Действительно скучно, никакого определенного направления, и так как я крайне нестабилен, то так уж и быть, изменю своему слову и попытаюсь сделать еще что- либо, пока время позволяет.
- Форма: свободная(проза, поэзия, статья, эссе, мысли вслух.. не важно) главное, желательно как можно ближе к реальности, к правде. - Жанр: свободный - Дополнительные условия: если прозой, максимальный объем 10000 знаков(без пробелов) - Авторство: открытое, единственное, желающие участвовать должны будут до начала проинформировать об этом, здесь же. - Дополнительные обсуждения до завершения- запрещены(по всем вопросам обращаться в личку) - С претензиями или недовольством- туда же. - Сие мероприятие начнется пятнадцатого июня и завершится двадцать пятого. Что и является крайним сроком сдачи работ. Работы будут выкладываться не так как принято, в конце и все разом, а по очереди, как только какая будет готова, в течении тех же десяти дней. Убедительная просьба ко всем, никаких сообщений до истечения срока сдачи, кроме самих работ. - После завершения, абсолютно никакого голосования, лишь высказывания, впечатления, обсуждения. Как и предпочтения, той или иной работе, но все это в итоге останется без подсчетов и выявления победителя.
Наш победитель- честный и вразумительный ответ, на вопрос (если конечно потянем на такое)
Внесу немного ясности, почему так. Смысл данного начинания, не тягаться друг с другом, как это обычно заведено, но начать вместе, тягаться с вопросами, важными вопросами. То бишь из противников, мы делаемся союзниками(по делу), и общими усилиями пытаемся хоть отчасти понять саму суть, явлений. Свалить сам вопрос, прояснением, вот в чем цель, или хотя бы задуматься, и поделиться.
Вот тема и она опять же немного не из привычных. (зачем я пишу?)
А вот и мой вклад в нее, как работа.
Я спорил с миром все пером, реальности бумагой возражал, В тех писанинах богом был и как угодно все менял. Но день пришел и понял я, что те потуги ни о чем, Лишь тем себя я занимал, чтобы забыться лестным сном. Мир постучал: эй бог, пора! Уж жизнь свою ты проиграл. Ты ничего не изменил, а просто спал и воображал. Закрыл тетрадь, ну чтож пойдем и нечем было возразить, Еще одна без смысла жизнь, писать о чем- то, вместо быть...
Зачем я пишу? Потому что мне больно, И призраки снова стучатся в мой мозг, Они туда входят,им пьяно и вольно, Кружатся,танцуют,наводят там лоск.
Зачем я пишу?Истекаю речами? Зачем изливаю словестную грязь? А может,так легче здесь выжить ночами, Когда за окном вяжет изморозь вязь.
Послушай...Ты слышишь? А нет,нет ответа.... Так значит я в этом бреду не одна.... Ты тоже...Ты пишешь свой сон до рассвета.. Сквозь строчки себя обнажая до дна.
Прозаичный вопрос, который стольлюбят задавать в газетах, в литературных сообществах, внезапные «друзья» и прочие, прочие, прочие…
Зачем вы пишете?Никто не говорит о загаданной накулачках славе, никто не заикается о своем завышенном самомнении, никто даже мысли у спрашиваемого не допустит, что хочет носить гордое имя-звание – «Автор».
Почему, зачем я пишу? Раньше,бывало, спрашивали, да и теперь нет-нет, да зададут этак исподтишка, из-за угла каверзный вопрос. Врешь, врешь им напропалую, что не можешь держать в себе слова, что де творчество – лазейка в вечность, в искусство и нет, не для того чтобы имя свое в этой пресловутой вечности оставить, а для того, чтобы к нему, опять же – вечному, прикоснуться. Врешь. А попробуй не врать, если денег это тебе не приносит, время сжирает – горы, да и с домашними бывают осложнения из-за ночных посиделок за компом, из-за записулек твоих, в которых супружница подвох ищет, параллели проводит и каждую книжную «зазнобу» твою спешит записать в реальные, живые соперницы. Как тут не врать…
А может и правда? Может и правда,слова в себе сдержать не можешь, может и по настоящему к высокому прикоснуться хочется, вот только почему с такой завистью поглядываешь порой на книжные полки в магазине, почему сердце замирает, когда узнаешь, что кто-то из товарищей-коллег по несчастью издался, хотя бы и за свой счет, почему? Почему? Не знаю, да и стоит ли знать? Не думаю. Пускай сердце замирает, подернутое легким инеем зависти, главное чтобы жиром не заплывало, а остальное – мелочи.
А все же – зачем пишу? Зачем? Нузачем? Зачем я пишу?
