Глава 1 - Прибытие

Еще полтора столетия назад было себе сложно представить, что человек когда-нибудь сбросит оковы силы тяготения и подобно птице будет волен в выборе путей и мест назначения. Даже несмотря на то, что уже тогда людскому роду удалось оторваться от земли на воздушных шарах, по большей части первым покорителям небес приходилось уповать на крепость примитивных конструкций, наличие попутного ветра и милость стихии, способной разбить в щепы смелые потуги воздухоплавателей вместе с их творениями.

Но вот крохотный отрезок времени (в масштабах Вселенной), да «чуть-чуть» побольше в масштабах человеческой цивилизации: делает перелеты такой же обыденностью, как когда-то поездка на лошади, а «немного» погодя путешествие на паровозе или океанском лайнере.

И тут уже не знаешь, чему удивляться больше: тому насколько быстро человек привыкал к новому. Или людскому гению, всего за сотню лет превратившему самодельный аппарат из фанеры способный преодолеть не больше нескольких десятков метров в самый быстрый способ перемещения на планете. Иногда не уступающий по комфортабельности тем же круизным лайнерам. Конечно позволить себе путешествовать с роскошью средь облаков мог далеко не каждый смертный, тем не менее высоты полета людской мысли и фантазии это ни капельки не принижало.

Впрочем, пожалуй, пора оставить размышления о высотах, покорившихся человеческому разуму, перейдя к высоте уже более конкретной – к нескольким километрам над Атлантическим океаном.

Собственно, прямо тут: внутри титанового остова с примесями композита. Среди сотен метров паутины проводки как кровь по венам прогоняющей электрические импульсы от электронных мозгов к множеству мышц – узлов с ювелирной скрупулезностью подогнанных друг под друга и не менее точно делающих свою работу. Под аккомпанемент двух неустанных турбореактивных сердец, откликающихся в нутре «Виктории» приглушенным едва заметным гулом. – Именно здесь для Корентайн начался последний день ее обычной жизни.

***

– Мадам Дебюсси, пилот просил передать, что через двадцать минут мы заходим на посадку. Возможно мне стоит разбудить мадмуазель…?

– Спасибо… Аврора, – отстранив взгляд от ноутбука, вспомнила женщина имя миниатюрной светловолосой девушки двадцати семи лет, – я сама.

– Хорошо, мадам, тогда пойду готовиться к приземлению.

– Да, Аврора, конечно. Хотя постойте. Если Вас, не затруднит: не могли бы позвать ко мне моего сопровождающего. Если конечно он тоже не спит. В противном случае пусть еще минут десять отдохнет.

«Ирен так не любит летать»

Кивнув с дежурной улыбкой на лице, стюардесса направилась в хвост самолета.

Проверив напоследок еще пару графиков котировок, Татьяна хлопнула крышкой ноутбука, переместив его с колен на столик кофейного цвета.

«Давай, соня, просыпайся. Почти прилетели», – должно было сорваться с уст матери, дабы вытащить напротив сидящую девочку из мира грез и фантазий, но женщина не посмела. По крайне мере ни в то же самое мгновение.

Безмятежный вид дочери, нашедшей полное умиротворение в объятиях белоснежного кожаного кресла – всколыхнул притупившиеся чувства умиления от созерцания своего дитя. Словно из пучин памяти, выплеснуло на берег бутылку с бережно вложенной в нее запиской.

И будь воспоминания на самом деле запиской, то похожа бы она была больше на истлевший манускрипт. Артефакт давно минувших времен хранивший очерки о том, как Татьяна стараясь не разбудить еще совсем маленькую, несмышленую Корни, нежно ее поглаживала. Как еще совсем молодая мама стремилась чуть ли не до одурения надышаться каждым мигом проведенным с ней. Словно неумолимо бегущее время все отнимет. Сотрет лучезарную детскую улыбку, неподдельный заливистый смех и главное - любовь к своему родителю, которого обожают просто за то, что он есть.

