С первым днем мая Люба во всеуслышание торжественно заявила, что она садится на диету. Под аплодисменты подруг она  выкинула все скидочные карты на посещение кафе и ресторанов. Была заявлена высокая цель - скинуть до июльского отпуска десять килограмм и влезть-таки в тот самый  эксклюзивный купальник (карточки от магазинов с вещами уцелели).

Объективно говоря, особой необходимости к такому серьезному шагу, как экстремальное похудение,  не наблюдалось. Конечно, Любу к моделеподобным скелетам сложно было причислить, но и толстушкой ее никто назвать не мог. Симпатичная девушка, лет двадцати пяти. Длинные русые волосы, голубые глаза, ослепительная улыбка во весь рот, одним словом  – мечта поэта.  Но творческая интеллигенция ее не интересовала, все Любины мечты занимал топ-менеджер Витя, брат ее лучшей подруги Нины. Как раз вместе с ними она и собиралась в июле в отпуск. Что может покорить атлетичного брюнета, с  щегольски подкрученными усиками? Конечно, тот самый купальник, томно обтягивающий  худое, молодое, поджарое тело! В день весны и труда началась  изнуряющая работа по совершенствованию  тела во имя любви.

Люба принадлежала к редкому типу людей, которые поставив цель, начинают предпринимать реальные шаги для ее достижения. Она записалась  в спортзал не для галочки, а для ежедневных тренировок, не бегала от пробежек по утрам, ела строго нормированные граммы и изнуряла себя спортивными  упражнениями до седьмого пота. Космонавты так не готовились к полету, как Люба к отпуску.

Квартира же постепенно приходила в упадок. Пустой холодильник дрожал и грустно гудел по ночам от одиночества, огонь любви плиты угас, казалось навсегда. Лишь трудоголик будильник злорадно торжествовал по утрам, когда под его ритмичные мелодии девушка вставала на пробежку.

Через месяц,  Люба с трудом передвигалась, болела каждая мышца, о существовании половины из них она даже раньше не подозревала. Пустой живот грустно выл волком на серебряную яичницу, которая горела яркой звездой в воображении девушки.  Любе казалось, что успех уже не за горами, она принципиально не взвешивалась первый месяц, чтобы не расстраиваться из-за незначительных результатов начального периода похудения. В тот день наступил торжественный момент икс, 30 дней изнурительных тренировок, пробежек и голодания. Она с трудом взобралась на весы, неуверенная в себе стрелка весов колыхалась из стороны в сторону, пока, наконец, не застыла на отметке 50. Раздался стон разочарования, после чего Люба упала на пол без чувств.

***

Из состояния прострации в мир Любу вернули настойчивые звонки в дверь. Девушка пошла посмотреть, кого там так не вовремя принесло. Встречный поток ветра создавал заметные трудности на пути, наконец, она обессилено облокотилась на дверь и среди белых сумок различила знакомое лицо. В гости приехала мама – Наталья Владимировна.

- Ой, Любонька, здравствуй солнышко! – затараторила женщина, едва ей открыли дверь.

- Мам, привет! – девушка слегка опешила от неожиданного появления мамы.

- Ну что домой-то мать родную пустишь или на пороге оставишь жить?

- Конечно, проходи.

В старинном старославянском толковом словаре написано, что русская баба должна остановить  на скаку коня и войти в горящую избу. Современные реалии накладывают дополнительные  обязанности на российских женщин, теперь они также должны уметь, словно муравьи, носить неподъемные ноши в огромных  клетчатых сумках. Неизвестно как, но малюсенькая Наталья Владимировна с легкостью взвалила на себя все вещи и занесла их вглубь квартиры.

- Мам, давай хоть помогу, - сказала Люба, пытаясь что-нибудь выхватить из маминой охапки.

- Доча, не волнуйся, мне не тяжело, а ты надорвешься еще, - ни капли напряжения  не проскользнуло в голосе мамы, словно внутри сумок лежали воздушные  шарики. - Тебе ведь еще деток рожать!

- Мама, ну что ты мне привезла сейчас? Зачем так много?

- Так покушать тебе привезла, домашненького. Засолки, варенье, все как ты любишь Любонька. Баклажанчики, помидорчики, лечо, консервированные персики.

