Часть 2

- Светочка, ты вообще знаешь, где твой муж? - обычным своим менторским тоном третировала Петькина бабуля Антонина Аркадьевна свою дочь.
 

- Мама! Валера занят гостями. Мы его бросили и ушли. А он за всех отдувается, если ты на минуточку обратила на это внимание! - как в детстве отчаянно сопротивлялась проезжающему по ней танку Света.

Света все больше жалела, что пригласила родителей. Папа сумел быть радостным и счастливым дедом прекрасного крепыша-внука. А вот мама прибыла с багажом претензий.

Не выдержав маминого террора, Света нехотя оторвалась от ребенка и пошла к гостям. Она пребывала в надеждах быстренько свернуть банкет и вернуть Валерку на привычное для него укромное местечко - рядом с законной женой. Понятие “рядом” за год пластично преобразовалось, перетекло из тени рыцаря Валеры, готового на все ради любимой, в надежную хромированную обязанностями цепь, пристегнутую к Валериной шее. Света и сама не понимала, как это могло получиться. И не хотела она вовсе держать его возле себя, но всевозможные мелкие нюансы, переплетаясь с обстоятельствами, невольно скручивались и сцеплялись в звенья, терлись друг о друга, все пронзительнее позвякивая и  все крепче утежеляя отношения в семье. За материнскими заботами Света не замечала еще и того, что Валера хотел не только оттенять ее, но еще и надеялся на мизерную толику внимания к себе.

Света, закутавшись в домашнюю вязаную шаль поплотнее, приблизилась к светящемуся лампочками летнему кафе, еще издали услышав гитарные изыски вологодского родственника. На веранде оставалось всего несколько гостей, и те никак не желали расставаться. Оглядевшись, она увидела, что Жанны, Валеры и Катюшки нет. Катюшка скорее всего уже уехала к себе. Она всегда рано убегает с домашних посиделок - не ее формат. А вот Жанна с Валерой… Неужели опять?

Память кольнула давняя неприятная история. С пол года назад, в новогодние праздники, Света застала двусмысленную картинку, придя неожиданно домой от соседей. Ее не было дома часа три. И вдруг, открыв своим ключом дверь, она застала в коридоре однокурсницу Жанну в распахнутой шубе и ажурных колготочках из-под неприлично короткой юбчонки. В ее годы разгуливать по улице и по гостям в таком виде можно только под наркозом. Жанна неестественно радостно бросилась к Свете в объятия, затараторив невнятно про подарок, отъезд в Египет и еще много мелочей. Поспешно сунув в руки Свете коробочку модных духов, она быстренько убежала, отчего-то смущаясь и громко прощаясь. А Валера наблюдал всю сцену, выйдя из спальни и будто бы только поднявшись из постели. И это в шесть вечера! Света ничего плохого не думала. Ну пришла однокурсница поздравить, что такого?! А потом в спальне обнаружила на своем собственном комоде пару женских перчаток тонкой дорогой кожи.

Валерка отмахнулся от вопроса о перчатках с казалось бы абсолютным безразличием: “Может пробежала туда подарок тебе оставить, да и забыла? Я ж не видел, что она там делала!” - безмятежно уставившись в телевизор, объяснил муж. Но сердце Светы было не спокойно. Потайное шестое чувство мельтешило и кололо мыслями о нехорошем. Света оставила эту историю без дальнейших объяснений, чтобы не терзаться еще сильнее. Она для успокоения нервов заранее смирилась даже с самым тяжелым объяснением. Но на следующий день за кроватью она обнаружила еще и мелкую жемчужинку из женской заколки. И заколка была не чья-нибудь, а именно Жанны. Несомненную улику Света выбросила вон и приказала себе забыть о ней во имя семьи. Скоро должен был родиться Петенька и думать нужно было только о нем.

