Оппоненты: X vs Y Максимальный срок выбора темы: до 02/10/17 включительно Тема: Стой рядом со мной Жанр: на усмотрение участников Объём: минус один голос за один авторский лист Жду работы до 16.10.17 включительно Отсрочка до 19/10/17 включительно Присылать произведения на почту: german.christina2703@gmail.com (с обязательным указанием собственного ника и номера пары!!!)
Разглашать номер пары и тему строго воспрещается! Карается дисквалификацией!
Сентябрьский дождь усиливался, малый спальный корпус был ещё далеко, и Данил припустил по асфальтовой дорожке со всех ног. Учебники он предусмотрительно оставил в классе, но вот карман шорт мог промокнуть насквозь, и – прощай, смартфончик! На новый родители денег не скоро наскребут, им бы за квартиру ипотечную расплатиться. Внезапно он остановился, краем глаза заметив за бордюром маленький муравейник: простую дырку в земле, окружённую бруствером уже начавшей промокать желтоватой рыхлой почвы. Вокруг суетились обитатели, то ныряя в отверстие, то выскакивая наружу.
«Интересно, спасутся от потопа, – подумал он, – или всё-таки обречены?»
В голове у него мгновенно возникла картина маленькой катастрофы. Как сверху, ворвавшись по многочисленным ходам, обрушиваются холодные потоки, совсем как в фильме «Титаник». И как те мураши, что смогли уцелеть, медленно задыхаются в воздушных мешках. Покрутив головой, он обнаружил совсем рядом пожарный щит, а на нём ведро – дурацкий красный колпак, висевший здесь, судя по всему, с незапамятных времён. Даже краску на нём обновляли, не снимая с крюка; пришлось применить всю свою пятнадцатилетнюю силу, чтобы разорвать жёсткие разнооттеночные слои.
И вот – муравейник под зонтиком, терпящие бедствие спасены!
Радуясь маленькой победе, он не забыл ещё раз оглядеться. Не хотелось попасться на подобных «телячьих нежностях». Объект насмешек и преследований в их отряде был один, сосед по палате Андрей, полноватый очкастый «ботаник». Становиться вторым или, того хлеще, сменить первого на его незавидном посту – нафиг-нафиг!
Отряд девятиклассников – шесть мальчишек и три девчонки – занимал самый маленький из корпусов школы-санатория. Первый этаж – мальчишки, две палаты по трое, номера «один-один», «один-два» – каждая с отдельным входом. Второй – палата девчонок, «два-один», и широкий «тусовочный» коридор, с телевизором и автоматом по продаже чипсов, попкорна и прочей ерунды. Кажется, был ещё кулер, он точно не помнил, стараясь появляться наверху не слишком часто. Там постоянно маячил пепельноволосый красавчик Алекс – староста класса, с прихлебателями – жирным громилой Виталиком и тугодумом Серым – обитатели палаты «один-два». К той же компании относился боксёр Макс; с ним, к сожалению, приходилось жить в одной комнате, то и дело отравляясь табачным перегаром: Макс, несмотря на всю свою спортивность (дополнительно подчёркиваемую короткой стрижкой), был ненасытный курильщик. Дымил он на улице, но дышал-то пото́м – внутри!
***
Захлопнув за собой дверь, Данил увидел привычную картину: соседи по палате валялись на кроватях, молча вперившись в мобильники. Сбросив хлюпающие кроссовки, повесив мокрую футболку и шорты на спинку стула и одевшись в сухое – рубашку и джинсы, он принял аналогичное (горизонтальное) положение. Его ждали, в порядке приоритета: социальная сеть, обязательный заход в пару игр – собрать суточные бонусы, сообщения от предков.
Но не успел он воткнуть шнур в почти разряженный мобильник, как произошёл самый настоящий катаклизм. Его последствия все они осознали позже, а пока это проявилось так: под потолком погасла засиженная мухами лампочка, с громовым хлопком распахнулась входная дверь – даже уши заложило! – а окна за плотными мутно-бордовыми шторами засияли непривычным после беспросветно пасмурных дней ярким светом. Спустя мгновение сверху раздался девчачий визг.
«Разумеется, Вика! – отметил про себя Данил» На его памяти насчитывалось не менее десятка истерик впечатлительной особы.
Макс в своей полудрёме даже не шелохнулся, но Андрей живо выдернул наушники и уставился в окно. Похоже, со своего места он увидел в щель между шторами что-то завораживающе необычное. Челюсть его медленно отвисла вниз, а глаза под очками стали абсолютно круглыми.
– Ребята… Там… Такое… – заикаясь от волнения, произнёс он. – Вы не поверите!
Вскочив с места и чуть не поскользнувшись на мокром линолеуме, сосед диким кабаном скакнул к окну и ухватился за пластиковый подоконник. Данил, чуть помедлив, присоединился. И тут же выскочил босиком на улицу!
Там было на что посмотреть. Для начала, исчезли все соседние здания, от учебного корпуса до медицинского. На маленьком круглом пятачке, метров двадцати диаметром, возвышалась лишь их двухэтажка. Правда, возвышалась она как-то странно. Упомянутый пятачок был теперь дном глиняной котловины, глубиной метра три. Со всех сторон её обступал густой ярко-зелёный лес. Солнце, уже точно не осеннее, палило вертикально сверху, у Данила даже глаза заболели от непривычной яркости.
Вскоре на улице собралась вся мужская часть отряда: Данил, Андрей, Макс, Алекс, Серый и Виталик. Девчонки медлили. Алекс мотнул модной чёлкой, и кто-то из прихлебателей, кажется, Серый, вняв безмолвному приказу, метнулся за угол, громыхать железной лестницей наверх.
Староста вглядывался в лица присутствующих с каким-то странным полубезумным выражением.
– Ну, у кого какие мысли? Ты! – Алекс ткнул ногтем под ребро Виталику.
Дылда, сделав вид, что подобное обращение ему нравится, выпалил: – Пришельцы! Звёздные, мать их, врата!
– Следующий! – палец, как стрелка живого компаса, указывал теперь в живот Данилу. Но хоть тыкать не стал.
Он на мгновение задумался. Очень не хотелось озвучивать свою версию, их приговор: – Сдвиг во времени. Мы провалились в далёкое прошлое. Куда-нибудь в Юрский период…
– Это не прошлое, – глухо сказали из-за спины. – Будущее, точно.
Данил оглянулся. Андрей стоял у стенки котловины, там, куда упиралась обеими сторонами тонкая выкрашенная зелёной краской горизонтальная труба длиной с полметра – единственная видимая часть конструкции летней беседки, почти полностью скрывшейся теперь в отвесной земляной стене.
– Смотрите! – Андрей потянул трубу на себя, и она осталась в его руках. – Железка эта когда-то продолжалась в обе стороны, но за пределами площадки полностью сгнила, даже ржавчины не осталось!
Все подскочили к вещественным доказательствам. В глиняной стене интересного было мало, зато труба! Она оказалась срезанной с двух сторон, словно лучом мощного лазера, двумя аккуратными дугами. Края сверкали, как зеркало. Артефактом тут же завладел Алекс.
– Идёмте всё-таки наверх, – скомандовал он, – клуш наших не дождаться, да и жарко здесь.
Они прошли за угол, к торцу здания, где находилась железная лестница с широкими рифлёными ступенями – единственный путь на второй этаж. Её близняшка с противоположной стороны упиралась в навеки запертую дверь запасного выхода.
В коридоре на диванчике ревела Вика, склонившись рыжими кудрями к коленям. С двух сторон её пытались утешить светловолосая стройняшка Анжела – объект безуспешных, насколько знал Данил, ухаживаний Алекса, и худенькая черноволосая Аня. Серый не участвовал, молча гипнотизировал окно. Отсюда, со второго этажа, тоже был виден лишь лес.
– Мамочка, папа… – лепетала Вика, – я вас никогда больше не увижу… Стасик, братик, ему два годика только… Он и не вспомнит меня потом…
Данил прошёл к кулеру – был он здесь всё-таки, не зря в памяти отложилось! – и набрал в стаканчик холодной воды. Отнёс девчонкам. Те худо-бедно напоили Вику, рыдания временно смолкли.
Алекс за это время выдвинул из угла видавшее виды мягкое кресло и уселся в него с видом хозяина. Зелёную палку о двух острых концах он держал торжественно, как какой-нибудь магический посох или скипетр.
– Собрание объявляю открытым! – громко и отчётливо объявил он. – Начну с главного. Главным назначаю себя! Отныне называйте меня не старостой, а своим королём. Я серьёзен! – он зыркнул на Анжелу, изо рта которой вырвался короткий нервный смешок. – Мы попали в трудное положение. Кому-то ведь надо взять бразды правления?
Он помолчал, давая, вероятно, привыкнуть присутствующим к этой новой мысли.
– Как ваш монарх, я должен заботиться о подданных. Поэтому приказываю. Первое, найти воду и пищу. Нас тут девять человек, и этого, – он кивнул на автомат с чипсами, – хватит очень ненадолго. Второе, выяснить, в каком мы всё-таки времени и что произошло с планетой. Куда исчезли люди, почему нет сотовой сети, джи-пи-эс, глонасса… – он постучал ногтем по экрану вытащенного из кармана рубашки смартфона. – Кто хочет высказаться, ю а велкам!
Данил задумался. Мысли самозваный самодержец обозначил, в общем-то, здравые, но преамбула – это было что-то с чем-то…
– Нужно найти выход к реке, – первым выдал Макс. – Если местность не сильно изменилась, то и река будет на своём месте, на западе. Река – это вода и рыба. Решим сразу две проблемы.
– Молодец! Нарекаю тебя министром экономики будущего королевства. Чем будешь ловить?
Новоиспечённый министр замялся.
– Удочки нужны. Или хотя бы леска.
– Вместо лески можно использовать провода, – высунулся из-за спины Данила Андрей. Наверняка, как и остальные, был ошарашен случившимся, но светлая голова продолжала исправно трудиться. – В этом торговом автомате совершенно точно есть трансформатор. Разберём и извлечём столько проволоки, сколько надо.
Алекс, сделав стойку руками на подлокотниках, выскочил из кресла.
– Молоток! И от толстых очкариков, выходит, бывает польза!
«Король» ухватил свою зелёную регалию и треснул остриём по стеклу автомата, брызнувшему на пол осколками.
– Кретин! Ты что делаешь? – завопил Андрей.
Алекс, застыв, развернулся всем корпусом. Прорычал: – А ну, повтори, толстый, что ты сказал!
