Эльф сумеречных улиц

            Город затихает. Город засыпает. Город обнимает королева-ночь, ласково прижимая к холодной груди и прикрывая крыльями цвета сумрака, цвета несбывшихся надежд и тревожного ожидания. Сумерки уплотняются, скрывая суету минувшего дня и открывая завесы неизвестного. Родной, с детства знакомый город принимает новую ипостась, становится таинственным и непостижимым, чарующе и пугающе другим. Меняются формы, меняются мысли, приходит тишина и покой. Зажигаются гирлянды уличных фонарей, маня к себе белых, искрящихся в томном свечении, ночных бабочек. Их ленивый свет выхватывает из кромешной темноты лица запоздалых прохожих, спешащих домой. Черно-серых мужчин, будто разгуливающих во сне и женщин с краской, странно чужой на бесцветных пустых улицах.
            Из-за тучи, жадно наполненной дождем, выкатывается ярким блюдцем луна, призрачно освещая старинные дома, тонущие в волшебном мраке осенней ночи. Упиваясь в сумеречном свете, они приобретают новые, раннее незаметные очертания, и кажутся живыми.
            Капризница-ночь обнажает саму суть вещей, заставляя воспринимать привычное по-новому. Она обманывает и меняет, срывает маски и надевает новые.

            Он менял отражения города, искажал и путал улицы в плотный клубок. Он создавал собственной разыгравшейся фантазией жуткие здания, полуразрушенные и населенные привидениями прошлого, где лестницы вели в никуда, а лампы отливали кровавым блеском хризантем. Но странный, порой страшно неприятный воздух города, смешавший в себе запахи бензина, смога, дорогих духов и ладана, подсказал, что вокруг настоящий, хоть и искаженный ночными чудесами мир.
             Когда он врывался на центральные улицы, прохожие оборачивались, не в состоянии отвести взгляд от демонической красоты, казавшейся не от мира сего. Лунно мерцающее в блаженной полутьме лицо, огромные глаза с легким кошачьим раскосом и острым, немного хищным, блеском, словно горячие черные озера среди белоснежных снегов, и иссиня-черные волосы до плеч, отливающие в синих сумерках платиново-белым. В мягком, призрачном свете полуночной луны он казался ночным божеством, сумеречным эльфом, сошедшим со страниц фантастических книжек. Ему льстило подобное внимание со стороны незнакомцев, но в душе он смеялся над ними. Вряд ли они бы восхищались его красотой, если бы знали, чем он занимался несколько столетий назад, если бы знали, что он давно перестал быть человеком. Нет, он не превратился в животное, подчиняющееся лишь своим инстинктам. Он просто стал другим. Он вдруг захотел жить, жить по-настоящему, каждой клеточкой своего бренного тела ощущая связь с окружающим миром.
             Меняя формы под руководством бурной фантазии, он путешествовал по городам и странам, оставляя за собой странный след, сплетение обостренных за века чувств и всепожирающих эмоций.

             Дыхание близкой и холодной осени обожгло его лицо, всколыхнуло подол дорогого кожаного плаща. Пора уходить! Рассвет не заставит себя долго ждать. Внезапно оказавшись на окраине, он повернулся к городу и поклонился до земли, выражая уважение и искреннюю благодарность за прекрасную ночь. Город ответил писком сирен и трелью птиц, улетающих в дальние края. Город не желал отпускать странного незнакомца, изменившего его суть, но в глубине своих старых переулков и заброшенных подвалов он знал, что этот сумеречный эльф еще вернется и снова всколыхнет его чудесами полуночной луны.
             Облака зарделись розовым вином. Он быстро зашагал по грубо заасфальтированной дороге вперед, к новому дню и солнце захлестнуло его водопадом золотого света.
              Город внимательно следил за этим светопредставлением тысячами и миллионами окон и, когда слепящая пелена спала, он не увидел горячо полюбившегося в эту ночь незнакомца. Вместо него по дороге важно шествовал огромный черный кот.