Короткое описание: Короткий рассказ на три странички. Реализм.
Как котят
Шипит, дымится, поскрипывает махорочка. Холодный ветер кусает грубые пальцы с грязными широкими ногтями. Усы щекочут губу. Вечерело. Залаяли на окраине села собаки. По грязной улочке, кое-где накрытой гнилыми прогнувшимися досками, прогремел вельможеский экипаж. – Разъездились бары, – неодобрительно кудахчет старуха, шедшая по ту сторону улицы и схватившаяся за серый зубчатый забор. Сердито погрозила кулачком экипажу. Николай затянулся в последний раз и бросил самокрутку в грязь. Сплюнул, но не попал в едва живой уголёк. Нахмурился. За его спиной в тёплой уютной избе творилось действо. Хата ломилась от чужого люда, пришедшего кто поучаствовать, а кто и просто поглазеть. Марфуша – его Марфуша – рожала. Дверь приоткрылась, и в вечерний сумрак высунулась сморщенная рожица. – Колька, чего расселся, окаянный! А ну, водичку с колодцу натаскай-ка! Да шевелись, увалень, а не то я тебя веничком-то, ну! Пошёл, кому говорю. Николай подчинился. Воды принести – это плёвое дело. Ему бы сейчас туда, внутрь, к Марфе. Да не пускают старухи, тудыть их растуды! Загремело колодезное колесо. Ведро лязгнуло, упав в воду, быстро зачерпнулось холодной чернотой и медленно, со скрипом поползло к небу. Раз ведёрко, два ведёрко, три… И хватит пока. Постучал им туда в дверь, забирайте, мол. И безмолвно уселся обратно на крылечко. Курить больше не хотелось. На небе повисли серые комья небольших туч. Приглядишься – вроде недвижно висят. А отвлечёшься, так уже сместились, и когда успели только… – Колян! – громкий шёпот отвлёк от дум. Николай скосил взгляд. За крыльцом прятался Васька, собутыльник давний. – Ну чаво там? Николай посмотрел на дверь, скривился и только со вздохом махнул рукой. – Ай!.. – Ну тык давай со мной! Горло промочим. Вернёшься, а там, глядишь, отмучались. А? Делать это было строжайше запрещено. Не старухами – Марфой. Не нравилось ей это мужнино пристрастие к крепенькому. Боялась она его. Но сегодня, наверное, можно… Посомневавшись для виду, Николай согласно крякнул, медленно поднялся, оттряхивая зад, и, соскочив со ступенек, негромко сказал: – А, давай.
***
Поздней ночью грохнула дверь, и на пороге возник Николай. Пьяный, почерневший, с каменным лицом. Стоял, покачивался, смотрел. Повитуха, увидав его, испытала желание поскорее исчезнуть. Но седины придали бесстрашия, и она подступила к мужику. – Ну что шумишь, медведь, детишек разбудишь! – негромко, но решительно шикнула она. – Уйди, – пьяным голосом сказал Николай и рукой попытался убрать старуху в сторону. Та не поддалась и загородила проход. – Не спросил даже, как там Марфуша твоя! Тяжело ль ей было! Чучело ты огородное! Не зря говорят, не пара ты ей. Такая справная баба, ты с неё пылинки сдувать должён, а ты! – Уйди, говорю! – еле ворочая языком, уже громче потребовал Николай. – Да не шуми ты! Спит Марфа. И детишки спят. Трое их народилось, трудно Марфуше пришлось. При упоминании о тройне во взгляде мужика возник огонёк разума. Подумав с видимым усилием, он всё же спросил: – Пацаны есть? – Девки! Николай недовольно хмыкнул, но развернулся и вышел обратно в ночь.
***
Навсегда осталось в памяти воспоминание, как отец шёл топить котят. Кольке тогда едва восемь исполнилось. Всё увивался следом, рыдал, размазывая сопли, и просил, кричал, умолял пощадить. – Пшёл, щенок! – огрызался отец. – К матери ступай! Нех тебе тут делать. – Папка! Ну папка! Ну стой! Ну не надо! Пожалуйста, папка! – Да отцепись ты, сопляк! Батя отмахнулся, зацепив пацана, и Колька упал в грязь с разбитым носом. Вспомнилось, как Ряшка, кошка домашняя, долго ходила с большим животом. Как надрывно мяукала, начав рожать. Как заботилась о крохотных, слепых и голосящих отпрысках. И всё это было зря. «Всё равно топить!», хохотал за ужином батька. Всё равно…
***
Марфа в ужасе вскрикнула. Чувство тревоги выхватило её из сна. И ярче солнца вспыхнула страшная мысль: дети в беде. Женщина осмотрелась в темноте. Нагнулась к люльке, надеясь хотя бы услышать тихое сопение девочек. Прислушалась. Но услышала лишь похрапывание двух бабок за стенкой. Детей не было. В чём есть вырвалась она в ночь. Непослушные ноги подкашивались. Горело ноющей болью естество. Слабость неохотно отступала, прогоняемая тревогой. Детский плач был слышен со стороны озера.
