Уж который месяц, над сырой Москвой,
Утро возвещает только бабий вой.
Царские холопы, весело смеясь,
Красные кафтаны втаптывают в грязь.
     Смертью пропиталась площадь у Кремля.
     Небо застилают тучи воронья.
     Возле стен, для свиты, развели костры.
     Рядом, деловито рубят топоры.
Словно кровь безвинных - на небе заря.  
Подменила, всё же, немчура царя!
Или может кто-то на Руси слыхал,
Чтобы царь у плахи топором махал?!
     И жену родную заточил в острог,
     Чтоб на немке-шлюхе поджениться смог?!
     Вон, как веселятся бесы в в кружевах,
     Русской нашей веры предвкушая крах.
Долго мы служили Богу и царю,
Сберегая землю от врага в бою,
От татар и немцев, шведов и поляк,
И от запорожских бешеных собак.
     Пусть, теперь в России Ирода закон,
     Но стрелецкой клятвы не получит он.
     Мы и здесь готовы головы сложить,
     Лишь бы, православной вере послужить.
У дороги, где-то, закопают нас.
В церкви не отпетые, мы глядим на вас.
Вы ж, как псы безродные, за своим хвостом,
Перед иноземцами вертитесь ужом.
     Чтобы они за морем вас могли учить,
     Как Россию-матушку вернее загубить.
     Только дай им волю, набегут волки,
     Под овечьей шкурой спрятавши клыки.
Ирода великим люди нарекут.
Станет им по нраву заграничный блуд.
Ну, а нас не будут даже поминать.
На кафтанах красных кровь не увидать.