Неприятная история забылась и затерлась постепенно в памяти. Да и Валерка больше ни  разу не давал повода усомниться в его любви. И вот сейчас их нет! Двоих! Жанны и Валеры. Что делать? Света почувствовала, как сердце ее обмерло и похолодело. Кровь застыла и отказывалась двигаться по сосудам. Света, не помня себя, бросилась их искать…

Света металась по переулкам, словно попала в незнакомый город. Она не понимала, куда ей бежать. Валера и его пассия могли быть где угодно. И уж точно не посреди толпы гуляли по улицам и не на последнем сеансе сидели в кино. Задыхаясь, вконец потеряв силы, Света вернулась в кафе и вытянула из-за стола погруженного в музыку Сеню. Он приходился ей троюродным дядей или племянником. Сейчас было не важно. Света умоляла его помочь найти мужа. Она осипшим голосом объясняла, что у нее предчувствие, и надо торопиться - за таинственным исчезновением может скрываться что-то серьезное и страшное. “Он нетрезв, он не спал ночь, он скорее всего попал под машину, либо заснул в парке на скамейке. Надо срочно его спасать!” - быстро и сбивчиво говорила она на ухо Сене, вцепившись в его руку и продолжая тянуть на улицу. И чем больше она накручивала опасностей на Валерину судьбу, тем сильнее начинала в них верить сама. Образ изменника незаметно преобразовался в ее сознании в образ страдальца и мученика, вот-вот готового расстаться с жизнью где-то на задворках родного города.

Всеволод бережно убрал ее руку, вежливо кивнул, обещая помочь, и вернулся в кафе за гитарой. Зачехлив любимицу и убрав ее в машину, он галантно предложил даме локоть и отправился на поиски Валеры.

***

Катюшка не заметила, как оказалась с Валерой на скамейке в самом затемненном уголке парка под раскидистой старой липой. Дерево склонилось и с любопытством подслушивало их неразборчивый лепет. Тусклые лучи единственного фонаря, оказавшегося будто бы случайно возле озера, до них не дотягивались. Под надежным непроницаемым зонтом летней ночи потерялось ощущение времени и окружающего пространства. Валера рассказывал трепетным полушепотом о стихах, когда-то в юности написанных, да так никому не прочитанных, и прижимался все теснее и теснее к Катюшке. А она, чуть отодвигаясь, смущенно ловила на себе его дыхание, совершенно не успевая вникать в смысл слов.

Увлеченные друг другом, они не заметили, как вокруг озера дважды проскользнули знакомые фигуры Светы и Сени. Света семенила, постоянно озираясь и дергая Сеню за руку, принуждая его заглядывать буквально под каждый куст. Сеня с сочувствием к ее надорванному сердцу, подчинялся и заглядывал. Но потом остановил всю эту канитель разумным предложением обзвонить знакомых.

Света с радостью ухватилась за его идею и тут же бросилась набирать Катюшку, которой Света всегда могла позвонить в любой сложной ситуации. Длинные гудки отзывались странным и довольно звонким эхом в глубине парка. Сеня вовремя сообразил, что Свету не стоит отпускать в ту сторону, где звучали телефонные трели. Он еще не понимал, что происходит, но шестым чувством ощущал приближение трагической развязки некоторого запутанного узла. Он решительно выхватил из ее дрожащих рук телефон, посадил ее на ближайшую скамейку, которая как раз очень хорошо была освещена фонарем и бросился во тьму один, строго шикнув на Свету: “Сиди тут, я сам!”

В отличие от Светы, Сеня не страдал воспалением воображения и не склонен был рисовать страшилки про ограбленного или раненого Валеру. С первого взгляда на родственника, он понял, что с ним ничего подобного случиться никаким образом не могло! Такие как Валера всегда умеют выскользнуть из под дамоклового меча судьбы и даже успевают пристроиться к чьей-то более благосклонной фортуне. Сеня прекрасно видел, как Валера поглядывал на его очаровательную соседку Катю, и никак не мог понять, почему Катя этого не замечала. Сене было грустно, когда он наблюдал столь очевидный сюжет разворачивающейся семейной драмы и старался хоть немного увлечь гостью собой. Не для собственного интереса, а для нее самой. Чтобы уберечь от надвигавшейся на нее лавины пошлых обстоятельств.

