Я на подмостки, как по трапу

Иду с приподнятою, гордой  головой.

Сняв перед зрителями шляпу,

Для вас ещё совсем чужой.

Я не робел пред вашим взглядом,

Усмешек брошенных в упор.

Без недомолвок, недоглядок,

Подставил шею под топор.

Под золотую гильотину,

 Что цензор мне с собой припас.

Чуть-чуть согнул в поклоне спину,

Окинул зал. Две сотни глаз.

Читал с самозабвенно вирши,

Забыв в порыве всё на свете.

Суфлёр замолк в подножной нише,

Запоминая строчки эти.

Закончил, оглушённый свистом.

Зал бесновался и кипел.

На сюртуке прекрасном, чистом.

Всплыл помидорный артобстрел.

Меня не понял зал суровый,

 Не оценил мою строку.

И мой сюртук почти что новый,

Был грязен, в красном том соку.

Но я задел живую душу,

Что в каждом из сидящих здесь.

Я не уйду, не сдам, не струшу,

Ругают, значит, что-то есть.

Ругай, трави мой милый зритель,

 Ставь мне невежество в укор.

Я здесь стою, лишь снявши китель,

Судьбе своей наперекор.