Андрей тихо, но настойчиво произнёс: – Если мы во времени, где не осталось людей, то для нас ценен любой предмет. Ломать ничего нельзя! Мы очень не скоро создадим хоть какие-то технологии. Из этого стекла мы могли бы сделать какую-нибудь полезную штуку. Окно теплицы, например.
Алекс перебросил палку в левую руку, а кулаком правой несильно двинул Андрея в солнечное сплетение.
– Это тебе для памяти, в следующий раз двину в полную силу. Никому нельзя оскорблять своего короля!
– Зря ты так, – сказал Данил. Ему очень не хотелось выяснять отношения с одуревшим от властных перспектив Алексом и особенно с его подпевалами, но промолчать он тоже не мог. – Нам не ссоры нужны, а совместные действия. И Андрей прав, не нужно ломать то, что может пригодиться.
Боковым зрением он видел, как к нему с обеих сторон подскакивают Макс и Виталик, намереваясь, видимо, схватить выскочку за руки и дать главарю возможность без помех насладиться унижением оппонента. Но Алекс проявил благосклонность, сказав: – Оставьте его. Пусть лучше займутся делом.
***
Алекс, не мудрствуя, распределил обязанности так: палату Данила (то есть его, Макса и Андрея) отправил на рыбалку, сам же возглавил группу следопытов, состоящую, помимо самодержца, из Виталика и Серого. А девчонкам поручил составить опись имущества – всего, что найдут в палатах и коридорных шкафах.
Данил и Андрей часа два потратили на выуживание из недр автомата достаточного количества тонкой медной проволоки. Остальные мальчишки (исключая Алекса) в это время делали ступеньки в отвесной (и даже немного вогнутой) стене котловины. Работа оказалась несложной – сухая стена достаточно легко обрушивалась большими кусками – но грязной и пыльной. Поэтому искать реку отправились все работяги – требовалось смыть грязь и пот.
Густой лес, в который они попали, не имел ничего общего с привычными Данилу реденькими городскими лесополосами. И очень удивляло смешение – берёзы здесь соседствовали с пальмами и папоротником. Тропу приходилось буквально прорубать и протаптывать среди зарослей кустарника и высокой жёсткой травы. В воздухе зудела мошкара, к счастью, некусачая. Где-то перекликались невидимые птицы.
Река оказалась почти на месте. Но теперь это был не мелкий ручей, ещё утром протекавший по дну оврага, начинавшегося за территорией санатория, а вполне приличная речушка метров двадцати шириной. Их берег был высоким и каменистым, противоположный – пологим, почти полностью заросшим камышом. Истосковавшись по купанию (в прошлой «сентябрьской» жизни было и холодно, и негде), ребята попрыгали в воду. Открыл сезон, конечно, предводитель – Алекс. Демонстративно не стесняясь, стянул шорты вместе с трусами и эффектно прыгнул с обрыва рыбкой.
– Идиот! – тихо прокомментировал Андрей. В голос он своё мнение высказывать теперь остерегался. – Хоть бы глубину сначала померил.
Но глубина оказалась очень даже ничего. Алекс, оказывается, вовсе не рисковал – подойдя к обрыву поближе, Данил смог убедиться, что вода глубокая и прозрачная. Но прыгнул на всякий случай всё-таки в трусах. Хоть какая-то защита от зубов неведомых речных тварей. Андрей поступил ещё осторожней – спустился вниз на своих двоих и просто зашёл в тёплую воду. Купались не слишком долго, неотложных дел было невпроворот. Вскоре команды вновь разделились.
Здесь, где они наверняка распугали потенциальный улов, рыбалить не стали, решили пройти вдоль берега пару сотен метров. На протяжении всего пути из-под ног разбегались серые ящерицы.
– Смотрим внимательно, здесь и змеи могут быть, – предупредил Андрей. – И старайтесь не поцарапаться, мало ли какую заразу хватанём. Лекарств больше нет, медпункт сгинул!
– Не учи учёного! – развязно ответил Макс, выпустив струю дыма чуть ли не Данилу в лицо. – Змеи человека сами боятся. Глянь лучше, такие ветки сойдут?
Он шумно вломился в кустарник и через минуту вернулся с парой длинных заготовок под удилища. – Дальше сами, я свою часть работы сделал!
И «министр» тут же улёгся на травку, заложив руки за голову. В уголке рта его вместо сигареты теперь торчал какой-то зелёный стебелёк. «Правильно, – молчаливо одобрил Данил. – Лучше пусть траву жуёт, чем нас окуривает»
Удочки получились на славу. Тяжёлые неподъёмные удилища, золотистая проволока вместо лески, крючки из канцелярских скрепок, поплавки из кусков коры. За наживкой дело тоже не стало – у реки на них то и дело стали налетать оводы-кровопийцы. Удар ладони – и гордый воздушный охотник становится рыбьей закуской!
– Данил, последишь за моей? – спросил Андрей, когда удочки уже свесились с берега. – Я корзинку попробую сплести. Видел когда-то, как это делается.
– Для рыбы?
– В основном для воды. Помнишь, в кулере почти ничего не осталось?
Данил засмеялся.
– Давай сразу в решете носить, какие корзины?!
– Ты не понял. В корзину вставим полиэтиленовый пакет. Без поддержки порвётся, и всё. Из крупной посуды у нас ничего нет. Рыбу вот жарить придётся или в костре запекать.
– Было бы что запекать, – приоткрыв глаза, ворчливо отозвался Макс. – Вы там давайте, не халявьте. Больше дела, меньше слов!
Несмотря на вечер, сидеть под по-прежнему палящим солнцем оказалось жарковато, и Данил перебрался вниз, под прикрытие обрывистого берега. Сразу пришлось разуться – вода здесь подступала совсем близко, почти полностью заливая пологую «ступеньку» под обрывом. Вскоре терпение принесло плоды. Самодельный поплавок без всякого предупреждения исчез с поверхности, а удилище чуть не вырвалось из руки. Есть! На берегу затрепыхалась первая рыбина. Крупная, серая, с серебристыми пятнышками. Данил таких и не видел. И дело пошло. Когда Андрей спустился с первой корзинкой, безобразного, честно говоря, вида, рыбин было уже три, и Данил как раз придумывал, как бы их половчее связать всё той же проволокой.
– Теперь не пропадём! – сказал он и тут же погрустнел.
Пришло в голову – они-то выживут, а что случилось с родителями, как они жили без него, какая у них была жизнь? Может, они погибли в ядерной войне, или от падения кометы на Землю, или от ужасной болезни, уничтожившей человечество, а он тут, понимаешь, наслаждается видами…
– Я думаю, что в прошлое нам не вернуться, – почувствовав, похоже, его настроение, произнёс Андрей. – Что бы там ни случилось, всё уже прошло. Теперь наша очередь пытаться выжить.
– Но нас только девять человек. И трое из них – девчонки!
– То, что они у нас есть, главная наша удача. Когда-нибудь нам придётся задуматься о продолжении человеческого рода, – лицо Андрея было по-прежнему очень серьёзным, без какого-либо намёка на похоть. – К этому времени мы должны подготовиться. Будет трудно. Нужно научиться принимать роды, и хорошо бы создать антибиотики, хоть какие-нибудь. У нас есть книги, учебники. Те, по которым мы здесь занимались, и те, что заперты в нижней кладовке. Ты не знал? Дверь, которая с торца нашего корпуса, всё время запертая, там списанные библиотечные книги. Их положено время от времени вывозить, но этого давно никто не делал. Там изрядный запас. Меня однажды привлекли к общественным работам, и я видел. Это замечательно!
Данил ошарашенно смотрел на приятеля. – Вот кого надо назначить королём, а не этого дурня Алекса! У тебя настоящее государственное мышление, ты думаешь о будущем.
– Никакой король не нужен, глупости какие! – Андрей затряс головой. – Феодализма нам только не хватало! Лучше совет организовать, вообще без лидера. И все вопросы сообща решать.
– Я всё слышу, – донеслось сверху, и к ним спустился Макс. – Не болтали бы вы лишнего, мало ли… Предводитель нам необходим. Как по мне, лучше Алекса никто не справится. Он упёртый, это сейчас самое главное. А умные мысли мы до него как-нибудь донесём.
Экспедиция второй группы результатов не дала. До темноты не удалось найти никаких следов цивилизации.
***
Второй день жизни в будущем пошёл легче. Все уже почти смирились с мыслью, что вернуться невозможно, и только заплаканные глаза девчонок напоминали о постигшей каждого утрате.
Утром, на быстро ставшей обычаем планёрке у короля Алекса Первого, Андрей внёс рацпредложение.
– Искать наугад можно до конца веков. Предлагаю собрать пеленгатор и попытаться найти источники радиосигналов или электрических помех. Мобильники тут не помогут. Здесь могли изменить, например, протокол связи, и всё. Как с переходом на цифровое телевидение было, на старом телевизоре не поймать.
– И что, сделаешь? – недоверчиво спросил Алекс. Идея, что на планете они могут быть не одни, ему определённо не понравилась. В мыслях он уже, наверное, примерял корону императора Солнечной системы. – Тогда вперёд! На сегодня освобождаю тебя от прочих работ. Макс, присмотришь! – он зашептал что-то тому на ухо.
Догадаться было несложно – верный вассал будет следить, чтобы хитроумный очкарик не вышел на связь с теперешними обитателями планеты самостоятельно, в обход начальства.
– Мне нужен помощник, греть паяльник, – заявил Андрей. – Данил подойдёт.
В качестве «донора» необходимых модулей использовали бесполезный теперь телевизор. Выволокли его на улицу, в утреннюю тень стены котловины, и Андрей принялся за работу.
Паяльник – заточенный о сохранившийся кусок асфальтовой дорожки кусок железной арматуры, приходилось то и дело опускать в угли костра; Данил к окончанию работ обжёг все пальцы.
Через несколько часов чудо-девайс был готов. Состоял он из телефонных наушников, рамки из оранжевого лакового провода, и картонной коробки, к которой скотчем примотали чей-то смартфон вместо компаса. Внутри – непонятно, но внушительно заявил Андрей – батарейка от другого мобильника и «широкополосный радиоприёмный тракт прямого усиления».
Испытывали аппаратуру наверху, на плоской крыше здания, расположив устройство на табуретке. Здесь было ещё жарче и пахло смолой – слой битумного покрытия так и плавился под ногами.
– Как думаешь, – спросил Данил, – это здесь лето, или климат изменился?
