Копирование материалов с сайта без прямого согласия владельцев авторских прав в письменной форме НЕ ДОПУСКАЕТСЯ и будет караться судом! Узнать владельца можно через администрацию сайта. ©for-writers.ru
Хроники Дуболомии. Продолжение 3-й главы
Степень критики: любая |
Короткое описание:
Продолжение 3-й главы
- Че, чего говоришь, старая, че такое? – Все так же переспрашивал глуховатый дед Иван.
Застолье длилось еще около часу. Руслан часто наливал всем, как сказала Евдокия – просветляющего разум зелья. Он вместе с Евдокией и Иваном кидал одну за другой полные рюмки. Яга же наоборот: слегка пригубливала горького напитка, и отказывалась, когда богатырь предлагал обновить. Старая хозяйка дома не отрывала глаз от молодого красавца, эмоционально повествующего о своих недавних приключениях, героически описывая бой с гаргулиями и как-то невзначай упуская первую встречу с ведьмами и Избушкой на Курьих Ножках. Евдокия постоянно подмигивала ему и игриво строила глазки, в то время, как дед Иван безучастно слушал рассказы богатыря. Как показалось Яге, которая не упускала ни одного движения старой бабки, – ее поползновения выглядели со стороны и смешно и отвратительно. Ведьме уже изрядно надоели постоянные дергания Русланом ее за рукав, требуя от нее подтверждения своих слов. Он смеялся, выдавая очередную историю, толкал ее за плечо, вставал из-за стола, становился сзади ведьмы и подбадривающе хлопал Ягу по спине, когда красочно обрисовывал как ту чуть не утащили летучие монстры, всячески сбивая ее с размышлений о происходящих в деревне странностях.
Когда веселящего напитка оставалось на дне бутылке, от копченой телятины – лишь оголенная белая кость, а от каши – совсем ничего, Руслан почувствовал знакомое ему движение в животе. От туда раздалось громкое бурление, и немного погодя Дурень, испустил скопившиеся газы. Громкий собачий лай со следующим за ним рычанием, погавкиванием, а в завершение – короткое рычание, раздавшиеся ни с того ни с сего, перепугали всех, кто сидел за столом. Лишь Яга с безнадежным видом оперлась лицом о руку и осуждающе смотрела на Руслана. Последний деловито осмотрелся.
- Странно, где это тут собака сидит. А ты, Яга, еще и говорила, мол собак нигде нету. Слышала, какой-то пес все же бродит неподалеку.
- Да, действительно странно, - удивилась Евдокия, заглядывая под стол, - ведь все они позбегали в соседние села, зверя испугавшись.
Последние слова хозяйки дома привлекли внимание бдительной Яги.
- Это какого же зверя они так испужались? – Язвительно поинтересовалась она.
- Та какого зверя… ой, я че й-то, зверя сказала? Дура старая, совсем охмелела, я ж это, хотела сказать – нет надобности тутошнему люду сторожей лохматых держать, у нас спокойно все, никто ни кого не боится, все хорошо.
- Да, хорошо посидели. – Подхватил дед Иван.
Яга было собралась вывести старуху на чистую воду, но их диалог перебила удушающая вонь, безжалостно проникавшая в ноздри, доводя до рвоты. Яга в отвращении зажала пальцами нос. Но Евдокия, полным нечеловеческой ненависти взглядом, пронзила Ивана.
- Пень старый, опять воздух испоганил, как не стыдно тебе, мухомор высушенный. Люди же пришли, порядочные как ни как, а ты сдержаться не можешь. Ух, дать бы тебе по макитре твоей седой.
Иван круглыми, полными непонимания, глазами уставился на супругу.
- Дык, я ниче и не делал. Не я это. Мене не хочется даже. – В недоумении оправдывался он.
- А кто тогда?
Руслан осторожно встал.
- Ну, хозяева, спасибо за хлеб за соль. Пора уже и спочивать. Завтра дорога тяжелая нас ждет. Где располагаться, бабуля?
Старуха нехотя оторвалась от Ивана, желая еще выругать его, но все же воспитание заставляло ее уложить на ночь гостей. Широкая улыбка расползлась по лицу.
- Ты, Русланчик, прости меня за этого упырька старого. Он совсем дух свой нечестивый сдерживать не может, а тут еще и нажрался настоички моей. Все, не налью ему больше… никогда!
Речь хорошо выпившей Евдокии стала не внятной, а жесты размашистыми и беспорядочными.
- Да ладно, ниче страшного – старенький ведь он совсем, что поделаешь.
Услышав это, Яга покачала головой, осуждая своего спутника.
Старуха глазами влюбленной девицы смотрела на Руслана. Тот терялся, не зная куда спрятать взгляд.
- Я вам с Ягой на полу возле печи постелю, тебе поближе ко мне. – Последние слова она выговорила с блаженством.
Дурень замотал головой.
- Нет, я во дворе лягу.
С этими словами он метнулся к выходу, одним движением сняв с проема дверь. Ведьма довольно улыбнулась, наблюдая за богатырем.
Евдокия ужаснулась.
- Стой, богатырчик, пусть краше дед на улице ложится – его не жалко, все одно проку никакого, а ты со мною опочивать ложись… ну, в смысле на полу, рядом.
- Не-не, богатыри любят на чистом воздухе спать. Прохладу ночную вдыхать полной грудью, свежестью наслаждаться под Луной. – Быстро вставляя на место дубовую дверь, отнекивался Руслан, находясь уже во дворе.
Оказавшись сам на крестьянском дворе, он с облегчением выдохнул. Полная Луна светила ярко, окруженная несчетным количеством, блестящих в ночном небе звезд. Чистый, пропитанный приятной свежестью воздух, довольствовал богатыря. Он огляделся по сторонам, ища место для ночлега. Ничего кроме длинного огорода, избы, пустующей собачьей кануры, деревянной ступы и валяющейся рядом с ней своей дубины, Руслан не узрел. Тогда, подняв с земли орудие боевое, бывавшее в кровавых схватках, он решил осмотреть задний двор.