Полез грязными руками к себе вмысли, в мозги, припомнил мечту свою – книгу в твердом переплете с теснением золотым, а еще лучше – сборник сочинений, но из-за этого ли? Нет. Авторство – это болезнь, тут надо не причину, корни искать – когда заразился. В каком году, кто болезный к тебе заразу принес, чихнул на тебя нечаянно, или просто может где сквозняком каким продуло? И глубже, и дальше, и покатился обратно по буеракам памяти темной, зыбкой, туманной. Через сонмы слов, многовершия названий рассказов и прочей мути, к той, к первой зарисовке, что вышла тогда еще не из под пальцев, не из под клавиатуры, а из под пера. Нет, не то – раньше, много раньше я приболел, захворал. И снова с головой, с плечами, с пятками – в себя. Лица, разговоры, книги читанные и пролистанные, школа с ее программой ненавистной – нет, там захочешь не заразишься, наоборот – желание отобьют. Но вот она, тоненькая ниточка разлохмаченная – рисунки. Но только они какие-то «утилитарные», что ли, оттого, что уже умел кое-что, понахватался – не то, не душа. Ниндзи-черепашки, коими изрисовал ни одну тетрадь, мужики какие-то накачанные с мечами, черепа, маги, мечи снова, но без мужиков, стволы всех мастей, танки, самолеты, поезда и…
Первое. Лицо. Профиль. Солнечныйсвет в открытое окно, ветерок легкий, соломенно-золотые волосы ее чуть подрагивают от легких дуновений. Лицо Светы, одноклассницы. Первая мальчишеская любовь. Фотография классная, где тридцать один человек вокруг классного руководителя, и Света в первом ряду. Она в красном платье, челка непослушная на шпильке, локоны золотые, легкая улыбка, руки аккуратно, как и подобает отличнице, на коленях лежат. Я рисовал ее. Пытался. Ничего не получалось. Раз за разом, откладывая затертые, зажеванные ластиком листы в сторону. Клял руки свои неумелые, но рисовал снова и снова, пока, вдруг, не почувствовал, как линия идет правильно, так, как и надо. И не линия это вдруг стала, а будто ладонь моя, и я прикасался к ней, был к ней ближе, пока рисовал. И даже не так, словно вживался в нее, чувствовал ее дыхание своим. И сердце тогда замирало томно, и в груди становилось тесно, жарко, и щемило что-то, но так сладко, так… Я не умею, не могу описать счастья не персонажного, а настоящего, пережитого. Как опишешь ту траву высокую, что была тогда только, как опишешь солнце, что тоже только тогда, как опишешь любовь, когда ее еще понять не можешь, как опишешь все это, что только тогда, потому как тогда – первый раз, первый… Тонкая паутинка, взвесь золотая, что остается раз и навсегда отголоском, эхом тихим где-то там, глубоко-глубоко, и только потянешься к ней – вспугнешь легким движеньем, дуновеньем мысли своей, и разлетится она, беспокойная, рассыплется по углам темным и дальним воспоминаний.
Я понял почему я пишу. Я хочу,чтобы как тогда, чтобы снова было счастье. Оттого особенно люблю писать про подростков, про их первую любовь, про небо высокое, про дома ветхие, про отгоревшее пламенем знамен СССР, но… Но не получается, разве что провалишься другой раз в текстовку свою, променяешь себя на героя с его заморочками, и все. Не то. Не счастье. Бросить надо, только вот это уже хроническое.
Здравствуйте, юные друзья! И вам, здравствуйте, престарелые графоманы,считающие себя пупом вселенной. И вам, э… здрассе, господа мэтры и прочие ничтожества, иногда просматривающие странички интернета. Здравствуйте инфантильные девочки, строчащие сопливенькие стишочки про лубофф и чуйства, и вам здравствуйте, милые старушки, возомнившие себя аватарами слова божьего. Всем – здравствуйте. С вами я, Эльза Грёзе, и сегодня мы поговорим о писательстве. Причинах, мотивациях, баянах.
- ПИСАНИНА -
Итак, первое. Говорить, «зачем я пишу» - некорректно. Писать любят только графоманы и прочие больные люди. Хемингуэй, к примеру, открыто говорил о ненависти к процессу письма. Её испытывают девяносто девять процентов всех авторов мира, больших и малых, великих и бездарных, именитых и безымянных, богатых и нищих. Я не исключение.
1.Ненавижу писать.
Ессно, все мы не раз слышали чушь, даже из уст именитых «мастеров слова», что, мол, процесс работы над книгой – священное занятие, опутанное тайной. Слышали бред о вдохновении, которое накатывает на человека, словно цунами на Японию. Слышали, как автор тут же садится за перо и начинает гневно, содрогаясь от конвульсий, в приступе творческой истерии, строчить гениальные строки… и прочее бла-бла-бла: как ему это нравится, как он не может без этого жить. Враньё! Причём низкопробное, второсортное: людям приятно создавать в глазах окружающих таинственный образ самих себя: трудолюбивых и гениальных.
Все писатели врут. Бредбери врал, когда говорил о «радости» писать. Писать – это безрадостно. Писать – это не интересно, тупая механическая работа. Это математика, когда приходится расставлять по тексту поведенческие триггеры, оживляя нарисованный характер персонажа. Это скучная рутина, вычищать текст от мусора. Это каторжное занятие, когда работать приходится в условиях, мягко говоря, не отвечающих «творческой атмосфере» - на работе, где много козлов, в метро, в курилке, или просто дома, где какая-нить мразота в соседней комнате на полную катушку слушает ёбанный рок.
Работать над текстами – это работать именно так, потому что нет никакого «вдохновения». Авторы, которые готовятся, ждут вдохновения, те самые, которых высмеивал Булгаков, (в очереди на «дачку») совершенно не представляют то, чем собираются заниматься. Автор либо заставляет себя писать– либо он не писатель, а говно. Как сказал бы Ленин.
2.Писанина – это тупая работа, от которой нормальных людей тошнит.Я - нормальный человек.
- СМЫСЛ? -
Признак писателя – умение грамотно врать, не «правильно излагать свои мысли», не «следовать зову сердца», а иметь недурную склонность к обману, лжи. Тот автор круче, кто круче и наглее врёт. Попробуйте наврать про мифологию англосаксов, и вы поймете, как создавался «Властелин Колец». Профессор, к слову, удовлетворял потребность вранья даже сидя в окопе первой мировой: рвутся снаряды, падают трупы, людям отрывает руки-ноги, а этот сидит, строчит себе что-то в тетрадку… это как же человека пёрло!