Все могло исчезнуть… так оно и вышло. Ни больше потешных потягушек по пробуждению, ни дорогого сердцу: «мамочка». Дочка выросла. Да здравствует: «мам, не мешай, я занята! Мне дадут с утра поспать нормально?».

«Сколько лет прошло, а все еще чудное дитя – дремля и вредная фурия – не спя», – женщина утомленно вздохнула, предвкушая «чудесный» разговор, как только Корентайн вернется из покоев Морфея.

Толстенный том «мысленных мемуаров» резко захлопнул появившийся Ирэн, хохоча над собственной шуткой рассказанной Авроре. Похоже шутка касалась черного делового костюма, немного нескладно сидящего на почти двухметровом здоровяке. Ну или возможно отсутствующего в нем галстука – по услышанным отрывкам Татьяна не разобрала.

Также немного комичности образу охранника добавляла его неестественно белая борода, сделанная будто из ваты и достающая практически до груди. В дошкольном возрасте из-за этой «запущенной щетины» кажущейся сказочно-снежной и всегда добродушно-простой улыбки, выступающей из-под нее, Корентайн почти до девяти лет представляла, Пер-Ноэля именно таким. По крайне мере в те моменты, когда тот не разносил подарки в рождественскую ночь.

Венчала же голову Ирэна абсолютно лысая макушка. Волосы с последней как любил шутить их владелец: «переселились на лицо». Вследствие гипотетической «волосяной миграции» приходилось расчищать весь периметр для «симметрии и красоты» – сбривая те крохи растительности, что до последнего продолжали оставаться «патриотами» затылка.

– Небесная полундра! – пробасил бородач без малейшей нотки стеснения. – Земля все ближе и ближе!

К удивлению Татьяны – Корентайн не вскочила с бешеными глазами и ничего не понимающим видом, как это бывало ранее при схожих обстоятельствах. Подросток, лишь слегка улыбнувшись, приоткрыла правый глаз небесно-голубого цвета.

– Подкол н-е-е-е засчит-а-а-а-н, - открывая второе око - зеленое словно изумруд и повернувшись к великану, облокотившись на мягкий подлокотник, озорно протянула девушка.

Ирен пригибаясь, чтобы не удариться об низкий потолок, присел напротив Татьяны - слева от Корентайн:

– О. Да ты не спишь уже. Я вот тоже понимаешь плохо спал. Или даже не спал, а только дремал, то и дело просыпаясь. Все эти перелеты туды их сюды.

– И давно не спишь? – спросила мама у дочери.

Нарочито, не поворачиваясь к родительнице Корентайн пожала плечами:

– С полчаса. Может минут сорок.

– И видимо специально притворялась спящей, чтобы со мной не общаться.

– Больно надо, - буркнула девушка, - песню сочиняла для своего канала.

– Точно, ты же у нас интернет знаменитость. Сколько там подписчиков-то уже? Пару сотен наберется?

– Наберется… - передразнивая бросила Корентайн, намереваясь в ответ еще как-нибудь съязвить, но ее перебил Ирен.

– Споешь? Интересно послушать.

– Как не спеть-то своему постоянному слушателю? Я тут даже мелодию нашла более-менее ложащуюся на слова, - девушка включила на смартфоне музыку, - хейтерам можно не слушать.

Развалившись в кресле поудобнее и покачивая головой в так музыке, девушка пальцами левой руки отсчитала три, два, один до подходящего ритма и хлопнув в ладоши начала:

Любимыыый ты проснииись.

Улыбкой поделииись.

А я в ответ скажууу,

Как я тебя люблююю,

Ууу… у-у-у.

Давай! Давай! Скорее вставай!

Ведь дел так много! Давай не зевай!

Пошли гулять, играть, танцевать.

Когда влюблен – готов ты летать!

Ну что за хмурость? Ты мне что не рад?

Приснился сон… хуже, чем ад.

А что за сон? К другому ушла!

Беда, беда…твоя – я беда.

Твоя беда – я вся до конца.

Давай! Давай! Скорее вставай!

Ведь дел так много! Давай не зевай!