Задний двор оказался просто заполненным нужными в хозяйстве строениями. Там Руслан обнаружил большой свинарник, который хоть и был с виду чисто убранным, но все равно исходил не приятным запахом. Оттуда доносились похрюкивания его спящих обитателей. Рядом находился овин, представляющий собой длинный сарай, служащий владельцам хранилищем для пшеницы, и стог свежего сена рядом с ним.
Руслан обрадовался, узрев чистое, ароматное сено. Вот тут-то он сладко выспится. Дурень устремился к стогу. От изрядно выпитого его слегка шатало и, перецепившись о что-то на земле, он вспоткнулся, рухнув всей массой тяжелого тела на стену овна. Внутри сооружения что-то зашумело. Ну и пойло у бабки: прям прошибает всего. Руслан отлип от деревянной стены и спокойно пошел к манящему его месту для ночлега.
Верную дубину Дурень положил рядом с собой, а сам улегся на, встретившую его мягким шелестом, солому. Только глаза утомленного Руслана скрылись под смыкающимися веками, как из овна раздался хриплый угрожающий голос:
- Ты чего спать не даешь в ночь глухую?
Сказания об овинниках, которые царствовали в овнах, и безжалостно карали крестьян, изволивших топить овины в неположенные для этого дни, либо не правильно раскладывающих снопы пшеницы, многократно облетали всю Дуболомию, однако ничуть не пугали отважного богатыря. Поэтому он просто и по богатырски ответил:
- Заткнись.
Но назойливый овинник не успокоился. Слывя своей жестокостью и неумолимостью по отношению к людям, не чтящим его и порядки, который он устанавливает, овинник, отворив со скрипом хлипкую дверь, вышел на порог своего владения, дабы разобраться с осмелившимся так бесцеремонно с ним обходиться, смертным.
Руслан открыл глаза. У распахнутой двери стояло полутора метровое лохматое существо. Его большие круглые глаза злобно смотрели на Дурня. От длинной шерсти ног видно не было, кисти на маленьких руках с обросшими мехом пальцами, сжались в кулаки.
Дурень спокойно нащупал правой рукой дубину и, даже не приподнимаясь, метнул ее в овинника. Оружие богатыря попало прямо между глаз волосатого существа. Раздался резкий приглушенный звук. Овинник улетел в глубь овина, скрывшись в темноте. Мелькнули только его коричневые ступни с четырьмя длинными толстыми пальцами. В глубине овина послышался треск и шум от врезавшегося во что-то его обитателя.
Руслан, уже засыпая, услышал как дверь в овин быстро затворилась.
Богатырь почувствовал приятное расслабление в ноющих от усталости мышцах. Боль, исходящую от раны на плече, приглушила крепкая настойка. Мягкое ложе из соломы приветливо встретило своего ночного гостя, позволяя ему воспользоваться его удобством и насладится сладким погружением в сон после тяжелого, изматывающего дня.
Вдруг, опочивающего воина разбудил громкий вой. Глаза открылись. В полузабытие Руслан огляделся по сторонам. Никого. В тоже мгновение голова вновь рухнула на мягкое, и он громко захрапел.
Сквозь глубокий сон, он услышал оглушающий лай. Сон немного отступил, слегка прояснив его сознание. В животе крутило и пучило, а в воздухе стоял отвратительный запах. Он открыл глаза. Вновь услышал гавканье невидимого пса. Он слегка подвелся. И тут, Руслан сквозь пелену, застелившую глаза, разглядел неясную огромную фигуру, нависшую над ним…
Все происходило очень быстро. Рука его потянулась к дубине. Тут же он вспомнил, что швырнул его в приставучего овинника. Глаза плотно сомкнулись и быстро открылись, стараясь прояснить виденное. От того, что предстало пред его взором, Руслан ошалел…
Прям над головой у Дурня, узкими красными глазами, наполненными жаждой крови, на него смотрела неестественно большая волчья морда. Оскаленная пасть блистала в ночи белыми, как мел клыками. Руслан приподнял торс. В ту же секунду, пасть монстра открылась. Он попытался схватить Дурня за горло. Десятки длинных клыков чуть не впились в его плоть. Но богатырь успел поймать волосатую нечисть за шерсть на морде.
Зверь обладал неистовой силой. Руслан чувствовал, как его руки слабнут, а клацающая пасть зверя все ближе подбирается к шеи богатыря. Чудище издавало злобный рык, мотыляло головой во все стороны, пытаясь вырваться из крепкой богатырской хватки. Смыкающиеся челюсти были уже возле лица Дурня. Тот со всей силы врезал головой в нос монстра. Это сильней разозлило ночного охотника. Две толстые, крепкие как стволы древ лапы, обхватили горло богатыря. У волка было человеческое строение кисти, и он спокойно мог душить Руслана своими длинными пальцами.
Звериные пальцы сжимали Руслану шею, препятствуя дыханию богатыря. В голове у Дурня закружилось. В глазах поплыло. Он попытался подняться, но почувствовал, как зверь давит на него всей мощью, не давая подвестись на ноги. Руки богатыря слабли. Его лицо посинело и стало цветом спелой сливы. Чудовище стальной хваткой оковало шею. Волк бешено мотылял мордой во все стороны. Смертоносные клыки грызли воздух в миллиметре от горла Руслана. Кислород совсем перестал поступать в широкую грудь богатыря. Глаза закатились. Уходя в забытье, Руслан отпустил руки. Ничто не мешало чудищу полакомиться богатырской плотью, и оно уже устремило клыкастую пасть к его шеи.
Слух пронзил звук сильного глухого удара. Все прекратилось. Мощные лапы уже не сжимали горло, а острые клыки не рвали воздух рядом с лицом.
Руслан медленно открыл глаза. Ему казалось, что он по прежнему не может дышать. Резким глубоким вдохом он влил в груть чем можно больше воздуха. Руслан почувствовал, как приходит в сознание, а жизнь вновь затекла по венам. Он дышал полной грудью, и это было несказанно приятным чувством.
Взор прояснился. Богатырь увидел над собой довольную физиономию Яги. Он резко привстал. Рядом стояла его спутница, улыбалась и держала в руке чугунный котелок. Возле него, на стогу сена лежало обросшее шерстью существо. Глаза Дурня округлились. Он оценивающе осмотрел бессознательное тело монстра. Оно пугало своими размерами: около трех метров в длину, и как два Дурня в ширь. Хорошо, что зверь склонился, чтобы душить Руслана, а то Яге никогда бы не дотянуться казанком до его головы.