При последних словах оголодавшая девушка чуть не захлебнулась в собственной слюне. В воображении она уже вскрыла все банки и ела их содержимое руками, но сжав волю в кулак, она строго сказала.

- Я уже тысячу раз говорила, что у меня все есть, и что мне ничего не надо, а ты все равно не унимаешься. Тащишь всякие банки, которые потом никто не и ест и они годами в шкафу стоят.

- Так, вот в этом шкафу? – заинтересовано спросила мама, указывая на старый покосившийся советский шкаф, доставшийся в наследство от предыдущих владельцев квартиры.

- Угу.

Наталья Владимировна уверенно, по-хозяйски,  открыла дверь   начала туда складировать привезенные банки.

- Слушай, Люба, вот ты говоришь, что засолки никто не есть, а шкаф-то ведь пустой? Как так? Значит, кушаешь все-таки? Правильно делаешь. Это же полезная еда, сами все растили, сами закатывали. С любовью делали, такое ни в каких магазинах не купишь. Там сплошные пестициды, химикалии, а мы  никакой гадостью не поливали. Помню, как-то после праздников  твой пьяный папаша пытался сходить в огород, но ничего я его вилами быстренько направила в правильное русло – в туалет, то бишь. Ой, прости Господи, он там сразу и пописал и покакал, после вил-то.

Казалась, экологически чистая домашняя еда положительно влияла даже на старенький шкаф. С  каждой поставленной внутрь банкой, он все более выравнивался, пока после закатки с лечо и вовсе не сделался как новенький.

Приезд мамы оказался серьезным испытанием для силы воли Любы.  Во-первых, она привезла кучу еды, во-вторых, начала трудится как пчелка, на кухне приготавливая еще больше кулинарных деликатесов. Она готовила столько, словно служила поварихой при дворе какого-нибудь лорда. Ну и наконец, она постоянно допытывалась у девушки, когда она  женится и нарожает ей кучу внуков.

- Ну, Любанька, с работой все нормально, а как на личном-то фронте? Когда с хахалем своим познакомишь? Когда нам с отцом к свадьбе готовиться?

- Ой, мама не приставай, пожалуйста. Подождите немного. Как только соберусь, сразу тебе сообщу.

- Да сколько ждать-то можно? – не унималась беспокойная мать. -  Мы еще два года назад, когда у тебя какой-то серьезный ухажер появился, завели поросенка. Думали, что как раз к свадьбе отъестся, и мы его на торжество-то и зарежем. А Вы вот взяли и разбежались, даже не спросив разрешения у родителей. А хряк еще живой, все часа своего дожидается. Нам его уже сложно прокормить, уже весит центнер, ходит бедняга с трудом, того и гляди в подпол  провалится.

- Мама, Ваша свинья меня не касается. Возьмите и продайте ее кому-нибудь.

- Как так взять и продать? Это ж наш любимый порося, роднуля наша! Мы же его на твою свадьбу резать будем! – искренне возмутилась мама. -  Мы в ответе за тех, кого взяли на откорм. – Ой, ладно, бог с этими женихами, да прочими свиньями. Ты мне скажи, мы с отцом-то хоть внуков дождемся?

- Мама, ну какие внуки без женихов-то? – искренне возмутилась девушка.

- Ой, какие все правильные стали! Чего ты думаешь, что  мы Вас, городских не знаем?! Вот у соседей дочка Тоня одна-одинешенка, а трех детишек уже в деревню сплавила. Пока там бабушка с дедушкой развлекаются, она здесь тоже время зря не теряет. Говорят, что следующим летом четвертого в деревню пошлет. А замужем поди не разу не была.

- Слушай, то, что Тоня порядочная ш…мать еще со школы было понятно! – огрызнулась Люба.

- Ну, порядочная  или непорядочная не нам с тобой судить, а бабулям на лавочке у магазина. Но тем менее факт,  есть факт, три есть, четвертый на подходе, а девке только тридцать исполнилось. Тебе почти столько же, а ни одного внучка бабушке на радость. Доча, почему ты нас с отцом не любишь? Тебе сложно, что ли найти нормального паренька, сходить с ним пару раз в кино или там в поле зорьку посмотреть? Потом и свадебку сыграем, свинью, наконец, зарежем, внучат нам с дедом заделаете и все можете разбегаться как в море корабли? А сыночка потом к нам в деревню отправишь. Он тебе мешать не будет, это ж прямо как идеальные роды. Ни криков не ору, только знай себе рожай спокойненько, одного за другим и так пятерых. Уж очень хочется внучаток понянчить…

- Раз так хочется, то увнучери кого-нибудь!  - со злостью отрезала Люба.