Сеня спокойно добрался до старой липы, звонки Катюшкиного телефона вопреки всему упорно вели Сеню в нужном направлении.

В тот момент, когда звонок Светы взорвал тишину, Катюшка уже почти поддалась напору Валеры. Звонок ее остановил от неизбежного и очевидного финала. Она оттолкнула Валеру и бросилась копаться в сумке, чтобы выключить телефон. Валера нехотя отодвинулся и понял, что момент безнадежно упущен.

- Эй, есть кто живой? - с нотками иронии в голосе бросил в их сторону деликатный Сеня.  Он воздержался подходить, догадавшись, кто там сидит и почему.
 

- Всеволод? Вы? - удивленно вскрикнула от неожиданности Катюшка, нажав кнопку отбоя в телефоне, который наконец-то удалось нащупать в сумке.

Катюшка вскочила и бросилась к свету, как ночной мотылек - с отчаянием и надрывом.  Ей хотелось скорее прийти в себя от того наваждения, которое с ней случилось несколько минут назад. Как она могла вот так запросто сближаться с мужем подруги? И уже была готова идти дальше… Катюшку охватил ужас от самой себя. Раньше она не могла даже предположить в себе такие темные закоулки. Светуська была ей дороже родственников, дороже родителей. А может быть в чем-то и дороже самой себя. Вся внешняя наигранность глупой конкуренции, соревновательности была лишь милой игрой двух дорогих друг другу людей. И вдруг Валера оказался тем странным разрушительным громом среди ясного неба, который чуть не погубил все самое светлое и ценное, что складывалось годами.

Света нервно куталась в шаль, теребя на ней пушистые шерстяные кисточки и от нетерпения едва их не отрывая . Она хотела и, в то же время, боялась узнать, что же случилось на самом деле с мужем? И почему Катюшкин телефон звенел так близко в глубине парка? Одно не связывалось никак с другим. Логика отказывалась действовать. Света просто старалась дождаться, когда все само разрешится, понадеявшись на здравомыслие родственника.

Вдруг из тьмы вынырнула сумка, Катюшкина изумительная сумка Брачилиани с умопомрачительным красным карманом из крашеной пони. Ее нельзя было спутать ни с какой другой даже в темноте. За сумкой следом вынырнула Катюшка. А за ней спокойно шел своей приятной плавной, даже, некоторым образом, музыкальной походкой, Сеня. Глядя на него, у Светы было ощущение, что он постоянно в голове проигрывает этюды, раскладывает по нотам музыку или приноравливается мысленно к аккордам. Его лицо и сейчас было сосредоточено на чем-то глубоко внутреннем, загадочном, потустороннем.

Родственник передал найденную Катюшку Свете с рук на руки и отправил их обеих домой, пообещав найти Валеру. Света выбивалась из сил. Ей конечно было еще беспокойно за мужа, но заниматься его дальнейшими поисками пришлось доверить Сене. Тем более, что Катюшка ее сразу успокоила - ни с какой Жанной она его не видела, даже наоборот - видела его абсолютно трезвым и в полном одиночестве.

- Он шел по какому-то важному делу, - сказала, быстро проглатывая слова, Катюшка, - может ему позвонил какой-нибудь клиент? Он же программирует, проекты делает, может срочный вопрос какой-то...

- Нет, вряд ли. Обычно он рабочий телефон выключает, когда что-то семейное и важное, - устало возразила Света, - Скорее всего это мамаша его... Она обожает его вызывать под любым предлогом на долгий и обязательно смертельно важный телефонный разговор, лишь бы оторвать от меня! Загрузит его своими подозрениями, наговорит фантазий, а он потом в себя прийти не может, нервничает. Все у нее враги - соседи отравят, машины догонят и задавят, а я, - ее голос задрожал, - вообще тайно подсылаю к ней липовых почтальонов… Деменции у нее.