- Я же говорила тебе, Русланчик - не ладное тут творится. – Спокойно сказала его спасительница, и выдернула у побежденного монстра из спины клочок шерсти. – Вот и переворотное зелье теперь есть из чего сварить.
Мир готовился к пробуждению. Тьма не спеша рассеивалась, покидая погруженную в безмолвную тишину, деревню. Но, будучи привратницей ночи, она не желала уходить, пока не запоет петух, гоня ее вслед за своей царицей в Мир Теней. Вместе с тьмой, пение петух изгоняет: и нечистые силы, и создания, бесчинствующие ночью.
Руслан с Ягой стояли возле пустой собачьей конуры. Рядом, прикованный на тонкую цепь лежал монстр, желавший отужинать Русланом. Дед Иван и баба Евдокия сидели спинами друг к другу возле чудища, связанные в руках. Они боязливо косились на недвижимое волосатое тело.
- Цепь-то не порвет? – Спросил Руслан у ведьмы, - вон она тонкая какая.
- Русланчик, перевертень, он хоть и нечеловечьей силой обладает…
Дурень не дал договорить, раздраженно перебил:
- Та какая там сила. Яга, ну ты чего… пес он переросший своих собратьев шавок. Птфу… если бы не застал меня спящего, уж я показал бы блохастому этому. Разорвал бы ему пасть… да я бы его… и так… и сяк.
- Никто не спорит, горюшко ты мое луковое. Ты все же слухай, что старушка говорит. Значить, он хоть и, - она с жалостью посмотрела на богатыря, - ну, крепенький он в общем; однако я у хозяев этих подлых, костяной ногой под зад им вместе с их гостеприимством, все серебро с дома собрала, и выварила в отваре вместе с цепком. Серебро – металл благородный. Незаменимым и порой единственным оружием служит он против некоторой нечисти. Но не всегда, конечно, помогает. А вот перевертню совладать с серебром не выйдет. Цепь эта даже сама будет подгоняться под шею перевертня - когда тот перевоплотится обратно в человека, сделается уже она.
Связанная бабка виновато взглянула на Руслана.
- Вы простите нас, совсем запугал супостат этот всех в округе. Каждую ночь в село хаживал. Откуда только? Рассвет за рассветом мы встречали в трауре и плаче по очередному погибшему, от которого одни кости по утру находили. Да и то, не все-то кости. Сволота прожорливая, мало ему мяса человечьего – он и косточками-то не брезговал. – Бабка всхлипнула.
- Чаго-чаго? – Громко спросил ее муж.
- Я думаю не такой-то он и незнакомец - этот ужас ваш местный, и ни откуда он не приходил. – Сказала Яга. В ее голосе была древняя мудрость.
Первые лучи Солнца разбавили утреннюю серость. Рассвет входил широким шагом в дремлющий Мир.
- Ну щас. – В ожидании проговорила ведьма.
Все с готовностью наблюдали за перевертнем. Старик со старухой, ерзая по земле ногами, как могли отодвинулись от него. В тишину вторгся резкий крик петуха. Исполинское тело ночной твари вздрогнуло. Пальцы богатыря сами по себе крепче сжали деревянную дубину.
Петух опять затянул песнь.
Глаза зверя открылись. Он замер. Все тело затряслось. Холодящий Душу рев вырвался из пасти. Он сжался в клубок. Разжался. Лапы в судорогах задергались. Длинный язык вывалился наружу. Его всего трясло. Шерсть уменьшалась на глазах, прячась под кожей и исчезла вовсе. Вытянутая волчья морда меняла форму, становясь подобием человеческого лица. Большая, как пивной котел голова, уменьшалась. Длинные острые уши втягивались в голову и трансформировались в человеческие.
И вот, перед четырьмя зрителями лежал на сырой земле тощий, совершенно нагой пожилой мужчина. Лицо его покрывала небольшая редкая бородка, не равномерно росшая лишь на щеках и подбородке. Длинный растрепанный волос с проблеском седины, весь слипся.
- Степан? – В изумлении прокричала Евдокия. Иван, с которым они уперлись спинами друг о друга, злобно смотрел на невысокого человека, нервно подергивая губами. Он прижал к животу трясущиеся ноги, стараясь скрыть мокрое пятно, вновь позорно окрасившее его штаны.
Степан испуганно уселся. Ноги сжались в коленках. Руками он прикрывал свои гениталии. Он кидал дикий неуверенный взгляд то на Дурня, то на Ягу, то на стариков. Одной рукой перевертень осторожно ощупал затылок. Там, под копной грязных волос, надулась шишка, размером с богатырский кулак. Он ойкнул от острой боли.
- Ах ты падлюка, опарыш ты говняной, упырек, зачахлик мерзкий. Я ж тебя изведу. Ты у меня получишь. – Со страшной злобой орала Евдокия. Она старательно подползала к перевертню, упираясь ногами о землю, и волоча за собой привязанного к ней, Ивана. Оказавшись рядом с человеком на цепи, старуха принялась пинать его босой ногой. Тот робко отползал. Но бабка не прекращала преследование.
Яга деловито наблюдала за происходящим, поставив руки в боки.
- Я же говорила – местный он. – Гордо подметила Яга.
- Ну разве ж виноват я. – Взмолился разоблаченный Степан. – В марте месяце еще, в лесу, когда за травами да ягодами ходил, стряслося это со мною. Загулялся я в Черном лесу нашем. А до дому дорогу в ночи найти никак не удавалось. Леший, зараза, завел меня непонятно куда. Проказник лесной, совсем с пути сбил. Вот тогда-то после полуночи и набросился на меня зверь чудовищный. Искусал всего. Да вот только не на смерть. Эх, краше сожрал бы. Проснулся я, значить, утром, средь дерев, в траве влажной от росы. Тело все бодрое, легкое, ни одной раны – затянулось все, даже шрамов не осталось. И нутро все, аж поет соловьем. Так хорошо мне было. Лес, как родной стал. Дорогу в деревню я спокойно нашел. Без проблем. Будто всю жизнь в лесу жил, и все тайны и законы его знал. А шел пока, слышал даже как мавки хихикают звонким смехом девичьим. – Он замолчал. Окинул быстрым взглядом слушателей. – Ой горе мне. Краше сожрала бы тварь эта меня тогда. Только Луна полная взойдет с тех пор, - так зверь и пробуждается во мне.
