Копирование материалов с сайта без прямого согласия владельцев авторских прав в письменной форме НЕ ДОПУСКАЕТСЯ и будет караться судом! Узнать владельца можно через администрацию сайта. ©for-writers.ru
Инфоквант. Глава 2. "Пифагор". Глава 3. "Мокша".
Степень критики: Очень хочется узнать ваше мнение по поводу сюжета. За пунктуационные и орфографические ошибки прошу прощения. |
Короткое описание:
Кастор Поллукс выяснил, что планета оставленная ему в наследство его противником оказалась трёхмерным штрих-кодом из которого, благодаря своим уникальным способностям, он получил огромное количество цифр. Теперь Кастор пытается получить из кода хоть какую-нибудь ценную информацию.
Глава 1. "Код".: http://for-writers.ru/publ/infokvant_glava_1_quot_kod_quot/18-1-0-17222
Глава 2. "Пифагор".
"Смотри вокруг внимательно. Здесь больше ничего нет. Хочешь увидеть всё что осталось?"
Сообщение, полученное семьями жертв серийного убийцы по прозвищу Абаддон. Автор не известен.
По длинному коридору постоялого двора планеты Гераклит шагал мальчик, на вид ему было около тринадцати лет, но все интересующиеся математикой господа знали, что это Пифагор Самос из-за своих грандиозных заслуг более известный как Математик и ему пятнадцать лет. Математик подошёл к одной из сотни одинаковых дверей. По лицу Математика мгновенно проскользнул луч света, и дверь сообщила нежным женским голосом: "Доступ запрещён". Математик задумчиво посмотрел в пол, а когда поднял глаза, дверь была открыта. В двери стояла Ева.
– Идохорп.
– Спасибо, – принял предложения Пифагор.
Математик зашёл вслед за Евой в номер отеля, который представлял собой зал площадью сто квадратных метров разделённый на секции цветами пола.
– Я ищу профессора Альберта Фридмана, – обратился Математик к сидящему на кресле Кастору Поллуксу.
– Я как не странно тоже. Кто Вы и для чего Вам профессор?
– Я Пифагор Самос с Эратосфена, – соавтор одного из проекта Альберта Фридмана, более подробное посвящение Вас в который я не нахожу нужным.
– Пифагор? Тот самый? Математик?
– Истинно так. Математик, – одно из моих имён.
– Что ж рад нашей встречи. Моё имя Кастор Поллукс. Я академик ...
– Я Вас знаю, – перебил Математик, – рад знакомству. С этого момента Кастор я служу Вам.
– Что?
– В случае смерти профессора Фридмана или других событий влекущих за собой признание его мёртвым или пропавшим без вести я должен присягнуть на службу его старому противнику, – академику Кастору Эрнесту Поллуксу, то есть Вам. Вы согласны?
– Зачем тебе служить мне? – Кастор от удивления приподнялся в кресле и вытянулся, выпрямив спину.
– Я буду обязан ответить на этот вопрос, если Вы примите меня на должность Вашего советника, а пока я воздержусь от ответа.
– У меня не хватит денег на содержания советника.
– Это не проблема, – быстро ответил Математик.
– Ну что ж если тебе этого хочется, то можешь заступать на службу.
Ева крепко сжала кулак и тут же раскрыла ладонь. В ладони у Евы появился голографический инфокуб. Ева опустила руку, и куб превратился в девять голографических панелей с матрицами меняющихся цифр, которые плавали в воздухе вокруг Математика.
– Шеанз отч отэ?
– Похоже на код в шестеричной системе счисления. Откуда он у вас?
– Долгая история. То, что это шестеричный код мы знаем и сами но есть ли способ получить из него хоть какую-то полезную информацию? Все обычные компьютеры отказываются понимать его даже при переводе в стандартную – четверичную систему.
– Не все, – сказал Математик, направляясь к выходу.
Эратосфен – грань между жизнью и смертью последняя ступенька в безжизненную бездну космоса.
