Обидно, конечно. Я так ждал адской сечи... Ну да ладно. Рассказ будет выложен в срок (и надеюсь, кем-нибудь все-таки прочитан).

Зеро желаю справиться с возникшими обстоятельствами.

Спасибо. Кхм... ждите рассказ

В прорезях глухого шлема пульсировала фиолетовая пара огней. В длинном зале как всегда правила непроглядная тьма, только подчеркивавшая яркое сияние глаз темного властелина. По старательно отполированному камню полз белесый дымок, сочившийся из узких вентиляционных отдушин: белой простыней он укрывал пол, облизывал основания гигантских колонн, подпиравших невысокие потолки. Дымка плыла и мимо кондового железного трона, оседая на его извечном холоде россыпью мелких капель. Темный повелитель не любил росу и влагу: иногда поутру, обнаружив свое императорское седалище мокрым, он поднимал на уши всю цитадель, а потом, в нетерпении потрясывая закованной в пудовый башмак ногой, ждал в сторонке, пока прислужники-гоблины не вытрут трон насухо. И только после этого с важным видом восходил на престол.
Вот и теперь лорд Найд, заприметив на подлокотнике надоедливые капельки, с досадой хлопнул себя металлической перчаткой по шлему: глухой удар прогудел в тишине. Стоявший у подножия крепкий человек лет тридцати со стянутыми в конский хвост коричневыми волосами поднял глаза на звук и, убедившись, что ничего страшного не произошло, продолжил:
- Ваша темность, прилегающие к замку территории мы переустроим без особых проблем: нужно только выбрать подходящий вариант. Сейчас с севера и с запада – засохшая чаща, а на востоке – гнилое старое озеро. – Гарден – ландшафтный дизайнер – подсвечивая небольшой лампой, демонстрировал старательно прорисованную карту; сумрачный владыка беззаботно стирал краем плаща влагу на троне. – Как вариант: можем сжечь лес – так сейчас ну очень модно на западе; или что-то подороже, но более элитное – умертвить корни, а стволы оставить усыхать на поверхности. Гуляющий лес! Нынче это – полный шик!
Лорд Найд принял карту и внимательно изучил сделанные Гарденом пометки. Освещение не требовалось – повелитель прекрасно видел и в темноте. Ландшафтный дизайнер тем временем не успокаивался, деятельно размахивал рукой, изображая в пространстве ход работ:
- А озеро для эпатажа вполне можно высушить. Ну, или – засолить. Как вам собственное соленое озеро? На юг такое нынче – ну полный шик.
Гарден еще вещал и вещал, когда неожиданно из дальнего конца зала послышался шум. Повелитель поднял взгляд со схемы: через распахнувшуюся двустворчатую дверь в помещение тревожно-торопливой поступью вошел главный командующий гоблинскими ордами – генерал Грым-Брым. Он двигался стремительными длинными шагами; валуны плеч играли в такт походке. Грым-Брым выглядел необычно для гоблина: ростом он был на две головы выше самых длинных сородичей; широкая спина казалась не скрюченной, а практически прямой – сказывалась выправка матерого воина. На вытянутом лице генерала располагались два здоровых желтых глаза, которые, казалось, вот-вот выскочат, не удержавшись в глазницах. Нос его был мал и сбит набок, отчего морда выглядела несколько плоской. Массивное тело гоблина плохо скрывал зеленовато-коричневый плащ.
Смекнув, что вести будут тревожными, лорд Найд сделал знак тараторящему дизайнеру – тот смолк, накинув на угловатую физиономию маску провинности.
- Можешь быть свободен, Гарден. – Произнес властелин мягким голосом. – Детали обсудим позднее: за кружкой какао.
Человек получил назад карту и двинулся к двери, едва не столкнувшись нос к носу с несущимся к трону гоблином. Тот, не дожидаясь пока Гарден покинет зал, с пылу с жару заявил:
- Повелитель, плохие новости. На нас напали!!
- Батюшки мои! Неужто опять кредиторы?! – лорд наигранно всплеснул руками, но тут же посерьезнел. – И кто ж это посмел посягнуть на наш благословенный край?
