Короткое описание: Вроде бы про любовь, но со странностями...
Он лежал в постели и терпеливо ждал ее. Невольно перебирал в памяти несколько мимолетных встреч. Да, когда-то они уже виделись. Но было еще не время сближаться, а сейчас оно пришло и неизбежность знакомства будоражила. Филипп Николаевич разгладил руками складки на одеяле, провел пальцами по седым, но густым и ухоженным волосам, и, положив руки на одеяло ровно по швам, уставился в окно.
Он всю жизнь спал только лицом к окну, чтобы засыпая, глядеть на колышащиеся ветви деревьев. И чтобы просыпаться от пробивающихся сквозь занавески солнечных лучей. В этой квартире Филипп Николаевич прожил без малого сорок лет. Здесь прошла молодость, здесь выросли дети, здесь долго болела и тяжело умирала жена Машенька. И не странно, что самая важная встреча, к которой он готовился, может быть, всю жизнь, должна была произойти тоже здесь. Это казалось Филиппу Николаевичу логичным и правильным.
Возникло желание поскорее заснуть. Нарастало трусливое желание встретить гостью спящим. "А что?", - думал Филипп Николаевич, - "И спокойнее, и ответственности меньше." Он попытался дотянуться до приготовленного заранее снотворного. Но подержав в пальцах круглую гладкую пилюлю, передумал. "Нет, так не пойдет. Вдруг ей захочется сначала поговорить со мной? Или помолчать..." Филипп Николаевич положил снотворное в заветный ящичек и тяжело вздохнул. Тайная надежда заснуть случайно, как будто нечаянно, тонко издевалась над его глупым геройством. Да, да, все происходящее увиделось вдруг забавным. Столько раз он представлял себе ожидание, когда останутся считанные часы, когда сердце затрепещет в предвкушении, и дух будет пронзен светом радости так, что дышать станет трудно и туман в голове затмит сомнения. И вот теперь все это вызывает смех! "Дурацкие мечты, мальчишество", - думал он в отчаянии. Новое ощущение настолько озадачило и напугало Филиппа Николаевича, что он растерялся.
Вспомнился случай. Еще в детстве... Он ждал маминого отпуска. Мама обещала взять пятилетнего Фильку с собой на море! На море! Чудом, невероятным волшебством казалось ему водное пространство от теплого песчаного берега до самого-самого горизонта. Синее, пенящееся, играющее на солнце, с настоящими живыми акулами внутри. Целый месяц он ждал и верил, что великое счастье вот-вот нагрянет. Но за день до отъезда маму увезли в больницу. Ему тогда не сказали почему. И что с ней, тоже не сказали. Неожиданно приехала бабушка из Волгограда и сказка закончилась. До конца лета Филька надеялся. И только первого сентября почувствовал, что такое конец. Насовсем. По-настоящему. А после конца оказывается наступает чувство неловкости за нелепую мечту. Когда сам себе представляешься жалким и нелепым до ужаса. Когда хочется выть от боли разочарования, от потери вкуса к жизни, от ощущения холода в сердце. Тогда, пятилетним мальчиком, он вот так же растерялся, как сейчас. Он ненавидел эту растерянность, эту жалкость собственного существования... И не важно, что настоящее горе было впереди. Мама вернулась из больницы другой, почти чужой женщиной, с ввалившимися глазами и обострившимися скулами. Она не обращала внимания на все, что окружало ее, и как будто пребывала в своем закрытом от всех потутстороннем мире. Никто не мог понять ее. Тем более - пятилетний Филька, так неудачно собравшийся на море.
Филипп Николаевич закрыл глаза, чтобы воспоминания о матери утихли. Нет, сейчас нужно думать о встрече. Гостья вот-вот появится. Она что-то спросит? Что? Надо будет ее развлекать, впечатлять. Как любая женщина, она ждет подвига. Пусть незначительного, пусть маленького, но подвига во имя нее! Филипп Николаевич имел достаточно большой опыт ухаживания за женщинами. Он умел раположить к себе, удивить, оторвать от реальности, увлечь мечтаниями о будущем... Женщины хотят сказку, как дети. И принцем для них становится тот, кто умеет создать сказку даже из пустой квартиры с облезлым диваном, из похода в кино на несмешную комедию, из стаканчика мороженного, катаний по ночному городу на дребезжащем жигуленке. Главное - обаяние и фантазия. Этого добра Филиппу Николаевичу Бог отмерил щедро.
"Вот только здоровье подвело",- размышлял он с сожалением, - "Мало увидел, многое не успел. Прыгнуть с парашютом, например. Но ничего. Могло быть и гораздо хуже".