***
За всё, что недодали в жизни. За всё, что причинили, за всю боль и всю несправедливость. Месть – тоже способ восстановить несправедливость. Так ему казалось. За тех котят, которые так никогда и не выросли. За сбежавшую Ряшку. За разбитый нос. За проигранные драки. За страшные побои. За ненависть. Николай шёл мстить. Почему он решил, что за всё должны расплачиваться дети, он не понимал и сам. Но раз ему не досталось в жизни тепла, то и им не должно достаться! А холода – сколько угодно! Вон, целое озеро! Он вспоминал о плохом, накручивая себя. Марфа эта – тоже мне, не пара! Статная баба. Умелая. Но гордая. И жить не даёт, только командует. И на всё-то у неё есть причина. И избу построй – жить негде. И крыльцо почини – гости будут. И люльку сколоти – детишек качать. Дура! А Васька! Ведь сколько дрались с ним в детстве! И нередко бывал Колька бит. Иногда без червонца оставался после таких вот драк. Да, всяко было. А сейчас – опустился до того, что пьёт с ним. Пьёт, и другой отрады не знает. «Всех ненавижу!» И бабки эти всезнающие. И Олька, девка с окраины, пощёчину ему вмазавшая. И гости эти непрошенные. И крыльцо это скрипучее. И дети кричащие… Жадные, голодные рты. – Коля! – истошный женский крик нагнал мужчину, когда он уже склонился над лодочным причалом. Тускло горели звёзды. Гулко били о борта лодки низкие волны. Дети, взятые в охапку, захлёбывались в плаче. – Отпусти детей! Верни! Коленька, Богом заклинаю, не надо! Жена вцепилась в его руки, пытаясь вырвать младенцев, но мужчина оттолкнул её плечом и отбросил на чёрный деревянный настил. – Пошла нах, шлюха! Гришке с соседского двора иди плакайся! Вон он на тебя как глядит каждый день. Мож, и детишки евоные. – Коленька, Богом клянусь… – плакала Марфа, не в силах подняться с места. – Всех утоплю, – решительно пообещал Николай, повернувшись к воде. – Всех. Как котят. Женщина вскрикнула. Мужчина поднял детей и, покачиваясь, застыл с ними над водой. – Как котят… – беззвучно повторил он. И в этот момент откуда-то со стороны раздалось протяжное и жалобное мяуканье. Николай дёрнулся. Ряшка? Да нет, не может быть! Столько лет прошло! Не живут кошки столько! Но голосок отчаянно звал, и Николай, всучив детей перепуганной Марфе, быстро зашагал к берегу и, нагнувшись, извлёк из кустов рыжего котёнка. – Где же мамка твоя? – спросил он, посмотрев по сторонам. Но котёнок был один. Очень похожий на тех, что когда-то утопил отец…
***
– …И крыльцо он починил. И в дочурках души не чает. И жёнку свою на руках носит. Вымолил прощение. Вымолил. Святая она у него… – О святости не тебе рассуждать, – оборвал Ваську отец Симеон. Они стояли позади местной церквушки, наслаждаясь предрассветным спокойствием. – Сам же напоил его, – после короткого молчания, упрекнул собеседника монах. – Ну дак я же не знал, что оно так-то… – принялся оправдываться Васька, но отец Симеон остановил его движением руки. – Знал ты всё. И не раз говорил я тебе. Брось пить. Брось. Грех это. Не губи себя. Они опять замолчали. Васька не соглашался, но и не перечил. Жизнь, она у каждого своя, и каждый спасается от её тяжести по-своему. Но всех-то обид не запить. И боль не всякую запьёшь. И от раскаяния не спасёшься. У каждого своё искупление, в это Васька верил и этого держался. – Но за то, что котёнка подбросил, хвалю, – уже благожелательней отозвался отец Симеон. – Правильно поступил. – Ну, так Колька же мне сам про свою обиду детскую плакался, вот я и… А этот подвернулся удачно. – А что ж просто не вышел, не остановил? Или побоялся? – Да вышёл бы, но уже слышал, прибегут сейчас, обвинят во всём, чего не делал. И помешать не мог. А так… как вышло, так вышло. – И в том Бог, – рассудил отец Симеон.
