Анечка забралась на стул и, стоя на коленках, перекладывала бумажки, лежащие на подоконнике, из одной стопки в другую в поисках чего-нибудь интересного. Заправляя короткую прядку, выбившуюся из косички, за ухо, она поглядывала во двор, где бабушка вешала белье. И хотя она была почти уверена, что бабушка не будет сердиться – ведь Анечка не умела читать и ничего не могла понять в этих крючочках и закорючках, – все же лучше ей об этом не знать. Бабушка уже не раз бранила Анечку за любопытство. На прошлой неделе Анечка открутила у дедушкиного мотоцикла свечи, чтобы устроить романтический вечер с Сашкой. Они бы забрались на крышу угольника, зажгли свечи и пили бы компот, пока не стемнеет. Сашка, конечно, не был таким же красивым, как дяденька в кино и все время ходил чумазый, но зато лучше всех в деревне стрелял из рогатки, ловко перелазил через заборы и быстро бегал. Кроме того, у него был огромный белый шрам через весь живот, оставленный быком Яшкой. Такого большого шрама нет ни одного мальчишки в деревне. Все их раны – это сбитые коленки и царапины. А у Сашки настоящее боевое ранение. Его часто просили рассказать эту историю с быком, но он только хитро улыбался и отвечал, что никогда не ел мяса вкуснее Яшкиного.
Из затеи со свечами ничего не вышло: когда Сашка увидел, что за свечи собралась зажигать вечером Анечка, он засмеялся и сказал, что в очередной раз убедился, что все девчонки – дуры. Как незаметно вернуть на прежнее место уже ненужные свечи Анечка не знала, поэтому она закопала их за домом в трех шагах от засохшей яблони. (Цифра три была выбрана не случайно – дальше Анечка пока не умела считать.) Пропажа была замечена через несколько дней и тогда же выяснилось, что Анечка ни только не помнит насколько широкие она отмеряла шаги, но и в какую сторону. Так на прошлой неделе она лишилась мороженого.
Сегодня – как обычно по субботам – после обеда, сигналя что есть мочи и поднимая клубы серой асфальтовой пыли, по деревне промчится белый фургончик, объехав всю деревню по кругу, – известив всех о своем прибытии, - он остановится недалеко от их дома, и, если Анечка хорошо вела себя всю неделю, бабушка купит ей сливочное мороженое в хрустящем вафельном стаканчике. Всю неделю Анечка вела себя хорошо: мыла посуду, помогала чистить картошку и даже научилась считать до шести; и если сейчас она не попадется, то точно получит мороженое.
Наконец, Анечка нашла среди бумаг небольшую книжицу - она сразу привлекла её внимание яркой картинкой на обложке. Люди с счастливыми лицами собирали в саду яблоки, где-то вдалеке белело невероятное здание с колоннами – Анечка никогда таких не видела, - а что самое странное – там же спокойно бродили тигры и львы. Анечка, свесив ноги со стула и усевшись поудобней, принялась рассматривать картинки - они были почти на каждой странице. Бумага гладкая, совсем не такая, как газетная и даже лучше, чем в книжке со сказками. Но стоило Анечке всмотреться в картинку как следует и представить, что она учит львенка подавать ей лапу, как противная прядка соскальзывала на глаза и возвращала в комнату, в которой не было ничего занятного. Темный экран телевизора послушно отражал старый диван с засаленными подлокотниками, два жестких неудобных кресла, стулья и стол, превращая большую залитую солнцем гостиную в фотографию маленькой мрачной комнатки злого одинокого волшебника. Анечка отложила книжку и, стараясь не смотреть на телевизор, пошла за ножницами. Обрезав непослушную прядку почти под корень, Анечка снова принялась за изучение картинок: с искаженными страхом лицами красивые мужчины и женщины убегали от огромной волны, которая пыталась накрыть их с головой, снести их дома, не оставив ни малейшего напоминания об их существовании. Анечка провела рукой по странице так, как ласкают больное животное - осторожно, боясь причинить боль, дают понять, что кто-то рядом; она вглядывалась в буквы – там должно быть объяснение, почему все так счастливы на обложке и так несчастны внутри, - но ничего не могла разобрать. На глаза навернулись слезы.
