4.

     В школе вроде тоже все тихо. Прошла неделя, прошла вторая, можно и успокоится. Только один раз Манечка (так мы называем свою классную Марию Сергеевну) выругала меня на классном часу за то, что пришли сводки из милиции, и в них фигурировала моя фамилия. Но ничего серьезного, там была всего лишь формулировка «Замечен на дискотеке в нетрезвом виде». А это еще доказать надо. Не пойман – не вор, могли и обознаться. Поэтому за сводки я спокоен. Возьму перерыв подольше, и все уляжется. Одно только меня настораживает: если новость знает Манечка, эту новость знают все. И уже сто пудов все без исключения, даже дебиловатый рабочий Витя, знает об этом. И недавно родительское собрание было, значит, дома тоже знают. Только мама молчит, как партизан. Эта проблема зависла в воздухе. Я, каждый раз приходя домой и, видя маму, думаю о том, что она все знает. И от этой недосказанности все время неловко, неудобно. И мы с мамой уже почти не разговариваем, потому что нам обоим уже неудобно разговаривать на любые темы. Все из-за одного только проступка, о котором все знают, но про который никто не говорит. Хоть бы всыпала мне, как следует, так нет же. Просто молчит. Это изматывает, это мучает. Но я ей никогда ничего не расскажу сам. И так проходит несколько месяцев. Все уже забылось давно, улеглось.

Сегодня все как всегда. Как обычно уроки проходят, как обычно я на переменке делаю домашку, а тут Олька заходит:

     - Дим, тебя там завуч зовет.

     Завуч, Марина Викторовна, вела у нас в первом классе, моя первая учительница. Она меня еще с первого класса в оборот взяла: поставила меня на сцену, и тогда я впервые спел «Сестренку Наташку». Я даже не помню, какой праздник был тогда в школе. Но эту песню мне почему-то вспоминают и сейчас – так она тогда всем понравилась. Брат тогда крутил музыку, и записал на кассету, как я пел. А потом вместе с другими старшеклассниками вытащили колонки на коридор и врубили. Всем нравилось, я тогда был явно популярнее, чем сейчас, спасибо братьям.

Сто пудов Марина Викторовна зовет на какое-нибудь мероприятие. Пихают меня, как затычку – в любую жопу. Соревнования – Дима первый, спеть надо – да пожалуйста, станцевать – кто ж еще, если не я. В принципе, я не жалуюсь. От этого можно отказаться, но так проще ничего не делать по учебе. Оценки ставят на халяву, так почему бы и не выступать.

     - Здравствуйте, Марина Викторовна, можно к вам?

     - А, Дима, это ты? Конечно, заходи. Я наслышана о твоих приключениях, мне все рассказали.

     - Каких приключениях, о чем это вы? – я реально не понимаю, о чем она говорит.

     - Ну, о твоих ночных приключениях на дискотеке, - она так спокойно об этом говорит, как будто ничего и не произошло.

     - Марина Викторовна, я просто… - и снова это самое чувство провала в голове, как будто картинка медленно уезжает все дальше и дальше, но через секунду все возвращается на место. Только руки предательски потные, и в горле предательски пересохло.

     - Молчи, ничего не надо говорить. Просто мы посовещались и приняли решение, что это нужно будет отработать. У нас в школе будет создан отряд «Юный милиционер», и ты там будешь капитаном. Наберешь себе команду, будете следить за порядком, выезжать вместе с милицией. Сегодня приезжает инспектор по делам несовершеннолетних, она введет вас в курс дела.

     Вот это попадалово – в собственной школе подрабатывать мусором. Да я же стану всеобщим посмешищем. Нет, я понял. Учителя за меня впряглись, отмазали от учета. То есть, выбора у меня нет, и права на отказ сейчас я не имею.

     - Конечно, Марина Викторовна, я готов, - а сам от злости краснею, потому что сделать ничего не могу, - все сделаю.

     Иногда судьба распоряжается так, что мы не имеем права выбирать. Просто нужно подчиниться обстоятельствам, собраться и идти дальше, нравится нам это или нет.