Планета не входила в состав обитаемого космоса, но через огромные окна коридора Кастор видел город у подножья башни Математика. Далеко внизу переплетались улицы, заполненные синтетическими людьми которые были слугами храма атеистической церкви, когда тот располагался на Эратосфене. Роботы спешили на работу, торговали, общались и убивали друг друга за горсть ржавых энергоблоков – боролись за выживание, не понимая, что просто устарели и никому больше не нужны.
– Что же интересно заставляет меня испытывать этот болезненно жгучий холод? Почему лица этих роботов пугают меня? Почему я не могу признать в них равного? Может быть, это всечеловеческий эгоизм или обида на то, что попрана моя видовая индивидуальность? Этот холод – страх того, что мы такие же, что нас тоже кто-то когда-то забыл как бесполезный устаревший хлам, – думал Кастор, следуя за Математиком по длинному коридору древней башни.
Любой, кто знал Математика, утверждал с большой уверенностью, что Пифагор абсолютно лишён эмоций, но Ева всё же заметила, как Пифагор изменился, попав домой. Ева видела, что на Эратосфене Математик стал более уверенным и возможно даже повеселел. Он в отличие от всех остальных идеально вписывался в атмосферу планеты, необъяснимым способом мог слиться с группой роботов.
Эратосфен такой же, как и его хозяин – мёртвое застывшее тело в котором из-за чьей-то глупой ошибки живёт наука вместо души.
– Оклоксан ым окелад то цинарг огомеатибо асомсок?
– Учитывая то, что Эратосфен тоже обитаем то он, строго говоря, и есть граница. А если Вы имели в виду общепринятые понятия границы, то мы всего в ста шестидесяти трёх тысячах восьмистах девяноста двух световых годах.
– Ты живёшь здесь один? – поинтересовался Кастор.
– Если не считать роботов, то да, я один живу на Эратосфене.
– Как еж отэ? – Ева удивлённо округлила глаза.
Математик затих, погрузившись в размышления.
– Простите, я не понимаю Вашего вопроса, – Математик выдал ответ как робот, не нашедший нужных алгоритмов.
– Ева удивлена, Математик, – объяснил Кастор. – Ей трудно представить жизнь без постоянного общения с другими людьми.
– Что ж, её удивление справедливо. Но не в моём случае. Роботы для меня самые подходящие слуги и собеседники. Они не знают, что такое воля, капризы и неуместные эмоции, зато большинство из них отлично разбирается в математике физике и компьютерной инженерии. Что же ещё можно просить от друзей?
– Язурд? Тен жу, еикакин ино ебет ен язурд.
Математик перевёл взгляд на Поллукса, должно быть, ища поддержки, но так как единственным движением на лице Пифагора были медленно моргающие глаза, Кастору пришлось только догадываться о его намерениях.
– Я поддерживаю Еву. Робот, конечно, может сымитировать любовь, уважение, привязанность, дружбу, но всё это будет фальшивкой, он будет просто выполнять свои функции.
– Как скажите академик, – покорно согласился Математик и отправился дальше по коридору к широкой белой двери.
– Вот об этом я и говорю. Ты не обязан служить мне, не обязан соглашаться со мной.
– Я знаю. Но согласиться будет проще и значительно продуктивнее.
– С какой стати?
– Ну, во-первых, мы закончим этот бесполезный разговор, а во-вторых, зная человеческую натуру, которую, что скрывать, я знаю не очень хорошо, я могу предположить, что мои настоящие взгляды на устройство мира может отдалить вас от меня, пошатнув в какой-то степени ваше уважение ко мне, что сделает наше сотрудничество менее продуктивным или вовсе невозможным.
– Я только хочу, что бы ты был мне другом, а не слугой.
– В таком случае я воспользуюсь данными Вами правами и всё же оставлю свой мнение при себе. Скажу только то, что вселенная, как и все её составляющие, является математической системой, а значит, всё и все выполняют определённую функцию, всё и все имеет свою цену. Разница лишь в системе ценностей.
Через широкую белую дверь учёные вошли в пустую комнату в форме куба с высотой в четыре метра. Стены и потолок её были покрыты мозаикой из шестигранников, между которыми просачивался свет.