Люди врут. Все врут, даже папа Римский врёт, но писатель нуждается во вранье сильнее обычного человека. Я всегда врала с размахом. Но ещё в подстолпешочном детстве ихь вдруг с ужасом открыла, что общество – не терпит врунов: ложь, обман – считаются чем-то ненормальным, отклонением, болезнью. Даже в гребанной библии есть пометка, где чёрным по белому написано – врать – грех. (Несмотря на то, что вся библия – враньё, как и любое фантастическое произведение). Однако.
Но это не мешало рассказывать окружающим байки, что я на самом деле отважная космическая путешественница. За что меня не любили, подшучивали, иногда били ногами. Мир откровенно врущего человека – дискомфортен. Поэтому, когда испытывающие потребность врать, становятся старше, они, как правило, садятся за перо. Я начала строчить лет в четырнадцать, первые опусы были посвящены одноклассникам, которых пропускала через всякие «круги ада»: людей, особенно сверстников и сверстниц, ненавидела, и ненавижу до сих пор. Много позже поняла, что врать про других людей – нехорошо. И стала выдумывать персонажей самостоятельно. В конце концов, к двадцати годам, я оказалась живущей в каком-то параллельном мире, в окружении десятков вымышленных людей. В тот момент не я открыла для себя жанр фантастику. Это фантастика, вдруг с ужасом узнала о моём существовании. И по началу, наши с ней отношения складывались не очень…
3.Тот автор круче, кто круче и наглее врёт.
- КОРНИ ВРАНЬЯ -
Библия – книга великая, нельзя не признать. Всем известно, кто интересовался историей шумеров, что Ной был торгашом (в совместительстве – алкоголиком, потому что торговал пивом), однако евреи написали о нём, как о спасителе человечества. Не потому что любители бород и пейсов были, по сути, инфантильными дурачками, а потому что они, руководствуясь той же самой потребностью во вранье, выдумывали историю, такую, какую они хотели для человечества. Желали видеть людей в более хороших красках, чем они есть на самом деле, хотели, чтобы люди были не просто тупорылыми двуногими с энной долей мозга, а чем-то высоким, красивым и космическим. Эти люди, писавшие библию – были далеко не первыми, в истории нуждающегося в неправде человечества, врунами-фантастами.
4.Людям издревле свойственно дорисовывать криво слепленный природой образ самих себя.
- ВРАНЬЁ... В КРОВИ? -
Круче евреев врали наши предки – древние индусы. Камасутра, Махабхарата, Веды, сказания о «звёздных воинах», «космических кораблях» и «небесных колесницах-виманах» - всё это и многое другое было наврано ещё тогда, в чуть ли не первобытное время. Сегодня разного рода идиоты врут на хРЕН-ТВ о супер-цивилизациях и палеофкантактах древности, ссылаясь на научную фантастику наших предков. Глупо думать, что предки, которые по геному ничем не отличались от современного гомо, не умели, или не испытывали потребности врать. Врали, и делали это гораздо лучше, чем мы. Тексты древних – чисты и свежи, как славянская девственница; в них есть и примитивное знание, и мудрость, и захватывающий сюжет. Чего стоит одна Рамаяна. А вот нашим потомкам будет скучно читать современные тексты. Но при этом, они, надеюсь, не будут, прочитав какого-нить Хайнлайна, делать выводы, что мы тут у себя в двадцать первом летали на межгалактических кораблях, воевали с жуками и трахали всё, что движется. Конечно, если в будущем не будет канала хРЕН-ТВ, или его эволюционной модификации.
5. Потребность врать – сопровождает людей на протяжении всей истории. Она сидит в каждом из нас. Она прописана в геноме. Человек – а я как бы тоже человек – это создатель, ему присуще делать разные штуки, которых не существует в природе, слово – первично, штуки – вторичны. Любой выдающийся учёный, к примеру, как правило – тоже хороший лжец. Тысячи полезных штук были сначала кем-то навраны, а потом уже кем-то исполнены. Нам свойственно придумывать и воображать. Это механизм, благодаря которому мы – люди. А не животные.
- ЭВОЛЮЦИЯ ОТ МОЗГОВ -
Больные люди говорят: нельзя придумать того, чего нет. Другие нездоровые наоборот повествуют о неких гениях, которые вот прям взяли и изобрели на пустом месте велосипед. И те и те – не правы. Чтобы понимать, зачем нужно человеку враньё, нужно понимать, как работает эволюция создаваемых враньём вещей, предметов искусства или техники. Возьмём утверждение, что братья Райт придумали самолёт. Враньё второго сорта. Братья – улучшили самолёт, который эволюционировал веками, тысячелетиями. Делалось, вкратце, так.
Сначала кто-то в древностипомыслил о птицах, стал врать в племени о том, что вот бы летать как сокол над прерией. Кто-то не понял. Другой сказал, что летать могут только боги. Придумали летающих богов. Потом кто-то опять начал врать о том, что и человек – как созданный по образу и подобию, может и должен летать как птица. Следующий продолжил цепочку размышлений и сделал крылья. Мир его пуху. Потом появился человек из местечка Винчи, нарисовал орнитоптер. Потом поплыли в Китай и подсмотрели разных воздушных змеев, построили какую-то хрень. Ничего не вышло. Потом за дело взялись братья Райт. Полетели. Потом люди стали всё это дело усовершенствовать, подсмотрели у рыб форму костей, вычислили правильных угол крыла, потом притарабанили реактивный двигатель, потом снесли крылья и тупо запустили в космос…
Никто сразу с ходу не выдумал самолёт. У него нет автора – самолёт – это результат эволюции, которая нас просто использует, поскольку все люди ею конкретно запрограммированы. Эволюция – она везде, враньё – двигатель эволюции, её новый механизм. Церковники как бы об этом догадываются, и всегда догадывались. Поэтому поспешили записать враньё в список «грехов».