– Сложно сказать, точно можно по звёздам определить. Если в кладовке найдётся старый учебник астрономии, займёмся. По-моему, только на нас надежда, остальным не до науки.
– Наука может немного подождать, – встрял вездесущий Макс. – А вот королевская охота нет. Нельзя питаться одной рыбой.
Алекс с Серым и Виталиком сразу после завтрака отправились охотиться. Набрали всё тех же арматурных прутьев (тоже остатки беседки, нижней её части) в качестве копий, и заявили, что сегодня обязательно вернуться с дичью.
Один наушник он вставил в ухо, второй предложил Максу. Тот замотал головой – Данилу! Затем, перебросив сигарету в угол рта, объяснил: – Если что-то найдёте, я послушаю. Докурю вот только.
Сначала ничего не было слышно. Потом Данил услышал слабое шипение.
– Вращай рамку, очень медленно, – попросил Андрей. – Да не так, горизонтально!
Сам он, приготовив блокнот и авторучку, приготовился делать записи. Вскоре они убедились, что радиопередач как таковых здесь никто не ведёт. Но при повороте антенны на северо-восток в наушниках появляются редкие, с интервалом в несколько секунд, помехи.
– Теперь посмотрим, далеко ли источник, – сказал Андрей.
– Как? – в два голоса спросили Данил и Макс.
– Старинным способом. Возьмём пеленг с разных концов крыши и немного посчитаем.
И они стали таскать табуретку с пеленгатором туда-сюда, пока окончательно не вымокли. Блокнот Андрея покрылся в равной степени значками и каплями пота.
– Считать можно и внизу? – с надеждой спросил Данил. – А то мы здесь скоро вкрутую сваримся.
– Ага. Идём.
Расчёты и дополнительные замеры на земле показали, что до источника помех идти километров пять. Данил рад был прогуляться немедленно, тенистый лес это вам не раскалённая крыша, но Макс запретил.
– Без разрешения Алекса никаких экспедиций!
Ужинали всё той же форелью. Охотники нашли место, где её было, по выражению Серого, «как грязи», и набили острогами внушительное количество, обеспечив Вику, Аню и Анжелу работой до полуночи – хранить скоропортящийся продукт было негде.
Виталик божился, что видел на той стороне реки настоящего крокодила.
***
На утреннем собрании король объявил свою волю.
– Макс, сегодня ты и твои электроники идёте в экспедицию, к источнику сигнала. Приближаться к людям или хотя бы к следам цивилизации запрещаю. Посмотрите издалека, что там, и назад. По дороге приказываю отмечать ориентиры, и вообще, фиксировать всё, что увидите. Фотографируйте только самое важное, батарейки заряжать нечем. Остальным готовить продукты. Экспедиций будет много.
В поход их собрали быстро. Пять километров, даже по лесу, не огромное расстояние. Палатки не нужны, да и нет их. С собой лишь пеленгатор да продукты – та же, уже слегка поднадоевшая рыба да бутыль из-под лимонада, наполненная кипячёной (девчонки нашли вчера одну настоящую кастрюльку!) водой – на перекус перед обратной дорогой.
Девчонки, которым осточертело сидеть в котловине, чуть не подняли бунт, но в экспедицию ни одну из них не пустили. Данилу было их страшно жалко, но спорить он не стал – не хотелось оттягивать выход.
В этой стороне лес был более редкий, сказывалась, вероятно, удалённость от реки. Пальмы и берёзы сменились соснами, под ногами запружинила подушка многолетней хвои.
– Грибы! Парни, здесь грибы! – воскликнул внезапно Макс. Он шёл замыкающим, но был занят меньше остальных. Андрей то и дело возился с пеленгатором, Данил на ходу плёл из медной проволоки – прихватил с собой большую обмотку – гибкую прочную косичку. С верёвками ведь проблема, а пока и металл сойдёт.
Ребята остановились. Действительно, хвоя здесь поднималась многочисленными бугорками. Данил пошевелил один из них носком кроссовка. Открылась блестящая рыже-коричневая шляпка.
– Маслята! – гордо заявил Макс. – Наберём?
Освободив одну корзинку от курток (захватили на случай резкого похолодания – кто его знает, этот новый климат) они набросились на грибную поляну как конкистадоры на сокровища майя. Данил как раз собрал очередную пригоршню и намеревался отнести к корзине, когда услышал еле слышный крик. Сначала даже не понял, откуда он доносится.
– Андрюха, ты здесь? Макс куда пошёл, не видел?
– Только что был, не понимаю…
– Он кричал только что, только я не понял, откуда.
– Я ничего не слышал. Ты где стоял тогда?
Данил проследил взглядом свои перемещения. Это оказалось легко, хвойная подушка ещё не распрямилась.
– Там!
Они осторожно подошли к указанной Данилом точке, холму почти прямоугольной формы, и там уже оба услышали голос Макса. Он приглушённо доносился прямо из-под земли.
– Данил! Андрюха! Ау!
– Макс? Ты там живой?
– Я в порядке! Осторожно наступайте, здесь колодец! Глубокий, без помощи не выберусь!
В лесном полумраке они с трудом разглядели неширокую яму, почти заросшую предательским зелёным мхом. Макс, увлёкшись, видимо, тихой охотой, наступил туда обеими ногами и провалился. Отодрав мох, они увидели уходящий вниз тёмный провал.
– Что там? – крикнул вниз Данил. – Сильно глубоко?
Внизу, метрах в десяти – точно не определить, загорелся огонёк зажигалки.
– Видно? – прокричал Макс, уже не так глухо. – Здесь стены кирпичные, древние, пальцем протыкаются. Боюсь, осыплется здесь всё и меня засыплет, если начну ступеньки делать. И вниз ещё всё время проваливаюсь, там неизвестно что. Кажется, вода, гнилью несёт. Но пока держусь!
Данил встретил взгляд Андрея. Наверное, они подумали об одном. Вот взять сейчас, уйти, и в армии Алекса станет одним солдатом меньше.
Он покачал головой, отгоняя нехорошую мысль.
– Потерпи, скоро мы тебя вытащим!
Не слишком-то прочная медная проволока – всё, что у них было. Сначала они точно отмерили расстояние, опустив вниз тонкую одинарную жилу. Сложней всего было уговорить Макса её отпустить. Затем скрутили весь запас в один многослойный канатик и отправили его в чёрную пропасть.
Спустя вечность они вновь были втроём. Спасённого знобило.
– Парни, я ваш должник, – сказал он наконец. – Случись что, буду драться на вашей стороне.
Затем помолчал, приводя дыхание в порядок. И продолжил: – Я понял, что это за шахта. Самый обычный дом! Кирпичная многоэтажка, то что от неё осталось. Здесь, под этим лесом, когда-то был город.
– Прошли, наверное, тысячелетия, – Андрей смотрел себе под ноги, словно ожидая, не без оснований, что земля разверзнется. – Такой слой земли быстро не нарастёт.
– А мы тут лазим спокойно, грибочки собираем… – Данил уселся, прислонившись спиной к сосне. Тоже подустал. Тащить наверх рослого сверстника, даже вдвоём, оказалось тяжело. – Предлагаю перекусить, и заночевать здесь. Темнеет, можем не заметить очередную яму.
– Ну да, вот как провалимся все вместе, будем там друг дружкой питаться, – приободрил Макс.
– Кто читал «Тёмную башню»? – спросил Андрей. – Помните, там «мир сдвинулся». По-моему, с нашим произошло нечто подобное. Многоэтажки не забрасывают на сотни лет. Когда не нужны, то их просто сносят. Что-то произошло с человечеством, с планетой.
– Я давно догадался, – ответил Данил. – Ещё когда ты нам ту трубу демонстрировал. Просто никого расстраивать не хотел.
Они разожгли костёр подальше от предательского холма и нажарили грибов, насадив их на палочки, на манер шашлыка. Получилось безумно вкусно, даже хрустящий на зубах песок никого не остановил. Заодно и форель прикончили, тоже на всякий случай дополнительно прожарив. Словом, смерть от голода им этой ночью не грозила.
У огня дежурили по очереди. Данил вызвался первым. Чтобы не заснуть, придумал занятие – вырезать ножом Андрея охотничий лук. То, что за всё время они не встретили ни одного млекопитающего, не означает, что их здесь совсем нет. Дальнобойное оружие лучше приготовить заранее. Скрученная мягкая проволока – отвратительная замена тетиве, но на безрыбье – почему нет? Главное, не забывать натягивать её непосредственно перед применением, и снимать – после.
***
Выйдя из леса, они сразу увидели цель путешествия. Пеленг был уже не нужен. Над высокой степной травой поднимался сверкающий белый купол – огромный, размером с их котловину.
– Всё-таки люди? Это ведь не природное? – спросил Макс.
– Кажется, я знаю, что это, – сказал Данил. – Надо подойти вплотную.
– Алекс запретил, вообще-то, – напомнил Андрей. – Но он далеко, а мы здесь. Говори уже, не темни.
– Это силовое поле, шарообразный защитный экран. Такой же, как тот, что дал выжить нам. Только наш уже открылся и исчез, а этот ждёт своего часа. Внутри него всё застыло, замерло на века. Уверен, ни один инструмент не сможет сделать даже царапинку на скорлупе этого «яичка».
– Бежим смотреть, к чёрту Алекса! – скомандовал Макс. – Я с вами, помните?
Купол и правда оказался непрозрачным и неуязвимым для их единственного инструмента – складного ножа Андрея.
«Кто там, интересно? – спросил сам себя Данил. – Такие же подростки, как мы? Или учёные, которые помогут нам восстановить цивилизацию? Или, не дай боже, военные и политики, развязавшие уничтожившую человечество войну и спрятавшиеся лучше всех?»
Сделав снимки, команда двинулась в обратный путь.
– Напомните мне сделать ветряк, когда вернёмся, – попросил Андрей спутников. – Аккумуляторы вот-вот сдохнут, пора изобретать электричество.
***
Но вернуться быстро не получилось, в лесу их настиг ливень невиданной силы. Пришлось пережидать в импровизированном шатре, под наброшенными на ветки сосны куртками. Дождь лил-лил, и от скуки Данил вновь принялся мастрячить – вырезал пару вполне приличных стрел. По сырому лесу, наполненному свежими запахами, шли медленно – ноги утопали в вымокшей хвое. То и дело казалось, что под ногами открывается провал. К родной уже котловине они явились лишь к обеду.
И не сразу её узнали.
