Эпилог

   Кавалькада приближалась к родовому поместью Броде. "Последний поворот, небольшой подъем на пригорок, с которого уже виден замок...", - вспоминал Серваций все точки пути, знакомые ему с детства. Здесь он гонял детей прислуги деревянным мечом, а среди тех деревьев впервые поцеловался с кузиной, имя которой уже забылось.

   Вид с возвышенности поразил даже самого Броде. Непрошенные слезы навернулись на глаза, когда он увидел картину запустения и разрухи. Отобрав поместье, граф тотчас забыл о нем. Неистовое желание завладеть книгой отнимало достаточную часть времени и денег, чтобы думать о судьбе дряхлого замка...

                                                              ***

   За месяц до этого, Серваций объявил друзьям о желании посетить родные места. К удивлению, все оказались готовы сопровождать его в этом путешествии, даже Жастин, которая теперь не разлучалась со своим возлюбленным. Объяснение, что весь путь займет три дня от силы, не помогло: после проишествий последних дней девушка боялась потерять Петера. Напрасно говорили ей, что со смертью Дамма закончились беды горожан – дочь банщика была непреклонна.

   Когда страсти военной вылазки улеглись, все участники собрались в "Хамеркене". Хозяин пивной, наслышанный об отваге празднующей компании, закрыл двери для остальных посетителей и объявил о бесплатной выпивке.

   Утолив жажду и обсудив, насколько успешной была их дерзкая авантюра, Жерар поднял руку, призвав остальных к молчанию:

   - Пришло время рассказать, - обратился он к Петеру, - когда ты начал подозревать Дамма.

   - Прямых доказательств его предательства у меня не было, - ответил юноша. – Все началось с момента рассказа Сервация в ратуше. Якоб повел себя совершенно странным образом. Он явно не хотел, чтобы застежка оставалась у Броде, хотя никто и никак не должен был связать эту вещицу с членом городского совета. Дамм сказал, что навестит Альму Ансельм, но так и не зашел к ней. Он спрятал застежку у Виллема, в легкодоступном месте, как я думаю, с целью обвинить его во всех грехах. Расследование об убийстве Берта закончилось разговором с его вдовой, что тоже было удивительно – ведь они были почти друзьями. Затем мое похищение: понятно, что Виллем не мог действовать в одиночку. Когда я был в плену у графа, прилетел почтовый голубь. Это было послание из города. Но посыльный остался заперт в камере. Тогда кто? Конечно, это мог быть любой горожанин, но зная расположенность Якоба к Виллему, я сделал определенные выводы. И, наконец, отравление. Где я могу найти яд сейчас?

   - Я держу небольшое количество разных ядов, - ответил банщик, - которые использую в лечении. Цех аптекарей отвечает за их использование на территории города, но разрешение на применение выдает только член гильдии врачей. А почему ты спрашиваешь?

   - Кто мог отравить Виллема? – последовал новый вопрос Петера. – Понимаешь, посыльный оказался отъявленным негодяем, но вряд ли ему нужна была книга Броде. Уверен, что и читать он не умел. Да и Дремон не стал бы полагаться на умственные способности этого несчастного. Значит, в городе есть еще кто-то, кому подчинялся посыльный и кто отравил его. Простой горожанин не может прийти и купить яд. Но лицо, имеющее определенную власть и положение, всегда найдет причину для такого приобретения. Так, ко мне пришло убеждение в виновности Дамма.

   - Кто же убил Ансельма и за что? – спросила Жастин.

   - Полагаю, - ответил Петер, - они были там вдвоем, но удар, такой точный и сильный, несомненно нанес Дамм. Сейчас мы можем только предполагать, но, видимо, Берт подслушал какой-то разговор между преступниками, за что поплатился жизнью. Судя по всему, тогда же Якоб потерял пресловутую застежку, когда-то украденную в замке твоего отца.