Света сама себе разъяснила ситуацию, сама себя  успокоила, и вся как-то обмякла, почти повисла на руке у Катюшки. Так они и ушли держа друг-друга под ручку.

А Сеня нырнул снова во тьму к задумчивому Валере. Тот сидел по-прежнему на скамейке, не меняя ни позы, ни положения. Застыл в глубоких размышлениях. Сеня не стал его тревожить вопросами и вообще словами. Просто молчал вместе с ним. В его мыслях играла новая мелодия, над которой он работал уже целый месяц. Она плавно струилась ручейком, потом вдруг вспархивала испуганной синицей и улетала в небо, и потом снова успокаивалась, чуть вибрируя расходящимися по воде кругами. И как это ни странно, внутренняя мелодия Сени словно зеркало отражала мелодию мыслей Валеры. Он вспоминал и прокручивал кинопленку своей вроде бы счастливой и состоявшейся жизни. Ручеек счастья весело плескался и играл бликами. Свадьба, весть о будущем ребенке, советы друзей и знакомых, как надо и как лучше, ужины и обеды, приготовленные любящей женой. На этом месте вспорхнула испуганная синица - а любящей ли?!

И тут же устремилась синица к небесам, Валера думал, как он мог не заметить самого главного, упустить, не почувствовать? Ведь Света его постоянно спрашивала, любит ли он ее?!

"А ведь любящая женщина никогда бы такого и не спросила. Ее бы увлекало собственное чувство, которое невозможно удержать, его невыносимо тянет проявить и обрушить на любимого! Она бы наоборот искала повода выразить свою любовь, она бы околдовывала ею Валеру, а не испуганно пряталась бы за вопросами. Да, он допускал, что женщина возможно боится до какого-то момента выдавать свою любовь, прячет, бережет, хочет, чтобы это сокровище нашел ее возлюбленный сам. Но ведь потому его и легко найти, что оно бьет во все стороны током, светится в ее глазах, звучит в речах, вибрирует в мыслях. Нет, не было такого со Светой. Ее больше всего заботило, как на нас смотрят ее родители, что думают подруги, будет ли свадьба, и если будет, то когда... Ее заботил внешний шарм отношений, его соответствие каким-то стереотипам", - думал совершенно поникший и растерянный Валера. И мысли его потекли дальше, в унисон с мелодией музыканта, разбегаясь кругами и тая в пустоте, - "Не было любви, нет, лишь простое женское нетерпение от желания выйти замуж за приличного и достойного, ради общественного одобрения, ради своевременных родов, ради подруг и соседей. А я сам ее вообще не волновал, я лишь удобный молоточек чтобы забить нужный гвоздик в запланированное счастье..."

Сеня остановил мелодию на той ноте, после которой еще не было продолжения и требовалось его придумать. Валера также в этот же самый миг остановился на моменте полной своей убежденности, что его брак был ошибкой. Они не сговариваясь встали со скамейки и побрели из парка, направляясь домой.

    А дома все уже спали. Сладкий карапуз Петя, надежно укаченный и убаюканный бабушкой, безмятежно спал в колыбельке. Бабушка с дедушкой ушли к соседям спать.  Никто не мешал посидеть по-свойски с Катюшкой на кухне под ситцевым абажуром и за чашкой брусничного чая. Сеня уже сообщил, что ведет Валеру домой в трезвой памяти и полном здравии.

Положив телефон на стол, Света подперла лицо кулаком и прихлебнула чаю. Ее лицо снова порозовело и щеки раскраснелись. Она иронично хмыкнула.

- Ох эти мужики, Катюнчик, заразы они все!

- Почему это? - удивилась неожиданному выводу Катюшка.

- Да потому! - стукнула ладонью по скатерти подруга, - с ними житья никакого нет!