Ливень не обошёл стороной их жилище. Наоборот, все окрестные ручьи стеклись именно сюда и затопили круглую впадину до краёв. Пострадал весь первый этаж – из воды высовывались лишь верхушки окон.
– Библиотека! – горестно закричал Андрей. – Они ведь успели её спасти?!
Наверху открылась дверь, и на лестничную площадку вышел Алекс.
– Явились, не запылились? – ухмыльнулся он. – Ну и как изыскания? У меня вот настоящий за́мок нарисовался, со рвом, всё чин-чинарём. Я потом ещё и крокодилов заведу, Витус наловит! Пришлось, конечно, переехать в донжон, да оно и к лучшему вышло, я потом расскажу.
– Мы нашли второй купол! – отрапортовал Макс. – Есть фотографии.
– Не понял, что за купол? Хотя, что мы, как в лесу, перекрикиваемся? Мост!
Появился Виталик. Наклонился куда-то за перила и, выудив тонкое бревнышко – дерево с обломанными ветками, перебросил его на край котловины.
– Добро пожаловать в за́мок! – вновь завёл свою средневековую шарманку Алекс.
Первым преодолел препятствие, как ни странно, Андрей. И сразу стал наскакивать на «монарха», ошалевшего от такой непривычной наглости, крича: – Книги! Вы спасли книги?
– Да всё ваше добро из палаты спасли, отстань уже, а? – Алекс двумя руками отодвинул брызжущего слюной Андрея.
– Да не наши! Из кладовки внизу, вытащили?!
– А там что, книги какие-то были? Ну, друг, предупреждать надо. А у меня к тебе дельце на сто миллионов. Дверь девчонок надо открыть.
– А что с ней, замок сломался? – чуть успокоившись, спросил Андрей.
– Сломается, если не откроешь. А мне его жалко, новый ещё долго никто не сделает…
– Девки там закрылись, – влез Виталик. – С утра ещё.
Они прошли в общий коридор, заваленный спасёнными с нижнего этажа вещами. На диване сидел Серый с каким-то уныло-мрачным выражением лица.
– Что случилось-то? – не выдержал Данил.
– Да ничего, – хохотнул Алекс, – я всего лишь использовал своё право сюзерена.
– Анжелку он трахнул, – пояснил Виталик. – А что такого? Нам нужно срочно плодиться и размножаться, а то вымрем как мамонты. А та развопилась, будто режут её… Радоваться надо, что наследника родит!
Первым отреагировал Андрей. Водилось за ним такое. Толстый, медлительный, но чуть что – атакует бешеным носорогом, не страшась последствий. Разогнавшись, он врезался головой в грудь Алекса.
– Ты… ты… Подонок!
– Взять ублюдка! – скомандовал Алекс, восстановив дыхание. Видя, что приказ не был исполнен мгновенно, схватил свою железную палку и ударил Андрея по руке. Раздался неприятный мерзкий хруст.
Данил и Макс очнулись от ступора одновременно и вместе кинулись в атаку, но удар боксёра оказался куда более действенным. Голова Алекса, как показалось Данилу, немногим не отскочила от тела. Король рухнул на спину, закатив глаза.
– Нокаут! – объявил победитель. – Давно эта сволочь напрашивалась! Андрей, ты как?
Только он наклонился к жертве королевского скипетра, как на него тут же налетел сзади Виталик. Схватив за волосы, опрокинул на пол и стал колотить затылком о бетонный пол.
Щёлкнув, приоткрылась девчоночья дверь, оттуда завопили. Данил, не понял, кто, потому что сам в это время кричал: – Перестань, урод, ты его убьёшь!
В руках Данила сам собой оказался натянутый лук, и стрела, больно ударив по пальцам, ринулась в неприцельный короткий полёт. Раздался вопль. Виталик, бросив Макса, неверящими глазами смотрел на торчащее из живота древко. – Предатель, убийца! – прошептал он сиплым голосом и потерял сознание.
За прошедшие десять лет Данил нечасто приходил сюда, на маленькое кладбище, заросшее молодыми берёзками. Воспоминания всё ещё жгли душу.
Две первых могилы появились ещё в первый год, третья добавилась позже.
Виталик, Алекс.
Они ведь не стали тогда учинять никаких казней. Просто показали обоим преступникам на дверь. Живите, мол, где-нибудь сами, как хотите.
Серый, повинившись, остался. Он не принимал участия в насилии. Впрочем, никак его и не пресекал.
Рана Виталика оказалась более чем неопасной. Самодельная стрела без наконечника даже не пробила кожу, остановившись в складке толстого живота. Убил его укус лесной или речной змеи. Данил помнил, как это было. Бедняга даже доковылять до них не успел, упал мёртвым у спуска в освобождённую от воды котловину. Пару маленьких отметин на опухшей ноге они обнаружили уже потом.
Алекс погиб, провалившись в ту же яму, что и Макс. Вот только вытащить его было некому. Они с Виталиком разругались, видимо, по дороге и разошлись в разные стороны. Свергнутый король отправился по следам экспедиции, к куполу. Скорее всего, планировал подкараулить момент открытия и втереться в доверие к обитателям. Но не дошёл. Ржавую палку-скипетр у провала они обнаружили почти сразу, а труп, точнее, уже скелет, вытащили и похоронили совсем недавно, когда научились плести прочные конопляные верёвки и спуск стал безопасным.
Анжела.
Светловолосая красавица умерла при родах. Ребёнок оказался рослым, в отца, а акушерского опыта не было, конечно, ни у кого. Молодая мать потеряла слишком много крови.
Найденный в их первой экспедиции купол открылся совсем недавно. Под ним оказался приют для домашних животных, из людей – лишь сторож. Он, почти тронувшийся рассудком от переживаний, сразу отправился искать то, что осталось от его дома, как его ни уговаривали остаться. Собак и кошек маленькая колония забрала себе. Дети были в восторге. А взрослые пришли к выводу, что неведомые спасители позаботились о сохранении не только человеческого рода. Либо не увидели разницы между человеком и животными.
Да, детей у них было уже семеро. Ребёнок Анжелы самый старший. Назвали Алексом, она сама так хотела. Воспитывают его всем скопом, но тем же скопом и балуют. У Андрея и Вики – три девочки, погодки. Диана, Полина и Алина. Толстушки (в обоих родителей) и хохотушки. У самого Данила и его любимой, Ани – старший сын Дима и близнецы, на два года младше, Степан и Вероника. Все трое уже научились читать и теперь вовсю перелопачивают спасённую – высушенную и восстановленную – библиотеку. Серый не женат. Живёт бобылём в ожидании, когда одна из подросших девочек выберет (или не выберет) его в мужья. Он теперь кузнец и очень горд, что смог стать полезным членом общества. Макс – вернулся, можно сказать, в спорт. В свободное от многочисленных работ время он всеобщий тренер. Строго следит за тем, чтобы колонисты держали себя в форме, гоняет народ – будь здоров! Свою вредную привычку он давным-давно бросил и держится без рецидивов. Тоже, наверное, ждёт будущего семейного счастья.
Дроны Андрея (воздушные шары с фотокамерами и пеленгаторами) исследовали окрестности на несколько сотен километров вокруг и продолжают поиск. Людей по-прежнему нет, зато найдена пара куполов, за ними следят.
***
Данил осторожно прикрыл деревянную калитку и по широкой утоптанной тропе отправился к берегу, напомнить юным купальщикам, чтобы знали меру и не забыли пообедать. Пляж, огороженный мощными сетями, в том числе со стороны воды – крокодилы, «рыбоядные» гавиалы, здесь таки водились – был любимым местом детских игрищ.
По дороге ему в который уже раз вспомнился муравейник, накрытый красным пожарным ведром. Интересно всё-таки, будь муравьи достаточно разумными, они бы поблагодарили его за чудесное спасение или прокляли за то, что не дал разделить судьбу собратьев?
Детский смех в водяных брызгах поставил в этой мысли точку.
«Не знаю, как муравьи за своё, а я за наше – благодарен. Спасибо, кто бы вы ни были!»
Дедушка Степан выглядел моложе своих семидесяти семи лет. Среднего роста, худощавый, прямой, как струна. Короткие седые волосы разделены с левой стороны пробором. Лицо приятное, умное, без глубоких морщин. Подбородок тщательно выбрит. Глаза смотрят внимательно, оценивающе. Худые ладони сведены за спиной – жест терпеливого ожидания. На старике были широкие – не по размеру – брюки коричневатого оттенка и белая сорочка, поверх которой небрежно накинута видавшая виды чёрная жилетка без пуговиц. На ногах старые, но не утратившие лоска лакированные туфли. Странный выбор для дачного отдыха, но кто ж с ним спорить будет?.. Степан внимательно наблюдал, как на участок через открытые железные ворота въезжает мощный золотистый «Ленд Ровер». Стоило машине остановиться, как тут же задняя дверь распахнулась, и наружу выскочил десятилетний внук Степана – Витя. Шустрый, подвижный мальчуган в надетой задом наперёд кепке и с красным рюкзаком за спиной. – Дедушка! – огласил радостный голос мальчика округу. Степан легко, без видимых усилий оторвал внука от земли, сухо чмокнул в щёку, позволил себя обнять. Мальца он всегда берёг и ценил, возлагая на него одному ему ведомые надежды. Из умолкшей машины меж тем выбрался сын Степана, Максим, и его жена Лида. Максим одарил отца хмурым взглядом и, ничего не сказав, пошёл закрывать ворота. Лида приблизилась к старику и ласково сняла с него довольного Витю. – Здравствуйте, – пролепетала едва слышно. – Как вы тут? – Нормально, – сухо ответил дед Степан. – Как доехали? – Ой, всё хорошо, спасибо. – Она выпустила из рук вырывавшегося Витю, и тот помчался в дом обживаться. Семья приехала к деду на неделю, умудрившись согласовать отпуска. – Мы в магазинчик по пути заглянули, накупили всего. Устроим посиделки на кухне. Вы же не против? Дед Степан благосклонно кивнул и полуобернулся к дому, намекая, что хочет перекинуться несколькими словами с сыном. Лида немножко нервно посмотрела на мужа, а затем поспешила в дом за ребёнком. Своего свёкра она всегда побаивалась, хотя и не понимала почему: он никогда не повышал на неё голос. – Ну что смотришь ужом? – поинтересовался Степан, когда Максим поравнялся с ним. Вместе они пошли по тропинке вслед за остальными. Оба худощавые, спокойные, немного мрачноватые. Максим был выше отца на голову, но всё равно почему-то казался человеком более низкого ранга. Всю свою жизнь ему приходилось гоняться за тенью отца. – Я не хотел сюда ехать, – хмуро признался сын. – И чего тебе ударило в голову: дача-дача! Съездили бы лучше на юг, на море, отдохнули бы хоть по-человечески. Так нет, теперь придётся на грядках горбатиться! – Не ворчи, старый дед, – усмехнулся дед Степан. – Тебе полезно вспомнить, что такое настоящая работа. Ага, не смотри так. Это тебе не бумажки в офисе перекладывать. Труд укрепляет дух и тело. Настоящий труд. Максим только фыркнул и ничего не ответил. Двухэтажный дом встретил их запахами протопленной печки, неструганных досок и пыльного хлама. На веранде под широким круглым столом лежал пёс по кличке Аякс. Белая швейцарская овчарка. Положив голову на скрещенные передние лапы, он внимательно рассматривал гостей, не особо радуясь их прибытию. Обладая спокойным, но гордым нравом, он подпускал к себе только хозяина, негромко порыкивая на остальных. Витька, попытавшийся сунуться к псу, был вознаграждён только недовольным ворчанием собаки и едва успел отдёрнуть руку от злобно клацнувших зубов. Аякс не собирался его кусать – просто пугал. Парнишка оказался понятливым и больше под стол не лез. – Устраивайтесь, дети, – потеплевшим голосом сказал дед Степан. – Обживайтесь. Если что-то нужно, зовите, помогу. Еда у нас есть, с фронтом работ ознакомлю. Ему ответил нестройный хор заверений, что всё в порядке, они и сами управятся. Старик лишь покивал, улыбаясь, а затем бросил мимолётный взгляд в окно. – Хорошее лето, – тихо решил он, ни к кому не обращаясь. – Правильное лето.