……………………………………………………………………………………………………………………

     Так уже вся зима прошла. Вроде бы забылось все, идея с отрядом тоже провалилась. Изначально было понятно, что заниматься им никто не собирается, и все это только для галочки делалось. Может быть, если бы школьники активность проявили в этом направлении, что-нибудь и удалось бы создать, но школьникам это нужно было точно так же, как и учителям. Поэтому через некоторое время жизнь пошла своим чередом.

     Хотя, однажды этот отряд мне даже помог. Приезжал к нам в школу инспектор по делам несовершеннолетних, занятия проводил, так вот, мы там тоже сидели, вопросы задавали. В общем, показуха, как обычно. Для очередной галочки. И особое внимание они на фликеры обращали. Фликеры – ленты светоотражающие. Тогда их только ввели, и проблема была в том, что, наплевав на штрафы, их никто не носил. Я еще с ними спорить взялся. Из-за этих нововведений бесовщина творится. Дерут всех подряд. У меня соседка из подъезда вышла, так ее на месте и зажопили, пришлось штраф заплатить. Только ввели эту хрень, так теперь мусора как будто с цепей сорвались, они как на охоту выезжают. Штрафы направо и налево раздают. По всему городу рассекают, пидоры. Нововведения для мусоров – это как новый кухонный комбайн, нужно все режимы попробовать. И меня тоже однажды за задницу взяли. Еду я на следующий день после этого собрания из музыкалки, сошел на остановке своей. Тишина, вечер такой звездный-звездный, снег поблескивает в свете фонарей, немножко начинает пощипывать за нос вечерний морозец. Но это не страшно, я в своей любимой куртке, поэтому меня не проберет, и можно пойти длинным путем. Я люблю погулять вечером один, тем более, что сегодня погода очень кстати. Как же все-таки красиво блестит снег, как будто тысячи маленьких бриллиантов скрыто в нем. Черпаю рукой снег, вытираю лицо, и понимаю, что вот он я, живу, не существую, а именно живу, и все вокруг только подталкивает вперед. А так хочется сейчас упасть в снег,  Захожу в переулок, скоро уже домой, и тут семерка возле меня останавливается.

     - Парень, не знаешь, как на Виленскую проехать? – мусора подъехали, а я даже не заметил.

     - Не, не знаю. – С ними лучше не связываться, всегда нет отвечать, а то еще заставят с ними ехать, показывать.

     - А Дениса Лилова знаешь?

     - Нет, первый раз слышу, - блин, конечно знаю, он тот еще доходяга. Мастер спорта по алкоголизму. Вечно он куда-то встревает, то украдет что-нибудь, то пьяным спалится. Опять, небось, где-то попал, дурачок. Однажды как было, ехали мы в автобусе – наши все, из параллели ребята, горожане обычные, так он начал по-пьяни девчонкам конец свой показывать. Прямо в автобусе. Долго я тогда ржал, хотя, по сути, это не смешно. Это уже диагноз. Я б его, наверное, в психушку определил.

     - Ну хорошо, - водила захлопнул дверь. Ну все, думаю, пронесло. Я ведь уже на стрем подсел, чего стали, думаю. Неужели от меня что-нибудь понадобилось. Отъехали они на пару метров, но снова остановились. Бля, ну что опять?

Странно, но в этот раз дверь открылась с пассажирской стороны:

      - Подойди ка ко мне, - голос того самого инспектора, - а где твой фликер, дружище?

     Бля, вот это я попал. Только что было чувство облегчения, но вот я снова на стреме, уже выбираю, через какой двор валить, темно все-таки, они лица моего не видят. Но пока это рано делать, нужно немного подождать, может, все решат мирные переговоры.

 - На руке, - смотрю на руку, делаю удивленный вид, - блин, дома, наверное, забыл, ну да, он у меня в коридоре и остался лежать. Ну ничего, в следующий раз обязательно надену. Только собираюсь сваливать, дернулся в сторону, но вот уже чувствую эту стальную мусорскую хватку. Тащит меня за рукав и не отпускает. Крепко же держит, что и не вырвешься.

     - А может нам протокольчик составить, а? На учет тебя поставим? – и потом уже строго,- Фамилия!

     - Да какой протокол, говорю же, что дома забыл.

     - Что? Да я тебя вообще сейчас в обезьянник завезу, вместе с этим, как его, Лиловым. Ну! Фамилия?!