- Белый рыцарь, мой господин. На знамени у него… золотая башня! – Грым-Брым едва заметно напряг плечи, будто ожидая затрещины.
- Да что за безобразие! Ох, уж и распустились эти светлые силы: никакой управы на них нету! – темный властелин вскочил с трона и заходил кругами вокруг генерала, который судорожно вертел носом, пытаясь уследить за передвижениями господина. – И он же, наверняка, за моей принцессой идет! Я угадал?
Гоблин молчал, боясь разозлить господина. Лорд ответил вместо него:
- Так и есть. Ну, вот всегда так! Что ты будешь делать?! Хоть предупредил бы заранее: мы б его встретили и все как полагается… Э-эх, Грымчик. Не тот нынче герой пошел, не тот! Вероломен стал, алчен до женщин и золота. Скоро темным силам совсем жизни не будет. Ну а принцессы ему не видать – это без вариантов. Да. И так что он уже успел натворить?
- Он снес три сторожевые башни в Южном Пределе, мой лорд. Разведка докладывает, что он движется к цитадели…
Темный властелин остановился возле трона и нервно затеребил палец огромной перчатки.
- Какие будут указания, мой господин?
- Какие-какие… Армию высылай уж. Да побыстрее. Что ж нам: спокойно смотреть, как он леди Розу своими белыми лапами будет марать?! Не дождется он этого.
- Будет исполнено, повелитель. Войско выступит завтра же утром. С вашего позволения я возглавлю поход…
- Ну, рискни! Ладно, утомил ты меня: свободен, можешь идти. Хотя, нет: стой! – лорд понизил голос, примешав к нему доверительную нотку. – Распорядись, чтобы принесли какао. И сахару четыре ложечки – как я люблю. Теперь иди.
Грым-Брым развернулся и, облегченно вздохнув, быстро потопал к выходу. Повелитель же, плюхнувшись в трон, нервно забарабанил пальцами по влажному подлокотнику…

Лестница уходила вверх крутым винтом; по высоким ступеням стекал молоком извечный туман цитадели. Приземистый горбоносый гоблин с кривой косой на плече неспешно поднимался наверх, чтобы сменить на посту караульного. Игриво побряцивали доспехи, надоедливый шлем то и дело сползал на глаза. Ступени вывели на очередной пролет: не углядев, гоблин столкнулся с соратником, коего и должен был подменить. Тот, тихо ругнувшись, снова навострил длинные уши: внимательно вслушивался в темноту.
- Тччч!! – недовольно зашипел он, обернувшись к нерадивому сменщику.
Палец выразительно указал на потолок; гоблин подтянул к себе собрата: слушай! В затхлой темени башни еле слышно расползалось странное бормотание:
- Любовь моя, я так люблю тебя! И нет тебя прекрасней, как нет меня опасней! Течет река смердячая, как страсть моя горячая…
Гоблины ошалело хлопали глазами. Плавный шепот тек из спускавшейся сверху лестницы, что вела к вечно запертой двери в покои принцессы. Постепенно звуки стихли; охранник дернул ушами и, хлопнув с ухмылкой сменщика по плечу, выскользнул в темноту убегающего вниз башенного серпантина. Новый караульный занял пост; через пару минут наверху зазвучали гулким эхом шаги. Ощутив приближение повелителя тряской в поджилках, гоблин вытянулся, возрастя чуть ли не на голову.
Темный властелин как ни в чем не бывало вынырнул из виража винтовой лестницы и, смерив караульного терпким взглядом фиолетовых глаз, прошествовал через площадку; далее – вниз. Лорд Найд пребывал в благодатном расположении духа, и даже вечный туман под ногами не вызывал у него обычных приступов брезгливого недовольства. За спиной остался еще десяток пролетов: башня была высока, и взбираться на ее вершину к неоткрываемой двери леди Розы было делом крайне утомительным. Но повелитель в эти минуты не чувствовал усталости, скопившейся в закованных в тяжелые сапоги ногах – сердце его трепетало и пело в нежном порыве.