6.Потребность во вранье – это как бы «талант», само враньё– это уже творчество.
- ПОЧЕМУ РАБОТАЕТ ВРАНЬЁ? -
Топливо, на котором работает враньё – интеллект. Чем выше интеллект, чем более качественное, интересное, правдоподобное враньё получается. Некуда деть мозг – ври. Хорошо врёшь – лучше живёшь. (Как думаете, почему люди, которые врут, чаще «праведников» оказываются на вершинах социальной кормушки? То-то и оно). Способность врать – она от ума, а не от дурости, как нам внушали в школе «праведные учительницы», получавшие достойную праведников зряплату. Вруны всегда очернялись, и будут очерняться мелкими завистниками-неудачниками, посмотрите, сколько грязи вырывается из уст посредственных бездарностей в адрес зажиточного класса населения. Если человек богат, красив, хорошо живёт – значит, вор. Если его жена молода и красива – продажная шлюха. (Честные порядочные, видимо должны предпочитать лишь праведников, которые и хлеба не могут купить, зато никогда не врут). А сколько говна ежедневно льётся в сторону правительства? Жулики и воры, лжецы и обманщики… Люди, способные врать, как правило, более приспособлены, более умные, более «талантливые» нежели те, кто врать не умеют, или, боясь кары господней, не хотят.
7.Я вру, потому что я умна!
- ПАРУ СЛОВ ОБ ИДЕЯХ -
Не зная чужих идей, нет шансов создать свою собственную, новую идею, которая, согласно закону эволюции, будет иметь вид модифицированной, усложнённой чужой…. идеи. Я врала в школе, называя себя посланницей Марсианской цивилизации, опираясь при этом на произведения Берроуза. Сегодня могу врать не ссылаясь ни на кого, однако эволюционным корнем моих идей по умолчанию останется Берроуз. Или кто другой, кого я читала и перевирала в детстве. Хотя второй закон термодинамики, (где говорится о неизбежной энтропии отправленных на самотёк предметов, если кто в танке) работает и в литературе. Если не усложнять и не модифицировать, а тупо копировать, красть, «оставлять в покое», ничего не улучшать, не дорисовывать, получается баян. Пример – творчество господина Перумова, и ему подобных пейсателей.
8.Я не придумываю, я испытываю потребность модифицировать.
Лирическое отступление ЧУТЬ-ЧУТЬ О ВОРОВСТВЕ
Кстати, известный переводчик Александр Волков,украл у американца Баума целую Вселенную – страну Оз. Тем не менее, ежу понятно, что читать волковскую интерпретацию куда интереснее, чем баумовский оригинал. Волков, несомненно, плагиатор, как и Перумов, но не следует забывать о том, что он приделал к «самолёту» более качественные крылья, провёл комплексную модификацию маршевого двигателя, поменял протекающие форсунки на более новые. Автором его называть ессно нельзя – но достойным переводчиком можно. В энтропию дело ведь не пошло. Когда читала страну Оз, штурмовали сознание противоречивые мысли. Вроде мир крут, сюжетная линия хороша, новые идеи на каждом шагу – и при этом – форма детсадовская, персонажи скучные и плоские. Зато когда читала «гоблинский перевод» Волкова – другое дело – и персы тридэшные, и диалоги нормальные, а характер злодея Урфина потрясает! Было мне тогда шесть, или семь. Торкнуло. Мир Баума эволюционировал, стал лучше. Гут. Тем не менее, красть чужое – верх подлости. Для этого нужно быть порядочной мразью, что к сожалению, тоже свойственно и мне, и прочим «писателям».
9. Красть – подло, и работает очень редко. Я иногда краду. Но обращаюсь с украденным как с фундаментом, а не как со шпилем, что видно издали.
ТАКИ - НАХРЕНА? ЗАВИСТЬ? НЕНАВИСТЬ? КОКАИН?
Если думать, что двигает меня садиться за ноут и строчить тексты, (заниматься этим жутким неприятным занятием), то на ум приходит несколько вещей. Первое – это зависть. Тоже опороченная морализаторами черта нормального здорового человека. Мы все завидуем тем, кто врёт хорошо и качественно. Кто-то завидует Путину, я завидую Никитину и Ефремову, мне хочется тоже быть умом с большой буквы, что-то говорить, без страха и упрёка, о чём-то задумываться. И чтобы слушали ессно, и кивали головами – та, та, Эльза, давай ищё! Ищё! И говорили не какие-нить завсегдатаи форума. А тысячи! Миллионы! Миллиарды! Завидую. Тоже хочу. Пиздец, как хочу.
10. И чего в этом плохого? Зависть естественна. Есть,конечно, клинические формы, но мы ведь о литературе говорим, а не о психологии инбицилов.