   Петер участливо сжал плечо друга. Комок подступил к горлу Броде:

   - Я рад, что мой отец отмщен.

   - Могу добавить еще одно, - сказал Жерар. - В годы, когда отец Сервация находился в Палестине, Дамм отбывал службу у графа. Город не имел тех привелегий, которые есть у него сегодня. Дремон требовал людей для пополнения редеющей армии короля, за что получал новые земли и привилегии. И Якоб вполне мог быть исполнителем графских прихотей, а  вернувшись, купил место в городском совете.

                                                              ***

   Всадники спешились во дворике, предварявшем вход в замок. Здание производило угнетающее впечатление: покосившиеся двери, полуразрушенные пристройки, листы кровельной меди, обильно устилавшие пространство перед замком.

   Серваций направился ко входу. Друзья, зная непреклонность Броде, не стали отговаривать его от этой опасной затеи. Лазарус вызвался сопровождать бывшего хозяина замка. Остальные, тем временем, занялись осмотром окрестностей.

   Внутри, здание выглядело еще более запущенным. Поднимаясь по лестнице, следовало соблюдать осторожность: ступени были частью истерты, частью разбиты. Потрескавшиеся балки потолка на втором этаже грозили обвалиться каждую минуту. Лазарус, обратив на это внимание Броде, попросил того поторопиться. Серваций, кивнув в ответ, прошел в спальню родителей. Радостный возглас вырвался из его груди, когда он увидел сохранившиеся портреты отца и матери. Картины были сняты со стены и друзья повернули обратно.

   После затхлости замка приятно было глотнуть свежего воздуха. Наскоро перекусили, и Серваций обратился к Яну:

   - Ты говорил, что у тебя есть догадка, где может находиться книга. Сейчас самое время поделиться своими мыслями.

   - Я подумал, что надпись на застежке, присланной тебе отцом, должна что-то означать. Помнишь? "Сердце мое рвется к родному дому, где своими руками заложил я краеугольный камень". Речь шла о новом замке, который хотел построить твой отец. Если в доме, где ты знал каждый уголок, книги не обнаружилось, она может быть только в новом здании.

   - Хорошая мысль, - воскликнул Серваций и поднялся. Друзья последовали за ним. Они разделили всю площадь поиска на участки и принялись осматривать камни дюйм за дюймом. Через некоторое время Жастин позвала остальных: она обнаружила отверстие в одном из камней.

   - Тут, кажется, нужен ключ, - неуверенно произнесла девушка.

   Ян присел на корточки и провел пальцем по очертаниям отверстия. Он силился вспомнить, что же это напоминало. Внезапно хлопнул себя по лбу и обернулся к Сервацию:

   - Надеюсь, ты прихватил с собой застежку?

   Вместо ответа, Броде вытащил ее из кошелька и протянул Яну. Тот повернул предмет так, чтобы голова лошади находилась напротив отверстия. Убедившись в правильности своей догадки, Ян вставил застежку и повернул ее по ходу часовой стрелки. Послышался скрежет и одна из плит пола ушла вниз. Жастин, стоявшая рядом с плитой, едва не упала, но Петер вовремя поддержал ее. Серваций опустился на колени и рукой принялся исследовать открывшееся пространство. После непродолжительных поисков, он извлек сверток.

   Открыв его, друзья увидели книгу. Была она в точности такой, какой описал ее отец Броде. Трепетно перевернув обложку из тонкой медной фольги, Серваций увидел надпись, весьма искусно сделанную на французском языке острым металлическим пером: "Авраам, Еврей, Священник, Принц, Левит, Астролог и Философ, Приветствует еврейский народ, гневом божиим рассеянный среди галлов." ***

   Друзья посмотрели на Сервация, рассеянно листавшего злосчастную книгу. Лицо его выражало спокойствие. Петер обратился к Броде:

   - Мы можем отправляться домой. Каково твое решение: вернешься ли ты с нами в город или останешься восстанавливать родовое поместье?

