Фиолетовый блеск ветра
По-осеннему серое небо опустилось на крыши домов, тяжёлое, если не сегодня, то завтра вниз полетят белые крупные хлопья. В спину ударил холодный порыв, Аля подняла воротник, каблуки застучали чаще. Мужчины, скованные наступающей зимой, невольно расправляют плечи, провожают жадными взглядами. Аля давно привыкла к таким взглядам, откровенно-раздевающим, что несомненно нравилось, с её ростом, когда для разговора чаще нужно смотреть вниз и редко перед собой, длинными прямыми волосами цвета золотого песка, стройными ногами и очень милым личиком, трудно оставаться незаметной. Но большинство мужчин подойти боятся, лишь смотрят, а кто не побоялся…
Глупые мысли, от них всегда слёзы, удалось вытолкнуть, дома неохотно расступились, Аля поспешно, спасаясь от холода, вошла в нужный подъезд. В лифте пахнет мочой, темнеют края засохшей лужицы. Выскочила поскорее, мерзкий запах наверняка успел пропитать одежду, кожу и волосы, ступеньки привели к нужной двери. Аля глубоко вздохнула: всякий раз у двери чувствовала себя скованно, стыдливо, с детства въелось жить без долгов, не занимать, не полагаться на помощь друзей, родственников, особенно родителей, а тут такое…
Рука в сумочку отказалась, указательным тронула звонок. Глубоко в стене запиликало, вскоре глухо щёлкнуло, донеслись мягкие шлёпающие звуки. Дверь открыла блондинка в коротких шортиках, маечке, Аля раздвинула губы в извиняющей улыбке, светло-карие глаза Веселины на уровне её носика, но вылезти из каблуков и забраться в домашние тапочки, то Веселина окажется выше. Подруга обречённо покачала головой, вздохнула:
- Блин, Аля, у тебя ж ключи есть. Сколько будешь играть в совестливую? Заходи давай, замёрзла…
Когда с улицы вбежала в подъезд, стало теплее, а вот сейчас, едва нырнула в квартиру, домашний уют и тепло приятной волной прошли по телу. Веселина прошла на кухню, Аля следом, не успела присесть на диванчик, как в ладони скользнула горячая кружка. Кухня наполнилась ароматом горячего шоколада.
- Ну?
Аля помотала головой:
- Не приняли.
- Он что, предлагал?..
Аля смолчала. Веселина сощурила глаза, взгляд сделался острый и колючий, сказала обещающе:
- Мне кажется, или Пётя – ну, теперь Пётр Иваныч – доигрался. Многое я этому ничтожеству прощала, позволяла или закрывала глаза, но теперь… Едва опустил тощую задницу в кресло, забыл, забыл, а морда с каждым годом шире и шире, задница толще, ты не заметила, он кресло поменял или нет?..
- Только Димку просить не нужно, хорошо? – сказала Аля погрустневшим голосом. – Он и так… вы и так многое для меня, очень много!
- Ну, с Димкой мне решать, а не тебе, - напомнила Веселина строго. – Для подруги… и знаешь, между нами, это мужики должны делать для нас всё и вся, поняла? Главное, в нужный момент сделать им приятное. Кому достаточно улыбнуться и намекнуть, а кому и отдаться на ночь… да не смотри такими глазами!.. причём здесь ты сама? Всего лишь тело, если очень нужно, пусть пользуется, а ты сама – понимаешь, ты сама! – принадлежать не будешь, а взамен… ну, что хочешь, то и будет. Природа нас не обделила, верно? Вот и надо пользоваться!
Аля глотнула горячей тёмной жидкости. К желудку опустилось сладкое тепло, не менее приятное кружка передаёт ладошкам, отчего во всём теле наступает блаженство, будто снова маленькая. Чувствовала, что подруга в чём-то права, Веселина бывает убедительна, но едва вспомнила зачем здесь, в глазах скопилась влага…
- Альбика… - прозвучало сочувствующе рядом. – Ну что ты опять, ну… перестань… ну, всё-всё, забыли… Я бесчувственная дура, прости…
Веселина присела рядом, обняла, прижала к себе. Плакать самой не хотелось, но Альбика едва держится, подняла взгляд к потолку, в глазах отражаются блестящие люстры.