- Что это ты делаешь? - Бабушка стояла перед Анечкой с пустым тазиком в одной руке, тыльной стороной ладони другой, поправляя съехавшую косынку и вытирая пот со лба.
Анечка разревелась.
- Ну что ты, что ты… - бабушка, отложив тазик, прижала Анечку к себе и гладила по голове, - ну что ты, что ты.
- Бабушка, они сейчас умрут? – спросила Анечка сквозь всхлипывания.
- Нет, маленькая моя, это только картинка.
- А зачем ее нарисовали? Им теперь все время страшно, - Анечка уже не плакала. Бабушка рядом и бабушка не ругается, она ответит на все вопросы и Анечка все-все поймет.
- Эти люди ненастоящие, их придумали, чтобы показать, что будет с теми, кто много грешит.
- А вот эти, - Анечка показала на обложку, - тоже ненастоящие?
- Настоящие. Когда все люди будут хорошими, на Земле наступит Царствие Божье, тогда воскреснут все умершие, и никто не будет умирать.
- А почему тигры и львы здесь ходят?
- Когда наступит Царствие Божье на Земле, животные не будут есть друг друга.
- А люди будут их есть?
- Нет, люди будут есть фрукты. Все время будет лето.
- Нельзя будет играть в снежки? – изумленная сделанным открытием, Анечка почти шепотом спросила, - и Дед Мороз не придет?
Бабушка засмеялась.
- Дуреха ты моя, это что ты себе такое выстригла? Челку?
Анечка потрогала рукой торчащие в разные стороны, кое-как обрезанные волосы:
- Они мне глаза закрывали и за ушами не держались.
- Стирать надо идти, дел еще невпроворот, а завтра делать ничего нельзя, спохватилась бабушка, - совсем с тобой заболталась.
- Бабушка…
-Что, внученька?
- Ты купишь мне сегодня мороженое?
- Куплю.
Анечка была счастлива.
Она посмотрела на часы: две стрелки – толстая-короткая и длинная-тонкая сошлись на двух единицах. Пора пасти гусей. А потом обед и мороженое. Анечка вообще-то очень любила пасти гусей. Когда никого не было вокруг, она ложилась на траву, смотрела на небо и думала о всяком разном, а иногда пела песни. Но когда мимо кто-то проходил, это тоже было весело, потому что они все-все знали Анечку и ее бабушку, а некоторые задавали странные вопросы, на которые Анечка очень любила отвечать.
Да, вообще-то Анечка очень любила пасти гусей, вот только бабушка, чтобы Анечка загорала, разрешала одевать ей только трусики с купальника. Было очень стыдно и приходилось прикрывать грудь руками, если кто-то шел мимо, а тем более останавливался, чтобы задать Анечке странные вопросы, но еще хуже было бы подойти к бабушке и сказать об этом. Анечка вздрагивала, вспоминая, как бабушка кричала на злобного дворового пса Акбара, которому отрубили кончики ушей и хвоста, когда он был еще щенком, - он присел, прижав остатки ушей, стыдливо попятился в будку, оставив после себя большую лужу.
В тайне от бабушки Анечка надела короткие джинсовые шортики и желтую маечку, из которой она уже выросла, чтобы было видно животик. И не зря – только она выгнала гусей со двора, увидела Сашку. Он сразу предупредил, что дел у него много, но он выделит немного времени и поможет Анечке пасти гусей.
- Мне и самой не сложно, - обижено заявила Анечка.
- Ну, как хочешь.
Сашка разозлился и прежде чем пойти «по своим делам» зашипел на гусят, отчего они разбежались в разные стороны.
- Дурак, - крикнула ему вслед Анечка.
Все время, пока Анечка пасла гусей, она ни о чем другом и не думал, помимо того, какой же Сашка дурак, так что и петь не хотелось и в небо смотреть.