Переход из башни в небольшой круглый зал охраняли двое дремавших на посту гоблинов. Бедняги дрыхли столь крепко, что даже не шелохнулись, когда хозяин цитадели проходил мимо: гулкий отзвук шагов о гладь пола не потревожил их чуткий сон. Лорд постоял минутку, с интересом рассматривая, как колышутся во сне губы у одного; как причмокивает и что-то бормочет в полуночном бреду второй – а потом двинулся дальше.
Миновав еще несколько пустынных залов, властелин отворил тяжелую обитую бронзой дверь, из проема которой щедрым розливом хлынул вездесущий белесый туман. Проход вел под землю – в подвал. Бугристый потолок нависал совсем низко над покатой лестницей: лорду пришлось немного пригнуться, чтобы не цеплять его шпилями черного шлема. Вихляющий коридор утопал в призрачной дымке: точно растаявшие облака спрятались в тайном проходе. Повелитель старался идти быстрее, насколько это позволял низкий потолок – желание пребывать в здешней сырости исчезло вместе с приподнятым настроением.
Наконец, очередной поворот вывел в тупик. Коридор, круто забрав вправо, уперся в низкую деревянную дверь, размалеванную щедрыми потеками темно-бурой плесени. С самого края этой двери – на уровне пояса – светилась бледным сиянием замочная скважина. Лорд Найд пару мгновений раздумывал, заворожено глядя на пробивающийся сквозь молочную дымку свет, а затем припал к нему глазом.
Сознание неожиданно устремилось вверх и вперед сквозь переливающийся тоннель; в следующий миг перед взором повелителя возникло затянутое тучами вечернее небо. В ушах загремел грохот битвы…

Гоблины тянулись не в ногу.
Длинная ощетинившаяся сталью змея выползла из чрева цитадели на следующий же день после того, как повелитель узнал о нападении. Гоблинам спешно выдали доспехи и ятаганы; в обоз запрягли тягловых троллей. Барабаны выбивали марш; призывно завывал командирский рог. Рать растянулась по истоптанному южному тракту, продвигаясь навстречу агрессору. Дни в пути проходили в тревожном ожидании: мимо проплывали печальные пейзажи умирающей осенней природы; в войске полушепотом – чтобы не слышали командиры – пересказывали небылицы о непобедимом светлом герое. Малодушные гоблины, кутаясь холодными вечерами в плащи, выслушивали кружком у костра байки «бывалых» о великом пророчестве и о рыцаре с золотой башни. Молва расползалась по лагерю, нагнетая тревогу.
Войско двигалось медленно, часто высылая вперед дозорные отряды. По правую руку от тракта темнела мутно-зеленоватая лента реки, по берегам которой практически не осталось растительности – реку питал обильный сток нечистот прямо из цитадели, ароматами которого разгулявшийся западный ветер подрывал и без того низкий боевой дух гоблинской дружины.
Грым-Брым держался в авангарде вместе со свитой советников и телохранителей, уверенно ступая по измученной пыльной дороге.
Через четыре дня ведомое трактом войско, обогнув массивную гряду утесов, вновь встретилось со зловонной рекой, забиравшей от каменной преграды на запад. Именно в этом месте и решено было встать на ночь лагерем – воинов измотал переход: все чаще слышалось недовольное нытье и нудящие мольбы о привале и ужине. Запалили костры; выслали на юг дозорных. Неприступные утесы надежно прикрывали тыл, фланг упирался в реку – ощущение безопасности впервые за долгое время посетило лагерь. Через час остро запахло жареным; гоблины жадно зачавкали, то и дело подтирая рукавами простуженные носы.
Грым-Брым, бесцеремонно почавкивая деликатесной птичьей ногой, важно взирал на одного из близких советников – седобородого гоблина с бельмом на левом глазу.
- Дрыг, дружище, как же меня все это достало! Вот уже где это все! – жестоко двигая челюстями, пробубнил генерал. – Знал бы ты, как я устал! Это же постоянное непрекращающееся давление на организм! У меня скоро на почве визитов к Нашему неврастения разыграется.
Престарелый гоблин лишь понимающе кивнул, подтолкнув палкой дрова в костерке. Командир не унимался: птичья ножка была отложена, взгляд ввинчен в собеседника:
- И порой ведь так хочется ответить ему, понимаешь?! Просто взять и треснуть дубиной по его чугунной башке, чтоб отлетела вместе с глазами!