– Приступим к демонстрации, – перебил Математик. Пифагор медленно замахал руками и пальцами, вычерчивая в воздухе рабочую панель компьютера. – Это "Сциентиа"– уникальный компьютер, работающий с шестеричными кодами. Мы разрабатывали его с профессором Фридманом, – Математик прикоснулся к инфокубу Евы пальцем и "Сциентиа" скопировал код Поллуксов на свои экраны. – Уникальность "Сциентиа" не только в системе счисления, – Математик запустил алгоритм формирования файла из кода. – У него нет процессора в обычном понимании этого слова. «Сциентиа»– это динамическая адаптивная система, сегменты которой обычные световые точки, из которых строятся все голограммы. – Математик стал исправлять ошибки в коде. – Но только у «Сциентиа» эти, же самые точки хранят информацию своим местоположением и обрабатывают ее, передвигаясь в пространстве. Профессор Фридман назвал это стереометрическим способом хранения информации.
– Кажется, я понимаю. Точки лежат на сторонах куба? От сюда и шестеричный код?
– Если упрощать то да, – с неохотой ответил Математик, так как ужасно не любил что-то упрощать. – Здесь есть датчики, которые фиксируют положение шести точек относительно друг друга, они передают информацию устройству, которое строит голограмму, и оно изменяет положение точек, и датчики снова фиксируют их местоположение и так далее. Пользователь может управлять всей этой независимой мыслящей системой, внося изменение в информацию, которая поступает от датчиков к устройству визуализации.
– Ешлоб ежохоп ан еынжолс ытёчс. И ялд огеч яакат тсонжолс?
В центре комнаты возник шар яркого белого света. Шар стал принимать форму эллипса, затем исказился в более сложную фигуру и наконец, превратился в светящийся силуэт человека. В теряющем яркость силуэте стали различаться цвета, которые складывались в изображение мужчины. Световое шоу прекратилось, оставив в центре комнаты Альберта Фридмана абсолютно не отличимого от настоящего.
– Для создания подлинного нецифрового мышления, – ответил Математик, не выдав не единой эмоции.
– Приветствую Вас господа учёные. Можете закрыть рты, – произнёс Фридман хрипящим голосом.
– Что это? Голограмма, ведь так? – Кастор занервничал.
– Это...
– Я объясню, – перебил Математика Фридман. – Успокойтесь я не настоящий Альбер Фридман– я запись, но запись части его сознания. Так что я вполне способен общаться с вами.
– Неплохо. Так может быть, Вы воспользуетесь этой возможностью и объясните нам, что происходит?
– Это было бы проще всего, но тогда моя работа умрёт, – Фридман сложил руки за спиной и, задрав нос, стал медленной ходить вокруг Кастора.
– Не большая потеря, – язвительно отметил Кастор.
– Не торопитесь, академик теперь моя работа стала Вашей. Я избрал Вас в качестве аватара для моей божественной теории. И признаюсь не жалею о своём выборе.
– Что мне мешает бросить Ваши игры и отправится домой?
– То же что и привило Вас сюда – любопытство, самая важная черта любого умного человека. На Эратосфене Вы уже сделали все, что было нужно. Следующая Ваша цель – сердце скорпиона. Удачи, – Альберт Фридман широко заулыбался и растворился в воздухе.
Глава 3. "Мокша".
"Имя мне Архе – первооснова и я есть разум..."
Отрывок фантастического романа "Песок" Вакха Нокина. Запрещёно к изданию вселенской атеистической церковью.
– Что делаешь ты здесь?
– Названия придумываю для новых чувств.
|
| Свидетельство о публикации № 17227 | Дата публикации: 16:33 (14.04.2012) © Copyright: Автор: Здесь стоит имя автора, но в целях объективности рецензирования, видно оно только руководству сайта. Все права на произведение сохраняются за автором. Копирование без согласия владельца авторских прав не допускается и будет караться. При желании скопировать текст обратитесь к администрации сайта.
|
| Просмотров: 435 | Добавлено в рейтинг: 0
Данными кнопками вы можете показать ваше отношение
к произведению
|
Оценка: 0.0
|
|