В глазах деда Ивана явно не читалось прощения или сочувствия.
- Я, - Кряхтя прошипел он, - из-за тебя перед людями обмочился два раза. Не смыть теперь позора. А ты жалость выдавливаешь из нас. На кол тебя, дворняга безродная! На кол!
Яга недовольно сморщилась.
- Козлина ты старая, людей столько погибло, а тебя портки твои изгаженные да честь хрычевская беспокоят. Птьфу. Срам. И гляди, чтобы твой зад костлявый вместе с перевертнем и Евдокиечкой ненаглядной на кол не отправился.
Тут, пытаясь все уладить, в разговор вмешалась Евдокия.
- Люди честные, добрые, погодите. Остудите пар росою прохладной. Вы же герои у нас теперь. Щас, вот по всей деревне весть разнесем про освободителей, ну конечно как только развяжете нас. Пир закатаем в честь победителей перевертня злобного. Ух, гульнем… ну, простите нас, балбесов старых. Совсем страх и возраст мозги проели.
- Да, чуть и нас не съели. – Подхватил глуховатый Иван. – Ох, съели бы.
Дурень устало зевнул. Он до сих пор изредка озабоченно щупал рукой передавленное горло. Там остался толстый синий след.
- Ладно, Яга, разберись тута сама пока, а я пойду вздремну чуток. Ночь тяжелая, знаешь ли была: с этим вот пока совладал, а потом еще и заковать его, деда с бабой связать, дежурить с дубиной у них. И глаз-то не сомкнул я. Тяжко мне без сна. Восстановиться надо.
Богатырь спал не долго. Сон его был тревожный. Он постоянно ворочался, лежа на печи в доме Ивана. И хоть спал на мягких звериных шкурах, но все равно не добрые сновидения незваными гостями входили в его опочивающий разум. Он то вздрагивал, то вскрикивал, пока не проснулся, весь в поту, схватившись обеими руками за горло.
Дурень вышел во двор. Солнце набрало полной силы в дневном царствии. Его лучи крепко припекали. На встречу Руслану с огорода шла Яга. В руке держала лист папоротника.
- Что, Дурнюшечка, отдохнул? Сны поганые не мучили? – Спросила она, глядя на осыпанный прозрачными каплями пота, лоб богатыря.
- Мы, богатыри русские, спим всегда спокойно, не боимся мы никого и ничего. Даже сон дурной нас обходит, зная силу и удаль богатырскую.
- Ну да и ладно. Вот, гляди, папоротник нашла. Сгодится для чар моих. А стариков отпустила я. Бог с ними. Пущай живут. Они побежали по деревне весть благую разносить.
- А с червем этим че делать будем? – Руслан указал на, забившегося поближе к конуре, Степана, всячески прикрывающего свои не приличные места.
- Тебе не все одно, че будет то будет. Пущай местный люд сам решает судьбинушку его.
Степан жалобно посмотрел в глаза ведьме.
- Будьте милостивы. Не прошу я свободы. Прошу лишь жить дальше. Буду служить вам верой и правдой. Заберить только с собою. Не оставляйте меня, окаянного, сдеся. Жуткие мучения ждут меня. Щас всю злобу на несчастного скинуть. Весь страх свой не проснуться утром после полной Луны в меня выпустять.
- Ты, несчастный, пасть, то есть рот, свой затвори на засов. Думать надо было, когда людей жрал. – Пресекла Яга.
Она подошла к Руслану, чтобы обработать ему каким-то разноцветным порошком рану на плече, но в удивлении увидела, что та уже не кровоточила, а наоборот – начала потихоньку затягиваться тонкой розоватой кожей. Яга знающе усмехнулась. Тело богатырское само себя исцеляет быстрее, чем у простых людей. Все у них приспособлено для сражений и выживания. Даже раны глубокие затягиваются на следующий день. И в чем же секрет крови этой, богатырской? Что за даром они наделены? Почему на тысячи населения рождает земля Дуболомии одного молодца такого со всеми способностями сверхчеловеческими? Пока Яга не знала ответов на эти вопросы. Но раздумывала над ними уже много лет. А целебный порошок она в мешочек положит, да с собою в дороженьку возьмет, вместе с шерстью перевертня да папоротниковым листком. Знадобяться еще. Путь ведь не легкий впереди.
- Пойду я, погляжу на жителей тутошних и прогуляюсь за одно. – Сказал Дурень деловито. Он думал, Яга не осознает, что тому не терпится окунуться в славу и хвалебные оды спасенных крестьян.
Руслан шагал по узкой деревенской улочке с гордо расправленной грудью. Его обнаженный торс играл рельефной мускулатурой при каждом движении тела. Рубаху Дурень скинул специально, чтобы не позориться в рванье. По крайней мере так он сказал ведьме.
Жизнь в селе закипела. Все наполнилось атмосферой радости и грядущего праздника. Люди сияли от счастья. Все нарядные, в чистой одеже. Лица у всех сияли радостью, словно Ясное Солнце. В некоторых дворах старики играли на гуслях, а молодые девки и парни весело выплясывали. Когда видели богатыря, все замирали, кланялись ему. Мужики снимали шапки перед героем, а девки смущенно хихикали, перешептываясь друг с другом. Встречные люди уступали дорогу, лезли с ним обниматься, знакомились.
Это бесконечно нравилось Руслану. Такое внимание тешило его скромное самолюбие. Окунувшись в заслуженные Ягой перлы славы, Руслан награждал всех поклонников богатырским вниманием: он охотно обнимался с бабами и широко улыбающимися мужиками, хлопая их по спине, махал рукой довольным девицам, которые метко стреляли в него лукавыми взглядами.