***
Вите было скучно. Пока мама пропалывала грядки, а папа косил траву вдоль дорожки, ведущей от дома к воротам, он облазил весь дом, повертел в руках все игрушки, изучил пыльные корешки книг в шкафу, снова попытался сунуться к Аяксу и снова потерпел неудачу. И только тогда увидел деда Степана, который упоённо устроился в лёгком тростниковом креслице под тенью большой, бесплодной яблони. Выбежав из дома, мальчик приблизился к деду. Кресло стояло на земле, лишённой травы, и немного в стороне можно было видеть, как в мелких трещинках возятся муравьи. Рассеянный солнечный свет перекатывался меж ветвей и листьев словно вода между пальцами. Над недалёкой кромкой леса поднимался голубой простор неба. Дедушка, не замечая вставшего рядом внука, наполнил тёмную пенковую трубку табаком, чиркнул спичкой, начал раскуривать. Запыхтел, выпуская из уголка рта облачка густого серого дыма. С удовольствием затянулся, выпуская уже полновесную дымную струю. Вите было любопытно, чем пахнет настоящий табачный дым. Мама курила сигареты с шоколадным ароматом, который мальчику нравился. Папа предпочитал сигареты посерьёзней, но и к их запаху паренёк привык. А вот дым из трубки… Дым из трубки оказался терпким, грубым, и Витя невольно кашлянул, разгоняя дым перед собой ладошкой. Этот дым ему не понравился. Дед Степан только усмехнулся уголком рта, так и не повернувшись к внуку. Мальчик уже собирался уйти, но вдруг понял, что не может оторвать взгляд от небесной синевы. Странное необъяснимое спокойствие вдруг овладело им, заставляя пронзать взглядом даль, желая узреть то, что скрывается за ней. Он словно бы впал в медитативный транс. Не ясно, был ли тому причиной резкий незнакомый запах табака или же просто этому способствовало душевное состояние неудовлетворённого поиска, но вскоре Витя забыл обо всём, и время перестало для него существовать. Перед его взглядом расступилось небо, и медленно чернеющий свод усеяли звёзды. Они росли, приближаясь, вызывая трепет и восхищение своей огромностью и своим разнообразием. Одни сияли ярко, другие мерцали, будто переговариваясь друг с другом. И словно в кино Витя увидел перед своим внутренним взором незнакомые, неизведанные миры. Бурлящие потоки лавы, заменявшие океаны, клокотали под пеленой нерассеивающегося ядовитого тумана. Каменистые равнины, где внутри каждой скалы, каждого большого камня горел голубоватым светом огонёк слабого разума. Плотные, видимые, осязаемые потоки воздушных течений, скользивших над туманной бездной, у которой не было поверхности, а сам воздух далеко внизу постепенно перетекал в огнённый центр мира. Витю не покидало ощущение, что он был во всех этих мирах. Видел их сам. Путешествовал по ним в поисках неведомой цели. Но подспудно он ощущал, что не сам летит сквозь пространство всевидящим взором, а словно некая невидимая рука ведёт его, указывает путь, открывает неведомое и скрытое.
***
Неутолимый голод заставляет гусеницу посвящать всю себя поглощению. Неустанно жевать всё, до чего дотянется деформированный от непрестанного движения рот. Есть, жрать, впитывать в себя без меры, сверх возможного, наплевав на чувство заполненности и перенасыщения. Голод сводит с ума и заставляет, безжалостно заставляет есть дальше. Пока где-то внутри не сломается нечто, что заставит измождённое и изуродованное тело начать преображать поглощённую пищу в энергию. Энергию новой жизни.
***
– Витенька! Обедать! – зовёт мама из дома, и мальчик выпадает из транса. С удивлением оглядывается по сторонам. Движения его замедленны, словно тело, бывшее мгновенье назад невесомым, вдруг наполнилось грузом повседневности. Воздух плотный как вода. Звуки кажутся приглушёнными. Но всё возвращается в норму, стоит только столкнуться со взглядом деда Степана. Старик смотрит пристально, жадно, будто заглядывает в самую душу. А в его серых глазах отражаются мерцающие огни далёких звёзд. – Беги, – едва слышно прошептал дед Степан. – Мама зовёт. И эти слова, будто приказ, которому невозможно не повиноваться, оборвал последние нити наваждения. Витя сорвался с места и устремился в дом, так до конца и не осознав, было ли виденное сном или же всё происходило на самом деле.
Интерлюдия первая. Борьба
Я ощущаю себя мотыльком в стеклянной банке. Я могу видеть мир, могу обозревать горизонты и мечтать о достижении новых высот. Но стоит только двинуться в выбранном направлении, как я ощущаю противодействие. Невидимая стена, о которую бьёшься лбом, но не можешь пробить. Смертельная ловушка, вырваться из которой можно лишь по неосторожности ТОГО, кто меня в эту ловушку заключил. Эта невидимая стена, о природе которой мне неизвестно ничего, является для меня олицетворением беспощадной Судьбы. Не знаю, про прихоти ли рока или по таинственным законам вселенной, но Судьба не пускает меня дальше, к моим мечтам, к заслуженному будущему, холодной рукой закрывая прямо передо мной заветные двери. Я не понимаю, почему это происходит. У Судьбы бессмысленно что-либо просить. Её нельзя разжалобить. От неё можно только бежать. Или бороться с ней, даже зная, что проиграешь. Но я всё равно предпочитаю борьбу.
Глава вторая. Сдержанность
Степан просидел в кресле под яблоней до самого вечера. Лишь когда начало смеркаться, он медленно поднялся и поплёлся в дом, механически перебирая затёкшими конечностями. Вся семья уже собралась за столом на веранде. Даже пёс, набегавшись, улёгся на любимом месте, перестав обращать внимание на гостей. Витька уплетал с тарелки варёную картошку. Лида попивала кофе, с задумчивым видом глядя в окно. Максим хмуро возился с керосиновой лампой. Увидев отца, он состроил недовольную гримасу. – И давно у тебя света нет? Всё же уплочено было! И свет, и интернет… Где это всё? Степан рассеянно обвёл семью взглядом, затем нахмурился, закрыл глаза и с силой потёр высокий лоб тонкими холодными пальцами. Неожиданно электрическая лампочка над головой вспыхнула ослепительно ярко. Включился в соседней комнате телевизор. Вздрогнул старенький холодильник. – Вот и свет дали, – открывая глаза, с лёгкой улыбкой проговорил старик и, больше ни на кого не глядя, направился наверх по лестнице в свою спальню. – Чертовщина, – зло буркнул Максим, отодвигая от себя бесполезную лампу.
***
Витя очень долго не мог заснуть. Его пугал большой паук, устроившийся в самом центре паутины в верхнем углу комнаты прямо над кроватью. Большой такой паук. С длинными мохнатыми лапками в чёрно-коричневую полоску. Как-то в одной энциклопедии мальчик вычитал, что пауки для движения конечностями используют не мышцы, а изменение кровяного давления. Отвратительные, неестественные, ужасные создания! Мальчик боялся их до жути, и хоть понимал, что паук наверху совершенно для него безвреден, но ничего не мог поделать со своим страхом. Он попытался попросить родителей, чтобы те убили паука, но папа уже спал, а мама строго погрозила сыну пальцем, сказав, что пауков убивать ни в коем случае нельзя. Витя придерживался противоположного мнения, решив, что обязательно прикончит восьминогую тварь, мешающую ему спать. Он даже вооружился шваброй, но смелости нанести удар по подлому пауку у него так и не хватило. Пришлось лечь спать, оставив на прикроватной тумбочке включённую лампу. Через какое-то время мальчик понял, что с включённым светом заснуть не сможет и, пересилив себя, щёлкнул выключателем. Довольно скоро его глаза привыкли к темноте, и он смог разглядеть под потолком крошечный силуэт ненавистной твари. Лунный свет проникал в комнату сквозь незанавешенное окно. Где-то в стороне пискляво звенел комар. Мальчик и паук неподвижно застыли в двух противоположных плоскостях, наблюдая друг за другом и ощущая взаимную вражду. В какой-то момент Витя всё-таки задремал. Он пребывал в плывущем, подвешенном состоянии, пока его не отвлекло некое движение со стороны двери. В проёме показалась худощавая фигура деда Степана. Старик бесшумно скользнул по гладким половицам, дрожащим приведением приблизился к кровати и вперил во внука тяжёлый взгляд. «Почему не спишь?» – раздался в голове мальчика голос деда. «Паук», – указал взглядом под потолок мальчуган. Степан глянул вверх, недобро оскалился и потянулся рукой к паутине. Рука его вдруг стала с тихим похрустыванием удлиняться, и Витя, испугавшись ещё сильнее, натянул одеяло до самых глаз. Мальчик видел, как цепкие пальцы деда сомкнулись на хрупком тельце паука и вырвали его из паутины. Затем рука старика сократилась до нормального размера. Степан развернулся и двинулся прочь, глядя на то, как бьётся на ладони, пытаясь вырваться, пойманный паук. Витя проводил его немигающим испуганным взглядом. Ему показалось, что прямо перед тем, как выйти, дед Степан поднял руку и бросил паука себе в рот. Бесшумно задвигались челюсти. «Спи», – раздался в голове приказ старика, и мальчик моментально провалился в глубокий сон. А поутру он так и не смог понять, приснилось ли ему то, что он увидел этой ночью, или же всё произошло наяву. Одно он мог знать точно: в паутине, раскинувшейся в верхнем углу комнаты, больше не было паука.