И так  из раза в раз, каждый разговор сводился к свадьбе и появлению внуков бабушке с дедушкой на радость. Под душевные разговоры о продолжении потомства мама, с тем же упорством пыталась откормить  «родные кости да кожу» до состояния полноценного человека. Ведь с такой фигурой девушке «очень сложно рожать будет». Порой Любе казалось, что у мамы с деревни осталась привычка кого-нибудь откармливать, только теперь  в роли свадебного порося выступала она. Но все тщетно, Люба героически держалась, чуть не падая в обморок, от недоедания. Мама, видя бесполезность своих попыток, постепенно успокоилась и начала собираться уезжать. Ведь у нее в Москве жила еще одна дочь, которой был жизненно необходимо материнское напутствие по поводу продолжения рода. Одно тешило душу, Натальи Владимировны, что вторая дочь хоть замужем была…

***

 В одно прекрасное воскресное утро Люба, проводив маму на Московский вокзал, сразу же направилась в торговый центр, в очередной раз примерить вожделенный купальник. Казалось, что в тот пасмурный день все было прекрасно. Дождик тарабанил заводную латинскую песню, куча людей переминаясь  с ноги на ногу, словно стадо пингвинов,  пробирались к поездам. Бомжеватого вида голуби курлыкали прекрасную песню – оду уезжающей маме. Люба шла, нет, казалось,  она летела в сторону магазина купальников. Улыбка сияла на ее лице, лишь грустно урчавший желудок немного омрачал этот праздник.  В торговом центре ждало последнее испытание перед примеркой, со всех сторон на Любу понеслись прекрасные запахи вкусно приготовленной еды. Она совершила страшную ошибку, зашла в торговый центр через ресторанный дворик. Дальнейшее напоминало фильм ужасов, тело не слушалось девушку и неслось на запах пирожков и кофе. Люба хотела вскрикнуть в отчаянии, но тщетно, рот был полон слюней. Она уже подошла к стойке, чтобы сделать заказать все что есть,  затыкав меню до смерти (говорить-то она не могла). Внезапно ее кто-то взял за руку с криком: «Привет подруга!»

Люба обернулась,  рядом с ней стояла бывшая одногруппница, с которой они не виделись со времен института. Ее внезапное появление спасло диету  от стопроцентного  гамбургера.

- Привет, Настя! – облегченно сказала Люба.

- Тысячу лет не виделись! Давай присядем где-нибудь в кафе пообщаемся, как дела?…

Люба с ужасом посмотрела в сторону кафе, оттуда на нее грозной котлетой смотрел супергамбургер.

- Нет, извини, не могу. Давай как-нибудь в следующий раз – промямлила Люба и стремглав помчалась на каблуках в сторону магазина купальников.

Вежливая продавщица с улыбкой встретила девушку. Она не в первый раз видела Любу, девушку, которая с упорностью достойной уважения пыталась поместить себя в купальник. И на этот раз, она, схватив «самый горячий товар сезона»  уверенным шагом направилась в примерочную кабинку. Процесс проходил очень не просто, чуть зазеваешься и того и гляди какая-нибудь грудь вывалится на радость отдыхающим. Ни о каком вожделенном Вите, если бы такой позор случился и мечтать не приходилось. Верх сильно сдавливал грудь, девушка дышала с трудом, трусы вцепились  в мягкое место, словно африканский крокодил. Но надо отметить, что, несмотря на все трудности, купальник сидел на Любе почти идеально. «Еще килограмм  сбросить и все будет шикарно!» - пронеслась радостная  мысль в сознании Любы.

Спустя шесть недель мучений, диет и спорта она, наконец-то его купила. КУПИЛА! Теперь у Вити не было шансов, в мыслях Любы они уже танцевали на берегу моря в свете луну. Мягко шумели волны, дул легкий ветерок, затем Витя внезапно вставал на колено и делал ей предложение. Внезапно посреди ночи всходило солнце, турки  расстилали на пляже  красную ковровую дорожку, а из моря выныривали музыканты и начинали играть марш Мельденсона.

