Нарастающий шум заполнил весь мозг, он давит, вытесняет все мысли, заполняет голову, он пытается разорвать мозг и вырваться наружу. Я открыл глаза, все вокруг расплывалось, какая то серая пелена, смешанная с полумраком комнаты не давала мне разглядеть, где я и что вокруг меня.  Вой сирены, лай собаки за окном смешались с разрывающим меня изнутри шумом. Хочется пить, но я не могу подняться,  онемевшее тело меня не слушается. Я попытался осмотреться, расшевелится, спину ломило от холодного сырого пола, на котором я лежал, подо мною старые вонючие лохмотья, закатанный рукав на левой руке, под ним обвивающий локоть жгут, он ослабил свою хватку, сполз и висит. Возле правой руки валяется пустой шприц, немножко дальше еще один шприц, возле него кто-то лежит, так же как и я, но он неподвижен. Он умер или под кайфом? Хотя разница в этих состояниях совсем ничтожна.

Я посмотрел в окно, день там сейчас или ночь? Скорей всего день, или вечер, или утро, окно заклеено старыми пожелтевшими газетами, и по пробивающемуся в него слабому свету видно, что сейчас не ночь. От слабости и боли в теле даже самое незначительное движение требует усилий, поэтому я лежу не двигаясь, только глазами вожу по мрачной комнате. Сосед, лежащий рядом, не подает признаков жизни, не видно даже что бы он дышал, но меня это сейчас мало волнует, меня вообще ничего не волнует, во мне пустота, мрак, отстраненность. И какая разница между жизнью и смертью? Интересно, есть ли жизнь после смерти, или там небытие? Может ад и рай, как говорят верующие? Меня точно не пустят в рай. А может жизнь и есть ад? Может извращенные чертяки придумали такой вид издевательств, человек думает, что он жив, а на самом деле он в аду. Разве мог Бог придумать такую жизнь для существ, которых он любит? Мы постоянно чем-то недовольны, страдаем от любви, от одиночества, от бедности, от богатства. Человеку всегда чего-то не хватает, куча соблазнов, поддавшись которым ты разрушаешь себя, а, не поддавшись, чувствуешь неудовлетворенность и тягу к этим соблазнам. Ты, или живёшь на полную, летишь как мотылек к манящему тебя и сжигающему огню, или проживаешь в лишениях и в постоянном страхе за свою ничтожную жизнь. Разве тот библейский ад страшнее нашей жизни? Ну, посадят меня в котел, ну напоят смолой, и что я должен этого испугаться? Что мне ваша смола? Я столько гадости перепробовал в жизни, причем добровольно, без принуждения. Сначала ты употребляешь всякую дрянь, что бы почувствовать наслаждение, а потом ее употребляешь, потому что по-другому уже не можешь. Лежать в этой гадкой затхлой комнате с продырявленными венами, вот ад, вот мучения, о которых Данте даже представить себе не мог.

Я ткнул пальцем лежащее рядом тело, оно не отреагировало, может еще доза держит, он весь мокрый, обоссался, что ли? Хорошо, что я уже давно почти не слышу запахов. Хотя иногда вспоминаю, как прекрасно раньше было чувствовать свежий весенний воздух, когда сходит снег и природа начинает оживать, наблюдать за буйством расцветающих деревьев и полной грудью вдыхать аромат распускающихся цветков. Как это было давно, как хорошо было в детстве, когда каждый день, это маленькая жизнь, где все такое цветное, где каждая минута была наполненная приключениями и новыми открытиями, где тебя любили и о тебе заботились, когда самая обыкновенная конфета дарила тебе радость и праздник. Как это было прекрасно, как это было давно…

Я немного пришел в себя, но двигаться еще не хотелось, сил хватает только что бы дышать, пелена с глаз уже сошла, но я не хотел рассматривать эту угнетающую, полную безнадежности окружающую меня обстановку. Остановил взгляд на оконных газетах, и на лучике солнца, пробивающиеся сквозь разрывы бумаги.

Сколько я лежу здесь? Час? Сутки? Неделю? Или может я всегда здесь лежал, а мое прекрасное детство мне приснилось, пришло под кайфом как сладкий бред от растекающейся по венам дурманящей жидкости?

За окном жужжат проезжающие автомобили, слышен быстрый цокот спешащих куда-то женских каблуков, хохот молодой девушки, смеющейся над какой-то тупой шуткой ее парня, она хочет быть веселой, она хочет нравиться ему. Там все куда-то идут, их кто-то ждет, они кому-то нужны, за окном  течет жизнь, но это за окном… здесь жизни нет, она остановилась, она расфасованная мелкими дозами в маленькие шприцы и вытекает по капле с острия иглы. Ты берешь шприц, затягиваешь жгут и впрыскиваешь жизнь прямо в вену, она смешивается с кровью и растекается по твоему тощему ослабленному телу, проходит через сердце, идет к мозгу, ты начинаешь чувствовать легкость, радость, мысли приобретают смысл, картинки в голове наполняются красками, ты проваливаешься в забытье. Потом опять мрак, боль, мерзко от того что ты жив и что можешь воспринимать этот мир, опять страдание, опять ожидание следующего свидания с жизнью.

 В этой затхлой заплесневевшей комнате время остановилось, ничто не происходит, все идет по кругу, ты уже привязан к этой комнате, ты с ней срастаешься, ты уже часть ее. Уже неважно кто ты как тебя зовут, откуда ты сюда пришел, кто рядом с тобой, живой он или мертвый, важно только одно, дождаться следующего укола, добыть эти несчастные несколько кубов твоего извращенного счастья, забыться, проснуться, опять забыться, и уйти в небытие.

Потом в сводках новостей скажут с отвращением о том, как полиция нашла очередной притон, как оттуда выносили трупы и доходящих наркоманов, как эти молодые ребята необдуманно променяли свою жизнь на краткосрочное разрушающее их удовольствие. Верующие скажут, что все эти уроды будут гореть в аду, а мне уже все равно, надеюсь, мой ад к этому времени закончится, надеюсь, в другом мире мне будет лучше, я вынес урок, я отмучился, я отстрадал…