- а там фотография ее матери, а сзади стихи какие-то написаны, - она сказала это с такой интонацией, словно пятилетняя девочка, которая ябедничала воспитательнице.

- ну и что? С Анькой поговорить хочешь? – спросил он уставшим тоном. Ему явно не нравился этот разговор, да и устал он, пятница ведь, а сегодня еще целый день на заводе, среди гула машин. «Дожить бы до вечера, Борька обещал какой-то новый кабак показать, там пиво разливное с Павловска, да и женщины говорит водятся…эх, дожить бы до вечера»

- ну я не знаю, тебе решать, - эта старая манипуляция в духе «ты мужчина, ты решаешь, но я выем тебе мозг чайной ложкой, если ты не согласишься» уже давно на него не действовала,так как он уже давно понял какие отношения у него с женой. Какая она на самом деле холодная и расчетливая. И со всем этим можно было бы смириться, не будь она такой невыносимо глупой. Ее мирок был настолько узким и отталкивающим, что ему совсем не хотелось быть его частью. Но она, даже со всеми своими недостатками и закидонами, обладала тем, чего ему так не хватало в первом браке – верностью. Она всегда была рядом, всегда поддерживала. И в трудные времена, когда завод обанкротился и она пошла работать уборщицей. Ее руки отекли, вены на ногах еще больше раздулись, а спина давала знать о себе все чаще. Но она ни разу не пожаловалась, ни разу не упрекнула. И когда узнала про интрижку со Светкой, она осталась. И после каждой попойки будила его, заснувшего сидя за кухонным столом, чтоб отвести в кровать. Она была верной, этого было достаточно. Когда его «первая» Ира уходила она сказала, - «Руслан не твой сын». И все, она закрыла дверь и ушла. А Коля любил Руслана, больше жизни любил, как в общем то и Иру. Сколько раз нужно предать человека чтоб он разучился любить? Наверное, зависит от человека. Коля выдержал один раз. Кто-то больше.

- делай как знаешь, ты женщина, тебе виднее, - он умыл руки, ему пришлось. Он слишком любил жалеть себя и не желал впускать в своё личное пространство посторонние проблемы. Его это не касалось, «пускай бабы сами разберутся».

Аня проснулась в своей комнате, услышав разговор на кухне. Она часто просыпалась от того, что слышала, как ее обсуждают. В этот момент ее сердце замирало, ей казалось, что она суде. И она знала, что виновата. Правда не знала в чем, но точно была уверена, что виновата. Так бывает, когда тебе всю жизнь говорят, что ты выродок и что «правильно твоя мать говорила, что натерпимся мы еще с тобой, надо было к ней прислушаться». Аня не много разобрала из сказанного, но из того, что она услышала было ясно – Ира читала Анин дневник. В Аниной голове не укладывалась эта информация. Как можно читать чужой дневник? Это же личное, он лежал в Анином шкафу, она считала, что у нее есть право на личное пространство. Аня была в ярости, она хотела пойти и высказать Ире все, что она думает. Поорать от души, может поплакать. Признаться, что пыталась покончить с собой…и не один раз. Она хотела выйти и позлиться, сказать, что ее никто не понимает, театрально хлопнуть дверью и не разговаривать с Ирой пару дней. Аня была подростком, она хотела быть противной гормональной бомбой, которая воюет со своей мамой. Аня хотела быть собой. Но у Ани не было мамы, а была Ира. А на Иру нельзя кричать, а то выгонит из дома. Да не просто выгонит. Ира и Коля обладали над Аней абсолютным авторитетом. Каждое их слово воспринималось за чистую монету. И если они говорили, что Аня ничтожество, как ее мать, то так оно и было. Так что, теоретически, Ира и Коля, захоти они, могли уничтожить Аню. Они знали ее больные места и не упускали шанса пнуть в них еще разок. Как то, ради шутки, Коля называл Аню «бомжиком» неделю и заливался смехом. Не злым, а искренним, ему правда казалось, что это смешная шутка.

- там еще мой папа есть, на этой фотографии, а стих я сама написала, - еле выдавила из себя Аня. Ира немного застыла на месте, а потом начала создавать вид будто суетится по делам на кухне, но дел никаких не было, так что выглядело это глупо. Аня смотрела на Иру и ждала, она сама не знала чего. А вдруг…вдруг она поймет и извинится, вдруг хоть раз признает свою вину. Бесцельно покрутившись на кухне, Ира наконец осознала насколько глупо выглядит, глянула на Аню, - чего встала? Иди собирайся в школу, опять ванну на три часа займешь, а мне еще полы помыть надо, ты же не помогаешь мне, так хоть не мешайся.