После обеда дедушка возился в голубятне. У него не было одной ноги, поэтому один он справиться не мог. Анечка всегда с удовольствием ему помогала: она чувствовала, что необходима. Это было никак с остальными взрослыми, которые только делали вид, что нуждаются в ее помощи, а что нужно было на самом деле, так это стоять в стороне, ни во что не вмешиваясь, и делать вид, что чем-то занята. В голубятне Анечка считала, сколько появилось новых яиц, чистила пол от птичьего помета. Но больше всего Анечке нравилось кормить голубей и кур, раскидывая зерно по двору и приговаривая «цып-цып-цып» и «гули-гули-гули».
Раньше в кадках, где хранится зерно, водились мыши и портили много зерна. Теперь Белочка – Анечкина кошка - этого не допускает.
Как-то раз гномики, живущие у дедушки под кроватью, пообещали исполнить любое Анечкино желание. Она думала над этим почти целый день и никак не могла выбрать между велосипедом и кошечкой, но, в конце концов, решила попросить кошечку, ведь велосипед могут подарить и бабушка с дедушкой. Анечка собиралась сама залезть под кровать и рассказать об этом гномикам, но дедушка почему-то очень рассердился и сказал, что б она не вздумала лазить под кровать, а то гномики уйдут жить в другой дом. Через несколько дней у Анечки появился котенок, прелестный белый котенок с большим серым пятном на спине и на кончике хвоста. Анечка назвала его Белочкой.

Анечка закончила работу и, прогуливаясь по двору, ела заслуженное примерным поведением мороженое. Усевшись к ней на руку, серый голубь с уродливым клювом, пытался оторвать кусочек от вафельного стаканчика с таким усердием, что забыл про Анечку. От этого ей вдруг сделалось так хорошо, что захотелось спросить у бабушки, разве это не Царство Божье. Но, вспомнив, с каким аппетитом она сама ела за обедом куриную ножку, Анечка передумала.
Дедушка сидел на крыльце, прогретом за целый день палящим солнцем, и курил папиросу.
- Ты бы деда мороженым угостила!
Дедушка откусил мороженого. Анечка скривилась.
- Как мороженое можно есть такими кусками? Его же лизать надо!
Несмотря на то, что дедушка не умел есть мороженое, Анечка, глядя на его довольное лицо, захотела сделать ему что-нибудь приятное.
- Дедушка, хочешь, я тебе червяков принесу?
Дедушка, хитро улыбнувшись, ответил, что кто-кто, а он никогда не откажется от пары-тройки мясистых червячков.
Бабушка, проходя мимо, беззлобно бурчала:
- Смолит целый день свои цигарки, еще и ребенку голову морочит.
Анечка не стала спорить с бабушкой, хотя знала, что та неправа. Это было совершенно бесполезно: бабушку ни в чем нельзя переубедить, поэтому она молча взяла свою маленькую лопату и побежала на огород.
Дедушка лихо закидывал в широко раскрытый рот принесенных Анечкой червячков. Она, отойдя немного в сторону, заметила, что последний червяк пролетел мимо рта куда-то за спину дедушке, и его сразу же проглотила проходившая мимо курица. Анечка надула губки, в конце концов, если дедушка наелся, мог бы сказать ей об этом. Он-то ведь не считает, что она маленькая и ее можно обманывать, а она даже не заметит. Не такая уж она глупая.

В шесть часов бабушка вернулась с кладбища, нагрела целый таз воды, чтобы Анечка как следует вымыла лицо и шею, надела на нее новенькое синее платьице и они пошли к соседям на поминки деда Гриши. Когда Анечка видела его в последний раз, он был тощий, морщинистый, какой-то иссохший. Ему было 97 лет, Анечка не умела считать до стольки, только понимала, что это очень много.
Посреди соседского двора был накрыт огромный стол, за который взрослые пытались усадить уже перепачкавшихся и нежелающих угомониться малышей. Анечка хоть и плохо представляла себе, что такое поминки, знала, что так вести себя неприлично. Она сразу же села рядом с бабушкой на подушки, положенные на стул для того, чтобы она могла дотянуться до стола. Ничего сладкого на столе не было, поэтому Анечка почти ничего не ела. Только когда все поели и взрослые начали налегать на самогон, откуда-то появился пакет с очень вкусными шоколадными конфетами, на который дети сразу же набросились, так что Анечка успела съесть конфет пять – не больше; и теперь, стоя в стороне от всех, она старательно ковыряла в носу указательным пальцем. «Смотри палец не сломай», - сосед с пушистыми усищами, измазанными сметаной, казалось вот-вот лопнет от распирающего его смеха. Кто-то тихонько хихикнул, прикрыв рот рукой, остальные, не выдержав, расхохотались во все горло. Бабушка сконфуженно улыбалась, поглядывая на Анечку – как будто ей было стыдно, что ее внучка не смеется вместе со всеми.