***
Максим увёл выгуливать Аякса на поводке. Лида возилась на кухне. Промаявшись всё утро, маленький Витя решил снова составить компанию деду, который опять уютно устроился в плетёном кресле под яблоней. Степан, как и вчера, не глядя раскуривал трубку, думая о чём-то своём. Подошедшего внука он как будто заметил не сразу, поглощённый размышлениями. – Как спалось? – спустя какое-то время спросил он у мальчика. – Так себе, – честно ответил Витя. Вспомнив о событиях ночи, ему сделалось неуютно, и он уже решил уйти в дом, как вдруг голос деда остановил его. – Погоди, – велел старик, и его приказу совершенно невозможно было противиться. – Постой немного рядом. Смотри, какое сегодня красивое небо… Витя посмотрел. Сегодня по небу ползли рваные белые облачка, похожие на вату. Их было много, как кочек на болоте. Солнечный свет окрашивал их бока в ярко-золотистый цвет, оставляя основания тёмными. И вновь, как и вчера, реальность поплыла перед глазами мальчика. Он думал, что снова увидит чудесные далёкие миры, но перед его внутренним взором проносились лишь картины неба. Небо бывает разным, но почти всегда оно прекрасно, даже когда злится. Вот оно бесшумно клокочет, заставляя облака вздыматься подобно гигантской волне. А вот уже окрасилось сотнями оттенков, расслоившись в многоуровневую неповторимую конструкцию, играющую с солнечным светом. И не сразу мальчик заметил, что на фоне величественных преображений неба он видит некое движение. Вместе со сценами играющейся высоты сменялись сцены и вполне приземлённые. Сфокусировавшись, Витя понял, что это сцены смерти. Чужими глазами он смотрел на то, как бессчётное количество самых разнообразных форм жизни умирали одно за другим, обесцвечиваясь, каменея, пронизываясь холодом. Ни одно из этих существ не было знакомо Вите ни обликом, ни сутью. Но всякий раз, когда на влажную землю падало какое-нибудь странное вытянутое чёрное тело с толстым мясистым хвостом, тощими задними лапами и круглой головой, растущей прямо из туловища, у мальчика болезненно сжималось сердце, будто в этот миг он прощался с чем-то невыразимо знакомым, близким, понятным и родным. Предсмертная судорога неведомого существа отражалась болью в душе человека. И величественный купол небес, многоцветным собором осенявший очередное место смерти, теперь казался отвратительным и лицемерным, а радостная палитра легкомысленных красок становилась кощунственной и лживой.
***
Насытившись, гусеница начинает готовить себя к погребению заживо. Она добровольно отрекается от всего, что знает, что видела и слышала. От всего, чему была свидетельницей. Она начинает ткать себе плотный саван, замуровывая себя в нём и отгораживаясь тем самым от всей остальной вселенной. Её не заботит, что будет с ней дальше и насколько удачно пройдёт дальнейшая трансформация. Её могут съесть. Могут раздавить. В конце концов, она может просто задохнуться, допустив ошибку ещё на стадии пеленания. Но в одно она верит твёрдо – и на этом держится её мир: она обязана сделать следующий шаг, уничтожив свою сущность и переплавив своё тело в огне метаморфозы, чтобы достигнуть новых, невиданных ранее высот. Только это имеет смысл. И ничто другое.
– Э-э-э! Резкий, грубый голос донёсся со стороны ворот, выводя Витю из оцепенения. Он потряс головой, пытаясь прийти в себя, а затем постарался высмотреть того, кто кричал. Над забором виднелись две кудрявые чёрные головы, с алчным интересом осматривавшие пространство участка. Цыгане. – Э, хозяин! – громко крикнул один из них, уцепившись руками в железную кромку и наполовину приподнявшись над забором. – Работники нужны? Витя испугался и обернулся к деду, ожидая увидеть его реакцию. Старик медленно и величаво повернул голову, и это движение было достойно египетского фараона: худощавого и всевластного сына бога. В глазах Степана горели, подрагивая, кроваво-красные огни. – ПРОЧЬ! – прозвенел в воздухе громовой приказ, звонкой волной разлетевшийся в пространстве, и непрошеные гости, побледнев от ужаса, бросились бежать, не разбирая дороги. Витя от испуга упал на землю, ощущая, как предательски дрожат коленки. Однако прошёл миг, и ощущение опасности бесследно исчезло. Схлынуло ощущение нереальности происходящего, и на мальчика взглянули насмешливо-добрые глаза старика. – Ну чего расселся? – дружелюбно спросил дед Степан. – Вставай-ка быстрей, пока муравьи за попу не покусали! И Витя тут же вскочил с места, торопливо отряхиваясь. – Я домой… пойду, – неуверенно сообщил он, и, дождавшись дедушкиного кивка, растерянный и дезориентированный направился в сторону дома.
Интерлюдия вторая. Порядок
Есть те, кто верит, что все мы были кем-то созданы, и таких очень много. Я не знаю, правы ли они или ошибаются, да и не всё ли равно, если уж мы ничего не можем изменить? Но даже если действительно есть некий божественный создатель, сотворивший ВСЕХ нас, то с какой стати ему следить за нами, вмешиваться в нашу жизнь, направлять на путь или заслонять дорогу? Архитектор проектирует здание, но он не обязан в нём жить и работать. Это здание может занять крупная фирма, где власть в своих руках будет держать строгий директор. Стоит ли рядовому сотруднику этой фирмы, получившему взыскание от шефа, обвинять в своих бедах архитектора?.. Творец, словно толстый, переполненный важностью генерал, не будет осуществлять надзор над каждым своим подчинённым – для этого найдутся другие служащие. И кто сказал, что эти другие будут к нам добры? Какая невидимая воля довлеет над каждым из нас? Кому повезёт быть обласканным Небом, а кто станет жертвой несправедливости? Я хочу посмотреть на тех, кто вяжет узлы из моей нити судьбы. Я хочу бросить им вызов. Я не намерен больше терпеть никакого контроля над собой. Пусть почувствуют себя в моей шкуре. Пусть опустятся на самое дно – не по своей, а по моей воле. Пусть молят о спасении и тщетно ищут выход из ловушки, в которой кончается воздух времени. Пусть ощутят всё то, что чувствует запертый в банке маленький мотылёк, мечтающий о небе.
Глава третья. Вознаграждение
Вечером, заставив папу отвлечься от ноутбука, Витя расспросил его о дедушке. Сперва Максим ворчал, не желая ничего рассказывать. Но потом поведал кое-что. Дедушка Степан, оказывается, был человеком незаурядного ума. Школу и институт закончил экстерном и уже в пятнадцать поступил работать инженером на одно оборонное предприятие. В двадцать он уже возглавлял свою бригаду. В двадцать пять ему подчинялось целое конструкторское бюро с прилегающим заводом. В тридцать ему доверили управление всей промышленностью района. На этом, правда, карьерный рост кончился, однако, похоже, что дедушка и сам не стремился лезть выше, вполне довольный занятой нишей. Уже после сорока он встретил маму Максима – Витину бабушку. За маленьким Максимом присматривала в основном мама. От неё же ему доставалась родительская любовь. Отец же хоть и поддерживал сына во всём, но оставался с ним строг и холоден, так что даже сейчас между Максимом и Степаном сохранились напряжённые отношения. Своей бабушки Витя не помнил, хотя и слышал о том, что она была очень доброй. По словам папы, она пыталась как-то повлиять на дедушку. Изменить его. Почему-то папа употребил слово «спасти», хотя от чего спасти, так и не объяснил. Надо всем этим Витя усиленно думал, когда ложился спать в отведённой отдельной ему комнате. Страшный полосатый паук так и не вернулся в свою паутину.