Грым-Брым быстро глянул по сторонам и придвинулся поближе к старику, уставившись куда-то во тьму, точно ища ненавистного эксплуататора:
- А ты знаешь, что он каждый день в башню ходит? Нет? Ну вот так – ходит-ходит, стервец! Шепчется со своей принцесской через дверь. Баран. А я ведь, знаешь, в отпуске уже как три года не был: то деревни в Восточном Пределе пожги, то рабов взбунтовавшихся присмири – никакого покоя! Никакой заботы о личности и о правах. Я уже молчу о поощрениях. Пашешь, как проклятый – и никакой благодарности!
Старик лениво кивал; правый глаз его прикрылся, изо рта побежали слюнки. А генерал все возмущался, уже не глядя на закимарившего собеседника.
- А сейчас-то что удумал, паскудник?! Переустройство местности возле замка ему подавай! Вот же нечем подчиненных занять, а!
Советник начал сползать набок и, точно почуяв неладное, громко всхрапнул, разбудив себя самого. Грым-Брым недовольно оборвал свой монолог, в финальном аккорде шлепнув кулаком по ладони со словами: «Так бы я его, гада!».
Не разобравшись в чем дело, старик покладисто закивал.
Странный разговор прервал вынырнувший из темноты низкорослый гоблин с колкими глазенками; тщедушное тельце его закрывал плотный серый плащ. Нос нервно подергивался – разведчик сильно волновался. Не говоря ни слова, он тенью скользнул к генералу; с минуту бормотал ему что-то в ухо – а затем вновь растворился в вязкой осенней тьме. Серо-зеленая физиономия Грым-Брыма вмиг потемнела…
Через минуту над лагерем зазвенел требовательный гул командирского рога: гоблины повскакивали со спальных мест, споро напяливая доспехи. Меж спешно гасимыми кострами быстро расхаживали командиры, черной бранью подгоняя бойцов – рать выстраивали для боя. Гремя ятаганами и небольшими кругляшами щитов, гоблины вытянулись прямоугольником, готовясь встретить надвигающегося с юга врага. Правый фланг и тыл были в безопасности; левый отдали под защиту троллей.
Потянулось тревожное ожидание.
Мутно-голубая луна настойчиво пробивалась из-за нагромождения спрятавших звезды густых облаков. Ночной диск истекал странным призрачным светом; и казалось, что это нечто большее – луна наблюдала за армией гоблинов с предельным вниманием, упорно выкарабкиваясь из вязкости небесной пелены. Вниз – к дрожащим шеренгам – слетал зябкий ветер; опасливое бубнение и тревожные пересуды подхватывались его ленивыми потоками и уносились на восток вместе с вонью реки, на которую, впрочем, уже никто не обращал внимания. Отчего-то вспомнились вечерние сказки: неведомый противник силой молвы вырос до размеров могучего великана, одним ударом сметающего башню, как объедки со стола; боевого коня обличили в способности скакать без устали четверо суток и поджигать мертвую осеннюю траву пламенем из крупных – величиною с человеческий кулак – ноздрей.
Огонек показался на дороге, вынырнув из пересекающего тракт лога.
Ярко-желтое свечение определили как свет факела. Стиснутая зубами паника пробежалась по войску: гоблины задрожали, теснее прижались друг к дружке, сомкнув ряды. Огонек плыл не торопясь – всадник, должно быть, берег силы коня. Над войском застыла тишина – никто несмел обронить и слова; вид приближающегося в полном спокойствии героя внушал воинам пораженческий трепет. А огонек меж тем неспешно плыл по дороге.
И тут началось! Нервный вопль вырвался из глотки; первый ряд шатнулся, и продравшийся сквозь него кособокий гоблин опрометью ринулся налево вдоль съежившейся от дрожи первой шеренги. Визжащий голосок его пролетел над округой. И вот кто-то выскочил с левого края: не в силах более видеть опасный огонь, еще трое гоблинов сорвались с мест, бросившись наутек. Армию вмиг охватила трясучая паника: гоблины, позабыв себя от страха, бросали оружие и дезертировали. Где-то затрубил рог, но никто и не слушал; в смешавшейся куче каждый хотел спасти свою шкуру. Лавиной карлики хлынули на восток – прочь от огонька; но там, глухо завывая, отчего-то неуклюже суетились тролли. И первые сбежавшие с ужасом осознали, что попали в ловушку.