- Всё, забыли, скоро Димка придёт, увидит нас, ревущих, обоих из квартиры, как глупых сентиментальных кошек. Он ведь тиранюга, забыла? Тебя не тронет, а мне за мокрый от слёз диван и не готовый ужин опять всю ночь отдуваться…
В комнате привычно села за Димин ноут. Снова почувствовала стыд, что пользуется не своим, живёт не у себя. Сколько раз прикидывала съехать пусть и в комнатку в деревяшке, ерунда, что нет удобств, Дима тогда слушать не стал, просто вышел из комнаты, Веселина, единственная настоящая подруга, хотела глупые мысли выбить сковородкой, и больше Альбика не осмеливалась предлагать деньги за проживание.
С кухни пробиваются густые ароматы наваристого супа, доносится шипение, гром кастрюль, недовольное бурчание. В животе заёрзало, вспомнила, что последний раз кушала утром: чай и тосты с мёдом. Веселина зашла в комнату растрёпанная, злая, обессиленно упала в кресло. Отдышавшись, готовка – удел женщин пещерного времени, когда мужики камнями лосей гоняли, а женщины боялись из пещеры лапу вытянуть, там страшный и свирепый мир, но, слава богу, изменился, современной женщине должно быть стыдно, что проводит время на кухне, сейчас есть рестораны, кофейни, кулинарии, там подают вкуснейшие блюда из мяса, рыбы, овощных гарниров, деликатесов, лучшие повара готовят изумительные десерты… и если мужчина не зарабатывает на всё это – нафиг такой нужен?
Переползла на диван, где с ноутом устроилась Аля. Пыталась помочь, подсказывать, Аля морщит носик, а то и просто не показывает, видно, что стесняется сказать: уйди дура, я все курсовые сама пишу, а сколько сама написала ты? Вот и не лезь.
В коридоре щёлкнуло, Веселина подпрыгнула на диване. Лицо сильно уставшей от глупостей жизни стервы исчезло, она с визгами и криками умчалась в коридор. Дима не успел снять пиджак, как вспрыгнула на шею, счастливо закричала:
- Димка, Димка! Ммм… как я соскучилась по тебе! Целый день не знала, чем заняться, всё о тебе думала… Ждала!
- Ну, да, оленям в зоопарке расскажи…
- Не веришь?.. А если так!
Она приподняла маечку, упругие груди, таким лифчики не нужны, сами попросили ладоней. Дима не удержался, взял обе. С довольным лицом нежно мял упругие груди, Аля поражённо наблюдала, как с лица Димы вмиг исчезла усталость рабочего дня, он словно ожил, вспыхнул, как факел. Веселина, пока её мужчина кончиком языка трогал набухший сосок, весело подмигнула: ну, о чём я говорила? Зарабатывает много, силён и успешен, но внутри животное, дай ему то что просит его животная натура, взамен получишь гораздо больше. Например, отдых в Европе и лучшие пляжи, одежду, украшения, или возможность, как я, не работать.
Аля вернулась к ноуту. Веселина отбрыкалась раньше, чем Дима сообразил, как его ловко провели, отправила мужчину мыть руки. На пути из ванной в кухню Дима помахал рукой, Аля искренне улыбнулась, затем услышала притворный голос подруги:
- Дима, мне не нравится, когда небо серенькое…
- А какое нравится?
- Голубенькое! Когда летом, солнышко, тепло, и небо чистое-чистое! Дим?..
- Что?
- А почему небо голубенькое?..
- Ну, знаешь, милая… Это потому что летом ты иногда окна моёшь, а если не моешь, то оно серенькое и пыльненькое, как сейчас, и у нас с тобой больше шансов поругаться. А так солнечные лучики преломляются атмосферой, часть спектра поглощается, а потом то, что осталось, преломляется и рассеивается оконным стеклом, и к нам в глазик попадают волны из голубой части спектра. А сейчас, пожалуйста, разогрей супик, используя инфракрасную часть…
Аля с головой ушла в курсовую, завтра сдавать, а потом снова искать работу. Милых семейных разговор с кухни больше не слышала, не слышала и как прекратились, и только когда дверь в комнату слегка скрипнула, оторвала взгляд от экрана. Дима плотно прикрыл дверь. Высокий, с красивым молодым лицом, успешный, квартиру эту купил на свои, без кредитов и займов. Понятно, как оказался в цепких лапках с острыми коготками.