     - Шаманов, - грустно выдавливаю из себя эти звуки и понимаю, что снова в жопе…

     - Шаманов? Не тот ли ты самый Шаманов, который командир школьного отряда милицейского?

     - Тот самый, - не зря я вчера с ним спорил про эти сраные фликеры.

     - Как вы мне надоели все, беги, БЕГИ, чтобы я тебя больше здесь не видел.

     Обожаю эту фразу, не ссы, не увидишь. Отбежал метров на 15, смотрю, уехала машина, пронесло. Как камень с плеч. Все-таки я счастливчик. Но успокоился не сразу. Все-таки адреналин дает о себе знать, дух перевел я только возле подъезда. Не идти же домой таким запыханным, зачем лишний раз родных волновать. Домой захожу, мама уже пришла с работы:

     - Дима, ты уже из музыкальной приехал? Как у тебя, все там нормально?

     - Да, мам, все как обычно.

     Ей о том, что произошло знать не обязательно. Как все-таки иногда хорошо получается. То, против чего мы встаем всем нутром, то, что ненавидим всем сердцем, то, на что забиваем и ни в какую не хотим делать, все-таки разворачивается к нам лицом, и становится нашим козырем. Никогда не знаешь, чего от жизни ожидать…

……………………………………………………………………………………………………………………

     Вот правду говорят, что зарекаться нельзя. Зарекался же не пить, но все равно, как и прежде, живем от выходных до выходных. Обратно все вернулось. Теперь хотя бы тепло. Нету дрожащих рук на морозе, запивон уже не замерзает в стаканчике, не будет снег, который на хлебе остался, хрустеть на зубах. Теперь можно сходить на шашлыки.

     В последний раз, когда мы были на шашлыках, домой я шел «по разметке». Упился до того, что просто плелся по центру дороги, согнувшись в три погибели, и искал белую линию, чтобы не сбиться с дороги. По разметке до дома добираться – это фишка нашего городка. Никто, кроме наших так не ориентируется. Да и водители уже все привыкли, никто уже не удивляется, просто объезжают. Однажды такую забавную историю возле магазина услышал, рассказывает один из местных синегалов: «Еду я как-то на велосипеде домой с попойки. Хорошо так нарезался, ну, и чтобы с дороги не сбиться, по разметке пристроился. Почти до дома добрался, последняя горочка осталось, и во двор свернуть, как вижу, навстречу мне такой же, по разметке валит. Черт бы их побрал, эти прямые линии, так мы разъехаться и не смогли, лоб в лоб столкнулись». Я когда эту историю услышал, чуть было не описался. Но права поговорка, что хорошо смеется тот, кто смеется последним. Откуда ж мне было знать, что и самому придется домой по разметке пилить.

Дело было 9 мая. Святой, великий праздник. Я такие праздники всегда любил. В такие дни просто непередаваемая атмосфера. Все люди выходят на улицы, везде концерты, гулянья. Тогда нам захотелось серьезно отметить праздник. Это сейчас мне стыдно, а тогда как-то по фигу было. Но мы и не хотели напиваться. Мы с Лехой, одноклассник мой, всех спросили, будут ли они пить. Самое ж главное, что все трезвенники такие, никто не будет, ну мы и взяли бутылку на двоих – стандартную дозу. Но как только мы эту бутылка из рюкзака достали, сразу у всех слюнки потекли. В общем, разлили два раза, а бутылку как стырило. Только облизались все, а толку нет. Пришлось за добавкой бежать. Я тогда конкретно заколебался. Пришлось бежать через лес, потом подключать знакомых, чтобы до магазина подкинули, потом обратно через лес возвращаться. Когда мы принесли еще 4 бутылки, то вдруг все снова сразу трезвенниками заделались. Ну что за дебилы. Как будто сговорились все. А вообще, это все та деваха виновата, которая к кому-то в гости  приехала. Это она придумала заливать все пойло в один стакан: и вино, и пиво, и водку. Она, видите ли, по-другому не пьет, принцесса, блин. И ей-то главное, ничего. А я… а я ужрался так, что сначала даже не мог стоять на ногах. Меня спрашивали, смогу ли я сам идти, а потом отпускали. И я ровненько солдатиком падал на спину. А я еще думал утром, чего мне жопа так болит.  В итоге меня тащили под руки, а я орал песню «Младший лейтенант».