    Катя стянула в тугой узел на макушке растрепавшиеся пряди светлых пышных волос и  полезла в холодильник за колбасой с хлебом. Ее пробил страшный нервный голод, а может быть просто было трудно выдерживать прямой и открытый взгляд Светы, полный доверия и расположения к ней.

- Эх, - продолжая глубоко вздыхать, говорила Света подруге, - Ты же ничего еще не знаешь, не понимаешь… Живешь для себя, ждешь чего-то этакого, замки песочные строишь из фантазий про будущую любовь. Детей мечтаешь нарожать? Мечтаешь ведь?
 

- Да, мечтаю, наверное - смутилась Катюшка, не понимая еще, куда клонит Светулька. Катюшке вдруг стало не по себе от нарастающего напряжения, поднимающейся в ней волны горечи и обиды, вот-вот готовой выплеснуться на Катюшку, окатить ее холодом и развеять в ней то ценное и нежное, скрытое от глаз, что еще лелеяла она в своей душе наивно по-девичьи.
 

- А я вот уже мечтаю только выспаться и еще прибить Жанну. Вот такие у меня мечты, Катюшка! - ухмыльнулась новая неузнаваемая Светулька. Глаза ее смотрели куда-то в стену, излучая сарказм и злость.
 

- Жанну? - удивилась Катюшка, - Вот эту брюнетку а-ля Пенелопа Крус?
 

- Ты наивняк, Катюшка, полный наивняк, уж прости, конечно. Ты все думаешь - раз любовь, свадьба, дите, то все? Прынц твой навеки? Ты вот на Валерку смотришь все, восхищаешься, завидуешь, я подозреваю. Дурочка! Я с ним знаешь как намучилась? Беременная тут одна выла в подушку, когда он с этой ободранной Пенелопой романы крутил. Да, да! А его мамаша сколько мне нервов на локоть намотала, знаешь? А роды? Ты можешь себе вообще представить, как десять часов тебе все нутро наружу выворачивает, а ты терпишь? А акушерка курит в это время в коридоре, ждет, когда ты совсем загнешься? Не понимаю, почему все так хотят нырнуть побыстрее в это замужество, в это болото под вывеской “счастье”?

Катюшка передумала есть бутерброд, положила обратно в холодильник колбасу и глянула в окно. Там внизу возле подъезда стояла красивая белая машина. Катюшка вдруг вспомнила свадьбу, и как Света вручила ей букет, желая такого же счастья, как у нее. Вспомнился Валера - возвышенный и одухотворенный на свадьбе, глядящий с обожанием на Свету. И потом совершенно неузнаваемый на озере, как будто другой человек - искренний и отчаянно уставший от глухой безысходности своего “счастья”. Катюшка оторвала взгляд от окна, посмотрела печально на подругу, продолжая слушать, как все сложно и невыносимо. И думала Катюшка, что всего пол часа назад она чуть не потеряла голову от захватившего ее восторга и пронзительного чувства связи с Валерой, близости душ, и вдруг уже вот в эту секунду это ей кажется чем-то пошлым и стыдным, кажется ловким обманом невидимого мошенника, играющего ее сердцем…

- Ты его не любишь уже? - глухо спросила Катюшка, дождавшись небольшой паузы в Светиных стенаниях.
 

- Валерку? - словно проснувшись, встрепенулась подруга. Вопрос ее обескуражил, так как логически выбивался из общей обличительной канвы.
 

- Я его любила раньше, но теперь, после всего, что он со мной сделал, после его выходок… - Света растерялась, заблудилась в собственных мыслях и замолчала.
 

- То есть, ты его уже не любишь?
 

- Нет, он не заслуживает моей любви, да и ничьей вообще! - с обидой ответила Света. И отвернулась как-то уж слишком резко к плите, роняя незаметно для Катюшки слезу.
 