Пять лет назад вполне еще бодрый Филипп Николаевич праздновал свое шестидесятилетие на работе в театре. Коллеги поздравляли, желали здоровья. И как будто сглазили. Через неделю случился первый инфаркт. Загремел в больницу почти на грани. Еле вытащили. Вот тогда-то и случилась первая встреча с Ней. Никогда не думал Филипп Николаевич, что женщина может быть настолько магнетической. Уж столько было романов и увлечений, что быть не могло такой страсти. Тем более в его-то возрасте. А вот стукнуло в голову. Образ незнакомки очаровывал, звал, тянул за душу. Много раз он видел ее во сне. Откуда она взялась, куда манила?! Уж жизнь на исходе, некогда страдать от любви. Но это не регулируется ни возрастом, ни временем. Понял Филипп Николаевич, что сердце его трепещет в цепких пальчиках бледной дамы. Она виделась ему в серебристом вечернем платье с глубоким декольте и длинным шлейфом, струящимся по полу.
Мелькнула шаловливая мысль о незнакомке без платья. Филипп Николаевич кривовато улыбнулся и пресек низменные фантазии. Нет, не для того он ее ждал, не на то надеялся. В незнакомке было что-то иное, немыслимое, непостижимое...
Она вошла легко и неслышно. В этот раз в ее образе проявилась торжественность. Новое бледно-голубое платье отливало матовым блеском. Так же светилась ее бледная кожа, будто перламутровая. Хозяйка вечера мягко опустилась на ковер возле кровати старика. Улыбнувшись ему почти по-дружески, обозначила встречу нежным взглядом. Филипп Николаевич слегка вздрогнул от неожиданности. Несмотря на долгое ожидание и волнение, гостье удалось появиться внезапно.
- Здравствуйте, - растерянно произнес старик.
- Ну вот и я, - ответила сладкоголосая колдунья.
Что перед ним колдунья, вещунья или ведунья, Филипп совершенно не сомневался. Гипнотическая сила взгляда чудной особы пригвоздила к кровати. Невозможно было шевелиться и неимоверно трудно было думать. Мысли спутывались в тяжелые плотные узлы и закручивались в неразрешимые логические коллапсы. Дав несчастному небольшую передышку, особа обратилась к нему снова.
- Как ты?
- Жду тебя, - честно признался старик. Голос его вздрагивал, как впрочем и руки на одеяле.
- Ждешь? - удивилась гостья, - А я рассчитывала на эффект внезапности. Люблю приходить неожиданно.
Она мечтательно подняла глаза к потолку и как будто что-то внимательно рассмотрела на люстре. Потом поднялась и все так же неслышно прошлась по комнате. Ноги ее затекли. Она подняла одну ногу и водрузила стопу на письменный стол. Подняв руки вверх, она балетным движением прогнула спину и опустилась в глубоком поклоне. Достав руками до мысочка другой ноги, оставшейся на полу, она удовлетворенно поднялась обратно. Гостью нисколько не смущал коктейльный наряд, не рассчитанный на балетные упражнения, и, тем более, ее не смутил изумленный взгляд старика, прикованный к изящной шее и открытому декольте. После пары батманов и одного глубокого деми-плийе, гостья присела на краешек кровати. Филипп Николаевич вдохнул пьянящий до головокружения аромат фантастических цветов, которых наверняка не бывает на земле. Если только в раю...
- Не хочешь мне пожаловаться?
- На что? - удивился одурманенный восторгом старик.
- Ну не знаю. Обычно все жалуются. На жизнь, на соседей, на родителей. Почему-то чаще жалуются на неблагодарных детей.
- Нет, жаловаться не хочется. Я благодарен. Жене, детям. Мне было кого любить.
- А попросить чего-нибудь желаешь?
- Да.
Гостья ухмыльнулась. Поднялась снова, прошлась по комнате из угла в угол. Взглянула задумчиво в окошко. Там бушевал ливень. Шум его пробивался сквозь рамы и стекла. Весь дом слегка вибрировал в унисон с потоками воды. На ее лице мелькнула скука. Она ожидала от старика необычного, оригинального, непривычного. А он, как и все, будет просить еще немного пожить, подышать. Как скучно...
Старик странно смотрел на нее. И молчал. Не решался произнести вслух, произвести на свет, озвучить то, о чем думал много лет. Жаждал, мечтал.
Гостья смотрела в глаза больного старика. В нем проснулась новая сила, решительная, дерзкая. Она почувствовала к нему новый интерес.