И вообще, если задуматься, разве когда читаешь хорошее произведение – нет зависти? Не хочется писать так же? Да ладно! Нет зависти – нет стремления к совершенству. Ведь только графоману не хочется писать так же, как пишет хороший автор (кому кто нравится). Если в танке - то в плане уровня, успеха, общей охуительности текстов. Графоману вообще пофигу на то, как пишут другие. Ему важно только своё, гениальное, выстраданное, ещё тёплое… А нормального вруна всегда будет грызть зависть к чужому «таланту», грызть обида на то, что он ещё полное говно, что впереди много работы… да-да, именно зависть! Принцип – тоже от зависти. И это – хорошее качество, стимулирующее садится за клаву и подвергать себя каторге написания текстов. И опять же не говорим о клинике: тупо поносить - дело одно, создавать, чтобы размазывать по стенке – другое.
11. Злит и коробит факт, что в мире есть тысячиавторов, которые пишут лучше, чем я. От этого понимания тошно, но руки опускать не буду. Победа – или смерть на костре инквизиции. Такие дела.
Ещё… заставляет писать в такой же мере, как и зависть – ненависть. Тут можно поговорить в частности о самом правильном и лучшем, арийском жанре литературы – фантастике. Собравшиеся здесь по большей части – писатели-фантасты, так что о фантастике пару абзацев сказать будет уместно. Что, собственно у меня с фантастикой – банальная ненависть к отдельным авторам, которые поставили жанр на колени перед рынком своей бездарной хитрожопой вопиющестью. Жили-были в СССР два невзрачных еврея, хихикали себе в тихую на кухонке, посмеивались себе над современниками, выставляли дураками соотечественников, подшучивали над учёными и философами (Понедельник начинается в…), тонко намекали, какая в стране жуткая и кровавая власть, намекали, что, дескать, нужна свобода, свобода… Дохихикались. Страна рухнула! Хлынула из всех щелей свобода! Многие вруны того времени (как и учёные, философы) разом вымерли, словно динозавры. Началась эпоха продажного ширпотреба, как грибы после дождя в фантастике (которая была по уровню – самая сильная в мире) начали произрастать разного рода аморальные мухоморы, которые были ничем и никем при «неправильном общественном строе». Потому что были как правило, плагиаторами западного искусства, бездарностями, посредственностями, промышлявшие распитием спиртных напитков, «умными беседами» и мелким шкурничеством. В мире, где литература проходила расовый отбор – отбор качества, отбор идеологический и прочее – тупарям не было места. (Нет, они были ессно – но мало, меньше чем сегодня) Литература и образование оставались на высоком уровне. Когда всё рухнуло – сами знаете, что произошло. ЕГЭ, Маринина, Глухари…
12. 1. Не говорю, что страна рухнула из-за этих двоих, но то, что случилось с фантастикой – их прямая заслуга.
12. 2. Ненавижу современную фантастику.
Жанр извели до такого состояния, что заниматься фантастикой стало чем-то вроде занятия проституцией – позорно. Целевая аудитория советской фантастики – молодёжь: инженеры, космонавты, учёные… художники. Целевая аудитория современной фантастики: - задроты, дрочеры, прочая прыщавая четырнадцатилетняя нежить, начинающая познавать ароматный вкус пива «Оболонь»… Быть фантастом сегодня – это позор! Чтобы исправить положение – нужна целая армия писателей, которые могли бы изменить ситуацию. Нужен контроль рынка. Нужна фашистская издательская политика. Нужно отменное циничное враньё и наступление этого вранья по всем фронтам. В скором будущем я готова возглавить народное писательское сопротивление, и положить конец тому позору, в который превратилась отечественная литература!
13. Всё же мои мотивации – это мои мотивации.
Кстати о фашизме. Великий дизайнер и социолог Йозеф Геббельс называл искусство слова – главным оружием пропаганды. (Вспомните – первое, что сделали нацисты – прошлись железным катком по всяким Томасам Манам). Не зря писателей именуют властителями дум и судеб. Это не метафора, это правда. Уровень культуры, считал дядя Йозеф, прямо пропорционально зависит от уровня литературы, чем качественнее литература – тем выше культура. Отец рекламы был прав.
«Западные партнёры» когда оккупировали Германию, воровали всё (недаром на инглише война звучит как «вор»), не только космические технологии, но и социальные. И Геббельсовщину – тоже своровали. Ещё и улучшили, модифицировали, по эволюции. К нам, увы, не так давно, применили, это социальное оружие, испытали его на мозгах целой нации, в России, в Германии, в странах Варшавского договора - последствия – выйдите на улицу и посмотрите, в какой социальной помойке мы живём!
14. Нас до сих пор считают недолюдьми, более того– мы сами уже так считаем. От этого, что – должно быть ни холодно, ни жарко?
Деградация, чушь в мозгах, голые эльфийки, космические пехотинцы… философия уровня детского сада («истина в истине», «смысл в смыслах», «это вам не это»)… помните, Адольф Алоисович сказал – «славянский раб должен уметь считать до десяти»… так вот, скоро, с такой литературой, с таким синематографом, мы действительно будем это уметь. Вернее не уметь. Вообще ничего не уметь. А нет, жопой крутить на шесте перед неграми… эти таланты не тронут. Ну а мужской пол – чинить унитазы в Лондоне… что так же унизительно.
15. - Но… зато Европа, там… цивилизация, не?..