Он с ходу протянул конверт:
- Бери.
- Что здесь? – спросила Аля, внутри появилось напряжение.
- Бери, говорю. Я узнавал цены, проплатить полностью этого не хватит, но большую часть… Да бери же!
Аля дрожащими руками взяла конверт. Пальцы едва зацепили край, отогнула, взглянула внутрь. Конверт выпал из рук. Аля резко отодвинулась от него, замотала головой:
- Нет! Не возьму!
- Альби…
- Дима, здесь много, очень много! Знаешь, как у меня уши звенят об отпуске в лучших городах Европы, пляжах, ночных клубах?.. Веселина третью неделю только и говорит об этом, мечтает, представляет себя там! Ты много зарабатываешь, я знаю, но не столько… Спрячь, она сейчас зайдёт и увидит!
- Она плиту ищет, - буркнул Дима. – А потом, где включается. Слушай, Аля. Мы прекрасно знаем в каком ты положении, как тяжело тебе, и мне плевать, что она подумает, даже если увидит. А включит суку… будет отпуск на дачных грядках. Альбика, не думай о нас и бери. Я выкручусь.
Он помолчал, Аля не смела приближаться к конверту, внутри всё противилось. Сумма достойная, другая на её месте цапнула всеми четырьмя и зубами для надёжности. Дима, глядя в глаза, сказал:
- Вы с Веселиной внешне очень похожи: классные, сексуальные, жаркие. Порой вас не отличить: внутри одинаково разгорается пламя, в голове грохочет, словно проснулся вулкан, и чувствуешь себя придурком, нужно спокойней, ещё спокойней, а поделать ничего не можешь. Но знаешь как я вас различаю?
- Как?..
- Её мне хочется только трахать.
Дима вышел, дверь прикрыл. Кровь прилила к щекам. И конверт взять хочется, понятно, что ей такую сумму не заработать, самой бы протянуть, и уже помощи со стороны нахваталась достаточно, стыдно в глаза смотреть, просить чего-то, сегодня постеснялась даже дверь открыть, ключи есть, но как стыдно, как стыдно быть у кого-то в долгу!..
За дверью почудилось движение. Сердце бьётся часто, рука, не дожидаясь ответа совести, метнулась к тому месту, где недавно выронила конверт.
Альбика потянула в сторону остановки, Веселина сдвинула брови, сказала серьёзно:
- С ума сошла? На автобусах пусть катаются неудачницы, что фигурой и лицом не вышли. Парня с хорошей машиной найти слабо. Или с деньгами. Но мы ж с тобой не такие, верно?
- Да я как-то привыкла на автобусе...
- Отвыкай, подруга. К плохому, оказывается, тоже привыкают.
Она быстро тыкала в кнопки, на полминуты приложила телефон к уху. Аля вспомнила последний и единственный объективный аргумент в её случае.
- У меня денег, ты же знаешь…
Веселина отмахнулась как от надоедливой собачки, с которой уже не интересно играть. Через пару минут во дворы пробралась элегантная иномарка с затемнёнными стёклами. Аля в машинах не разбиралась, но у подруги загорелись глаза и выплыла хитрая улыбка: значит, машина хорошая. Другую отослала бы взад. Веселина села на переднее, Аля сзади. Водитель, симпатичный парнишка лет двадцати пяти, авто явно папино, присвистнул, спросил куда… а дальше всю дорогу Веселина развлекала его, всячески намекала, что она не прочь встретиться, пообщаться, и вообще девочка без дурных комплексов, на мир смотрит реально и понимает, зачем встречаются парень с девушкой. Парнишка прибалдел, таких красоток, да ещё двух сразу, катает редко, одна так вообще…
- Запоминай, подруга! Бесплатно и с комфортом. Вот как ты должна по жизни ехать.
Осчастливленный обществом золотоволосых ангелов парень укатил, Аля спросила поражённо:
- Что, вот так просто?
- Не так, конечно, - хмыкнула Веселина. – Он лишь постигает науку, мол, за бесплатно ничего в жизни не бывает. Молодой дурень. Оставила номер, звони когда хочешь, мы не местные, рады новым знакомствам, какие у вас клубы, мы в таких не были, бла-бла-бла… Ну, идёшь?