- Я хочу быть с тобой. Здесь. Сейчас. Но не больным и немощным. А молодым. Как раньше... Как в шестьдесят первом году...
Она опустила взгляд. Да. Она вспомнила его. В шестьдесят первом. Да-да... Конечно это он! Как она могла сомневаться?! Забытый Богом поселок. Молодого парня сняли с поезда с приступом аппендицита. Молоденький хирург что-то напортачил. Она пришла и увидела распластанного на операционном столе мужчину. Такого с ней не бывало раньше. Она погладила его по голове, провела рукой по груди, растерзанному животу. И поцеловала в губы. Земное, человеческое желание обнять, прижаться, быть с ним всегда охватило ее. Она испугалась и исчезла, не позволив страсти разгуляться по сосудам, дойти до сердца. Ей этого нельзя.
- Это ты?! - прошептала она и прикоснулась рукой к его лбу. В мгновение ока старик просиял молодостью, волосы его почернели, руки окрепли, тело налилось силой. Филипп Николаевич растерянно глянул на свои руки, на гостью, разум его помутился. - Не бойся. У тебя есть шанс. Всего несколько минут... - сказала красавица и приблизилась настолько, что он чувствовал на губах ее дыхание. Прохладное. Нежное. Прерывистое.
- Да, - охваченный безумством, выдохнул Филипп Николаевич. Жадно впившись в ее полураскрытый рот, он целовал ее страстно и неистово. Руками стиснул неземное создание, чувственно, жадно обнял изящное тело, ощущая прохладную нежную кожу. Мужская страсть затмила в нем страх и сомнения, восхищение и мечтательность. Затуманенное сознание превратилось в неукротимое чудище, пожирающее давно выслеженную жертву. Она была той самой, которой не бывает. Лишь в потаенных фантазиях и счастливых снах. Сошедшей с небес, только для него созданной, той единственной, после которой ничего не нужно, без которой остается только перестать существовать.
Они лежали обнявшись. Наполненные любовью. Он гладил ее плечо, глядя в окно. Она прижимала голову к его груди и считала удары сердца.
- Что теперь? - спросил он хриплым молодым голосом.
- Не знаю, - задумчиво ответила она.
- Я хочу быть с тобой, - уверенно заявил он.
- Нельзя. Я только провожаю. Сопровождаю. Смягчаю стресс. А дальше уже не я.
- А кто?
- Не знаю...
- А если я тебя не отпущу? - по-мальчишески дерзко крикнул он, резким движением захватив ее голову и приблизив ее глаза к своим.
- Не отпускай, - срывающимся шепотом ответила она. Слезы покатились из ее небесно-синих глаз.
Он прижал ее голову к себе. Нежно провел пальцами по обнаженной спине. Только яростный стук молота в груди выдавал желание выть от боли, рвать себя на куски, чтобы хоть что-то изменить.
- Я люблю тебя, - шептал он, зарывшись лицом в ее густые, пышные, черные, как безлунная ночь, волосы.
- Я не могу. Нельзя. Только несколько минут, - глотая слезы, бормотала она.
Ливень за окнами превратился во вселенский потоп. Яркая электрическая вспышка на мгновение осветила небо, яростный гул сотряс мир, как будто ангелы покатили тяжелый гигантский шар там где-то наверху. Филипп Николаевич вздрогнул и очнулся. Руки по-прежнему лежали плетьми вдоль туловища, седая голова возлежала на подушках. Сердце стиснули невидимые железные тиски. Воздуха! Дико не хватало воздуха... Изо всех сил открывая рот, он пытался заглотить его, но тщетно. Тело совсем перестало слушаться. Через несколько минут Филипп Николаевич умер.
Очень много комментариев, но я, пожалуй, и свой добавлю) Волшебно! Но то, что герой ждет именно смерть, было открыто слишком рано. Сама идея изобразить ее именно такой, просто чудесная! Умирать же не всегда страшно и больно? (Наверно....=) ). После прочтения остался такой привкус горького меда... Правда, волшебно! Но конец немного смазался... Мне кажется, что не стоило прямо писать, что он умер... Возможно, стоило как-то это завуалировать?)
Начала читать с большим интересом. Честно. Но потом как-то не пошло. Секс и смерть, вечные вопросы, это хорошо, об этом все думают. Но не покидает ощущение, что точно где-то уже читала что-то в этом роде, похожее по стилю и смыслу.
Доброго дня! Прекрасная смерть. Чудесно написано. Хотя, по моему мнению, немного испортила интригу фраза "Филипп Николаевич разгладил руками складки на одеяле". После этой фразы стало сразу понятно, что главный герой ждет не свидания, а смерти.