Пошли гулять, играть, танцевать.

Когда влюблен – готов ты летать!

Ну все скорей забудь тот глупый сон,

А лучше вспомни, кто в тебя влюблен.

Кто без улыбки твоей не мыслит и дня,

Кто готов отдать свою жизнь за тебя.

Проснись же соня! Ты скорее проснись!

И мило как всегда ты мне улыбнись.

Давай! Давай! Скорее вставай!

Ведь дел так много! Давай не зевай!

Пошли гулять, играть, танцевать.

Когда влюблен – готов ты летать!

– Ну как-то так, - немного смущенно закончила девушка, выключая музыку.

– Мда, какая же нелепица вперемешку с безвкусицей, - протянула Татьяна стараясь отчеканить каждое слово, будто заправский критик. – С таким репертуаром чей-то канал обещает долго жить. И да - один вопросик: кому мы такие неоднозначные арии сочиняем?

– Хейтерам игнор, - насупила Корентайн веснушчатый носишко.

– Не обижайся, Разноглазка, мама не хотела тебя обидеть. Просто интересуется, кому такая песенка написана была. Наверное, какому-то секретному молодому человеку, про которого нам с Татьяной ничего не известно. Да и Вам, Татьяна, будет тролить Корни. Пойдет песня. Не длинная без всякого мудреного смысла, немного даже заводная и где-то веселая. Молодежь такую любит.

Корентайн застенчиво улыбнулась:

– Спасибо, Ирен, ты всегда поддержишь. А «нелепицу» эту никому не адресовала. Сказала же: просто для канала сочинила.

– Ну-ну, - закатив глаза отмахнулась Татьяна.

Из динамиков послышалась просьба пилота пристегнуть ремни. И если дамы не слишком спешили выполнить призыв, то белобородый великан стремглав застегнул все застежки и несколько раз проверил все лямки, в конце перекрестившись для подстраховки.

– Ирен, ты же знаешь, что самолеты считаются самым безопасным видом транспорта? – с дружеской издевкой поинтересовалась девушка. – Даже поезда опаснее.

– Я знаю, что крушения поездов очень редко забирают все жизни. А еще знаю, что взлет и посадка самое опасное при авиаперелетах.

– Тогда хорошо, что я прихватила с собой парашют, - пошутила Корентайн.

– Случайно ни тот большой рюкзак, что я забыл в аэропорту? – отшутился в ответ Ирен и громко расхохотался.

– Ну прям не полет, а стендап концерт, - отворачиваясь к иллюминатору проворчала Татьяна. – Надеюсь, когда будем на месте вы оба будете вести себя посдержаннее. Не на праздник нас пригласили.

– Так точно, - посерьезнел Ирен.

– Буду стараться не разреветься. Горе же как никак, - нарочито всхлипнула девушка.

– Корентайн, - грызя дочь глазами, процедила мама.

– Что? Да поняла я. Не тупая.

– Очень на то надеюсь. Не хватало, чтобы похороны превратились в цирк.

– Главное, чтоб были не наши, - мрачно протянула подросток.

– Аминь, - обхватил покрепче ручки кресла Ирен.

Самолет начал снижение над безоблачной линией горизонта, постепенно открывая пассажирам захватывающий вид на оживленный город, охватывающий казало бы все пространство за стеклом.

Корентайн подметила, что пальцы мамы нервно перебирали по боковине кресла. Похоже она относилась к полетам так же трепетно, как и Ирен - хоть остальной вид родительницы этого не выдавал. Сам же великан то и дело косился в сторону пилотской кабины, будто ожидая какого-то подвоха.

В иллюминаторе побежала посадочная полоса, самолет качнулся и наконец обрел землю под собой. Застонали тормоза шасси, непродолжительное торможение и воздушная машина обрела покой.

– А ты боялась, - отстегиваясь Ирен похлопал девушку по плечу.

– Даже прическа не помялась, - сбросила Корентайн ремни кресла.