- Ой, снова встретились, подруга! – Любу бесцеремонно вырвала из мира грез Настя.

- О, и ты тоже на юг собираешься?

- Да, вот решила купить пару купальников.

Люба недоверчиво посмотрела на пухленькую фигуру Насти, словно не веря, что на юг пускают толстых людей. Бывшая одногруппница, казалось, излучала достаток, уверенность и здоровье. Румяные щеки,  дорогая фирменная одежда со вкусом, золотое кольцо с бриллиантом на пальце и ослепительная улыбка. Вот она натурщица для картины «Жена купца Калашникова 21 века». Люба, подсознательно сравнив себя с ней, поняла, что сама себе напоминает Горлума из известной саги: худая, бледная  и голодная. Но  ничего страшного, ведь в руках она сжимала «свою  прелесть», самый лучший купальник в мире, который на Настю просто не налезет. А «моя прелесть» - это как козырной туз, который  побеждает все.

- Как дела? Не знаю как у тебя дела, а у меня все замечательно, - затараторила бывшая одногруппница, не дав Любе ответить на вопрос. - Я вот  месяц назад замуж  выскочила. Ой, что у нас была за свадьба! Ты не представляешь… Прямо сказка, а не свадьба. Начнем с того, что нам ее проводил сам Арсен Пурген, да-да, тот самый, который супер звезда из телевиденья. А угощенье: икра черная, икра красная, икра синяя синтезированная, последний писк моды запеченные голуби. Ой, как было весело, какие конкурсы у нас были, какие танцы. А потом мы с родителями рванули за границу.  Я тебя обязательно хотела пригласить, да только на помолвку мне муж подарил новый телефон, а я старые номера в него забыла перенести. Да-да, вот этот телефон он мне подарил, самая новая модель! Правда полугодовой давности, помолвка-то тогда была. Сейчас он, конечно, немного поцарапался, задрипался, но ничего на днях купим новый. А то уже три дня как вышла новая модель, а я все со старой хожу.   Муж хороший, трудяга: работает целыми днями и все до копеечки домой приносит. А я чтобы не скучать вот по магазинам хожу. Ой, а что это за прелесть у тебя?

Настя с широко раскрытыми глазами уставилась на только что купленный вожделенный купальник.

- Какая классная вещица! Девушка, - крикнула она весь магазин, - у Вас есть такой же купальник только на пару размеров больше?

Продавщица послушно принесла «Любину прелесть» только на два размера больше. Настя  взяла купальник и направилась в примерочную, оставив Любу  в тихом отчаянии. Не в силах смотреть как бывшая одногруппница натягивает на пухлые  ляжки мечту, Люба, не попрощавшись выскочила из магазина.

«У этой жирной коровы будет такой же купальник! Такой же, только на два размера больше! ТАКОЙ ЖЕ! А я дура, не ела два месяца, истязала себя, а это толстозадое чудовище просто приперлось и купила такой же купальник только на два размера больше! Еще и замуж выскочила! Где справедливость?! Ох, не зря я ее не любила в институте, как знала, что она через семь лет купит такой же купальник и замуж раньше меня выйдет!  Сейчас же пойду в ресторанный дворик  и наемся до отвала!» - носились истеричные мысли в голове Любы.  Она твердой походкой направилась набивать желудок. И уже почти дойдя до цели, она резко остановилась, в отчаянии уставившись  на пакет из магазина. Ведь если она сейчас сорвется, то точно не влезет в только что купленный купальник и мечта о счастливом отпуске с последующим замужеством окончательно утонет в море фритюрного жира.

Люба на морально-волевых качествах выскочила из торгового центра. Она в беспамятстве села в метро и поехала домой. В вагоне чертовски вкусно пахло чесноком и мороженным. Девушка крепко зажмурила глаза, пытаясь представить предстоящий отпуск. Тщетно! Вместо вальса они танцевали с Витей танец с шампурами, обильно увешанными дымящимися шашлыками. Мягко шумели волны, дул легкий ветерок, наполненный ароматами жареного мяса. Затем Витя внезапно вставал на колено и протягивал ей огромный кусок торта. Счастливая Люба с улыбкой до ушей лепетала: «Я согласна», и тут же принималась  есть все вокруг.  Внезапно посреди ночи всходило солнце, похожее на яичницу глазунью, турки  расстилали на пляже  красную ковровую дорожку из пастилы, а из моря выныривали музыканты с едой вместо инструментов  и их есть. Над турецким берегом громогласно разносился  чавкающий гимн обжорству.

