в жестяных коробках от чая листового
хранится молодость
постового.
он как прежде на перекрестке
это его постель и его подмостки.
в его некрещеной душе перекрещенной
как на асфальте большие
трещины.
Он не был героем , не брал Бастилий
А дороги сами под ним скрестились.
Воздух пропал, а ветер стал хлесток
У каждого призрака
свой перекресток.
Теперь здесь и он
и все его старые вещи
А вокруг обветшалое море плещет,
Течения бережно в нем регулируя,
Он не спит.
Вручаю ему свою лиру я .
Он на месте стоит
и головой вертит
Пока он здесь для него нет
смерти.

есть у смерти такая игра под названием жизнь.
я узнал, что такое хвоя, лишь попробовав джин.
есть у жизни такой приговор под названием смерть.
даже в двадцать с лишним годов ты умеешь стареть.
не испачкавшись кровью, под кожу не вставишь иглу.
ты прости меня, совесть, я так омерзительно глуп,
что уже никогда не звонить и не броситься в след.
ты прости меня, радость, я так омерзительно слеп.
этих дней и ночей был приятен похмельный синдром.
я узнал, где такие моря, лишь попробовав ром.
мне теперь не в петле повисеть и не встать на карниз.
волны носят уже на ветру эти ночи и дни.
мне теперь все цвета кукурузный разбавленный скотч.
я узнал, кто такой алкоголь, лишь попробовав скорбь.
ты прости меня, солнце, противно мое естество.
ни сегодня, ни завтра, уже никогда рождество.