Взбивая землю и выдувая ноздрями пар, с востока стремительно несся великолепный белый скакун: на спине его, прижавшись к гриве и выставив жало копья, расположился тот самый непобедимый герой. Гоблины ахнули! Витязь врезался в их повернувшую вспять толпу; стушевались тролли, ненамеренно давя кишащую под ногами ушастую серо-зеленую массу. Рыцарь, и не думая останавливаться, с разгону пронзил одного из увальней: тролль шатнулся и, зажимая пробитое брюхо, рухнул на землю под писк придавленных карликов.
На поле вновь накатил вал испуга. Гоблины, не сознавая, что происходит, ринулись назад – к реке. Ошалелый страх гнал прочь, зажав в тисках опасностей: по дороге так же неспешно приближался огонек, и воины не могли понять сути происходящего. Тролли рванули от разящего без промаха рыцаря, спеша к реке – тела соратников хрустели под широкими ступнями. Поток гоблинов бездумно сорвался в мутную воду. Они барахтались, пытаясь освободиться от тянущей на дно брони; многие и вовсе не умели плавать. Все смешалось кругом. Воины пытались избежать гибели под ногами перепуганных троллей; лавина бегущих уносила в реку – ниточки для спасения не оставалось…
Через четверть часа рыцарь в заляпанных черной кровью доспехах двинул уставшего коня на северо-восток – огибать скалы. За ними его взору предстала разлившаяся в запруде река и учтиво высвеченная странным лунным лучом фигурка, маленьким пятнышком убегавшая по дороге на север…

Грым-Брым достиг цитадели через два дня – изможденный, грязный, задыхающийся. Тяжелые металлические сапоги выбросил по дороге – на крепкие косолапые ступни налип щедрый слой дорожной пыли; здоровенные желтые глаза заплыли от голодухи; распухшие губы кровоточили – искусанные, они служили единственным источником пропитания в затяжном марш-броске.
Крепость встретила его многоголосой суетой прислужников и терпким взглядом фиолетовых глаз. Темный властелин нависал непроходимой громадой, и лишь нежно-розовый мазок крема виднелся на носовом выступе черного шлема: повелитель был тем еще сластеной.
Не говоря ни слова, лорд Найд двинулся в направлении коридора, дав взглядом понять, что генералу следует идти следом. Грым-Брым, тяжело выдохнув, поплелся к провалу высокой арки. Пара поворотов вывела их в заднее крыло замка; туман там был негустой, таящий – сказывалась близость улицы. С каждым новым переходом генерал осознавал, что положение близко к катастрофе: позади оставались проходы в гоблинские казармы, грохочущие вольеры с троллями, сиплые писки людокрыс за проржавелыми прутами решеток. Грым-Брым понял, что темный властелин решил прибегнуть к недопустимому: именно к последнему аргументу в борьбе с воином света их и вел коридор. Генерал нервно сглатывал, чуя серный запах чудовища – самого ужасного порождения мрака, которое он когда-либо видел. В груди заскреблась холодная безнадежность.
Темный властелин беспечно вышагивал впереди. Он немного повеселел: из-под шлема гудел посвистом мажорный напев, от которого гоблину становилось совсем уж жутко. Следующий поворот увенчался серым проходом наружу. В воздухе что-то зарокотало…

Дэй ехал не спеша, уверенно держась в седле. Колючий осенний ветер играл в его золотой шевелюре, неловко касаясь непокорных кудрей. Солнце светило неярко и как-то лениво: серые клочья облаков то и дело прикрывали его, заполняя и без того унылый пейзаж седым полумраком. Рыцарь, покачиваясь на спине верного скакуна, старался не обращать внимания на гнетущий ландшафт. В мыслях он держал лишь собственную цель – главную башню темной цитадели и заточенную в ней принцессу, что должна стать его судьбой: ибо так предрекал мудрейший.