Люба в беспамятстве добрела до дома и без сил рухнула спать. Ее измученное диетой сознание опутали кошмары. Темные тучи из спагетти застилали небо.

Из беспамятства Любу вывел громкий хлопок, раздавшийся из кухни. Она попыталась снова уснуть, тщетно, снова непонятный шум. В сознании Любы моментально пролетели все похожие сцены из фильмов ужасов, увиденных в течение последнего года. Девушка попыталась зажать уши подушкой. Помогло ровно до того момента, пока квартира не заходила ходуном, словно кухня стала эпицентром мощнейшего землетрясения. Взяв в качестве оружия самообороны универсальную подушку, девушка, дрожа от страха, пошла на кухню. Сквозь мутное дверное стекло лился тусклый свет, внутри кто-то  перемещался, едва различимо раздавалась пение. Мужественная Люба вместо того, чтобы с криками: «Демоны! Демоны! На моей кухне орудуют демоны!», легонько толкнула дверь ногой и вошла внутрь.

За мгновение все исчезло, как будто только что  не лился мягкий свет, никто не пел, а квартира не ходила ходуном. Все прибрано, все аккуратненько, любо-дорого посмотреть. Можно было сослаться на галлюцинации с просони, если бы не одно НО – комфорка керамической плиты горела ярко-красным огнем, словно на ней только что готовили. Люба машинально привела орудие самообороны в боевую готовность, готовая обрушить мощь подушки на любого черт-повара.

Внезапно раздался дикий шум, Люба чуть не упала в обморок от неожиданности и страха. Девушка медленно повернулась, готовая ко всему – демонов не наблюдалось, просто трясся холодильник. Люба облегченно вздохнула, налила воды и села на кухонный диван. Мягкие подушки и плед сделали свое сонное дело, буквально через минуту Люба мирно спала сладко посапывая. Во сне, ей слышались какие-то голоса, и вкусно пахло едой.

Девушка проснулась от того, что чуть  не захлебнулась слюной, рефлекс Павлова в отличие от ЖКХ работает даже ночью во сне. Люба  медленно открыла глаза, ей показалось, что кто-то пролетело перед ней и прошмыгнуло в холодильник, который сильно затрясся после принятого груза. На кухне отчетливо пахло свежеприготовленным борщом и жареным мясом.

Сон как рукой сняло, Любе стало страшно. Как нестранно охвативший девушку ужас  так и не смог победить  чувство голода. Опять сильно затрясся холодильник, казалось, что он на своих маленьких колесиках отплясывал чечетку по посеревшей кафельной плитке. Что-то завыло внутри морозилки или внутри Любиного живота.  Мужество чуть было не оставило девушку, но она взяла себя в руки и попыталась открыть дверцу холодильника. Последняя не поддавалась, казалось ее кто-то держал изнутри.  Она схватилась за ручку обеими руками, тщетно! Холодильник сердито затрясся, и оттуда явственно донеслось недовольное: «Занято!»

От неожиданности Люба снова упала на диван, но этот раз было не до сна.

Вой внутри холодильника усиливался с каждой секундой. Казалось, все его содержимое билось друг об друга, аккомпанируя невидимому певцу. Чайник закипел, густой пар лился из горлышка на пол, обволакивая все вокруг. Шум нарастал, к одинокому вою из холодильника присоединился голос из духовки, из ящиков. Все сливалось  в  единый кухонный хор, который скрипучими голосами завывал  Carl Orff – O Fortuna. От ужаса у Любы волосы встали дыбом. В такт музыке замерцал свет, вновь затрясся холодильник, он начал отбивать чечетку под жуткую мелодию. Хористы взяли последнюю ноту, дверца открылась, и оттуда выскочил… Арсен Пурген собственной персоной.

Он выглядел точь-в-точь, словно только что сошел с телеэкрана. Ярко синий костюм, белая фланелевая рубашка, с пятнистой бабочкой на шее, на лице как всегда трёхдневная щетина. На макушке популярного телеведущего красовалась маленькая шляпка, которая в прочем не скрывала козлячьи рожки.