По динамикам раздалось прощальное обращение командира экипажа, а стюардесса спешила сообщить, что вновь прибывших ждет машина и что их багаж доставят по месту назначения в течении нескольких часов.

– Неплохо летать частным бортом? – сложив ноутбук в специальный дипломат, бросила мама дочери.

– Ну да, пойдет, - доставая свой рюкзак из отделения для ручной клади, хмыкнула девушка.

– Ничего не забыли? - поинтересовался светлобородый телохранитель, крепко сжимая небольшой черный кейс.

– Вроде нет, - накинула на правое плечо рюкзачную лямку подросток, - Hello, New York.

***

Автомобиль должен был встретить гостей «Большого Яблока» прямо у самолета, но из-за каких-то внутренних проблем аэропорта, троицу доставили к терминалу на маленькой машинке, напоминающей те, что колесят по полям для гольфа.

Сам терминал для VIP-клиентов оказался не многолюден, так что отыскать встречающего их водителя не составило труда. Тянущий лет на тридцать с хвостиком, немногословный человек с короткой стрижкой при деловом костюме заметил их первым. Пряча табличку с именами прилетевших, он тут же поспешил помочь донести сумку Татьяны и ее дочки, но те вежливо отказались. Ирен тоже только помотал головой, похлопав свой кейс с кодовым замком. Ни капли, не стушевавшись шофер протянул руку вперед, приглашая делегацию за собой.

Снаружи же воздушная гавань в отличии от спокойной атмосферы VIP-терминала вибрировала от гула сотен разговоров и звонков телефонов. Кто спешил внутрь, видимо опаздывая на свой рейс. Кто напротив громко свистел и махал рукой привлекая внимания таксистов, чтобы выбраться в город. Пару минут прогулки через шум и гам сменились тишиной салона автомобиля представительского класса.

– Вау! Сиденья друг на против друга, да еще и чуть ли не кофейный столик. Наша машина конечно тоже крутая, но на такой тачке я еще не каталась, - оценила уровень комфорта Корентайн, оказавшись внутри, - Блин, а здесь между пассажирами и водителем стекло защитное что ли? А как я с Иреном поболтаю? - Он же решил ехать спереди.

– Вот и ладненько, - по лицу Татьяны скользнула ехидная улыбка, - проведем время вместе. Как настоящая семья.

– Поездка обещала быть томной, - выдохнула подросток.

Автомобиль тронулся с места.

Полдень одарил Манхэттен ярким солнцем и бескрайними голубым небосводом. Город давно проснулся (если вообще когда-то спал) и излучал, казалось бы, беспредельную энергию жизни. Бесконечные потоки пешеходов, спешащие на работу. Гигантские железные змеи автомобильных пробок. - Все это одновременно напоминало Корентайн Париж, и в то же время отличалось как солнце от луны или земля от неба.

Что же точно отличало здешние пейзажи от привычных Парижских – это небоскребы. Скопления высоток, касающихся чуть ли не самого космоса, вызывало у подростка волнение и чувство малости перед величием человеческого гения. Модные бутики, маникюрные салоны, рестораны и кафе с ароматом свежеприготовленного кофе – все это создавало иллюзию какого-то киношного, не настоящего - но очень притягательного мира.

«Вот бы просто прогуляться и поглазеть на все» - грустно подумалось девочке, желающей ощутить ритм и пульс мегаполиса.

Движение всевозможных авто было почти бесконечным, что лишь подчеркивало бурлящую энергию города. Шум городского трафика, живые разговоры пешеходов – все сливалось в гармоничную мелодию обыденности и безумия этого нового места. Внутрь салона проникали лишь редкие и оттого воспринимающиеся - такими далекими, отзвуки мира снаружи, робко нарушавшие царящую тишину. Корентайн плотно и надолго прилипла к стеклу, пока Татьяна не прочистила горло.

– Кори, есть разговор. В самолете не успели кое-что обсудить.

– Что именно, мам? – не отлипала от окна девочка.

– Как себя вести при бабушке. И вообще в том обществе - куда мы попадем.