Нет, это не цивилизация, это пиздец. В конце прошлого века к нам хлынули как из брандспойта, потоки «свободы и демократии» снесли все, что было накоплено поколениями, извратили философию, идеологию… всё полетело к чёртовой бабушке. Зато в гору пошла преступность, алкоголь, наркотики, порнушка качественная появилась, пиво, джинсы, рок. Возникшая новая литература – этому способствовала. И продолжает способствовать. Возьмите любую книгу современного автора фантастики – вы в каждой второй найдёте там рекламу пива «Оболонь». (Не буквально). Каждый второй «хороший персонаж» - тупорылый ублюдок вооружённый хорошо сбалансированным мечом или бластером, жаждущий крови. (Буквально). Каждая первая героиня второго блока – примитивная блядь. (Буквально). Каждый мир – наглая калька с западных мастеров фантастики. (Буквально). И много чего ещё. Казалось, бы… гадость… фи… Однако эта субстанция массово раскручивается, её хвалят, дают премии и награды. Это говно имеет наглость повествовать, что «нет новых идей», «всё уже написано», «в фантастике есть свои табу, которым должны все следовать», «фэнтези – это популярная литература», «утопия – это не актуально». Вы всё это слышали много раз.
16. Ненависть – естественна. Посмотрите, во что превращается мир! И как после этого не «творить добро»? Да об этом даже Бредбери писал.
Ненависть – своеобразное топливо, которое помогает думать, читать и писать. Ненависть – первый шаг к созидательству в наше непростое время. Писатель – хорошо врущий писатель – это человек, который не сапоги шьёт, а который пытается создать то, что ему кажется правильным и хорошим. Ненависть – помогает писателю отсеять правильное от вредного, хорошее от плохого, именно ненависть формирует мировоззрение литератора, его характер и образ, делает его причастным к происходящим событиям, ставит сложный выбор – катиться по заданной траектории в жопу, сопутствовать, рукоплескать этой жопе, подстраиваться под неё, пытаясь выжить в тесном заднем проходе; или карабкаться на высокую гору. Рубить правду-матку, «не смотря ни на что», как говорят гопники в моём дворе.
Проще понять, что ненавидишь, чем то, что любишь. То, что любишь – понимаешь годами. То, что ненавидишь – понимаешь сразу, ненависть очень доступна, она помогает понимать, что хорошо, что плохо, помогает искать пути к тому, что любишь, или хочешь любить. В мире много откровенного зла. С этим надо срочно что-то делать. Хотя бы врать о том, что зло преодолимо. Чем я и занимаюсь в свободное от пиздеца моей жизни время.
17. Вру, ненавидя тех, кто врёт о ещё большемговне в обозримом будущем. И моё враньё когда-нить станет качественным и отборным сортом русской литературы. А враньё современных фантастов… так и останется – враньём…
- ВМЕСТО ЭПИЛОГА, ЧУТЬ ПРО ЧУВСТВА -
С выводами о зависти и ненависти можно не соглашаться, называть меня дурой, убеждённой коммунисткой, фашисткой, я привыкла. Шовинизм, нетерпимость – действительно свойственны мне. Тем не менее, наличие двух фундаментальных «пороков» по-моему, и отвечают за процесс создание литературных произведений. Есть и другие причины – например, деньги, или самолюбование, но они вторичны. Это уже как у кого. Я бы от денег не отказалась. Но даже при наличии денег, как Форест Гамп всё равно бы «стригла газоны бесплатно».
Есть конечно в литературе и то, что тянет… тянет так, как тянет к противоположенному полу. Но это – чистая психика, одержимость. Такое чувство помогает выдумать идею, нарисовать мир, поискать персонажа. Но что касается изложения всего этого на бумагу… для этого нужна злость. А чуйства, эмоции – они помогают лишь пить вино. И ничего более… А, иногда писать гневные комменты…
18.Чувства,чувствительность, ранимость, уязвимость – хороший стимул для алкоголиков. Писателю же необходимо воздерживаться от эмоций. Холодный писатель – это герой, мягкотелый алкоголик – дезертир.
…Хотя я и наврала чуть больше (в два раза больше) положенного объёма, на главный вопрос ответить конкретно всё равно не представляю возможности. Пафосные слова «не могу не писать» - отбрасываем, корни нужно искать, считаю, не столько в себе, а в своих генах, в человечестве, в эволюции. В характере нашего вида, относительно других видов живых существ. Зачем люди занимаются творчеством, зачем добровольно подвергают себя тупой механической работе, которая может и не оправдаться… А ведь писателем становится один из сотни тысяч. Писать – это как поступать в универ, где конкурс миллион человек на одно место…
Это интересные вопросы. Поднимать их стоит. Но при этом – стоит поднимать осторожно. Всяк из нас знает, чем иногда заканчиваются для личности глубокие поиски смысла бытия.
Что такое реальность? Где-то там, далеко-далеко, за непроходимыми горами, за недружелюбными океанами, в бескрайней пустыни ждёт Она. В старой, обветшалой башне, скованная сотнями цепей. Её длинные волосы, светлое платье и грустное лицо, обращённое к единственному источнику света - щели в стене - не тронуто временем и пылью. Они просто не посмели её коснуться. Я знала, с самого начала знала - моя цель - найти её. И я шла. В ушах грохотали голоса мегаполисов. В тишине оглушал стук сердца. Ноги предательски подгибались, устав вносить на вершины гор. Толщи воды давили на меня, желая навечно похоронить на дне морей. Десятки пещер и катакомб путали, сбивали с толку. Рай пленял и отторгал. Ад спасал и сжигал дотла. Полчища армий и сами стихии восставали против меня. Рядом со мной были друзья, которым можно доверить спину. Смертельно опасные враги, ждущие за каждым углом. Люди, которым было плевать. Существа, которым нужна была только выгода. Я умирала. Меня убивали друзья. Меня убивала природа и сами Боги. Я убивала. Друзей. Врагов. Всех, кто вставал у меня на пути. Я предавала и спасала. Помогала и проклинала. Любила и ненавидела. Отчаивалась и шла вперёд. Познала ответственность и свободу. Я была по все стороны баррикад. Знания лились рекой. И мой Мир менялся. Каждый раз. Расплывались понятия. Мир стал многоликим. Не однозначным. Он разросся из одной крохотной комнатки до города. До страны. До континета. До планеты. Но там, впереди, ждала ещё целая бесконечность. Я полюбила её. Полюбила своё путешествие, которому не было конца. И как-то возникла мысль: "А ведь я могу править. Теперь моя очередь." Действительно, если я не могу найти Её, я могу Её создать. Теперь Мир будет подчиняться мне. С каждым разом всё больше и больше. Рано или поздно сама Реальность будет моей. И я взяла в руки ручку.