За Дурнем волочился хвост из деревенских детей, которые по боевому шагали за ним. Некоторые пытались идти рядом, не отставая, гордо задрав носы и представляя, будто тоже, совершили подвиг и теперь разделяют вместе с героем почтительное внимание благодарного люда. Одного, совсем маленького мальченку, Руслан посадил себе на плечо. Счастью того не было предела. Он радостно смеялся искренним детским смехом и свысока поглядывал на своих товарищей, которые хоть и были по старше и по больше его, но все же шли рядом с богатырем, а не то что он – ехал на плече самого Руслана Дурня.
Новоиспеченный герой увидел вдалеке, ковыляющую ему на встречу знакомую фигуру. Это была баба Евдокия. Она спешила к Руслану, ведя за собой несколько упитанных дорого одетых мужчин и женщин.
Один из мужиков, самый плотный, в кожаных сапогах, вышитой рубахе, подвязанной поясом из заморской ткани, отстранив рукой Евдокию, стал перед Дурнем.
- Разрешите представиться славному богатырю славянскому, истребителю силы нечистой. – Он ждал ответа, но Дурень привычно тупо уставился на него.
Мужчина замялся. Баба Евдокия, которая постоянно пыталась вылезти у него из-за спины, высовывая толстое лицо то справа, то слева, встала на цыпочки и что-то шепнула мужчине на ухо. Тот прочистил горло.
- Староста деревни, Дмитрий Доброедов. Эммм категорически рад…эээ… приветствовать храбрейшего из храбрейших знатного из знатнейших, воина честного. Наш дом – ваш дом. В общем, будьте как дома.
Руслан кивнул.
- Буду.
Дмитрий робко протянул к богатырю руку. Руслан поставил на землю мальченку, сидевшего у него на плече, и крепким богатырским пожатием ответил старосте. Холеная, давно не видавшая мужской работы кисть старосты, захрустела, его лицо скривилось, тело скорежилось на бок, а изо рта послышался жалобный писк. Женщины с длинными волосами, удерживаемыми гребнями в дорогих каменьях, которые стояли сзади Доброедова, смотрели на Руслана восхищенно, широко разинув рты.
Когда мужское рукопожатие закончилось, Дмитрий схватился левой рукой за изувеченную правую кисть. С его глаз текли слезы. Он попытался выпрямиться и как мог спокойно, будто ничего не произошло, сказал:
- Сегодня у меня во дворе пир в вашу честь. Столы богатые накроем. Гулянку на всю деревню организуем. Поэтому, сочтем за честь, если вы не впуть отправитесь, а останетесь с нами еще на денек хотябы, на пиру гульнете с нами. Все придуть. Ой-ой. – Староста скорчился от боли в руке.
Дмитрий спешно развернулся и пошел в обратную сторону от Дурня. Одна из женщин обняла его за плечи и успокаивала, утешая добрыми словами пока они шли. Вся свита Доброедова пошла за ним, оставив Евдокию наедине с Дурнеем и его славой.
Руслан удивленно пожал плечами.
- Странные люди у вас тут… - Сказал он, глядя вслед старосты и его приближенным.
Баба Евдокия стояла рядом, уворачиваясь периодически от детей, которые продолжали водить вокруг Дурня хороводы.
- Русланушка, пойдем до дому, я тебе рубашеньку из сундука новехоньку, чистехоньку достану. Будешь у меня как царевич на пиру у Доброедова. Эх, любо молодец. – Она взяла его под руку, приглашая пройти назад в свою избу.
Дурень тактично отпрянул.
- Я вот это, до речке прошелся бы. Искупнуться охота.
Глаза старухи заблестели по молодецки.
- Ой, золотой ты мой, так давай бабуля проводит. Тут рядышком течет река наша, Трубеж. Водичка в ней чистая, как родниковая. Все ближайшие деревни кормит она и поит. Разденешься на бережку. Пока бабуля штанишки с портками постирает, ты освежишься в кормилице нашей.
- Что, и портки снимать? Перед тобой? – Ужаснулся Руслан.
Старуха изумленно повела плечами.
- Ну да, а что?
Услышав ответ Евдокии, Дурень, быстрым шагом пошел прочь даже не оглядываясь. «Руслан, куда же ты, а я?», - Кричала ему в след разочарованная бабка.
Дурень быстро нашел дорогу к реке. Одна молодая сельская жительница, с длинной золотой косой на голове и большими карими глазами, охотно объяснила ему куда идти. Она неестественно долго описывала незамысловатый путь к речке, которая несла бурные воды слева от села, влюблено заглядывая Дурню в глаза и предлагая свои услуги в качестве провожатой. Но Дурень, не поняв самых что ни на есть толстых намеков красавицы, отказался от ее предложения и направился сам по указанной ему тропинке. Он, как истинный мужчина не может утруждать красавицу своими проблемами, и как настоящий богатырь с легкостью найдет дорогу без чьей-либо помощи.
Руслан прошел мимо нескольких дворов с приветливыми хозяевами, затем вышел на широкий зеленый луг, украшенный разноцветным узором цветов, и вскоре оказался на пологом берегу широкой реки. Дурень стоял прям перед тем местом, где гордая река сворачивала, и там образовалась тихая заводь. Отличное место для купания. Но вот чуть правея в воду ступать нельзя: там, прям под повисшими над тихой водой ветвями пышной ивы, которая росла на небольшом обрыве, нависая над речкой, водяной мутит воду. Этот проказник любит такие места. Ему нравится с семейством своим селиться под зеленой ивой в таких глубоких заводях. Утянет разбойник под воду, а там в царствие своем заставит вечность ему служить.
Руслан стоял в нескольких шагах от зловещего места. Но он все равно на всякий случай отошел еще на пару метров от омута, в котором рождались, нарушающие водную гладь, водовороты.
Солнце стояло в самом зените. Его, набравшиеся сил в дневной стихии дети, тяжелым жарким грузом давили на голову. От жары было тяжело дышать. Бессовестные лучи Солнца не приятно припекали кожу. Плечи и верх спины Руслана покрылись ярко розовой краской. Кожа нагрелась и казалось вот-вот лопнет от высокой температуры, накалившей ее. Маленькие капли пота выступили на лице и груди Дурня. При этом река испускала манящую прохладу, словно приглашала войти в ее чистые, как горный алмаз, воды.
Богатырь быстро скинул штаны, небрежно положив их на сапоги, и нетерпеливо вбежал в воду. Он сразу почувствовал бодрость и легкость во всем теле, обожженная полуденным солнцем кожа, перестала докучать жгучей болью, а усталость, вызванную знойной жарой, сразу как рукой сняло.