– Да уж хороша бабушка, - повернулась Корентайн к матери, которая сидела справа, лицом на девочку и спиной относительно движения авто. – Второй раз в жизни внучку увидит.

– Не начинай…

– Что не начинай? То, что им плевать было на нас пока жив был отец? Кровью видите ли не вышли для этих высокопреосвященств, - подросток стукнула кулаком по столику.

– Кори, не злись.

– Да я не злюсь, мам. Просто капец как обидно. Ведь им реально до нас нет дела. Живут там во Франции какие-то родственнички – и ладно. Если бы брат отца не напился, и не сел бы потом за руль - так бы никогда не увидели дедулю с бабулей. Но видимо остаться без наследничков, ой как не хотелось, а тут мы почти под рукой, - Корентайн мрачно усмехнулась. – Забавно, что к ним мы только на похороны летаем. Сначала брат отца, теперь дед. Видимо в следующий раз прилетим, когда бабка преставится.

– Все, Корентайн, прекрати. Можешь не любить их. Да я и не прошу их любить. Единственное прошу: не опозорься и меня не опозорь.

– Что, все мечтаешь получить когда-то от них наследство? Мы и так не плохо живем, - девушка обвела салон автомобиля взглядом по дуге, будто радугу осмотрела, - хотя машины и самолеты у деда с бабкой… кхм, у бабули – крутые, тут спору нет. А позорить я никого и не собиралась – не из пещеры же вылезла. Да и в школе этикет вдолбили - будь здоров.

Татьяна улыбнулась:

– Спасибо, дочка. Обещаю, что в отпуске съездим куда ты захочешь.

Девушка зевнув отмахнулась:

– Твои слова, да Богу в уши. Отпуск-то, когда? В следующей жизни что ли? – Вечно занята.

– Постараюсь успеть в этой. Да кстати, - Татьяна достала планшет, - у меня тут еще по поводу одного твоего ролика возник вопрос.

Мама протянула девочке гаджет с включенным видео. В кадре появилась сама Корентайн, на фоне деревьев, подстриженного газона и виднеющийся позади Эйфелевой башни, а вместе с ней еще одна черноволосая девушка.

– Всем приветики, и вы на канале: «То.Да.Се.», и представляю вам мою подругу Ирму, - вторая девушка с улыбкой помахала рукой, - сегодня мы исполним небольшую композицию, очень надеюсь, что она вам понравится. Девушки приняв нарочито глупо-пафосный вид начали:

Я неукротима и горяча.

Сияю словно ночная звезда,

Своей красотой ослеплю я тебя,

Обуздаю тебя, покорю я тебя.

Взгляд мой блестит,

А улыбка манит,

Ведь я девушка – магнит!

И в душе огонь горит,

Да я девушка – магнит!

Твоя мечта – это я?

Тогда слушай меня,

И бойся меня.

С врагами расправляюсь ловко,

А улыбка лишь уловка.

Взгляд мой блестит,

А улыбка манит,

Ведь я девушка – магнит!

И в душе огонь горит,

Да я девушка – магнит!

Твой взор дерзкий,

И мир для нас тесен.

Больше не будет для тебя песен.

Придется сжечь всю твою ересь.

Взгляд мой блестит,

А улыбка манит,

Ведь я девушка – магнит!

И в душе огонь горит,

Да я девушка – магнит!

На твоем лице ухмылка,

Но трясутся все поджилки.

Пошутила, глупый, мой,

Буду лапочкой с тобой.

В конце видео девушки дружно расхохотались:

– Всем спасибо за просмотр! Не забывайте поставить лайк, подписаться и прожать колокольчик. Покусики!

Корентайн с огромными от неожиданности глазами уставилась на маму:

– Капец, ты это видела?

– Хуже – я это слышала. Не кажется тебе, что для пятнадцатилетней - слишком вызывающий текст?

– Ну у меня хоть без брани, – постаралась сделать ангельское личико девушка.

– И на том спасибо. Кстати, лицо этой Ирмы мне до боли знакомо. Это не та которой ты нос сломала полгода назад?