Я тут просмотрела комменты и пришла к выводу, что самые адекватные минусуются а самые лестные плюсуются. Не понимаю, почему. Произведение пустое, на прозе-ру к примеру, подобная тематика почему-то тоже в топе. А ведь здесь на лицо открытая пропаганда смерти. Есть ГГ, который что-то себе глючит а потом здыхает. Образ смерти - шаблонный. Сопли размазаны на пару страниц. Язык гадкий, кривой. Читать такое - право, не приятно, как не приятна любому здоровому человеку мысль о смерти - это ненормально. А автор вроде это ещё и смакует. Знаете, кому это кажется нормальным - тот либо идиот, либо северный олень который учёбу в университете променял на чтение "трудно быть богом".
ну, может быть. Религиозный фанатик - факт. А вот маньяк.. давайте к логике обратимся. Все - кто хоть как-то религиозен - ненормален. Следовательно отрицать гипотезу его психического расстройства на маниакальной теме - сложно.
Рассказ написан давно, может уже и не актуально. Но я напишу. Мне очень понравилось, легко читается, нет ощущения, что вы выдавливали из себя слова и сюжет. Все красиво и я вот верю, что такая история была на самом деле.
Вот только я у вас "нестыковку" нашла, вроде о ней не писали. Вы пишите что первая встреча ГГ произошла за 5 лет до финала, тогда еще девушка-смерть в платье длинном ходила. А потом ближе к концу вы пишите что они встречались раньше и он ее тогда и полюбил в 61, на операционном столе.
Дааа... печально и достойно. Филипп Николаевич живой. нет, не герой, образ. образ живой. Это значит, что нет огрехов письма, мысли и слова правильные. Дайте мне рейтинговую палочку! наконец, я хоть не гадость напишу. А то, пришла сегодня на сайт в первый раз, всех в дерьмо окунула (да и французский мой с сильным акцентом). Самой противно. Думала - уйду, нет. пока нет ) Э... это, как его... ну, вообщем, отлично, jz77
В целом мне тоже очень понравилось. То, что тема избитая... Ну естественно избитая, ничего нового мы с вами не придумаем. Все придумали до нас, мы можем только экспозицию менять. Мне понравилось, плавные переходы от воспоминаний к реальности, и не растянуто. Вот только в конце не хватает пары строк. Между - Тело совсем перестало слушаться. и вот этим - Через несколько минут Филипп Николаевич умер. Необходимо еще что-то, потому как в сравнении со всем текстом, этот переход очень жесткий.
Мужчине за шестьдесят, а прожил он в квартире без малого сорок лет... При этом там прошло его детство. Ошибка... Тема агнста и тихой смерти трогает, хотя тема избитая. Скорее чувствуется тоска человека по бездарной и скучной жизни. Он не вырастил детей, не ездил, не создавал, не стал уважаемым человеком. Лишь девушку-смерть любил и все. Печально...
...там - обосабливается. Но вот незадача, покатили по чему?.. Можбыть: ...сотряс мир, кабуто ангелы ковали новый. Но, опять таки, ... в детстве, ты не думала по чему имено катался шар?=)
Ну вот же, в точку!=)) ...по потолку... А то, что это, там, где-то наверху, так оно итак понятно, раз ангелы, то где еще? И читатель даже более явно представит сам. То бишь просто, и без там где-то и без тяжелый - если он гигантский, то он, что, легкий?
Да, это несомненно рейтинговая вещь, я его поставлю, но прежде хочется сказать пару слов. Или не пару, как пойдет;) Юля, я рад, что вижу твое ВДОХНОВЕНИЕ. Вижу, что ты его обрела вновь, именно в прозе, и оно настолько сильное, что эта вещь пробрала до дрожи. До тяжести в груди. Здесь твой отличительный стиль, твоих лучших вещей – о физике Хромине и Веронике, о дворнике Метелкине, о Старой деве. Конечно же, отличительная черта всех твоих работ – «Мысли спутывались в тяжелые плотные узлы и закручивались в неразрешимые логические коллапсы.». Как ты умеешь вплести нечто математическое в узоры своих рассказов, и как, наверное, незаметно для тебя самой, это стало отличительной чертой тебя, как автора. Чертой, по которой тебя можно узнать. Очень свежая вещь. Грустная, пронзительная и щемящая, но…светлая. Написана легко, как шелк, скользящий по руке. Читая, я отвлекся лишь раз, подумав – я читаю литературу и не хочу править. Потому что не правлю я то, что считаю настоящей литературой. Очень сильная вещь. Рейтинг.
0
за общие заслуги как говорится 