(Заранее прошу извинить за ошибки. В грамматике и особенно в пунктуации, я не силен. Временами прошу кого- либо отредактировать, но зачатую расставленные по нормам запятые ломают тот смысл, который хотелось вложить. Как мог сам- отредактировал, так что пускай уже будет как будет.)
Уже темнело, когда двое начали разводить костер на опушке леса. Где- то на природе, подальше от бесконечного шума серых и бетонных городов, где- то, куда еще не добралась алчность человеческого разума, ломающая все первозданное и выстраивающая по своему понятию- под удобства. Удобства, якобы направленные помочь человеку жить, облегчить быт, но не имеющие никаких вразумительных граней и меры, не имеющие никаких ясных и осознанных целей в финале, и потому, постепенно сотворяющие из человека абсолютно бесформенное месиво, пораженное до самых костей ленью и живущее в мире иллюзий и грез. Произошла сия история в те времена, когда мир человеческий был убого разделен, по цвету кожи, по форме глаз, по графе в паспорте, гордо именуемой- национальность. По признакам, где в представителя каждой нации еще с пеленок вживлялось, что именно они особенные- единственные и неповторимые, стоящие над всеми другими. И за возвышенное было признано и привито то, названное патриотизмом, упорно отказываясь замечать, как жестоко приходиться платить за такую глупость. Глупость- возведенную в великий смысл. Произошло это во времена, когда придуман был интернет, вирутальное пространство, с такими же виртуальными канонами, где каждый мог быть богом, наивно не ведая, что чем больше той кажущейся власти в мире несуществующем, тем меньше ее, в реальной действительности. Вот тогда- то все это и случилось, когда двое что- то учуяли, осмелившись поставив под вопрос "великое" и решив разобраться. Одного звали Владимиром, сокращенно Вал, второго Сергеем. Не буду рассказывать как они выглядели и чем жили, потому как в сущности это не имеет никакого значения, ведь и герои то вымышлены, куда важнее другое. Об одном лишь упомню, оба имели склонность писать.
- Вот скажи Вал, зачем мы пишем? - обратился Сергей, подбрасывая в костер свежих веток, когда вокруг было уже совершенно темно. - Честно, я не знаю. Произошло это со мной еще давным-давно, когда невольно взял в руки карандаш и начал писать. Сначала все это происходило и вовсе неосознанно, теперь, некоторое понимаю, но чтобы четко и ясно, чтобы в общем, не буду лгать, опять же не знаю. Мне пишется, и я как- то пишу, вот и все. А ты? - Та же беда,- вздохнул Сергей. - Когда- то я был убежден, что занятие это возвышенное, что совершенствует оно якобы человека и движет вперед. Когда- то я верил, что если сумею вызвать у читателя улыбку, спровоцировать в нем хорошее настроение, или донести что- то правильное и хорошее, то дело мое значит не зря. Когда- то, пока не взглянул более трезво. Ну пишу я, пишем все мы, тысячелетиями все пишем и пишем, постигаем что- то.. Да вот никак не постигнем. И если не лгать себе, то некуда все это приложить, в итоге, а потому и в сущности оно- ни о чем. Когда понял все это, начал искать выход. Из этого поколениями копящегося и бережно складывающегося в почет непригодного барахла. Но, оказалось что такое не под силу. Тогда начал искать бога, в помощь, и опять же потерпел крах. То ли бога нету, то ли ему как- то и вовсе не до нас. Наверное, не пристало творцу снисходить до людей. - Вот и я не знаю, - прикурил с огня на конце ветки Вал и бросил ее обратно в костер.-Такие дебри, что и сам черт ногу сломает. Временами кажется что находишь ответы, а из каждого ответа, вырастает еще семь новых, вопросов. И понимаешь тогда, что человеку никогда и ни за что не постигнуть всю эту махину, самому, даже если иметь сотню жизней. Остается только послать на хер к чертям собачим все эти бессмысленные попытки разобраться и просто просуществовать, амебой, как и принято. Отлично понимаю тех, кто не пытаются, да еще и шарахаются, ведь грузит порядком, а толку? Но меня больше другое удручает. Неужели за все времена еще не нашлось хоть одного настоящего человека, способного справится со всей этой хренью и показать, кто и зачем мы есть в действительности? Неужели мы столь безнадежны, что бог так и оставит нас в невежестве? Неужели так все и закончится, что бессмысленно просуществовав тысячелетиями и не найдя истинных основ, какая- либо причина сотрет и похоронит понятие человек навсегда. А может и сами истребим себя, да какая в сущности разница. Ведь во что мы верим, в продолжение? Животное продолжение? Так и в том нет нашей заслуги, это природа сама. Да и продолжение ради чего, ради самого продолжения? Как же это глупо и бессмысленно... Внезапно, со стороны послышался шум и оба насторожившись повернули головы туда, откуда доносились звуки. Старик, непонятно откуда взявшийся в этой глуши, шел прямо на них. По идее он должен был бы быть в лохмотьях и ободранный, ибо сие как- то является обязательным атрибутом значимости и мудрости, но этот, как ни странно был одет нормально, ухожен, и