Когда все перестали обращать на нее внимание, Анечка подошла к бабушке и, дернув ее за рукав, спросила:
- Можно, я домой пойду?
- Пойдем, я тебя отведу.
- Я сама!
- Ну, хорошо, иди.
Уже начало темнеть и в канаве вдоль дороги были видны светящиеся зеленые шарики светлячков, где-то вдалеке пел соловей. Анечка вслушивалась в эти красивые звуки, и вдруг ей пришло в голову, что надо сжечь книжку. Ту, что она листала днем. Не одну картинку с испуганными людьми, а всю книжку целиком. В этом было что-то нечестное: те, что счастливы, были как бы фотографией, моментом из жизни реально существующих людей, а другие жили только на картинке, застывшие навечно в страхе за минуту до смерти. Печка, наверняка, растоплена, осталось незаметно взять книжку из гостиной, где дедушка по вечерам смотрит телевизор.
Дедушка был глуховат и, когда пришла Анечка, телевизор орал на полной громкости: «Остается только задаться вопросом, почему Андрей Чикатило – школьный учитель, отец двоих детей – совершил 53 зверских убийства. И, может быть, ответив на этот вопрос, мы сможем предотвратить повторение подобного в будущем». Дедушка похрапывал. Анечка на цыпочках, стараясь не шуметь, подошла к подоконнику.
- Кхх.
Анечка замерла и посмотрела на диван. Дедушка по-прежнему спал и тогда, схватив книжку, Анечка бросилась на кухню, но споткнулась по дороге об валявшийся на полу дедушкин костыль, больно ударившись коленкой. На секунду отвлекшись от своего важного дела, Анечка услышала странные звуки из кладовой и, забыв, что все еще держит книжку в руке, медленно, как будто крадучись пошла туда. Нечто страшное предстало перед ее глазами: Белочка металась из угла в угол, надрывно крича, как не могут кричать животные.
Анечка в слезах бросилась к дедушке:
- Дедушка, там… там… Белочке плохо…
- Наверно, соседи мышей травили… вот она их и наелась, - спросонок пробормотал он.
- Де… де... дедушка, сделай что-нибудь…
Дедушка, кажется, уже окончательно проснулся, но даже не собирался вставать. Спокойно сказал:
- Да уж ничего нельзя сделать.
Когда Анечка вернулась в кладовку, Белочка лежала, обессилившая и почти безжизненная. Анечка легла рядом с ней прямо на бетонный, пыльный пол, и, гладя ее по голове, приговаривала:
- Белочка, все будет хорошо, вот увидишь, скоро все закончится, все будет хорошо.
Как же ей больно. «Умерла бы поскорей», - подумала Анечка и удивилась и испугалась сама своей мысли.
- Я сейчас, Белочка, я сейчас, - Анечка вспомнила про гномиков. Ведь это они подарили ей Белочку, значит, теперь они смогут ее вылечить.
Анечка вскочила и побежала в дедушкину спальню, заглянула под кровать.
- Гномики, гномики, помогите Белочке.
Никто не ответил, тогда Анечка забралась под кровать, пытаясь что-то найти в кромешной темноте. Она нащупала что-то холодное и длинное и выползла с этим из-под кровати. Ружье. Сжав его со всей силы, Анечка снова направилась в кладовую, но теперь она не бежала. Шла твердыми шагами как-то несуразно, не по-детски. Она направила дуло ружья на Белочку, зажмурила глаза так крепко, как могла и нажала на курок. Раздался глухой щелчок, и больше ничего не произошло. Анечка присела, положив ружье на колени, и взяла Белочку на руки. Она была уже неживая.