– Ага, она.

– Вы теперь подружки, что ли?

– Лучшие.

Женщина непонимающе покачала головой:

– Прям таки лучшие? Сначала чуть не поубивали друг друга, а теперь…

– Что теперь? – девушка не получила ответа. – Ну что теперь, мам?

Татьяна словно застыла, проглотив слова:

– Ты меня разводишь что ли, мам, - подросток подвинулась к родительнице, чтобы помахать рукой перед ее лицом и чуть не завизжала, когда напротив нее раздался незнакомый чужой голос:

– Приветствую Вас, мисс Дебюсси.

– Что за… - девушка рухнула на свое место, и тут же оцепенела, не чувствуя ничего – не пошевелиться, не молвить слова.

Прямо перед Корентайн сидел человек в черном деловом костюме, взирающий на нее глубоко посаженными синими глазами, прячущимися под недобро сведенными бровями. Высокий лоб и область вокруг рта украшали морщины, а венчала голову такая же черная как костюм шевелюра не длинная и не короткая. Рот представлял узкую линию, замершую в легкой ухмылке. На вид человеку было около пятидесяти. Поза же сидящего: словно памятник на постаменте - казалась крайне неестественной, что подчеркивали параллельно положенные руки вдоль дипломата, расположенного на коленях.

– Прошу сразу меня извинить, мисс Дебюсси, за столь неожиданный и неуместный визит, - слова незнакомца казались нарочито растянутыми, а мимика лица казалось не синхронизировалась с произнесенными звуками, - Так же прошу меня извинить, за то, что не даю волю Вашей оболочке. Вижу по глазам, что мой визит - мог вызвать с Вашей стороны, мисс Дебюсси, неподконтрольную реакцию. А это контрпродуктивно – для моего дела. Обещаю, что если Вы не будете кричать, кидаться с кулаками и тому подобное, то верну Вам обратно контроль. Если согласны моргните дважды.

Корентайн моргнула и тут же почувствовала… почувствовала себя.

– Очень хорошо, мисс Дебюсси, вижу: Вы в отличии от некоторых других индивидов не намерены конфликтовать.

– Что…?

– Стазис, - опередил девушку с ответом незнакомец, и тут же ответил на второй вопрос о котором подросток еще не успела подумать. – Ваша матушка и весь мир вокруг не остановились. Просто я растянул этот миг для себя и Вас на бесконечно долгое время, конечно с нашей субъективной точки зрения.

Девушка, не веря, покосилась в окно и увидела лишь десятки «восковых фигур» замерших в самых разных позах.

– Кто, вы?

– Куратор, - не моргая ответил человек в черном, его брови по-прежнему изображали злость, и Корентайн подумала, что они живут отдельной от хозяина жизнью (если вообще живут).

– Куратор чего, - немного взяла себя в руки девушка.

– Куратор семь триллион первого живого столпа Структуры, триста пятьдесят семь миллионов шестьсот сорок восемь тысяч четыреста пятьдесят четвертой ветви, тридцать пять тысяч семьсот шестьдесят третьего сектора. Такой ответ устроит? Или есть другое мнение на счет того, кто я?

– Глюк, демон… бог, - робко пожала плечами подросток.

– Хм, бог? Да не спорю: когда не останется ни одного представителя рода людского. Когда последняя душа оставит свое бренное тело. Когда упадет последний лист с последнего древа и испарится или замерзнет последний океан. Когда погаснет Солнце, пред этим превратив, сей мир в выжженный булыжник. Когда галактики удалятся друг от друга так далеко, что свет от одних никогда не дойдет до других. Когда угаснут обычные звезды, а за ними белые и прочие карлики, оставив в конце лишь нейтронные звезды, да черные дыры. Когда мертвая Вселенная остынет, время замедлится и даже гравитация потеряет свою силу, высвободив из взрывающихся черных дыр последние фотоны. Когда не останется никаких боле энергий и произойдет окончательная аннигиляция последних мельчайших частиц. – Даже после всего этого, я да пребуду… дабы узреть новое начало. Но делает ли меня это божеством? – Отнюдь.