     В этот раз надо будет сделать все культурно, много не пить. Собрались, так собрались. Прихожу на наше место под липой. Это место мы нашли случайно. Гуляли как-то в леске за городом. Он жиденький такой, слабенький, все деревья хилые. А тут выходим на поляну и видим липу здоровенную. Ветви аж до земли свисают. Зашли под нее, а там места аккурат для небольшой компании, как раз то, что нам надо. Мы туда стол поставили, ветки лишние вырезали. С тех все время там и собирались – за городом, но при этом до города не далеко, со всех сторон не видно, от дорог далеко. Идеальное место для таких посиделок. И в этот раз вроде все знакомые лица собрались, но только… Соня, она что здесь делает, ее кто позвал?

     С Соней мы познакомились случайно. Сидели на хате, зависали в интернете и решили ей написать. Даже и не я писал. Она возьми, да ответь. Договорились с ней встретиться в тот же вечер на дискотеке, но так и не пересеклись. А Чукча ее в тот раз, впрочем, как и обычно, трахнуть хотел. Наивный, опять пришлось передергивать. Пацаны потом забили на нее, не писали ей больше. Но как-то получилось потом, что позже списались. Сначала просто болтали, а потом у нас началась «интимная» переписка. Сначала в интернете, потом по телефону. Руки дрожали, голова кружилась, сердце билось. В этом возрасте всем хочется чего-то нового, неизвестного, не отведанного раньше. Сколько же там похабщины было, мы уже даже на секс договорились. Обсуждали где, как и когда. Она мне даже прислала фотку, на которой была изображена совсем голой. Не знаю зачем, но я потом показал ее пацанам, может, хотел заработать еще авторитета, подняться выше в их глазах. И мне насрать тогда было на все законы приличия. Дело шло к логической развязке, но потом я соскочил. Мы поругались. Девушки – странные существа. Чем больше на них забиваешь, чем больше не обращаешь на них внимания, тем сильнее они к тебе привязываются. И в этот раз получилось так же. При каждой встрече я обругивал Соньку жесточайшим трехэтажным матом, а она все звонила, писала, дурила мне голову, трепала мне нервы. И вот она приперлась по чьему-то приглашению сюда. Я уверен, что ей кто-то нашептал, что я тоже буду, задрал меня уже хвостик. Ладно, пускай сидит уже, раз пришла. Даже разговаривать с ней не буду…

     Вечер прошел как обычно. Уже все начинаются расходиться. Я изрядно поддатый, и мне домой вообще охоты идти нет. Сидим втроем, допиваем то, что осталось. Но вот пацаны тоже засобирались:

- Ты идешь? – спрашивают они, - Уже все-таки четвертый час. 

- Нет, вы идите, я еще здесь посижу.

Они ушли, а я сижу и смотрю на костер. Люблю смотреть на огонь. Сразу столько мыслей появляется. Сидишь возле яркого огня, и кажется, что тебя видно за много-много километров. Но ты-то не видишь ничего, только непроглядную темень. Ты как будто на необитаемом острове, как будто в какой-то брошенной вселенной, далекой настолько, что вообще непонятно, как ты туда попал. И мысли уносятся так же далеко, на миллионы световых лет. Никто не сможет их прочесть, никто не сможет их угадать, потому что вокруг только темнота, ты, и огонек надежды от костра. Искры летят вверх, к небу, но исчезают в темноте, как твои надежды на будущее, на лучшее. Вроде бы хочется стать лучше, но не получается. Потому что все сгорело, темнота в душе все сожрала. И как бы ни старался, ничего не получается. Быть может, просто работать нужно, стараться, но нет же. Хочется, чтобы все само пришло, чтобы вообще не напрягаться. Хочется всего и сразу. Ну и плевать, значит, рано еще, пускай все идет своим чередом. Нужно еще покуролесить, все испытать, все попробовать. Жизнь ведь только одна. Пускай все будет так, как есть.  А что получится, увидим потом. Хотя и знаю, что пустить все на самотек – не самый лучший вариант… Как же хорошо быть одному, возле леса, возле костра. Черт, кусты шуршат. Медведь что ли? Ну все, тушите свет. Фух, испугался.