Дальше уже идёт послесловие, что он (Николай), мол, за голову взялся: жену на руках носит, дочек любит. Ну прям примерный семьянин! Пф. Я понимаю, ошибаются все, но некоторые "ошибки" слишком дорого обходятся. Понимаю, что вы вывернули в хэппиэнд, но факты ведь остаются фактами. Если главный персонаж смог поднять руку на женщину (на мать своих детей!), если был в паре мгновений от убийства малюток - тут уж дела не будет. Тут дело времени, когда внутренний зверь вновь поднимет голову, вырвавшись их тисков здравого смысла.
Так, теперь по технической части:
Персонажи прописаны мельком. В произведении сделан упор на развитие сюжетной линии, которая тоже сыровата. После прочтения остался осадок, прям как после не очень качественной пьесы-мелодрамы. Чего-то мне кажется, что этот рассказ был состряпан (именно состряпан) за час/два и более не редактировался, не дополнялся, ибо через всё проводите читателя экстерном. Атмосфера просто в постоянном загуле, так как рассказ более походит на пересказ. Нельзя так. Это недоработанный текст. Хотя, я не знаю: а стоит ли это вообще доработки? Слабо, на мой читательский взгляд.
Из хорошего лишь слог и живые диалоги. Драма сама по себе раскрывается мало: нет никаких внутренних противостояний и тому подобного.
Вспомнилась "Медея" Еврипида. Вот там да, там драма. Женщина, которая разрывается между любовью к своим детям и ненавистью к каждой частичке, которая в них от отца. Какие там монологи! Сколько терзаний! Убивать любя... А у вас что? Пьяный мужик, которому больше котёнка жаль, чем дочерей новорожденных. Нет внутренней борьбы, вообще ничего нет, кроме белочки. Было бы смешно, если бы не так грустно.
Ну, у Дианы на этом всё. Успехов вам, автор, и вдохновения! Я знаю, что вы можете намного лучше. Думаю, что вы и сами это знаете.
Доброго времени суток, автор! Откликаюсь на вашу заявку в теме "Заявки на рецензию" Ну-с, приступим.
Что у нас тут есть? Поглядим, проанализируем, для начала:
Персонажи:
Николай (главный персонаж) - деревенский мужик, который получил в детстве психическую травму, от которой так и не смог оправиться. По всей видимости, рос под влиянием тирана отца, что тоже внесло свой отпечаток на формирование его как личности и части социального общества. Любитель напиваться в стельку. Думаю, что это от неуверенности в себе, от так называемого "червяка" в подсознании, который намекает, что не достоин Николай ни своей жены, ни своей (вполне достойной) жизни. Вероятно, что даже толком не признаваясь себе в том, персонаж чувствует свою ущербность... От того и вся агрессия, которая помимо желания вырывается тогда, когда он подвыпьет и контроль над сдерживанием своей истинной сущности ослабевает.
Василий (Васька) - глупый/эгоистичный, трусливый. Подстрекатель. Почему? Да потому, что думает лишь о том, чтобы ему было хорошо, но не принимает в учёт тот факт, к чему это привести может. Не поверю, что он не знал каков может быть его товарищ детства тогда, когда пропустит рюмку/две. За последствия своего поступка отвечать побоялся, как мы видим. (Кто бы сомневался.)
Остальные персонажи идут как разбавление киселя водой - добавочные, в общем, второстепенные.
Теперь идём дальше:
Василий подкинул котёнка. Остановимся на этом моменте. Лично мне как-то смутно это всё представляется. Сейчас объясню почему. Расскажите мне, автор, пожалуйста, предысторию. Я понимаю, что у вас текст идёт нарезкой сцен и многое опущено, но всё же: как всё было, если по порядку? Хорошо. Давайте представим:
1) Николай с Василием выпили. 2) Разошлись по домам. (Вероятнее всего было бы предположить) Оба в стельку, как можно судить.
У вас же выходит, что этот Василий поблизости пьяный околачивался, да ещё котёнка успел где-то подобрать... А потом, потом он пошёл проверить намерения Николая, когда тот с детьми вышел из дому. (Слежка за людьми - это самое любимое дело алкоголиков.) (Я уже не спрашиваю о том, как это Николай троих младенцев сразу схватил... В кулёк? В таком состоянии он вряд ли бы с ними и до двери дошёл. Да и вообще, если судить логически, когда он бы их только на руки взял, то они бы плакать начали, разбудив весь дом. Ан нет же: и мать, и две бабки за стенкой не проснулись. Ну прям герой из "Миссия невыполнима"! Сомнительно это всё.)
Возвращаемся к пьяному другу-дозорному с котёнком на руках:
Представляем, как тот с бедной животиной поплёлся за собутыльником, замышляющим убить своих новорождённых детей. Допустим, запрятался где-то в... кустах. Да, самое то.