Около месяца назад сын короля – Дэй Огонек – совершил путешествие в чащу, где жил на отшибе старейший из людей королевства. Никто не знал имени древнего старика, да и сам он, похоже, давно позабыл его. Но визит к нему для сынов королевских кровей вот уже не одно столетие был непререкаемой традицией: при дворе свято верили в мудрость отшельника, а кое-кто уверял, что тот способен предрекать будущее. Дэй сомневался, но обычаи чтил. Путь пролег спокойно и без неприятностей. Старика он встретил на пороге лесной хибары – скромного обиталища мудреца, отрешившегося от мирской суеты.
Длинные жидкие волосы отшельника были грязно-седы: тут и там в нитях хлипких локонов запутались обрывки листочков; лицо было скукоженно до безобразия: морщины пролегали на угловатых чертах столь глубоко, что казались застарелыми шрамами. Линия рта, проглядывавшая сквозь длиннющую бороденку, выгнулась опрокинутым месяцем; зеленые глаза смотрели колко, но неагрессивно – лишь в них, похоже, еще теплилась жизнь.
Говорили недолго: старик посчитал лишним приглашать Дэя в дом. Он смерил юношу чуть отрешенным взглядом, а после поведал странную легенду о Сумрачном Крае, где в самой высокой башне черной крепости томится прекраснейшая принцесса; и что нет девы той краше на свете, и что судьба ее сплетена с судьбой принца. А после старик, недовольно кряхтя, жестом указал Дэю на север: велел торопиться.
И вот теперь Огонек, въехав на высокий холм, узрел все величие черной твердыни: огромная неприступная крепь, окруженная рвом, возвышалась неразрушимой громадой. Мощные столбы угловых башен сообщались высокими зубчатыми стенами с множеством щелок-бойниц. И из центра этого черного утеса вздымалась к серому небу высоченная башня. Дэй, оглядев ее, лишь криво ухмыльнулся и проскользил пальцами по броне, заляпанной бурыми пятнами – кровь врагов на доспехах он считал лучшим украшением воина, а потому не спешил стирать ее. Подняв руку, он прикоснулся к лицу: сделал на скулах два неказистых мазка.
Тронул поводья – конь послушно зашагал к цитадели.
По свободному пространству перед замком рассыпались крупные и малые островки усохших деревьев; близость черной крепости давала о себе знать: корни безобразными корягами торчали из серой земли, корявые ветви переплетались друг с другом, зачастую врастая в соседние стволы. Конь нес Дэя неспешно, так что герой мог уловить неповторимый смердящий запах зла, распространявшийся от стен крепости: неподалеку в реку из проложенной надо рвом трубы срывался тот самый ручей с нечистотами – возможно, главный вклад в зловоние атмосферы вносил именно он.
Наконец, Дэй сблизился с бездонным провалом, что кольцом охватывал застывший в ледяном безмолвии замок.
- Выходи на бой! – прогремел Огонек. – Выноси свою черную задницу на публичное надирание! Ты меня там вообще слышишь, темный пластилин?!
Последние слова еще дрожали в прохладе осеннего воздуха, когда подъемный мост с жадным скрипением пополз вниз. Конь встревожился под седоком, но Дэй удержал поводья. С минуту конструкция опускалась; светлый витязь облизывал обветренные губы в предвкушении кровавой бойни.
И вот черная цитадель разинула пасть. Из зияющей пустоты докатил пугающий рокот, и на свет, четко переставляя крепкие мускулистые лапы, вышло нечто невообразимое. Громадная широкогрудая птица несла на мощных ногах массивную тушу с небольшими рудементными крыльями; маленькая голова с хищными белесыми глазами венчала длинную верткую шею. Чудовище шагало четко и стремительно – движениями властно правил восседавший на его спине воин, закованный в черный доспех. Дэй оскалился, опознав в нем темного владыку.