- Добрый вечер! Добрый вечер! Бееее! – проблеял он приветствие невидимой публике.

- Здрасьте, - Люба совсем опешила от происходящих событий, - я сплю, это кошмар?

- Дорогуша, а разве Вы можете представить, что я буду участвовать в роли главного героя в какой-нибудь жути?

- Да, например, в Вашем последнем фильме! – смело заявила девушка. Люба точно решила, что это сон и решила немного безнаказанно повеселиться.

- Ух-ха-ха! - на кухне раздался жуткий закадровый смех.

- Беее? – на секунду растерялся знаменитый телеведущий.

- И вообще, уважаемый Арсен, что Вы делали у меня в холодильнике?

- Дорогуша! Таковы условия моего контракта с центральным каналом: днем и вечером я в телевизоре, а по ночам в квартирах у грешников. Уж извините, что побеспокоил не свет не заря, такая работа… - он виновато пошаркал копытцом по плитке.

- Надеюсь, что все продукты целы?

- Ух-ха-ха!

- Не волнуйтесь, дорогуша, людская пища мне не интересна.… А вот от Вашей души я бы не отказался, - телеведущий облизнулся.

- Уааа-вааа! Отдай ее нам владыка, уааа-вааа! – донеслось хищные выкрики от невидимых зрителей.

Любе, несмотря на всю абсурдность происходящего, вновь стало страшно.

- Не волнуйтесь, дорогуша, если Вашу вину не докажут, то никто Вас не сожрет…

- Какую вину? – опешила девушка.

- Уважаемые друзья! Сегодня мы все собрались здесь для того чтобы обсудить безвнучность и кожа-да-костность Любови Сергеевны Танталовой! – музыкальное сопровождение отреагировало на неожиданный поворот ударом тарелкой об пол, осколки разлетелись по всей кухне.

- Приставы, прошу посадить девушку за стол подсудимых!

Не видимые руки схватили девушку и силком потащили к обеденному столу. Она пыталась сопротивляться, вырваться, кричала во все горло. Тщетно, мертвая хватка не отступала не на секунду, а на шум отреагировал только жуткий закадровый смех. Ее посадили за обеденный стол, казалось, ее тело парализовало, лишь голова могла свободно пошевелиться.

- Отпустите, сволочи!  Это мой сон, Вы не имеете право! – возмущалась девушка.

- Дорогуша, а кто тебе сказал, что это сон? – вкрадчиво поинтересовался Арсен Пурген. – Приставы, а ну-ка дайте подсудимой подзатыльник.

Не видимые руки с удовольствием выполнили приказ ведущего суда. От сильного удара девушка чуть не потеряла сознание, слезы полились рекой.

- Дорогуша, больно? А во сне разве бывает больно? Вывод? – спросил Арсен, когда девушка успокоилась.

- Я не сплю. Что происходит.

- Верно – это не сон. А сейчас по заявкам многих хороших людей мы тебя будем судить.

- За что?

- За то, что ты не оправдала возложенных на тебя надежд, дорогуша.

Арсен надел на себя судейский парик, и мантию, которая почему-то была сделана из блина, вместо молотка он сжимал в правой руке куриный окорок. Телеведущий взобрался на диван и сел на спинку, точно гопник на скамеечке в парке.

- Всем встать, суд сидит! – громогласно заявил он.

Люба словно солдатик на шарнирах быстро встала и тут же села на место.

- Слово предоставляется кухонному обвинителю  - Пургену Второму.

Под аплодисменты в импровизированный зал суда зашел брат близнец судьи. Одет он был все в тот же ярко синий костюм, только вместо шляпки на голове обвинителя находилась турецкая  феска, кокетливо сдвинутая набок.

- Господа и дамы! Разрешите представить Вам обманщицу, разрушительницу надежд родных и близких – Любовь Сергеевну Танталову.

- Ничего я не рушила!

- Порядок в судебном зале! - Арсен Первый яростно забил куриной ножкой по дивану. - Подсудимая должна молчать, пока к ней не обращаются напрямую! –  немного успокоившись, судья откусил кусочек и вытер рот мантией-блином. – Продолжайте, милейший.