- Значит ты не будешь меня ненавидеть, если я тебе скажу, что…. Ну что… - Катюшка вдруг закашлялась. Она себя не узнавала, ее внутреннее "Я" будто оторвалось от нее и действовало вопреки ее логики и желания, оно взбунтовалось, - Валера достоин любви! И любой человек достоин. И вообще любовь невозможно заслужить или получить авансом за будущее правильное поведение! Любовь возникает из ниоткуда и не ясно почему. И ты точно знаешь, что полюбила, и ты не можешь взвешивать, прикидывать, нужно тебе любить или нет. Ты не можешь от этого никуда деться. Ты обречена. Осознавая, что любишь, ты можешь даже понимать, как все твое будущее летит в пропасть, в бездну, но ничего не можешь с этим поделать.

Лицо Светы выражало не только удивление. Она взглянула на подругу, не успевая переключиться, перестроиться сознанием с волны ненависти к миру неблагодарных мужчин  на волну Катюшкиной “революции” во имя любви. Слово любовь давно вызывало в Свете щемящую болезненность, вроде зубной или суставной боли. А здесь ее не просто упоминали, а возводили в степень безумия.

Света собралась уже возразить, обвинить Катюшку в детскости и незрелости, в не знании жизни и тем более мужчин, собралась уже было обсмеять с высоты великой женской мудрости, как в коридоре послышались знакомые звуки. Входная дверь с легким скрипом отворилась и довольно быстро захлопнулась, звонко и протяжно щелкнув замком. Сеня со свойственным ему спокойствием и музыкальной галантностью объявил дамам о возвращении блудного мужадомой. Все что произошло далее, глубоко потрясло Катюшку. Сеня был, видимо, готов к такому повороту событий, так как лучше знал людей и тоньше их ощущал. Света подошла к улыбающемуся Валере, глянула на его, как ей показалось, наглую и отчего-то счастливую физиономию, молниеносно размахнулась и шваркнула по ней всей ладонью. И не по щеке, как делают нежные и чувствующие себя оскорбленными женщины, а скорее по-мужски, по самой середине, в нос, задев даже глаз и висок, с отчаянием и всей обидой, накопленной глубоко в душе. Катюшка вскрикнула. Сеня изловчился и ухватив ее за руку, вытащил в коридор.

- Пойдемте, Катенька, нам не нужно здесь.... Пойдемте скорее, - быстро шептал Сеня и продолжал тащить к двери.
 

- Сеня, вы видели? Зачем она? - бормотала Катюшка в смятении и ужасе, - Как же так можно?
 

- Я провожу тебя, пойдем! - перейдя на "Ты" для большей ясности, убеждал Сеня.

Но выйти они не успели. На кухне вспыхнул скандал. Валеру сорвало с рельс и он закричал на жену,  ударив со злости в стену кулаком, да так, что посыпались на пол писаные под хохлому деревянные тарелочки, висевшие рядом на мелких гвоздиках, они глухо бухались на пол и смешно подпрыгивали. Валера наблюдал за этим комичным танцем хохломы и только еще больше распалялся. Вдруг, издав звериный рычащий вопль, ударил тем же кулаком в стекло кухонной двери. Та брызнула мелким крошевом во все стороны. Света еще продолжала кричать, что он ее предал и унизил, что она завтра же разводится, а Валера кричал в ответ, что только об этом и мечтал весь год. Катюшка и Сеня бросились на кухню и увидели, что Валеркина рука сильно кровила, из нее лился поток темной крови, капая крупными бордовыми сгустками на пол. Валерка зажал нарастающую боль другой рукой и залепетал, бледнея от страха: “Кажется вены разрезал… Света, я вены разрезал!” Света бросилась к нему перевязывать чистым полотенцем, от ужаса забыв, где ее телефон. Сеня вызвал скорую.