   - Мне не потянуть такую стройку: нет ни денег, ни желания. В городе же у меня есть друзья и любимая женщина.

   Жастин расчувствовалась и слезинка оросила ее щеку. Петер обнял возлюбленную, нежно поцеловал и помог сесть на лошадь. Когда все уже были в седлах, на пригорке показались три всадника. Они увидели людей, находившихся около замка, и направились в их сторону.

   Ян вытащил меч, но Серваций мягко остановил его.

   - Они приехали за книгой, - сказал он.

   На удивленные взгляды друзей, ответил:

   - Месяц назад я отправил с проезжим купцом письмо в Барселону, в котором сообщил, что есть возможность нахождения книги из Акко в наших краях. За неделю до нашей поездки сюда, тот же купец, возвращавшийся из Испании, сообщил, что вслед за ним должны были отправиться несколько человек из еврейской общины. Думаю, это они.

   Всадники приблизились настолько, что можно было разглядеть их лица и одежду. Это действительно были представители гонимого племени. Их длинные волосы и всклокоченные бороды, обязательные для испанских евреев, отличительный желтый лоскут, пришитый к одежде, и особые круглые шапки, были знаками, лишь немного лучшими, чем колокольчики прокаженных. Евреи остановились на значительном расстоянии, но Серваций сам приблизился к ним. Приезжие спешились и почтительно поклонились.

   - Кто из вас Рашба? - спросил Броде.

   Один человек сделал шаг вперед, снова поклонился и сказал:

   - Раби Шломо бен Адерет умер несколько лет назад. Меня зовут Ритва и я стараюсь продолжать дело нашего великого учителя.

   Серваций передал книгу Ритве. Руки последнего дрожали, когда он принимал реликвию из рук Броде. Он поднял книгу над головой и потряс ею, что вызвало бурную реакцию спутников Ритвы. Переждав столь неожиданное выражение радости, Серваций обратился к приезжим:

   - Из-за этой книги погибли люди, среди которых были и мои родители. Скажи мне, действительно ли в ней сокрыты секреты превращения других металлов в золото? Или может там описано как получить философский камень?

   - Мой господин, - ответил Ритва. – Рамбан был великим учителем и толкователем Талмуда и Каббалы. Он стремился обрести картину единства законов мироздания, но никогда не занимался алхимией – у него просто не было на это времени.

   - Значит, все было зря и эта книга – просто куча картинок и непонятного текста?

   - Ваша милость, - возразил иудей. – В этой книге содержится знание, которое нельзя оценить золотом. Здесь таятся комментарии к величайшим трудам мудрецов моего народа, которые будут непонятны человеку непосвещенному. Вы оказали неоценимую услугу и та скромная мзда, которую я привез, никак не может отразить наше чувство благодарности.

   Ритва достал увесистый кошель. Он протянул золото ю, но тот жестом показал, что не примет деньги.

   - Оставь их себе, - сказал Броде. – Мой отец обещал отдать эту книгу вам и я, лишь выполнил его клятву.

    Ритва кивнул в знак понимания чувств Сервация. Он и его спутники поклонились, сели на лошадей и отправились в обратный путь...

   Приближаясь к городу, всадники остановились. Солнце закатывалось за стены, освещая причудливыми красками сторожевые башни. Желтые лучи, проходя сквозь углубления в зубьях, оставляли причудливые узоры на земле. Из открытых ворот тянулась цепочка крестьян, спешащих домой. С полей, под мерную мелодию рожка, возвращался сытый скот. И эта мирная картина вольного города навсегда запечатлилась в сердцах друзей. Они не могли предвидеть будущее, но в одном не было сомнения: каждый из них сделает все, чтобы город навсегда остался свободным.

--------------------------------------------------------------------------------

*** - Никола Фламель Алхимия СПБ., 2001 стр. 38-42