- Первые разрушенные мечты, состоят в том, что детине почти тридцать лет, а она, я цитирую: «до сих пор без хахаля и детишек! А еще кожа да кости!» - произнося эту фразу, обвинитель пытался изобразить голос Любиной мамы.

- В зал суда вызывается мать обвиняемой!

Из холодильника вышла Любина мама. Девушка ее не узнала: одета во все  черное, поверх огненно-рыжих волос повязан платок,  солнцезащитные очки скрывают заплаканные глаза, на лице вселенская. Шла с трудом, опираясь на палочку, казалось, что она сгорбилась под тяжестью ударов жизни.

- До чего мамку, довела, зараза! - донеслись возмущенные выкрики из зала.

- Милейшая Наталья Владимировна, здравствуйте!  - поприветствовал ее Арсен Второй.

- Здравствуйте, роднульки мои.

- Ой, какая хорошая бабушка, - не видимые голоса расплылись в умилении.

- Наталья Владимировна, расскажите нам по свою дочь, что Вы от нее ждали?

- Что она женится и нарожает кучу детишек, которых я буду нянчить! – уверенно ответила она.

- А что подсудимая?

- А эта бедовая до сих пор не замужем и без детей. Да, похоже, и не собирается их заводить. Некого мне нянчить будет. Так и помру не став бабушкой.

- А что еще Вас расстроило во время последнего посещения?

- А то, что эта дурында не есть почти ничего! Я ей чего только не готовила: щи наваристые, борщ, котлетки, жаркое, мяско. А она все заладила, как оглашенная: «это вредно, это не вкусно». Как овечка, ей-богу!

- Фшииии, - откликнулись на имя всуе судья и прокурор. – Попрошу не выражаться в судебном зале!

- Наталья Владимировна, а что случилось, когда Вы сели в поезд? – поинтересовался Арсен Второй.

- Я проплакала всю дорогу, сердце болело, кровью обливалось за родную дочку, что она жизнь свою понапрасну тратит.

- То есть, можно сказать, что Любовь Сергеевна Танталова не оправдала Ваших надежд и в последние годы причиняла Вам только моральные травмы и расстройства.

- Да.

- Мама, что ты говоришь? – не выдержала Люба!

- Порядок в судебном зале! – судья Арсен откусил еще кусочек от куриной ножки.

- Наталья Владимировна, большое спасибо. Можете занять место в зале суда.

- Подсудимая, Вы подтверждаете слова своей матери, той самой, которая Вас родила, вскормила, ночи не спала, воспитывала или Вы утверждаете, что она безбожно врет? – прокурор насел на Любу.

- Она не врет, но это и не совсем правда.

- Вы женаты?

- Нет.

- Может быть, у Вас есть кто-то на примете?

- Да, Виктор, брат моей подруги, он мне очень нравится. Скоро мы все вместе должны будем поехать в отпуск в  Турцию.

- Как интересно. А какие Вы шаги предпринимаете, чтобы женится на Викторе?

- Я купила купальник, сижу на диете и нахожусь в прекрасной форме.

- Вы подтверждаете, что отказывались от приготовленной Вам еды, с мотивировкой, что она вредная и невкусная?

- Да.

- В настоящий момент вопросов к подсудимой больше нет. Я вызываю следующую свидетельницу – Анастасию Калашникову, бывшую одногруппницу подсудимой. Прощу обратить внимание, что я проводил ее свадьбу не далее чем месяц назад.

Под аплодисменты в судебном зале из холодильника вышла пухленькая свидетельница. Девушка, не смотря на лето, была с ног до головы закутана в роскошную белую шубу. Она вальяжно подошла к барной стойке свидетелей, сняла меховую шапку с головы и со злорадной  улыбкой посмотрела на Любу.

- У Вас есть какие-нибудь претензии к подсудимой?

- А как же! Она в институте меня унижала! Мы жили в общежитии в одной комнате, она постоянно меня объедала, пользовалась моей косметикой. И за ее ночных бдений я несколько раз провалила экзамены.

- Вот дрянная девчонка! Сожрать ее! – донеслось от не видимых зрителей.

- А еще, еще она увела  всех моих кавалеров! – не унималась разгоряченная девушка в шубе.

- А внуки где?! – подала голос Наталья Владимировна.