– Тогда, наверное, следует задать другой вопрос: что вам от меня надо?

На лице Куратора промелькнула едва заметная улыбка:

– Это уже правильный вопрос. Видите ли, мисс Дебюсси, я располагаю некоторыми очень ценными ресурсами, которые необходимы при решении одной конкретной задачи.

– Поздравляю, я-то зачем нужна?

– Прошу не перебивать меня в таком тоне, мисс Дебюсси, если Вас обманывает мой миролюбивый вид, то поспешу заверить - он обманчив. И это касается ни только того, что я мог бы сотворить с Вашей оболочкой. Но и вообще моего истинного облика. Прями я свою ипостась - она лишила бы рассудка любого в этом мире. Благо для Вас - это не целесообразно, да и заняло бы изрядное пространство от Земли до гелиосферы вашей планетарной системы.

– Усекла, - сглотнула девушка.

– Хорошо. Я не злюсь. Вообще плюс бытия Куратором – самому выбирать необходимые в нужный момент эмоции. Так вот, имея ресурсы, я к сожалению, не имею права ими распоряжаться. Опережу Ваш вопрос: не имею права и точка. - Не важно почему. Но тут на сцене появляетесь Вы – тот, с кем можно заключить контракт на санкционированное использование ресурсов и перевода Вас в разряд ценных Активов.

– Активов? То есть я ни одна такая?

Куратор издал что-то похожее на сдавленный смешок:

– Конечно нет. В настоящий момент я параллельно веду переговоры с миллиардами других таких же кандидатов – в альтернативных мировых линиях. Ваши спутники кстати тоже в их списке.

Корентайн озабоченно посмотрела на застывшую маму.

– Да, и с Вашей родительницей тоже.

– И что она? Согласилась?

– Нет. К сожалению, нет.

– И что, вы, с ней сделали? Убили или еще что?

От услышанных слов Куратор поморщился:

– Убийство? Фу, какая дикость. По-Вашему, мисс Дебюсси, я похож на человека, чтобы опуститься до такого примитивизма? – произнесенная фраза похоже позабавила мужчину в черном.

– Так, что с моей мамой?

– Абсолютно ничего. Продолжает ехать на похороны к Вашему дедушке.

– Прям так и едет? И встреча с таким созданием как вы ее вообще не напугала?

– Встреча для нее лишь сон – не более.

– Тогда и я откажусь.

По лицу Куратора от лба, до подбородка пробежала нервная судорога:

– Уверены? – немного сменив тон на более настойчивый уточнил незнакомец.

– Абсолютно.

– Предположу, что свое решение, Вы, измените, когда я расскажу о сути предстоящей работы.

Человек в черном неожиданно замер, отвернувшись и подняв голову кверху, как будто внимательно прислушивался или принюхивался. Корентайн показалось, что его зрачки моргнули едва заметным белым светом, но в этот же момент Куратор отвис.

– Боюсь, мисс Дебюсси, наше время вышло. – Трансляция в ваш мир началась.

– Т-т-т-рансяляция? – девушка почувствовала, как по телу забегали неприятные мурашки. – Трансляция чего?

Человек в черном подался вперед, пока его глаза не оказались на уровне глаз Корентайн и чеканя протянул:

– Перемен.

Нежданный гость исчез словно наваждение.

–…а теперь песни вместе орете, - закончила фразу Татьяна, которую начала, казалось бы, целую вечность назад.

– Мам! Мам! – бросилась дочка на шею к женщине. – Сейчас, что-то произойдет! Что-то нехорошее.

– Что? О чем… - женщину перебил через переговорное устройство с водителем резкий оклик Ирена, с требованием немедленно пристегнуться.

В следующие мгновение невыносимый гул заглушил все остальные звуки во Вселенной, разлившись по людским телам болью, а еще через миг смятенная неведомой силой машина превратилась в смертельную центрифугу. Корентайн с силой швырнуло о потолок и весь мир погрузился во тьму.