Руслан наплавался вдоволь. Он много раз пересек Трубеж от одного берега к другому. Бодрый и довольный он широко шагал по деревне к дому Евдокии с Иваном. Праздничная суета в селе продолжалась, и уже набрала не малых оборотов: деревенские жители носились в разные стороны, таскали мимо Дурня длинные столы и разного вида стулья и табуреты; светловласые девки во дворах хвастались подругам одеяниями, демонстрируя друг другу роскошные платья, украшения, играющие под лучами Солнца дивными дорогими каменьями и плели друг дружке длинные шелковые косы. Один мужик, с длинной белой, как мел бородой, в красных шароварах, вышитой узорами в виде птиц с пестрым опереньем рубахе и новых лаптях, играл у себя во дворе на балалайке, отплясывая старинный славянский танец. Увидав Руслана, он прекратил пляс и вежливо поклонился. В селе царила радостная атмосфера приближающегося праздника.
Во дворе его встретила радостная Евдокия.
- Ой, богатырушка наш повернулся. Ну как тебе водица? Освежился с пути тяжкого? Русалки-то в Подводное Царствие не утянули?
Дурень удивился.
- А че это они меня утянуть должны? Ну, в смысле, я, конечно, парень видный, всем бабам нравлюсь, но зачем сразу под воду меня утаскивать?
- Богатырушка, ты наш. Очень долго перевертень этот негодный в страхе весь люд местный держал, что совсем позабыли люди, что сегодня ночь на Ивана Купало. Праздник великий, но и купаться-то целый день не можна – русалки могут забрать в царствие свое. Хм, а перевертнем такой вот упыреныш, как Степан оказался, знали бы – зарубали б гада еще давно. Ну ладно, что это я за него супостата все. Так вот, мало того, что ты нас от чудища такого страшного избавил, еще и праздник сегодня. Такая гулянка намечается. Сразу два повода в деревне для веселья. Я тебе рубаху новехоньку приготовила. Заходи в дом, одевайся и пора уже к старосте идти, там поди все готово. Хоть бы Ванька мой не нажрался, пока помогает двор готовить.
В доме Дурня ждала Яга.
- Ну, герой, Ешкин хрен, давай сразу договоримся: одну ночь празднуем. Выпиваем, гуляем – в общем, все как положено в Дуболомии, а на утро – вырушаем. Некогда нам в весельи погрязать. Не забывай, что еще в Заморляндию лететь предстоит.
Дурень кивнул в одобрение.
- Я не против. Что тут долго рассиживать. Уважим местных присутствием на пиру в честь нашей победы…
Яга грубо перебила Руслана:
- Нашей значит, да?
- Ну… это… да, да костяной ногой тебя по голове, - не спи я тогда, я бы куцехвосту этому лапы в узел связал и вообще. – Дурень в сердцах поднял вверх сжатый кулак.
- Ладно-ладно. – Успокоила его ведьма. – Ты, ты у нас герой. – Что ж взять-то с тебя. И кому я объяснить пытаюсь? – Еле слышно закончила она.
Богатырь взял с печи идеально белую рубаху, украшенную абстрактной вышивкой. Такое одеяние, сшитое из тканей, приобретенных у восточных торговцев, держат для особых случаев и одевают очень редко. Только на Востоке умельцы могут производить подобную ткань, и продают в Гипербореи, Артании и на Руси за неимоверную цену. А люди не жалеют золотых ради такой роскоши. Зажиточный крестьянин, как правило имеет у себя одну в сундуке, от силы две такие вещи. А вот у князей, старост, купцов и приближенных к правящей верхушке, подобным одеянием забиты целые ниши: они как известно чаще обычного люда устраивают празднования, ходят на приемы и посещают званые пиры. К стати, в богатырских домах, которых как известно князья всегда щедро одаривают как воинскую элиту, дорогого роскошного одеяния тоже вдоволь. Вот только Руслан ни помнил ни этого, ни где его дом.
Рубаха села на Дурня, будто шита специально для него.
- Ух ты, Русланчик, да ты просто как молодец на выданье. Ну и лепота. Откуда только у стариков одеяние размера такого могучего? Ведь деда плечи супротив твоих все равно, что береза супротив древнего дуба. – Восхитилась Яга, любуясь праздничным нарядом своего спутника.
Дурень поднял ввысь голову и гордо направился к выходу.
- Пойдем, старая. Нас благодарные крестьяне ждут. – Он почесал урчащий от голода живот. – И не гоже старосту заставлять ждать. Ведь столы, нибось уже накрыты. Ступай-ступай живее. Ждут ведь люди.
У колитки их встретил не высокий темноволосый мужчина с маленькой тонкой бородкой. За ним стояла не большая телега, до верха набитая телами дохлых гаргулий. С телеги тянуло не приятным запахом смерти. Он нежно поглаживал свою бороду, которая покрывала только узкий подбородок и лукаво смотрел на Ягу с Дурнеем черными, как ночь, глазами.
- Слущай, бабуля, - обратился он к Евдокии, - смоти вот сколько гадов воздущных набиль я ночью. Себья не жялел. Дралься как мог. Специяльно, чтеби славним местним жителям таких рэдкых товаров предать. Щкура – прочьная, как железо, а чучеля какие будут, на зависть даже богачам, щто тут живут. Как поставищ дома – хвастаться будещ гостям. Покупай. Всего два золотых за щтуку прощу.
Пока старуха пыталась понять что к чему, он переключился на Руслана.
- Оооо, какой славный молодец. Покупай чудище. – Он вытащил из телеги гаргулию с вмятой от удара мордой, на которой застыла алая кровь. – Смотри, красавец, сам таких не поймаещь, только у Джяфара купищь. Как покажещ товарищам – уважять будут. Бери, три золотых.
Яга с улыбкой вмешалась в разговор.
- Ты же только что говорил – два золотых.
- Что, я два сказал. Ой-ой, это я ощибся. Ночь знаете ли не спал – с чудищами воеваль, вот и в голове не пойми чте деляеться. – Предприимчивый торговец с надеждой в глазах рассматривал дорогое одеяние Дурня.