***
На третий день мальчик уже без колебаний целеустремленно направился к дедушкиному креслу. Старик сидел, озабоченно вертя в руках пустую трубку, и о чём-то усиленно размышлял. Взгляд из-под полуприкрытых век остановился на недалёкой лесной кромке, маячившей из-за забора. Над горизонтом поднималась массивная, налитая темнотой туча. – Сегодня ты опять покажешь мне странные видения? – прямо спросил старика мальчик. – Ты о чём? – не отрываясь от размышлений, спросил дедушка. – О видениях иных миров, – всё также уверенно проговорил Витя. Старик хмыкнул. – Ну и фантазёр же ты, Виктор. Только он звал мальца Виктором. Папа звал его Витькой. Мама Витенькой. И лишь дедушка называл полным именем. «Наши сознания почти настроились на одну волну, – прозвучал в голове паренька голос деда. – Ты увидишь то, что видел я. Я увижу то, что видел ты». Степан наконец-то взглянул на внука, и в его глазах заплясали огоньки далёких звёзд. Реальность поплыла, снова сделалась зыбкой, дрожащей, вязкой. Подобно тому, как мясо обмякает, лишившись поддержки скелета, так и реальность утратила свою стройность, лишившись поддержки времени. Картины из прошлого заполонили сознание мальчика. Звёзды повели перед ним свой величественный хоровод. Миры сменяли друг друга во вспышках света. До тех пор, пока не приблизился из туманной дали один-единственный, но знакомый и родной мир. Земля. Взгляд сосредоточился на окружающем пространстве. Куб. Большой стеклянный куб, стоявший посреди обширного помещения, заполненного электроникой и химическими приборами. В самом кубе на стерилизованном полу лежало тело существа: бесцветные полотнища крыльев, обильно усеянных крупной серой пылью, мертвецки распластались по полу; тонкое тельце иссушено, из ран вытекает вязкая жидкость. На вытянутой плоской голове существа хорошо различимы жёлтые полукруглые челюсти, спазматически сжатые в последнем предсмертном усилии. «Когда-то нас было двое». За стеклом стоят люди в белых халатах. Молчаливо смотрят, наблюдают, ждут. Затем разворачиваются и все вместе направляются к дверям лифта. Вежливо раскланиваются, пропуская друг друга в кабинку. Последний из них, высокий черноволосый мужчина с тяжёлой челюстью и маленькими глазами, вдруг оборачивается и шепчет, глядя на то, что стало пленником куба: – Бессмертие. Видение обрывается новой чередой сменяющихся картин. Лица. Сотни и тысячи человеческих лиц. Старых и молодых. Испуганных и счастливых. Калейдоскоп картин на краткое мгновение замирает, чтобы показать человека в тёмных одеждах. В глазах его стоят слёзы. Он смотрит, казалось, прямо Вите в душу. И направляет на него ружьё. – Ты выглядишь как Йохан, – говорит он на незнакомом языке, но мальчик всё равно понимает его. – Но ты не Йохан… Вновь череда сцен, сменявшихся быстрее, чем можно было осознать увиденное. И почти сразу новая остановка. И знакомое лицо. Тот самый человек с тяжёлой челюстью и маленькими глазами, мечтавший о бессмертии. Он нагнал свою жертву. Нашёл, отыскал, выследил. Поймал в ловушку того, кто выглядел человеком – учёным, работавшим в той самой стерильной лаборатории. Поддавшимся на потусторонний взгляд. И потерявший своё естество. Не следовало тому учёному приближаться к кубу: ведь пленнику куба не обязательно было ломиться сквозь невидимую преграду. Достаточно было лишь проникнуть в чужое сознание, пока этого никто не видел. Слишком поздно пришло понимание. Слишком долго длилась охота. Но всё-таки человек, жаждущий приобщиться к секретам вечной жизни, загнал беглеца в угол. Охотник на мотыльков. Плотная пелена дождя очерчивала его силуэт. – Больше некуда бежать, – слышится его безумный шёпот. Яркая вспышка молнии ослепляет обоих участников сцены, и слышится дикий крик боли охотника. Молния выжигает его снаружи и изнутри. – Всё! – вдруг услышал Витя голос дедушки. – Время настало!
***
Оболочка, бывшая лишь спрессованным из нитей коконом, напиталась соками, обросла прожилками, обрела здоровый глянец. Стала упругой и сочной, как капустный лист. С влажным похрустыванием она прогибалась, когда под её толщей начинало двигаться преобразованное тело. Съев и переработав само себя, это тело обрело новые формы и новые способности. Сила, скорость и ум возросли многократно. Существу не терпится вырваться на свободу, чтобы опробовать новые возможности. Каждая клеточка восторженно кричала о новом. Треснула плёнка. Потекли из трещины питательные соки. Сгорбившись, существо продавило стенки своей временной темницы, распрямляя тонкие, пока ещё бескровные крылья. Выше и выше поднимаются крылья. Толчками, натужно, непривычно. Орудие полёта. Ключ к небесам. Солнце отражается на чешуйчатых гранях, рождая прекрасную игру немеркнущих цветов и оттенков. Словно пудрой покрытые крылья делают первые пробные взмахи. Красочный узор без грамма пигмента призывно сияет, возвещая о рождении новой формы жизни. Мотылёк, оторвавшись от омертвевшей оболочки кокона, взлетел навстречу звёздам.
***
Витя отшатнулся, когда прямо из глаз дедушки ударили два мощных луча света. Из спазматически раскрывшегося рта на недоступной человеческому слуху сводящей с ума высоте вырвался вой, ощутимый кожей. Ощущение, будто по поверхности мозга, плавающей в океане подсознания, прошлись резкие волны, вздыбившиеся, как шерсть разъярённых кошек. И слышался на интуитивном уровне громыхающий на всю вселенную треск лопающейся оболочки. Свет, бивший из глаз старика, становился всё ярче, затмевая свет солнца. Небо почернело, являя в свидетели сонмы звёзд. Мир застыл в ожидании явления новой, преобразившейся жизни. Вите захотелось бежать, но парализующий ужас сковал его тело. Волны его сознания слились с такими же волнами деда, и между двумя телами словно бы перекинулся невидимый, но очень прочный мост. И по этому мосту в сторону мальчика скользнуло нечто немыслимое, небывалое, древнее и могущественное, видевшее тысячи миров и прожившее тысячи жизней. Мудрое, властное и безжалостное. Сознание мальчика стало неплохой пищей для этого существа. Знания впитывались в бесконечно широкий слой мышления. Функции мозга одна за другой брались под беспрекословный контроль. И от того, кто когда-то был мальчиком Витей, осталась лишь внешняя форма, хранящая в себе зреющую до следующей метаморфозы бессмертную и древнюю сущность.
***
Виктор обнаружил себя лежащим на земле возле дедушкиного кресла. Двумя слабыми рывками заставил себя сесть. Огляделся. Затем медленно, ещё не до конца осознав свои силы, поднялся на ноги, привыкая к новому уровню зрения. Склонился над телом деда и на всякий случай убедился, что пульс отсутствует. Подумав, забрал из безвольных старых рук курительную трубку и спрятал её в карман. Затем, делая всё более твёрдые и уверенные шаги, направился к дому, где сидели за столом ничего не замечавшие родители. Их примитивного зрения было недостаточно, чтобы заметить произошедшую перед домом сцену. – Мама. Папа. – Голос мальчика ещё не окреп, но лицо выражало суровую уверенность. – Кажется, дедушка умер. – Что ты такое говоришь?! – возмущённо воскликнула Лида, но тут же ойкнула, когда Максим сорвался с места и, оттолкнув с дороги сына, кинулся к телу отца. Лида, робко заламывая руки, бросилась следом. Аякс, мирно лежавший под столом, поднялся на все четыре лапы и несмело, с сомнением, приблизился к мальчику. – Всё в порядке, – сказал Виктор, протянув псу ладонь. – Это я. Холодный собачий нос ласково уткнулся в детскую ладошку. Аякс жалобно заскулил и боязливо задёргал хвостом. А в сверкавших торжеством глазах обернувшегося в сторону семьи Виктора блеснули в величественном взмахе золотистые крылья звёздного мотылька.
Обе работы совершенно не по теме. Не могу её разглядеть даже как второстепенный мотив. Если бы тема была, допустим, "Собаки" или "Преемственность" - вопросов бы не было, это в обеих работах есть. А объявленной темы - нет.
Первая работа - стандартный "повелитель мух", наступающий на кучу стандартных же грабель. Сверходарённый инженер, изнасилование в первый же день, ненатуральные умозаключения, ненастоящие эмоции. Вишенка на торте - отсутствие промискуитета в итоге и несчастный сторож, которому просто дали сбежать на верную смерть. Плюсы: неплохой язык (царапнуло только "ткнул ногтем в ребро"), хороший экшен.
Вторая работа - тягомотная. Итоговый смысл от меня ускользнул. Понравился фрагмент с пауком, которого мама запретила убивать.
Что имеем? Рассказ о выживальщиках. Опасная тема, поскольку множество примеров сразу встаёт перед глазами и вынуждает конкурировать рассказ с собой. Это и Посёлок Булычёва и Туннель в небе Хайнлайна и Повелитель Мух.
Здесь автора могло спасти только то, что он заострил бы внимание на одном каком-то пункте -- на злоупотреблении властью, на смене социальных ролей в новых условиях, на трагедии озверения. Но автор пошёл по своим любимым кинкам и триггерам и скатил в картон всех героев. Герои неживые, они -- функции текста и олицетворение стереотепичных авторских триггеров -- властолюбивый кретин, которого (почему-то???) все слушаются даже при резкой смене курса. Нет никакой рефлексии, не показаны стадии переживания -- от отрицания до смирения. Ни у кого. Все действуют в рамках своих ролей -- трое тупых подпевал (и только один из них олицетворён хоть как-то), ЛГ, сочувствующий герою-умнику, тупой король, чья тупость изумляет, и три бабы, которые вообще слиты в одну безликую массу и призваны побыть объектами насилия. Спасибо хоть тут насилие дано как нечто безусловно отвратительное и требующее возмездия.
Да, язык неплох, компановка и повествование вполне на уровне. Но пора прорабатывать персонажей, психологию, вживание. Иначе можно вечно топтаться на месте и зализывать триггеры со свержением тупого короля и восхождением умного и светлого ноунейма.
Что мы тут имеем? Криповатый рассказ. Такие вещи целиком и полностью строятся на саспенсе, на атмосфере. Писать их -- дело непростое. Саспенс и атмосфера создаются не удлиннением рук и светом из глаз. И не псевдофилософскими вставками про гусеницу. Это более тонкая настройка. Ведь ужас рассказа в том, как родной человек оказывается не тем, кто есть на самом деле. Для этого сперва нужно показать отношения деда и внука (и объятий в начале -- недостаточно, после этого все повисают в воздухе). И потом медленное изменение, опускание в инаковость. Ну, эталонный пример -- первая часть "Убыра" Наиля Измайлова. "Сияние" Кинга.
Что сделал автор? Он просадил всё, что мог -- пустующие отношения, на месте описания отношений -- внешний вид деда. Очень нужен нам, понимаю. На месте рефлексии ребёнка -- рассказ о деде. Персонажи плоские, неживые, функции текста. Вместо саспенса -- ломаная рука и паук -- ну настолько наивно, что просто диву даёшься. И настолько нелепо и чужеродно смотрится без саспенса... Атмосферы нет. Вундервафельный дед не придаёт рассказу ценности. Идею вообще оставим в стороне, она не то что вторична, она третична.
Не надо так. Да и язык хоть и стал лушче, но более косен чем у первого.