     - Бля, ну ты и дура! Ты что творишь, ты что здесь делаешь? Ты совсем больная?

     - Дима, нам нужно с тобой поговорить, - это Соня, получается, она пряталась и ждала, пока все уйдут.

     - Да пошла ты на хер, дура контуженная! Тебе делать нечего? – меня прямо сорвало. Ору на нее, а ей хоть бы хны. Вот это реально ей башню рвет, если она столько времени просидела на холоде в кустах.

     - Дим, можно я хоть рядом просто посижу?

     - Сиди, -  буркнул ей в ответ. Теперь от нее просто так не свалить.

     Она слишком близко села, почти вплотную. Но вот что странно, сначала я бесился, был в гневе, а теперь, когда она сидит здесь рядом, почти прижавшись ко мне, у меня в душе как будто опустилось все. Мой мозг как будто погрузили в мыслительный вакуум. Ничего не хочется, какой-то апатический туман окутал все тело, и не отпускает. Я никогда не курил травы, но думаю, что это  чувство схоже с тем, когда на обдолбанного наваливается апатия. Мне безразлично абсолютно все, что происходит вокруг. Упади самолет в 100 метрах, я даже не сдвинусь с места. Я как кусок бесформенного теста, бери и лепи все, что захочешь. И нет уже того отвращения, той ненависти, что были раньше. Теперь в моей душе осталось какое-то страшное безразличие, пустота. Что она от меня хочет, не могу понять. А хуже всего, что я не знаю, чего от нее можно ожидать. Все женщины коварны, никогда не знаешь, как они поступят в той или иной ситуации. Да и коварство их только в том, что они и сами не знают, как поступить, это неожиданно даже для них самих. Сидим, молчим. Так прошло уже около получаса. Я уже совсем не обращаю на нее внимания, забыл практически о ее существовании. И тут она:

     - Дим, мне холодно.

     Молчу в ответ, я даже не расслышал, что она сказала. В голове все путается, все идет кругом.

     - Дииим, мне холодно! – вот пристала же.

     - И че мне сделать? – еле слышно бормочу своим пьяным голосом.

     - Куртку мне дай, - ну не наглость ли? Да она меня разводит, только мне плевать. Я ее не заставлял здесь торчать.

     - Ну Дииим, - трясет меня за плечо и улыбается.

     - Что?! На свою куртку! - блин, куртку пришлось снять. Накинул ей на плечи, приобнял. Зачем я ее приобнял, зачем я это сделал?  Ах да, это теперь положено так, модно, что ли. Это окружение диктует свои правила. А она положила свою голову мне на плечо. Но ведь я не хочу. Ничего. Единственное, что мне нужно – оказаться дома, одному, уткнуться в подушку и уснуть. А утром вспомнить все, что было и сказать: «Какая же чушь может присниться»… Зачем все это? Я ее ненавижу, а она? Что она делает? Она начинает тереться своей щекой о мою. Не могу понять, почему она это делает? Зачем она осталась? Но ни сил, ни желания сопротивляться этому у меня, почему-то, нет. Внутри меня все кричит, все сопротивляется, но я ничего не делаю. Я наоборот делаю шаг навстречу: поворачиваю голову и начинаю ее целовать. Разум побежден. Инстинкт сильнее. Люди еще не умеют с ним бороться. Мы животные, пришедшие к культу секса. Каждую минуту в мире рождается 250 детей, каждую минуту в мире происходит 3 безумных преступления, каждую секунду в мире более 1000 пар занимаются сексом. Совпадение, скажете вы. Статистика, скажу я.