Повелитель выхватил из ножен меч и с силой ударил тяжелыми сапогами в бока птицы – та с гневным рокотом бросилась вперед. Рыцарь спешно пришпорил коня, уводя вправо; на ходу обнажил сталь клинка. Скакун понес воина мимо бездонного рва, но пернатое чудовище и не думало отставать: мускулистые ноги работали уверенно – враг наседал. Дэй дернул поводьями, и лошадь ушла в сторону, избегая столкновения с бледно-серой стеной перелеска, преграждавшего путь. Маневр оказался своевременным; обернувшись, витязь увидел как птица, широко разинув медно-желтый клюв, извергла невероятной силы поток огня, лавиной обрушившийся на сухие деревья. Пролесок вмиг вспыхнул сочно-желтым пожаром; ветер изогнул двинувший к небу столб черного дыма.
Пользуясь замешательством врага, повелитель двинул питомца наперерез; и вновь сорвался огненный шквал: широкая полоса осенней травы превратилась в пепел – Дэй чудом спасся, вовремя развернув лошадь. Язык пламени вцепился в некогда белый плащ – воин резко оторвал фибулу на груди: накидка, с шумом ударившись о ветер, унеслась прочь. Но лорд и не думал прекращать погоню; птица резвым ускорением съела дистанцию и снова атаковала – рыцарь, дернув изо всех сил поводья, сохранил себя и коня невредимыми. Поток огня, зело обдав жаром, прошелестел прямо перед мордой животного, спалив будто щепку еще один островок сухостоя.
Дэй понял, что неминуемо сгинет, если не предпримет нечто неожиданное. Огнедышащее чудовище тем временем огибало слева, стремясь прижать всадника к съедаемому пожаром пролеску. Рыцарь скривил рот и что-то чуть слышно пробормотал: в следующее мгновение в воздухе возник дрожащий огонек, стрелой сорвавшийся к темному властелину. Птица выдохнула пламя, поглотившее его, казалось бы, безвозвратно; но шарик крутым зигзагом выскользнул из него. Молнией он пронесся вперед и гвоздем ворвался в белесый глаз монстра. Огонь и рокот взвились к небу. Птица дернулась – темный повелитель, выпустив меч, сорвался на землю. В следующий миг рев чудовища стих: рядом с лордом, окропив темный панцирь, шмякнулась голова птицы на обрывке перерубленной шеи.
Повелитель поднял взгляд: светлый витязь стоял над ним с окровавленным мечом, рядом дергалась в смертных конвульсиях обезглавленная туша чудовища. Лорд выставил руку; мольба о пощаде вырвалась из-под глухого шлема – но выражавший сухое презрение лик героя не дрогнул ни единым мускулом. Уверенно и твердо ледяное жало вонзилось в незащищенную щель между шлемом и панцирем. Под забралом хрипло забулькало; рука властелина судорожно сжалась и тут же ослабла, безвольно упав.
Со злом было покончено.
Дэй резко выдернул меч из трупа: черная кровь толчками забилась из смертельной раны. Витязь склонился над поверженным: великий тиран и деспот лежал мертвый на стылой всасывающей его кровь земле. Сумрачная Империя более не существовала. Вогнав меч в ножны, Дэй аккуратно взялся за шлем и стащил его с головы врага...
Поймав немой укор измученных желтый глаз, он даже не вздрогнул…

Рыцарь ворвался в цитадель смертоносным вихрем. Гоблины бросались врассыпную при виде героя: самые нерасторопные принимали смерть под мечом, незнающим жалости. Дэй уверенно шел вперед сквозь ползущий под ногами дымок. Чтобы разобрать дорогу в непроглядной тьме он вновь призвал огонек. Дрожащий свет обнаружил забившегося в уголок гоблина: резким маневром герой оказался рядом и схватил проводника – одноухого, приземистого, трясущегося от страха за собственную шкуру.
- Веди в башню, падаль.
Несчастный, поднятый за шкирку, задрыгал ногами; пальцем указал на западное крыло крепости. В паре следующих залов было пусто: на полу валялось брошенное в панике оружие и неказистая утварь. Отовсюду слышались сбивчивые голоса и гомонящие выкрики; пара гоблинов, едва показавшись из темноты бокового прохода, вновь нырнула обратно – в сумрак безопасного лона. Дэй шел вперед, держа гоблина на вытянутой руке; огонек плыл рядом – над правым плечом.