Альбика покосилась на высокое престижное здание, куда приехали. Компания-владелец у всех на слуху, это дочерняя фирма, но если постараться, показать себя, будет и рост по карьере, высокая зарплата, и шанс… Веселина убеждала, что все данные у неё есть, вообще-то могли бы сразу сюда, но ты упрямая, как молодая козочка, всё сама да сама. Ну, раз сама не смогла…
Вошли, Веселина кивнула на дальний лифт.
- Ладно, не дрейфь. Я говорила с нужными людьми, намекнула о твоих талантах… не шипи, так нужно!.. обещали посмотреть. Но помни: другого шанса попасть сюда нет и не будет. И другого способа, кстати, тоже не существует. Ну, удачи!.. А, кстати, я вчера с Димкой разговаривала, он обещал крутые поездки и всё-всё, что захочу… я подумала, а давай, я от пары туров откажусь, попрошу у него для тебя деньги, а? Как смотришь?
Альбика застыла, лицо вспыхнуло. Преодолевая волнение, спросила:
- Давно хотела узнать… А если найдёшь лучше Димы, оставишь его?
Веселина уставилась, словно перед ней семнадцатилетняя несмышлёныш, что искренне верит в любовь.
- Конечно, - сказала она уверенно. – Ну даёшь! А разве по-другому можно?.. Эй, ты куда! Просить или нет?
Аля уже вовсю стучала каблуками дальше от подруги. Крикнула, не оборачиваясь:
- Не нужно!
Лифт забросил быстро и тихо, с комфортом. Нужный кабинет за стеклянной дверью, девушка за столом оторвала взгляд от бумаг, глянула вопросительно.
- Альбика Воронцова. Мне назначена встреча.
Как и водится в крупных компаниях, просто компаниях, фирмах, да и любой важной персоны, пригласили не сразу. Посидела, рассматривая стопки бумаг на столе секретарши, шкафчик, где плотной стеной отчёты, отчёты, поймала завистливый и ревностный взгляд: с такой фигурой и лицом конкурентка любой, раз встреча назначена и шеф не торопится принять, хотя свободен, значит, красивая сучка устраивается понятно на какую должность…
-Проходите, - обронила секретарша натянуто-вежливым голосом. – Игорь Степанович ждёт.
Кабинет просторный, стол буквой "Т", полированная поверхность блестит лампами. Во главе крупный мужчина, молодой боров с толстыми, как у свиньи, щеками. Аля почему-то испытала к нему презрение, не должен мужчина в тридцать выглядеть хряком, зато Веселина всячески его расхваливала.
- Присаживайтесь, - попросил мужчина, указал на стул рядом. – Воронцова Альбика Альбертовна, как понимаю.
- Да…
- Вас рекомендовали как умную талантливую девушку…
Игорь Степанович или шеф для той раскрашенной дуры на входе спрашивал много, подробно. Аля отвечала уверенно, вопросы не сказать простые, с подвохами, на разные тематики, но то ли чувствовала как нужно отвечать правильно, на заковыристые говорила честно, то ли действительно она талантливая, умная, знающая, быстро соображает и вообще вся-вся, что ну хоть счас в помощницы президента. И постепенно уверилась словам Веселины о грамотности нынешнего руководителя, обходительности, учтивости, справедливости, дальности мысли и прочее… однако всё собеседование не покидало ощущение, что через стол сидит большая жирная свинья в дорогой рубашке и при галстуке. Отвращение медленно росло и крепло, Аля облегчённо вздохнула, когда вопросы кончились. Поскорее бы уйти и, если возьмёт, видеть как можно реже.
Игорь Степанович посмотрел довольными жирными глазками:
- Ну, Альбика Альбертовна, или просто Аля, вы, надо сказать, очень успешно прошли собеседование. Ваша подруга… гм… не ошиблась в вас, не ошиблась. Ладно, время как мы знаем – деньги, а в нашей компании особенно. Не будем терять, раздевайтесь.
Воздух застрял в лёгких, жаркая кровь бросилась к лицу.
- Что?..
- Ну-ну, давай без комедий. Ролевые оставим корпоративам, праздникам, мне работать нужно. Раздевайся. Я быстро.