И Аня пошла умываться, волоча за собой чугунные ноги и не менее тяжелую голову. Все ушли, Коля на работу, Аня в школу. Ира осталась одна, она сидела на кухонном стуле смотрела в стол и пыталась заставить себя встать. Ей было стыдно. Стыдно за то, в кого она превратилась, стыдно за то, что не смогла родить Коле ребенка, стыдно за то, что даже не попробовала поступить в университет. «Да какой тебе университет, ты же дура! Вон свиней и тех покормить забыла. Не позорься. Баба дома должна сидеть, детей растить, мужу обеды готовить, не чего ей глупостями маяться» - звучали как гром слова отца. Столько лет прошло, а болит как будто вчера. Словно молнией через все тело и в самую душу. Она резко встала и по обыкновению начала бормотать себе под нос.

- так полы помыть, поесть что ни будь приготовить, там белья гора накопилась. Когда же это закончится? - на самом деле Ира надеялась, что никогда, иначе наступит покой, пустота, и та боль, которую она хранила внутри себя вырвется наружу. Боль такая сильная и страшная, что кажется она вполне может парализовать, убить. Боль от осознания того, что ты никто.

  Наступил вечер и люди медленно ползли домой, огромная серая масса безликих существ. Счастливы ли они? Хотят ли они попасть домой? Что их там ждет? Аня с интересом вглядывалась в окна домов, светящихся желтым светом. Ей казалось, что там, за этими стеклами, все прекрасно. Никто не кричит, все счастливы и любят друг друга. Ну по крайней мере ей нравилось так думать. Она втиснулась в переполненный автобус, и он медленно повез ее домой.

Хорошо, что в квартире было два телевизора. Избавляло от лишнего общения. Можно было просто погрузиться с головой в манящий выдуманный мир и ненадолго оставить совсем не манящую реальность. В этих мирах Ира была успешной независимой, молодой и здоровой. А уж сколько детей она вырастила, целую футбольную команду! А Аня сражалась со злом, она была непобедима и бесстрашна. В ее мире Аня спасала прекрасного принца, а не как не наоборот. Эту вечернюю идиллию нарушил звук открывающейся двери.

Время было позднее, и смена на заводе закончилась еще часа четыре назад. Дверь он открыл не с первого раза и еще до того, как Коля появился на пороге было ясно, что он не совсем трезв.

Через пару минут тщетных попыток, дверь таки поддалась. Коля был не в себе и еле говорил. Ира сразу заметила у него след от помады на воротнике рубашки. «Ну вот кто так делает? Зачем оставлять свою помаду на чужом муже? Пометила что ли? А может у них все серьезно?» - Ира застыла от ужаса. Кому она нужна, старая, больная. И детей она родить не может. Из последних сил она усмирила эмоции и пошла помогать мужу.

- Да сам я Ирочка, иди спи, - Коля вспомнил своего отца, таким же. Пьяным, вонючим. Он вспомнил как плакала его мать по ночам, тихо так, в полотенце, чтоб никто не услышал. И ему стало тошно, от самого себя, от жизни этой. Как будто нет в ней ничего настоящего. Ни жен, ни детей, все искусственное.

Ира подождала пока он пройдет в ванну. Аня вышла на шум.

- привет, Анюта. А я тут это, пьяный пришел. Простишь меня? – ему хотелось, чтоб кто-то его простил. Но Аня не могла. Она боялась пьяных, они окружали ее все детство. И глаза у Коли были такие же, как и у Аниной матери. Она еще с ранних лет запомнила, когда у мамы такие глаза нужно прятаться, а то бить будет. Пьяные глаза всегда по началу кажутся добрыми, но шутка в том, что они не предсказуемы. В одну секунду они смотрят на тебя с любовью, а в следующую с такой невероятной яростью, что кажется хотят убить. И ты никогда не можешь угадать эту секунду. Ну по крайней мере когда тебе пять.

- ну и ладно, хрен с вами, я спать, - Коля поплелся в спальню.

Аня закрылась в комнате и не могла уснуть, пока Коля не захрапел.

А Ира тихо плакала на кухне в полотенце.