Эпилог как бы расставил всё на места. Вместо внятной концовки, основанной на сюжетных ветвлениях и психологии персов, мы получаем пересказ автора. Возможно, с намёком на работу мастера ужасов "Под Куполом". А возможно и нет. В любом случае, имхо - это слив. Ни один герой не раскрыт хотя бы наполовину. Женщины здесь вообще даже не функции, хотя есть такое мнение - использовать их исключительно в корыстных целях, подкладывая хоть под ноги, но дело даже не в этом. Ведь перс есть перс. Столб, собака, бабочка, лопата, президент галактики - про кого бы ни писал, всё равно это герой и относиться к нему нужно как к полноценному персонажу. Здесь же тотальное давление на читателя. По задумке я должен сочувствовать умершей при родах, но я даже не знаю кто умер :) Вот засада. Типа - вот ситуация, давай, читатель, эмоции давай! Ну ты же видишь, он её изнасиловал, она умерла, разве этого мало? (мы не сочувствуем тем, кого не знаем; такова наша природа). Это как по телику смотришь о тысячах погибших от цунами - и продолжаешь наворачивать овсянку, лупя глазками в телевизор и изредка моргая. И так почти каждый герой. Лишь безликий король Алекс что-то там злое творил и потому остался хоть как-то заметен. Вы бы хоть шанс гг дали проявить себя - застукать Алекса за изнасилованием, но видимо никто в королевские покои не вхож. Вердикт по персам - жирный такой минус, автора продать в литрабство, расставлять запятые пять лет в чужих работах, без права на досрочное. Теперь о задумке. Немного "Повелитель Мух", немного "Под Куполом" Кинга (по крайней мере, идея муравьев в изоляции, с намёком, что раз гг помог муравьям, то и "неизвестные" отнесутся к людям также). В целом задумка мне нравится. Она хоть и банальна, но она интересна самой ситуацией. Правда, мир остался тот же, что плохо. Добавили бы монолит какой у реки, или корабль пришельцев над домом, или там грибы пусть в подвале растут красные. Ну хоть немного фантазии. Это не затронуло бы сюжетку, но привлекло внимание. Вердикт - инструмент для работы выбран хороший, но использовать не смогли. Как говорил герой Шона Коннери - "... электробритвой яйца не отрежешь". Ну и ещё раз о психологии и развитии сюжета. Когда удовлетворены первичные потребности - безопасность и пища, начинается размножение. Я прям так и вижу сцену у костра, когда они сытые и довольные, доедая мясо, начинают спорить из-за женщин. Это и логично, и эффективно в плане завязки, и эффектно. Однако, не сложилось. Плюсы у работы есть - это лёгкость чтения и положительная концовка.
Так. Вот начало. И сразу в лоб действие, одновременно не достаточно резко, как в качественной фантастике бывает, и не достаточно плавно. В первом случае моментально становится интересно, любопытно - и произведение захватывает с головой, во втором же случае задаётся темп, мирный и погружающий... Но у вас тут не то, ни другое. Отрывистое погружение. Честно не в восторге... Так-с. То ли со мной не всё в порядке, то ли описания сваливаются на голову как нагромождения... Я тону, памагити...
Отряд девятиклассников – шесть мальчишек и три девчонки – занимал самый маленький из корпусов школы-санатория. Первый этаж – мальчишки, две палаты по трое, номера «один-один», «один-два» – каждая с отдельным входом. Второй – палата девчонок, «два-один», и широкий «тусовочный» коридор, с телевизором и автоматом по продаже чипсов, попкорна и прочей ерунды. Кажется, был ещё кулер, он точно не помнил, стараясь появляться наверху не слишком часто. Там постоянно маячил пепельноволосый красавчик Алекс – староста класса, с прихлебателями – жирным громилой Виталиком и тугодумом Серым – обитатели палаты «один-два». К той же компании относился боксёр Макс; с ним, к сожалению, приходилось жить в одной комнате, то и дело отравляясь табачным перегаром: Макс, несмотря на всю свою спортивность (дополнительно подчёркиваемую короткой стрижкой), был ненасытный курильщик. Дымил он на улице, но дышал-то пото́м – внутри!
Цитата
Захлопнув за собой дверь, Данил увидел привычную картину: соседи по палате валялись на кроватях, молча вперившись в мобильники.
"Мёртвое" описание. Картина без движения. Вы показываете не кино, а картины. Нечто вроде комиксов...
Цитата
Вскоре на улице собралась вся мужская часть отряда: Данил, Андрей, Макс, Алекс, Серый и Виталик
Вот не люблю я у этого автора какую ту вечную непреодолимую границу между двумя полами.
Цитата
И «министр» тут же улёгся на травку, заложив руки за голову. В уголке рта его вместо сигареты теперь торчал какой-то зелёный стебелёк.
Я не знаю, в чём точно дело, но опять же картинка. Не фииильм, а картинкааааа.
Цитата
Второй день жизни в будущем пошёл легче. Все уже почти смирились с мыслью, что вернуться невозможно, и только заплаканные глаза девчонок напоминали о постигшей каждого утрате.
А какая утрата? Герои это вообще заметили? Как отчёт... Нечто типо дневника-отчёта. судового журнала там...
Цитата
– Андрюха, ты здесь? Макс куда пошёл, не видел?
– Только что был, не понимаю…
– Он кричал только что, только я не понял, откуда.
– Я ничего не слышал. Ты где стоял тогда?
Ааааааааа мой мозг... И такое из детских сказок: "девочка увлеклась собирая большие вкусные грибочки, и потеряла брата/отстала от родителей/её сожрал волк (дада, и про волка видывала)." В общем, не знааааааю...
Да в общем то... Ну что сказать, тут опять же картон, что Андрей, что Алексей, что Серый - Всё одно, всё едино, я уж даже и не помню, хде как кого звали... В целом, как уже говорила, как судовой журнал. В общем, мне не понравилось. А почему? Да потому что не люблю комиксы.
Так, немного отвлеклась, пообдумала, вышла из первого рассказа... теперь второй.
Второе. Не смотря на все заверения, пока мне нравится. Вооо как надо писать! вроде пока (до первых звёздочек) ничего особенного не произошло, а мне интересно, когда как в первом всё обстояло в точности наоборот. В общем, напомнило рассказ Кро в недавней дуэли, кое-что есть... И понравилос, да-да! (неожиданно, да?). Вообще, саспенс, конечно, присутствует, но не как написала выше Лоторо "Такие вещи целиком и полностью строятся на саспенсе". Да и вообще уже то, что я пишу рецку уже по прочтению, а не во время прочтения, говорит о многом. Кое-что, (возможно) недопоняла, но мне всё равно понравилос. ))
Тут просто разный уровень... Второй на уровень выше, даже без личных нравится-не нравится, голос ему.
Концовка и здесь - как в первом - помогла определиться с общим впечатлением. Затянутое и неспешное начало с непонятными вставками про гусениц в итоге развернулось во вполне ясный финал. Это хорошо, уже боялся увидеть второй слив. Что понравилось. Метаморфоза, переселение, сама идея, как был подан финал, через собаку в том числе. Что не понравилось: размытость, неясность всех этих вставок, слишком запутаны, имхо, все эти рассуждения. Может, они и носили конкретную цель как-то воздействовать на читателя, но цели не достигли - я только лишний раз подумал, что мне пытаются указать на смысл там, где его нет. Имхо, такие вещи надо давать вскользь, через диалоги, например, или короткие заскоки мыслей у перса, или через записку - вобщем, как-то ненавязчиво. Либо гнуть в обратную и строить рассказ на псевдофилософских думках полностью, уходя в метафоричность и образность. Но я отвлёкся. О героях. Между отцом и сыном напряжённые отношения так и остались нераскрыты. Приманка читателю брошена, возможно, для намёка, что с дедом не всё впорядке. Но конфликт, который надо было развивать, так и остался нераскрытым - его просто отодвинули в сторону. Хотя можно было сделать иначе. Например, довести их отношения до предела, после чего сын срывается и забирает семью уехать - мол, завтра же с утра свалим, а дед под утро протягивает ноги. Сын бросается к нему, забывая о ссоре. Финал вышел бы прежним, но с дополнительной линией по героям, что, имхо, интересней. А с собакой, повторюсь, вышло удачно.
Выводы
Отдаю предпочтение второму рассказу, как более продуманному и лучше исполненному. Не скажу, что он мне понравился - как и первый, он вряд ли запомнится. Но хотя бы не так поверхностно обо всём сказано. И финал лучшее впечатление оставляет. Что ещё, так не увидел связи с темой. Нигде не увидел. Ну да, во втором с натяжкой можно сказать, что тема затронута. Но это всё равно что нацепить мусорный пакет на голову и сказать, что оделся.
Так много уже наговорили, что я не буду долго тянуть резину...
Первое произведение напомнило скорее затянутый на полтора часа ералаш, чем фантастический фильм. Сначала я надеялась, что хоть кто-то решил сделать просто, но качественно, написал реализм, да еще на тему подростков. Но не тут то было. Обрезанная труба вдруг стала свидетелем скачка во времени, а несмышленые детишки начали думать о продолжении рода и насиловать друг друга, предварительно прочитав акушерский справочник! Мило. Но голос отдать не смогу.
Второе произведение приятно удивлять начало только ближе к середине. А поначалу тоже показалось дедушкиной сказкой про белого бычка. Вставки про гусеницу слишком явно и грубо врезаны в текст. Так нельзя. Либо не надо их совсем, либо надо как-то интеллигентнее. Идея переселения понравилась, но вот тема бабочки и куколки и вообще инсектомания вся эта слишком вычурна и банальна, лучше бы тогда уже пусть были бы это какие-нибудь паразиты что ли. )) В общем, голос второму однозначно. Автор глубже понимает, как надо, но просто еще не все умеет.
Первое. Полублог-полусочинение. Язык автора вторгается в текст аки Зевс в темницу Данаи. Тут либо от неумения, либо специально. Но стиль не понят. Для юмора (которого нет)? Личного добавить (и убить читателя)? Пробежавшись по тексту, так и рябит от непонятных сравнений-уточнений. Не уточняйте на меня! А где изыски? Аппетитные слова-торталетки, рябчики фаршированные, точные фразы, поданные вовремя, точно шкалик охлажденной после перепелов? Вместо этого ЖЖ-фанфик. То, что написано ровно и легко - само собой разумеющееся.О само собой разумеющемся в 3 туре даже и говорить не хочется. Ну, ладно. Торопились. Понимаю. 2 недели не срок. Но 3 тур же ж!
Второе. "– Хорошее лето, – тихо решил он, ни к кому не обращаясь. – Правильное лето." Вот лишь за эту фразу можно отдать предпочтение. Только "Бурлящие потоки..., клокотали..." убило) С "бурлящими" у русского человека особые отношения. Устойчивые. Почти однозначные. В целом абстрактная идея напрашивается на несколько интерпретаций. Это всегда хорошо, как по мне. То ли всё так, то ли мальчик фантазёр. То ли что-то другое. Читалось с интересом. Язык авторский, сразу видно. Но для турнирного финала, ежели таковой будет, надо перепрыгнуть имеющиеся уровень.
Голос второму. Идеи не буду сравнивать, тут чисто по техническим параметрам. Точность и насыщенность языка второго автора выше, а приёмы ловчее. Текст ровнее. Короче, но ёмче.