Руслан как всегда скрутил губы в трубочку и почесал затылок.
- Че-то я не пойму, Яга, уж сильно по увечиям на телах, чудища похожи на тех, что я побил в ночи.
- Дурнюшечка, так это они и есть. Кто ж еще бы тут с такой стаей совладал-то, ну явно не этот задохлик. – Яга презрительно кивнула на Джафара.
Джафар опустил руки, на лице появились признаки испуга, вперемешку с ожиданием чего-то страшного.
В то же мгновение не сдерживаемый гнев поднимался от пят Руслана, доходил до груди и бурным напором ударил в голову. Щеки богатыря покраснели, а глаза налились кровью.
Со всей богатырской ненавистью он врезал купцу крепким, как закаленная сталь, кулаком. Удар пришелся прямо в челюсть Джафара. Тот отлетел, ударился о забор соседнего дома и без движения рухнул на земь.
- Бери, Евдокия, товара, сколько хош. Я разрешаю. – Спокайно сказал Руслан.
Широкий и просторный двор старосты встречал их высокими открытыми воротами.
У входа стояли двое слуг, которые кланялись гостям, а знатных приглашенных - провожали за стол.
Дом Дмитрия впечатлил путников. Он явно выделялся из всех остальных деревянных хижин местных жителей. Даже у самых зажиточных крестьян, вроде Евдокии с Иваном, жилища были хоть и не малых размеров, по сельским меркам, с большим двором и хозяйством, но все равно – это были одноэтажные дома в основном состоящие из одной комнаты. Терем Доброедова же, включал в себя два этажа. В первом во двор выходило три широко раскрытых окна, в двух из которых можно было увидеть мечущихся внутри кухарок, а в одном любовалась собою в зеркало в серебряной оправе юная девица. Ее, вооруженные длинными, как перья павлина ресницами веки, быстро моргали, заигрывая с собственным отражение. Как воин тренируется перед боем тяжелым с мечом и щитом, так и красавица тренируется в умении пользоваться чарами своими, завораживающими мужчин. Потому и строят глазки сами себе перед зеркалом, оттачивая мастерство и сглаживая недостатки, то улыбнувшись нежно, то наоборот холодно и безразлично сложив пухлые губы.
На втором этаже было два окна с запертыми ставнями. Как поняла Яга, это были покои самого Доброедова с его женою.
Руслан даже не обратил внимание на Степана, привязанного к вишневому дереву, которое росло рядом с теремом. Он был по прежнему в чем мать родила. Взглядом загнанного зверя, бедолага смотрел на проходящих мимо него людей, которые не забывали пнуть тощего человека на цепи, либо швырнуть в него камень. Перевертень прижался к стволу древа, прикрывая свои достоинства, а правильней сказать – недостатки. Яга внимательно наблюдала за ним, пока всю троицу вел слуга.
Внимание Дурня же сразу привлек аромат кушаний, который, взяв его за нос упрямо вел за собой. Теперь богатырю и проважатаев не надо было. Достаточно манящего запаха наготовленных блюд, который сам указывал путь к столу.
За тремя широкими длинными столами уже расположились, подоспевшие первее всех гости. Тут были все от мала до велика: и беззубые старушки, совершающие жевательные движения ртами, в которых отсутствовала пища, и бородатые мужики, умастившие рядом с собой жен и налитых соком зрелости и девственного любопытства, дочерей, и конечно дети, нетерпеливо пытающиеся схватить что-нибудь с накрытых столов, и получая за это по рукам от матерей.
В торце самого длинного, одетого в белую скатерть стола, сидел Дмитрий Доброедов со своей супругой. Женщина старосты не многим уступала ему в пышноте тела. Упитанные румяные щеки хозяйки приходились в цвет красному с белыми вставками платью. На голове одет вызывающе сверкающий дорогим каменьем обруч. Оба привстали, когда герой со старухами подошели к ним. Доброедов по привычке потянул к Руслану руку, к которой белыми тряпками уже была привязана маленькая дощечка, чтобы кость правильно срасталась; но в то же мгновение убрал покалеченную конечность.
- Ээээ, виделись. – Робко сказал он. – Ну, гости дорогие, присаживайтесь. Кроме вас никого ждать не будем: как подоспеют, так и присоединятся к пиршеству.
Дурень уселся по правую сторону от Доброедова. Евдокия, вручив старосте подарок в виде дохлой гаргулии, которую он сразу отдал слуге, умостилась рядом с упитанной хозяйкой, а Яга по простому, рухнула костяшками возле Руслана.
Стол восхищал обилием праздничных блюд: зажаренные на вертеле молочные поросята, нашпигованные кашей и уложенные в блюда, украшенные яблоками; жареные, обтянутые хрустящей розовой корочкой, перепела; запеченные в меду утки; рыба, приготовленная по разным рецептам; множество колбас, начиная от кровяной и кончая толстой свиной; нарезанное сало, разложенное в одной тарелке с чищенным чесноком; казанки с отваром говядины; исходящий непревзойденным ароматом свежеиспеченных хлеб, от которого еще шел легкий пар; огромные сосуды с мутной жидкостью, ну и конечно множество солений, уложенных чуть ли не возле каждого прибора.
Все это бесконечно радовало изголодавшегося Руслана.
- Ну, раз ждать нам некого, давайте опрокинем по стаканчику. – Предложил он.
Яга пихнула в бок.
- Ты чего? Не вежливо первей хозяина лезть. Староста должен сначала слово сказать и дать добро на пиршество.
Доброедов от неожиданности растерянно поводил глазами по столу. Сидящий рядом с Дурнем мужчина быстро схватил бутыль с напитком и разлил его в стаканы всем, кто находился по близости. Это увидели гости за другими столами, и уже все спешили наливать друг другу веселящий напиток.
Дмитрий встал, подняв в левой руке полный до краев хрустальный стакан: только у него, его супруги и у Руслана стаканы были из хрусталя, у всех остальных – просто из стекла.