Врач скорой - молодой, щупловатый, с жидкими рыжими усиками, посоветовал срочно найти микрохирурга, ведь в дежурной неотложкетакого доктора отродясь не было. “Там вас только забинтуют и отпустят, чувствительность может сама не восстановиться, если все правильно сейчас не сшить,” - торопливо объяснял он. Всю ночь Сеня и Катюшка возили на машине Валерку и рыдающую над ним Светуську по больницам в поисках специалиста, способного сшивать нервы.  В четыре утра посреди равнодушного спящего города. Валерка притих и обмяк, полулежа и прикрыв глаза.  Он не боялся за свою руку, ему было все равно. Боялась в тот момент только жена. Она все время поправляла повязку и причитала, как же он ее напугал. Катюшка набирала и набирала все новые номера больниц и травмотологий, платных центров и приемных, разыскивая дефицитного специалиста.  Врач к утру, наконец, нашелся.

Валере зашили руку, соединив все нервы и сосуды. Врач обещал полное выздоровление. Света бросилась нянчить и успокаивать мужа, будто маленького ребенка. А Валерка при этом не сопротивлялся, а наоборот млел и прятался в это ее материнство. Катюшка смотрела на них и начинала осознавать новую для себя истину, новое откровение прявлялось для нее в них. Она вдруг поняла, как дороги они друг другу и как близки. Никакая страсть и мечта не способны так сблизить. Катюшке снова стало больно и тяжело. Как на свадьбе Светы. Она почувствовала себя снова обойденной, выброшенной на скалистый берег ракушкой, ненужной и одинокой, обреченной застыть и окаменеть. Катюшке показалось, что Валере зашили не только руку, соединили не только сосуды. Ему зашили рану в его жизни, кровоточащую плоть его счастья, сопряженного и срощенного со Светой несчастьем, горем и болью. Она вспоминала Валеру, тесно прижавшегося к ней на скамейке и сгорающего от желания спастись от страданий, уйти от трудного своего отчаяния, сбежать в новое неизведанное от имеющегося старого. А она приняла это его желание за чувства к ней, восприняла на свой личный счет.

Катюшка ехала в машине рядом с Сеней. Валеру со Светой они отвезли домой и дальше ехать было некуда. Катюшкин поезд уходит вечером. Сеня понимал, что оставлять ее сейчас одну не стоило. Летний рассвет в столь ранний час уже вовсю слепил солнцем и обещал зной. Большая поливальная машина колесила по городу, энергично освежая улицы. Катюшка смотрела на Сеню странным потусторонним взглядом, пытаясь найти в его образе, спокойных чистых чертах лица, гладких волосах, истерзанных струнами гитары пальцах ответы на бесконечные вопросы…

- Может тебя домой отвезти? - повернувшись к ней и глядя с нежностью, сказал музыкант.
 

- Я далеко живу, ехать долго, - чуть слышно и не отрывая взгляда от его лица, ответила уставшая Катя.
 

- Ерунда, говори адрес, - улыбнулся Сеня и взял Катюшкину руку в свою. Он погладил ее пальцы так осторожно, бережно, будто передавая ей силы, будто защищая от пережитого. Он чувствовал каждую ее мысль, каждую струнку души.
 

- Мне в другой город. Ехать часов шесть, - сказала со вздохом Катюшка, не убирая руку.
 

- Я люблю путешествовать! - громко и уверенно обозначил свое решение Сеня.
 

- Скажи, что мне делать? - вдруг серьезно спросила Катюшка, вкладывая в вопрос весь свой надрыв и отчаяние.
 

- Я думаю… - еще хитрее и веселее улыбнулся Сеня, галантно поцеловав наконец захваченную в плен изящную руку, - Просто начать доверять судьбе! Знаешь, что такое Промысел Божий? На каждого он свой, индивидуальный. Нужно только его услышать в восхитительной мелодии жизни. Другие мелодии могут быть гармоничны, обворожительны, пронзительны, но лишь одна вступает в резонанс с тобой, с твоей душой. И слушая ее, ты можешь исполнить предначертанное тебе. Только тогда будешь ощущать внутреннюю радость, благодать, начнешь светиться изнутри. Ты как крестная мама теперь обязана это понимать.