Всплыли слова подруги о единственном способе оказаться на предлагаемой должности. Значит, Веселена вот так и попала, а Дима знает и молчит, или не знает, и секретарша на входе за этим и сидит, а бумаги перебирает для вида… Кулачки сжались, на другой половине стола всплыло большое жирное лицо, злобно прохрюкало:
- Слушай меня, красивая сучка. Ты метишь на такую должность, куда ежедневно толпами приходят готовые во всех позах и с кем угодно, лишь бы попасть. Твоё счастье, что ты ещё и умная, в отличии от многих жопастых коз. Решай быстрее! Ты злишь меня. Раздевайся или вали отсюда, а я заодно позабочусь, чтоб тебя в любой другой фирме поимели сначала все от грузчика до директора, а уж потом смотрели резюме… Будешь раздеваться?
Страх каменной глыбой застрял в груди. Одно дело, когда не принимают в солидную компанию, другое – когда обещают выдать "своё" резюме на человека заочно. Директора всех местных фирм и компаний наверняка раз год да пьют за одним столом, а если не пьют, то дружки точно, через нужных людей передадут, кто такая и как себя ставит…
На дрожащих ногах встала, обошла стол. Директор развернулся в кресле в её сторону, в мыслях наверняка уже трахает, ремень распустил, толстые пальцы вытаскивают рубашку из штанов. Ведёт себя спокойно, уверенно-нагло, для него сценарий собеседования привычен. Аля подошла вплотную.
- Ну-ну… давай теперь сама. Старайся.
Шлепок получился оглушительно громкий. Развернулась, пулей выскочила из кабинета. В спину камнями ударили отборные маты. Пока спускалась в лифте, перед глазами плавала жирная свиная рожа, где на белой коже медленно проступало красное пятно, след от её ладони. Секретарша проводила обеспокоенным взглядом, поспешила узнать, что же случилось с шефом и почему так орёт…
Свежий воздух охладил лицо, вытолкал из груди камень. Слёзы подступили сильные, затуманили мир. Шла по улице вдоль стены дома, незаметно для себя свернула в арку, а там во дворике упала на скамейку, захлебнулась в рыданиях. Заливаясь слезами, едва услышала, как пиликает мобильник.
- Алло…
- Ну ты и сука, подруга. Неужели, сложно отказать, зачем по морде бить? Знаешь, что со мной теперь будет!..
- Да мне… всё равно…
- Ого, как мы заговорили! А кто ради тебя стонала на столе целый час, да не раз, чтобы с тобой, такой всю из себя правильной, согласились выслушать, а?
- Ты же говорила… говорила, они для нас должны, а не мы…
- Да, но не со всеми! Иногда мы, иногда нас. Это жизнь, подруга! Так устроена. Не будь дурой, ну?
- А я не хочу, как ты… Не хочу предавать.
Мобильник выпал из руки, асфальт громким треском разобрал на части. Вдруг с ужасом вспомнила, что оставила сумку на стуле в кабинете этой мрази. Обратного хода нет, за пощёчину убьёт, но в сумке остались небольшие сбережения, и деньги Димы…
Главное крыльцо медицинского центра, крупнейшего в регионе, освещают мощные фонари, оттесняют вечернюю темноту подальше от входа. Охранник кивнул, проводил обеспокоенно-понимающим взглядом. За стойкой, едва завидев, вскочила молодая девчушка.
- Аля, вас ждёт Горецкий Борис Павлович. Вы уже разговаривали с ним. Давайте я провожу…
- Спасибо.
Борис Павлович, седой мужчина с крупной головой и мудрым, всё понимающим взглядом, выслушал, седые толстые брови слегка приподнялись.
- Признаться, Альбика, я поражён вами. Вы так много сделали для него, стольким пожертвовали… И мне, - он горестно вздохнул, Аля ощутила искреннюю волну сочувствия, - тяжело говорить, но в нашей клинике операцию сделать не сможем.
Аля потеряла дар речи, слова даже не оформились в мысли. Чувствовала себя холодной безжизненной планетой.
- Не хватает оборудования, - пояснил главврач. – И специалисты для такой сложнейшей на данный момент операцией не совсем подходящие. Слишком большой риск. Нужно в Москву…
Его слова бились в сознание, как глупые комары в оконное стекло в жаркий день. Не помня себя, поднялась. В больнице с первого дня чувствовала на себе полный сочувствия взгляд, вопреки правилам, ей разрешали ночевать в палате, пускали в любое время.
