мы легли на грунт, – говорит, – мы легли на грунт.
наша жизнь – морзянка, наши стихи – враньё.
не сочти за труд, – говорит, – не сочти за труд,
передай, что это всё – во имя её.
и в газету "правда", свёрнутую в кулёк,
положи ей ну хоть пару моих наград,
ведь она – ребёнок, девочка, мотылёк,
это злые люди всякое говорят.
постучи наверх, – говорит, – постучи наверх,
там механик, он ближе к богу, он завязал.
мы легли навек, – говорит, – мы легли навек,
я ей что-то важное не сказал.
не кричи, не трусь, дыхание экономь.
ты моложе – может быть, суждено спастись.
передай ей наше летнее за окном,
наш рожок сигнальный звóнок и голосист.
степь да степь кругом, степь да степь, – говорит, – кругом,
путь далёк лежит, кончается кислород,
в той степи глухой, – говорит, – в той степи глухой...
то ли бредит, то ли на ухо мне поёт.

©

.
мать Тьма и отец Писдец

воспитывали сукина сына

в лучших традициях патологической психиатрии

горячо и сильно

вдалбливая постулаты

двойной морали и гендерного непостоянства

просто и ясно

вскоре у ребенка развились необыкновенные таланты

к общению со сверстниками, так что к пяти годам

в его послужном списке значилось 38 друзей

кстати всегда

старенькая "газель"

увозила удрученных сотрудников МУРа

не нашедших ни свидетелей, ни улик

хотя в редкую ночь на районе хмуром

около каждой второй песочницы всклоченный пес не скулит

но даже у такого отчаянного сорванца

случались радужные, по-своему трогательные деньки

когда папа, играючи, в землю с размаху его вонзал

приговаривая

расти сынок, все-таки ра ... Читать дальше »

Рейн Евгений Борисыч уходит в ночь,
в белом плаще английском уходит прочь.
В черную ночь уходит в белом плаще,
вообще одинок, одинок вообще.

Вообще одинок, как разбитый полк:
ваш Петербург больше похож на Нью-Йорк.
Вот мы сидим в кафе и глядим в окно:
Леонтьев А., Рыжий Б., Дозморов О.

Вспомнить пытаемся каждый любимый жест:
как матерится, как говорит, как ест.

Как одному: "другу", а двум другим
он "Сапожок" подписывал: "дорогим".

Как говорить о Бродском при нем нельзя.
Встал из-за столика: не провожать, друзья.
Завтра мне позвоните, к примеру, в час.
Грустно и больно: занят, целую вас!

©

Ой, ты гой еси, русофилочка, за столом сидишь, как побитая;
В огурец вошла криво вилочка, брага пенная - блядовитая
Сарафан цветной весь изгваздала; подсластив рассол Пепси-колою,
Женихам своим ты отказ дала, к сватам вышедши с жопой голою.

Затянув кушак, закатав рукав, как баран боднув сдуру ярочку,
Три "дорожки" в раз с кулака убрав, с покемонами скушав "марочку", -
То ли молишься, то ли злобствуешь, среди гомона полупьяного, -
Ой, ты гой еси, юдофобствуешь под Бердяева и Розанова.

А сестра твоя (нынче бывшая!) в НАТО грозное слезно просится.
Ты в раскладе сем - вечно-лишняя, миротворица, богоносица.
Вся на улицы злоба выльется, в центре города разукрашенном -
Гости зарятся, стройка ширится, и талиб сидит в кране башенном.

В лентах блоггеры пишут набело о Святой Руси речи куцые;
Ты б пожгла еще, ты б пограбила, - жалко кончилась РЕВОЛЮЦИЯ.
Извини, мин херц, danke schon, ... Читать дальше »