- Гости дорогие, товарищи, односельчане, сегодня великий день – само чудо совместило прибытие спасителя нашего с таким праздником, как Ивана Купало. Так что сегодня два повода у нас для веселья. Ночью этой богатырь славянский, ни раз спасавший земли русские от вражьих нашествий. - Когда староста заговорил про Руслана, Яга шепнула последнему, чтобы тот встал. Богатырь подвелся и с серьезным видом гордо задрал нос. – И теперь, пришедший в наш край, чтобы выручить нас от беды, которая легла тяжелым грузом в сердце у каждого, и затронула судьбы многих наших товарищей и родных. Сколько честных, порядочных, добрых людей, которых я лично знал и чтил, пожрала тварь эта, днем гуляющая среди нас, скорбящая вместе с нами за погибшими от его же ненажерства и лютой злобы ко всему живому, а ночью безжалостно убивающего своих же братьев славянских… такое не видано жителям Дуболомии. Жутко мне в душе становится, когда вспоминаю совсем недавние времена: жизнь в деревне, наполненная трауром и несчастьем, словно потеряла все краски. Но, - Доброедов воспрянул, - с этого дня, герой, сам великий Руслан Дурень прибыл в наши края и спас всех от беды. Так подымем же первый тост за нашего спасителя, и пируйте, братья, гуляйте, празднуйте, чтоб аж до Новгорода донеслись звон стаканов и песни праздные. Пейте же!
Староста радостно чокнулся с богатырем, обняв его и поцеловав в обе щеки. Для последнего Дурню пришлось наклониться.
- Фу, ну и закрутил. – Пожаловался Руслан Яге, когда уже присел за стол, опустошив стакан браги.
В самый разгар пира, когда дело уже шло к вечеру, а лавочки и стулья возле всех трех столов до тесна были забиты празднующими, к старосте подошла девица, которую Руслан видел в окне терема. Она робко стала возле Дмитрия. Тот привстал, радостно подвел ее к столу.
- Знакомься, богатырь, это доченька моя, Анна Доброедова. – Сказал он трепещащим от любви к дочери голосом.
Стройная, высокая девица робко поклонилась Руслану. Дорогое, вышитое драгоценными камнями платье, расширенное ниже талии, подчеркивало и в тоже время скрывало всю тонко отточенную фигуру красавицы. Но на груди платье образовывало два пышных холма, так сильно привлекающих взгляд Руслана, что Яга аж стукнула его ногой под столом.
- Она у нас немного долго собирается и прихорашивается, поэтому слегка опаздывает к застолью, - вежливо, не перебивая мужа, добавила супруга Дмитрия.
- Доченька, присаживайся возле матери с отцом. – Доброедов встал, - эй, Егорка, живо тащи Анне Доброедовой на что присесть.
В то же мгновение расторопный слуга подбежал к ним, поставил такой же, как и у хозяина стул и быстро убежал.
Дочь старосты аккуратно присела возле отца, тонкими пальцами взяла в руки прибор и положила себе в тарелку маленький кусочек рыбы. Каждое ее движение выражало собой утонченность аристократических манер. Все она делала изысканно, руки словно парили в воздухе, а пальцы плели пряжу невидимыми спицами, так красиво и грациозно она работала ими.
Это конечно было явно не бедное село, но подобные манеры поведения характерны только для городских жителей, и то встретить их можно только среди светской элиты. Видимо подобное поведение было в крови красавицы.
Наблюдения Дурня прервал Иван, бестактно вторгшийся в его, умиротворенное от видения прекрасного, сознание. Этот совсем недавно присел рядом с Марфой. Он уже успел побывать за двумя другими столами и выпить со многими своими приятелями.
- Слышь, старая, а че это обалдуй наш рубаху-то мою напялил. – Возмутился старец.
- Та на кой черт она тебе. Брали ее хрен зна когда. Ты тогда еще дюжих размеров был. А щас, что, утонешь в ней, или укрываться как одеялом будешь? Ты же так ни разу и не вышел в ней никуда, когда молод еще был. Сколько уговаривала тебя одеться, а ты – все без верха хаживал, телом своим мощным хвастался пред девками, а еще и твердил мне вечно, мол на других баб и не косился. Знаю я, как не косился… пес шелудивый.
Дурень настороженно глядел на парочку, а дед Иван в досаде опустил глаза.
Темная Ночь застелила окрестности тяжелым покрывалом. Звезды на небе светили ярко, Луна спокойно слушала пение жителей пирующей деревни. Пировали уже не все. Многие попадали лицами в тарелки и громко храпели. Их жены пытались поднять спящих и отнести домой, но после безуспешных стараний, махали рукой и уходили сами, забирая взрослых дочерей и детвору. Столы изрядно поредели не только едой, но и людьми. Самые стойкие, которые продолжали веселье - распивали песни, обнявшись друг с другом за плечи, дразнили прикованного к цепи Степана, который трусился от холода. Все таки даже летом, в ночи прохладно без одежды. Руслан громко разговаривал с пошатывающимся от хмеля Дмитрием. Рядом, за столом и на земле спали мужики, которые подходили к Руслану, чтобы выпить с героем. Яги по близости видно не было.
Дочь Доброедова применяла свое мастерство, отточенное перед пиром, и как бы застенчиво и невзначай поглядывала на нарядного богатыря. Руслан никак не мог понять ее взглядов: то ли девица смущается от его присутствия, то ли просто любопытно ей посмотреть на молодца такого. Но почему тогда в глазах есть какая-то непонятная ему таинственность, что ли? Или это намеки? Фуф, совсем своими чарами девичьими, которые похлещи колдовства Яги будут, запутала и без того, пропитанные хмелем, мысли.
Вдруг, кто-то сзади положил Руслану на плечо руку. Тот обернулся. Там стояла Яга.
- Русланчик, ты давай не засиживайся, сам знаешь – завтра путь не легкий ждет. А я пойду по делам своим колдовским.
|
| Свидетельство о публикации № 29067 | Дата публикации: 18:34 (28.12.2016) © Copyright: Автор: Здесь стоит имя автора, но в целях объективности рецензирования, видно оно только руководству сайта. Все права на произведение сохраняются за автором. Копирование без согласия владельца авторских прав не допускается и будет караться. При желании скопировать текст обратитесь к администрации сайта.
|
| Просмотров: 442 | Добавлено в рейтинг: 0
Данными кнопками вы можете показать ваше отношение
к произведению
|
Оценка: 0.0
|
|