Голос Горецкого с трудом пробил стену отчаяния.
- Аля, и хочу попросить вас об одном. Это важно как и для вас, так и для него.
- О чём?..
- Не верьте… не верьте, если будет говорить, что поправится. Я старый и опытный, многое повидал. Без операции… шансов нет.
В палате полумрак, слабая настольная лампа освещает часть кровати, бледное исхудавшее лицо. Аля осторожно легла рядом. Веки Антона приподнялись, губы тронула слабая улыбка.
- Привет!
- Привет… - выдохнула Альбика. Она осторожно положила голову ему на грудь, нравилось слышать, как внутри бьётся сильное сердце. И пусть остальное тело почти мертво, нет, не мертво, сказала себе твёрдо, он просто пока не может им управлять, а может шевелить глазами, веками, губами, немного двигать головой. Она лежала и слушала, удары сердца как символы жизни, наконец сказала обречённо:
- Я не смогла…
- Что не смогла?
- Достать на операцию деньги. С работой тоже не везёт, даже очень… К Веселине не вернусь, поругались.
Над головой прозвучало твёрдое:
- Езжай обратно к родителям, ладно? Ну подумай, зачем я тебе?.. В лучшем случае посадят в инвалидное, а нет… сгнию в постели, обвязанный проводами.
- Не говори так, понял? – вскрикнула Аля. – Не говори!
- Да открой глаза, солнце. Я полутруп, говорить могу, и то ладно. Зачем я тебе? Мы прожили три года вместе, счастливо, а теперь я сдох. Не мучай себя, уходи и забудь. Начинай жизнь сначала. Ты классная, очень классная! Найдёшь хорошего доброго парня…
Усталость накатила сильнее цунами, сквозь полусон слушала, как Антон отговаривает, убеждает, приводит очень хорошие аргументы. Разговор вернулся в привычное русло, вот уже два месяца она уходит от него, а он выгоняет. Снова и снова… Засыпая, прижалась к его груди сильнее, внутри бьётся ровно и мощно, успокаивающе…
Почти уснула, Антон успел спросить:
- Горецкий что-нибудь говорил?
- Да…
- И?
- Сказал… что без операции нет шансов.
Над ухом хмыкнуло:
- Вот что значит старый. Хоть и отпахал столько… Знаешь, мне все говорят, будет чудо, если сможешь шевелить пальцами, кистями или ступнями. Говорят честно, убедительно, в доводах всегда цифры девяносто восемь, девяносто девять, а куда дели ещё процент, не разберусь.
Сон сбросило, словно камень с обрыва. Аля открыла глаза, приподнялась на локте. Антон странно улыбается, наконец сказал:
- Смотри!
Счастливыми глазами наблюдала, как по очереди шевелит пальцами на одной ноге, затем на другой, морща лоб, сжал и разжал пальцы в кулаки на обеих руках.
- Моё тело! – сказал он уверенно. – И управляю им я. И мне решать, буду ходить или останусь паралитиком на всю жизнь. Моё тело, моя жизнь!
Да, тело твоё, а ты – мой, подумала, засыпая, Аля. Под ухом бьётся мощное сердце, сильное, оно не даст умереть раньше, вытянет, а со временем Антон научиться, сможет, он сильный, как и его сердце, уже доказал вопреки врачам и экспертным мнениям, что возможно. Приснилось, что Антон этой ночью сумел обнять, стало тепло и привычно защищённо, а утром открыла глаза рядом с холодеющим трупом. За плечо кто-то сильно потряс, вскрикнула, медсестра в испуге отскочила:
- Кошмар? Мне тоже снятся, особенно когда насмотришься вот такого… Вставайте, ему на процедуры.
На улице бросилась к первой попавшейся красивой и прилично одетой.
- Девушка, а вы бы стали встречаться с парнем в инвалидной коляске?
- Уфф… я уж думала, грабить хотите. Нет, конечно!
- Но… почему?
- А зачем? Вокруг полно нормальных парней, с инвалидами пусть дуры встречаются.
Ошарашенная неожиданным вопросом девушка ушла к парковке, там призывно мигнула фарами блестящая иномарка. Машина выскочила в поток, быстро затерялась. Альбика долго смотрела вслед. Наконец с губ сорвалось:
- Да пошла ты.