Переходим к сцене, где появляется жена Николая (Марфа):
Женщина молит мужа не губить детей, но тот её отталкивает (опустим тот момент как она вообще дошла, ибо послеродовое кровотечение и так далее) и она падает.
Но тут... Тут подброшенный Василием котёнок мяукнул и сердце Николая растаяло. (Сарказм) Занавес.
Спасибо, вам, автор за отсутствие в рассказе инфантильности. Но, впрочем, развязка мне показалась немножко наивной. Сюжет: прямолинейный с несколькими флэшбэками. Жанр, эдакий деревенский реализм Что редкость сегодня. Да и деревни-то тут не особо, конечно, понятно, что главный упор в рассказе не на это. Композиция вполне классическая, ровненько построили. Стиллистика очень понравилась. Яркая образность без громадных нагромождений слов. Ещё хочется подчеркнуть приемчик в некоторых местечках, что после легкого описания идет в основном одним словом выражение реакции героя к этому, причем не абы откуда взятое, а вполне адекватное, логическое - его реакция. В этом можно углядеть уникальность героя. Читалось, просто проглатилось, я даже не поморщился. Мотивация к поступку у героя - ну пьяный, т.е. здесь вдумываться даже не особо-то и хочется - кто разберет мотивы пьяниц. А вот мотив к развязке мне кажется наивным. Мужичаря, вроде суровый, ну кажется таким. А здесь протянута через всю жизнь яркое, детское воспоминание о котятах. Вот здесь мне кажется наивняк. Мужичары - деревенские суровые и думаю, пьяный или трезвый... Хм, хотя с другой стороны если взглянуть: неадекватный поступок уравновешивается неадекватным воспоминанием. Своеобразный эпилог чем - то похож, не знаю откуда взялась в моей голове подобная аналогия: такой мирный разговор беса с монахом, где, как бы оба понимают, что они "две руки" бога. В итоге хороший, добрый рассказ, с налетом безрассудства алкоголя и теплой наивности. ну как-то так. Благодарю, что на сайте есть шаблон для рецензирования - интересная вещь, даже полезная. И ещё я бы порассуждал о конфликте, ну, т.е. попробовал разбить идею на составляющие, но как-то не уловил её. Что-то вроде того - горькое воспоминание, пронесенное с детства чрез года, когда-нибудь может послужить как к движению к добру, так и ко злу? Опять эти "руки" бога. Кто их разберет, пьяных-то.
Очень хороший рассказ.Написано сильно,яркие,живые образы,психологичный сюжет.В рассказе есть много от Андрея Платонова-такая же "народность","кондовость" в описаниях деревни и ее обитателей. В целом рассказ оставляет мощное впечатление,заставляет задуматься.
Платонова не читал. Рассказ считаю хреновеньким. Написан под настроение... И спасибо за отзыв. Уже и не ждал, что до моего творчества хоть кто-то доберётся: глубоко закопано, а нового нет.
0
Что редкость сегодня. Да и деревни-то тут не особо, конечно, понятно, что главный упор в рассказе не на это. Композиция вполне классическая, ровненько построили. Стиллистика очень понравилась. Яркая образность без громадных нагромождений слов. Ещё хочется подчеркнуть приемчик в некоторых местечках, что после легкого описания идет в основном одним словом выражение реакции героя к этому, причем не абы откуда взятое, а вполне адекватное, логическое - его реакция. В этом можно углядеть уникальность героя. Читалось, просто проглатилось, я даже не поморщился. Мотивация к поступку у героя - ну пьяный, т.е. здесь вдумываться даже не особо-то и хочется - кто разберет мотивы пьяниц. А вот мотив к развязке мне кажется наивным. Мужичаря, вроде суровый, ну кажется таким. А здесь протянута через всю жизнь яркое, детское воспоминание о котятах. Вот здесь мне кажется наивняк. Мужичары - деревенские суровые и думаю, пьяный или трезвый... Хм, хотя с другой стороны если взглянуть: неадекватный поступок уравновешивается неадекватным воспоминанием. Своеобразный эпилог чем - то похож, не знаю откуда взялась в моей голове подобная аналогия: такой мирный разговор беса с монахом, где, как бы оба понимают, что они "две руки" бога. В итоге хороший, добрый рассказ, с налетом безрассудства алкоголя и теплой наивности. ну как-то так. Благодарю, что на сайте есть шаблон для рецензирования - интересная вещь, даже полезная. И ещё я бы порассуждал о конфликте, ну, т.е. попробовал разбить идею на составляющие, но как-то не уловил её. Что-то вроде того - горькое воспоминание, пронесенное с детства чрез года, когда-нибудь может послужить как к движению к добру, так и ко злу? Опять эти "руки" бога. Кто их разберет, пьяных-то. 
