СПЛИН

            Иногда на город нападал дикий сплин. Все вдруг покрывалось пылью серости и скуки – от серого затянутого неба до лиц людей, проходивших по улицам, будто в ожидании чего-то плохого. Так, по утрам все просыпались от кошмаров и шума на улице, от чего настроение портилось на целый день. Все шло не так и никто не хотел верить в то, что где-то могло бы быть и лучше. В голове играла грустная музыка и перед глазами пролетали картины некогда счастливого, но канувшего в Лету прошлого.

            В такие моменты казалось ничто уже не сможет никогда превратить город в такое же приятное, уютное и сияющее счастьем место, которым оно, по сути, и являлось. Все было серым и все источало грусть, которой не было видно конца. Но она так и не понимала, почему именно этот день был таким странным? Все началось с вечера прошлого дня, когда она вдруг поняла, что могла обидеть тех, кого вроде бы любила и обидеть совсем нечаянно, так просто, сделав то, что по ее мнению было бы правильным. А они обижались и погружались в вязкую, тихую и грустную тишину. И тогда на нее волнами нахлынули было страшные мысли, а за ними и кошмары, которые точно по сценарию повторяли мысли прошедшего дня. Вот она тонет в море чужих слез, которые были пролиты по ее вине, вот от нее отворачиваются все «друзья». Но разве она виновата в том, что просто больше не верит в высокопарность таких избитых слов как «дружба» или «любовь»? И, в конце концов, что может объединять абсолютно чужих людей, попавших одновременно под жизненный дождь и скрывшихся под зонтом этого тихого и милого городка, насквозь теперь укутанного диким сплином?      

            Не найдя ответы на свои поставленные перед кривым зеркалом судьбы вопросы, она еще немного полежала на диване отчаяния, и убедившись в том, что сегодня телефон все так же и останется немым как и четыре дня до этого, она подошла к окну. С неба на нее смотрел сплин, он же гулял по улицам с непомерно грустными собачками и его унылые голоса слышались из ближайшего бара. Она боялась представить, что сейчас этот же глаз сплина витал и над всеми спортивными площадками, где обычно так весело кричало счастье или, по крайней мере, веселый азарт. Нет, мир определенно сошел с ума, разве можно всем разом вот так вот превратиться в скучных и грустных только от того, что она обидела того, кого, по сути, и не любила? Его картинки и картинки его чувств были давно стерты с платы ее памяти и зачем было их хранить, если теперь и он был тем самым сплином, который смотрел на нее ото всюду.

Так было нечестно. Он сыграл в хорошую партию с судьбой и даже уходя, оставил грустное напоминание о себе во всем, что ее окружало. Грустно смотрела в нее комната, плакала кровать, со стола грустила недоеденная булочка и город, такой грустный город, уже не манил ее прогуляться по своим огромным улицам. Раньше там можно было потеряться, зарыться в старых стенах и новых, позеленевших парках, раствориться в толпе веселых и праздных туристов, которые говорили на ста пятидесяти международных языках, используя чаще только три. Теперь все было по-другому, ведь даже город и туристы были погружены в этот сплин.

Все шептало странные слова – «Его больше нет!». Слова, которые она давно знала, потому что его уже долго не было рядом с ней и скоро не станет и в ее мыслях. Останется лишь фантомная боль – старые воспоминания, которые стекутся в другую реку и покроются новыми, более счастливыми. А пока, пока только этот бесконечный сплин, начинающийся от кошмарного пробуждения, продолжающийся грустными дневными часами и заканчивающийся в кошмарном погружении в сон. Что же поделать, такое случалось редко, но значит, и он, сплин имел право на существование, пусть и такое глупое – самый жаркий конец лета…