Затем был коридор с разгулявшимся сквозняком, пролет, еще коридор и бесконечная винтовая лестница. На ней витязь дважды натыкался на небольшие отряды гоблинов. Карлики, зажатые в угол, ощеривались оружием, но причинить вреда искусному защищенному броней воину не могли: Дэй разил врагов нещадно, даже не выпуская проводника из руки.
Наконец, через долгие полчаса подъема они достигли вершины. Гоблин был хладнокровно зарезан и брошен на каменный пол. Дэй, отерев меч, несколько секунд глядел на крепкую деревянную дверь в покои принцессы, а затем распахнул ее мощным пинком.
В круглой пустынной комнате дышалось свободно. Прохладный воздух проникал через высокое окно с вертикальными прутьями: около него на изумрудно-зеленом ковре стояли двое. Дэй разинул рот, еще только начиная осознавать, что на самом деле произошло.
- Ну вот: глядите. Как вы, собственно, и хотели. Все сделано с шиком, ровно в срок и по утвержденному вами плану. – Крепкий мужчина лет тридцати со стянутыми в лошадиный хвост коричневыми волосами указывал на сиявшие у стен замка оранжевые пятна пожаров. Черты лица его – точеные и угловатые – показались рыцарю поразительно знакомыми. Человек повернулся к нему и подмигнул зеленым сиянием теплящихся жизнью глаз. – Запруда на реке, выжженная пустыня – все как договаривались. Плюс еще – устраненный изменник. Его, я думаю, тоже стоит включить в мою оплату.
- Хорошо, ты получишь дополнительный эликсир. Я вполне доволен, надо признать. – Сказал второй – худосочный юноша лет шестнадцати, обхвативший ладонями кружку, парившую сладостным ароматом какао. Отняв взгляд от окна, парень беззаботно перевел фиолетовый взор на ворвавшегося в покои героя. – Здрасьте-приехали!
- Оу, прошу прощения, мой лорд: я не представил вам моего знакомого. Это – кронпринц Дэй Огонек. Он великий воин, но вот только уж слишком доверчивый. Верит, знаете ли, всякому бреду. – Тонкий выгнутый месяцем рот изобразил почти добрую улыбку. – Ну что же ты стоишь в дверях, Дэй?
- Думаю, этому мяснику следовало бы выйти. В окно, например. – Вставил юноша и брезгливо отвернулся.
- А где… принцесса? – только и сумел вымолвить рыцарь, ошарашено хлопая глазами.
- Принцесса? – переспросил Гарден. – Ааа, ты все об этом. Кхм… Принцесса. Да вот она, собственно.
Рука его лениво указала на подоконник: там, в простом глиняном горшке, чахла, не зная света, невзрачная белая роза…

Леди Роза еще долго наблюдала, как бьется в западне светлый герой: как яростно долбит он дверь ногами; как пытается высунуться в окно, в надежде найти способ спуститься; как обшаривает голые стены в поисках тайных проходов; как скатывает зеленый ковер, рассчитывая обнаружить в полу люк. Исступление овладевало рыцарем: в бессилии он рубил мечом дверь, но подпитываемая неведомой силой, она затягивала выбоины прежде, чем Дэй успевал оставлять новые. Наконец, клинок полетел на пол: звон металла растаял в холодном воздухе; принц повалился к стене, извергая тирады черных проклятий. Впереди его ждал долгий век одиночества…
Девушка, потеряв интерес к однообразной брани нового пленника, оторвала фиолетовый взгляд от замочной скважины. Вокруг висел надоедливый белесый туман, пропитавший плесневой сыростью ее длинные волосы. Роза вернула на голову свой извечный шлем, опустила забрало и пошла прочь от подвальной двери.
На выходе ее уже поджидал седобородый гоблин с бельмом на левом глазу. Он учтиво поклонился своему повелителю и тихо проговорил:
- Мой господин, генерал Грым-Брым…
- Знаю-знаю, Дрыг.
- Какие будут распоряжения? – гоблин склонил голову.
Темный властелин немного подумал, задумчиво вглядываясь в темноту, а потом легко и беззаботно ответил:
- Принимай командование войском, Дрыг. Но прежде… Сходи-ка ты в отпуск…