даже не было на лице тех извечных оттенков страданий, опечатывающих след опыта и больших жизненных понятий. Подойдя улыбнулся простой неподдельной улыбкой, поздоровался, и молча уселся рядом, чем привел обоих в полную растерянность. - Простите, а вы кто? - поинтересовался Вал. - Да так, просто человек, которому тоже необходимо поучаствовать в вашей беседе. - В нашей беседе? - изумились они еще больше. - Да. А что у вас там? - и ткнул пальцем на лежавший неподалеку термос. - Чай. - Может, угостите? Прохладно немного, я бы не отказался. Минут десять сидели молча, пока старик пил чай и приятно грелся теплотой костра. - Ну, так зачем же мы пишем? - и сам от себя не ожидая, вдруг обратился к нему Сергей. - По-разному - ответил старик, - это всего лишь свойство, одно из многочисленных свойств человека. И использовать их тоже можно по-разному, в зависимости от целей. - И в чем же настоящие предназначение творчества? - Все просто, познать себя. - Не пойдет! - нервно вмешался Вал, все это пустые слова, пустые и бесполезные. Когда- то я тоже верил в понятия, и меня могло осенять подобными открытиями чуть ли не десять раз на дню, но все это проходило также быстро, как и приходило, не изменяя ничего. Как мимолетные вспышки, где уже через секунду не уверен, а было ли? А если и было, то зачем? Все это пустое и нерабочее. - Нерабочее? - улыбнулся старик. - А вы что можете видеть другие варианты и судить в трезвом сравнении? У нас есть лишь один действительный вариант себя, тот который есть, все остальное- фантазии. Человек привык ждать чуда, особенно быстрого, высматривая смыслы где- то в небесах и полагаясь на какого- то вымышленного бога. А когда не происходит этого чуда, то как правило обижается, на свои же фантазии, на все и вся, замыкаясь и теперь уже убеждаясь, что бога нет и вовсе. - Ну и где тогда реальное? - Для человека в этом мире возможна лишь одна неоспоримая реальность- он сам. Но пока наше мышление, как и исходящие из них дела, начинаются непонятно откуда и двигаются непонятно куда, то ровно также зыбко они будут и заканчиваться- непонятно где. Взяв вопрос за основу, вместо того чтобы идти к корню- причине, мы совершенно обратно, идем к следствиям. Ну и что можно понять или изменить в последствиях? Они безграничны, они бесконечны, каждое последствие, в свою очередь, разветвляясь, порождает бесчисленное количество все новых и новых. Посему и размазывается, где находя один ответ, получаешь с десяток новых, вопросов. Не видишь причину- невнятно и следствие. Сумеешь отследить ее, и все станет как на ладони. Налейте мне еще, - попросил нескромный старик, протягивая кружку, - и если хотите, мы попробуем подойти к вашему вопросу иначе.
- Вдохновение? - неуверенно произнес Сергей. - Вот, совсем другое дело! - Ну а дальше? Ведь у нас до сих пор нету никаких внятных понятий, что это такое. Какой- то необъяснимый подъем, побуждающий творить. Нечто божественное и непостижимое. - Кто сказал непостижимое? Кто сказал божественное? И улыбнувшись, уставился своим сверкающими глазками на друзей. - Сами хоть раз пытались разобрать, или поверили на слово? Дайте угадаю, когда находит оно, ощущение словно летаешь и слова сами собою вылезают изнутри, душа что поет. Но придется вас огорчить, если и есть божественное, то ничего общего с этим оно не имеет. Это что наркота, наркота на которой все мы и сидим, так, или иначе. Но в отличие от примитивного, уровня материй, этот наркотик столь совершенен и идеален, что его не потрогаешь руками, не увидишь, о существование его даже не догадаешься и не осознаешь, но в то же время, штырит мозг похлеще любого опия. Именно это и является на данный момент единоличным и бесспорным двигателем всего человечества, двигателем - в никуда. Одна беда, всегда неизбежно похмелье, которое постепенно но уверенно будет требовать дозы все большей и большей, до тех пор, пока в один прекрасный день уже не сможет взять, исчерпав всю свою мощь. И тогда очнешься и поймешь, что растрачивался ты все это время зря, и труды твои в основе своей пусты, потому как приложить их, не к чему. Или что еще хуже, или лучше, так ничего не поняв торчком и помрешь, списывая на божественное, глупость. - И где же выход? - А нету его, - усмехнулся старик, - пока что нету. Многие пытались, не вылез еще никто. - Ну и зачем ты нам рассказываешь тогда все это? Дальше что? - Уже светает, пора, - произнес он в завершение и поднявшись собрался было уходить. - Скажи хотя бы кто ты? - Кто я? Я и есть вы, просто для большей убедительности, мне должно было явиться в обличье старика, спасибо хоть не мучеником. - А кто же тогда мы? - Вы тот, кто пишет сейчас эти строки, пытаясь расставить все на свои действительные места. Всему свое время. И ушел.
Человек, все писали про себя, потому что в описании "честный и вразумительный ответ, на вопрос". Если честно, я пыталась придумать так, чтобы написать про себя, но так, чтобы было не похоже, что про себя. Не получилось. Ну, почти не получилось. А ты в своём репертуаре : )