Сначала медленно мелкими поцелуями покрываю ее  щеки, лоб, шею, потом целую в губы, по-взрослому. Не помню, сколько это продолжалось. Что я делаю? Я уже завелся. Я уже не контролирую себя. Я не могу думать. Я не могу ничего с собой поделать. Мне нужно одного. Мне нужно это здесь и сейчас. Мне не нравится эта девушка, не нравится, как она пахнет, но это уже не может меня остановить. Ноги раздвигаются. Она постанывает, от этого пульс учащается. Я сажу ее к себе на колени, мы долго целуемся. Сердце бьется еще быстрее, как будто торопит. Я шарю руками у нее под кофточкой, снимаю ее, наконец, сам снимаю свою майку. Куртка уже давно валяется где-то в стороне. Ногой случайно зацепил палено в костре. Сноп искр вверх и ее смешок. Продолжаем. Стягиваю лифчик. Руки дрожат, он не поддается, я начинаю волноваться. Она помогает мне его расстегивать. Потом мы ложимся. Я медленно спускаюсь все ниже. Сначала шея, потом долго ласкаю ее грудь. Она уже стонет, и всем своим существом тянется ко мне. Трется об меня, я нащупываю под юбкой ее мокрые насквозь трусики. Дальше я перехожу к животу. Опускаюсь все ниже и ниже, расстегиваю молнию на юбке, стягиваю ее, даже можно сказать срываю. Не знаю, не могу понять, сколько времени это продолжается.  Мой мозг ничего не соображает, ни одной здоровой мысли. Мной правит только алкоголь и животное ядовитое желание. И вот я добрался до них. Скоро все должно случиться. Целуя ей живот, начинаю стягивать с нее трусики, а она хватается руками и шепчет:

     - Не нужно, Дима, пожалуйста.

     - Что? – сердце колотится, что есть мочи, отдавая барабанной  дробью в виски, руки дрожат, голос хрипит. - Ты же сама этого хотела. На фига ты тогда приперлась?

     - Просто не надо.

     В моей душе все перевернулось. Такой обиды я не чувствовал ни разу жизни. Да она просто издевается. Я понял, это она мне так отомстила за все. За мое свинское к ней отношение, за все ругательства, за обиды. Я все готов был принять, но о такой мести я бы и не подумал. Насиловать ее здесь я тоже не собираюсь, может быть, она на это и рассчитывает. На то, что я просто не смогу остановиться. Но это будет слишком жестоко. Такое чувство, что все внутри меня упало. Все органы. Тело поддерживается на каком-то каркасе, а печень, кишечник, почки, желудок валяются где-то внизу, совершенно бесполезные.

Ах так, ну тогда и я поступлю так же. Я просто отвернулся. Лег к ней спиной, и все. Пускай теперь делает, что хочет.

     - Дим, ну ты что, обиделся?

     Нет, блин, мне это жутко понравилось. Тут нереально не обидеться.

     - У меня просто еще ни разу не было, - она врет, она мне сама писала, что уже опытная в этом деле, а теперь гонит, что не было. Но я ничего не буду ей отвечать.

     Мы лежали  так где-то минут 30. Наверное, глупо было начинать все, нужно было сразу уходить. Солнце уже начинает пробиваться сквозь еловые верхушки, запели первые птицы - лес пробуждается. Жизнь здесь сейчас будет течь своим чередом. Все проснется, и мы пропадем в этом царстве, в этом утреннем движении. И каждый орган этого отточенного механизма прекрасен сам по себе. И каждый орган этого отточенного организма прекрасен в целом, вот только мы здесь - непрошеные гости. Мы лишние. Мы вдвоем испортили всю эту замечательную картину сегодняшнего утра. 

     - Дим, а можно я оставлю засос на память?

     - Нет.

     - Ну, пожалуйста, - ей еще совесть улыбаться позволяет.

     - Нет, я сказал!

     - Дим, а ты проводишь меня домой?

     - Да пошла ты. Иди, как хочешь, мне насрать.

     Встал и ушел. Я просто ушел домой…

………………………………………………………………………………………………………………….....

     В этот день я даже о ней не думал. Даже не вспоминал после этого. Да и в другие дни тоже, как будто этого и не было вовсе. Только иногда, сталкиваясь на улице случайно,  она, проходя мимо, постоянно отводила глаза, строя из себя невинного ангела. А я при этом ничего не чувствовал, мне было просто плевать. После этого случая я иногда думал, хорошо, что у нас ничего не получилось. Ведь она же немного не в себе, если позволяла к себе так относиться. Мало ли, что она возомнила бы, если б у нас все случилось. И неизвестно, когда бы она мне это вспомнила. А таким случаем грех не воспользоваться. Но в любом случае я надеюсь, что об этом вечере будут знать только два человека: она и я.