- Настя, что ты говоришь? Это же все не правда! Я все было ровным счетом наоборот. Ты ела мою пищу, постоянно пыталась отбить моих парней и начинала готовиться к экзаменам в ночь перед экзаменами, поэтому и проваливала их.

- Порядок в судебном зале! – для пущей убедительности Арсен Первый кинул в подсудимую догрызенную куриную ножку.

- Не знаю, как Вам, уважаемый судья, а у меня нет оснований не верить девушке, у которой я недавно проводил свадьбу! – подвел черту  прокурор.

- У меня тоже, – подтвердил судья. – Поэтому примем за основную, версию свидетельницы.

- Анастасия, что еще плохого сделала Вам подсудимая?

- Я встретила ее сегодня в торговом центре и хотела похвастаться ей своей счастливой жизнью.

- А что подсудимая?

- А она убежала! Я даже ей про золотое джакузи не успела рассказать.  Я ждала этого момента со дня окончания института. Специально женилась на богатом и уродливом засранце, выследила подсудимую, только собиралась ее морально унизить своим социальным статусом, а она убежала.

- То есть можно сказать, что подсудимая систематически портила Вам жизнь, а сегодня окончательно разрушила все мечты?

- Да-да, именно так я и хочу сказать! Сожрать ее!

- СОЖРАТЬ ЕЕ! – воодушевленно подхватил зал и проводил Анастасию Калашникову в зал заседаний.

- Вызываем третьего свидетеля – Виктора Петрова.

Люба чуть не взвыла от отчаяния. Она призналась бы в любом преступлении, лишь бы ОН не увидел ее в таком виде! Девушка сидела прикованная к обеденному столу подсудимых в темно-серой ночной пижаме, не накрашенная. Сама себе она напоминала бегемота, пробравшегося ночью  на кухню чтобы лишний раз пожрать. Люба призналась бы в любом преступлении, главное чтобы  ОН не увидел ее в таком виде!

- Здравствуйте, Виктор! Что Вы можете сказать о подсудимой?

- Она лучшая подруга моей сестры. Мы часто с ней виделись, Люба очень симпатичная девушка, она мне нравилась. Я попытался оказывать ей знаки внимания. Дарил цветы, мы ходили в кино, а однажды после дня рождения моей сестры мы, немного подвыпив, переспали. Я думал, что это будет начало нашего романа, большой любви.

- А что подсудимая?

- А она стала меня избегать. Я звал ее в ресторан, в кино, в дельфинарий, бесполезно, каждый раз я слышал в ответ  - НЕТ. А ее образ  после той ночи, словно поселился в моем сердце, я думал о ней каждую секунду.

- Чем она мотивировала отказ?

- Ничем, просто говорила - нет. Я совсем отчаялся. Раньше я думал, что несчастная любовь бывает только в кино и дешевых бульварных романах и как же это печально, что я сам стал героем одного из них. Я пришел в полное отчаяние, какие бы попытки к сближению я не предпринимал, все было тщетно.

- То есть можно сказать, что подсудимая тоже разбила все Ваши мечты?

- Да…

- И что Вы решили?

- Я начал пить, чтобы забыть Любу. Я прогулял все, у меня ни осталось, ни рубля. Вчера я вернул в туристическое агентство путевку и на полученные деньги купил билет на поезд домой в Саранск, завтра в двенадцать я уезжаю навсегда!

- Нет, Витя! У нас все должно было случиться на отпуске! – не выдержала Люба, по ее щекам лились горькие бегемотовы слезы.

- Нет больше никакого отпуска, дорогуша. Профукала ты свое счастье!  - авторитетно заявил Пурген Второй.

- Следующими свидетелями вызывается вся еда, приготовленная Натальей Владимировной: котлеты, сельдь по шубой, торт Наполеон, борщ и мясное жаркое.

Из холодильника выплыли указанные блюда, речь за всех взяла котлета:

- Всех нас вчера приготовила Наталья Владимировна перед выездом. А нас есть не стали!

- С какой мотивировкой?

- С мотивировкой, что мы вредные и не вкусные!

- Котлета? А Вы являетесь вкусным и полезным продуктом?

- Да, - лаконично ответила та, - хотите попробовать?

- А почему бы и нет? – сказал прокурор и откусил кусочек. – Действительно очень вкусно.

- Что за бред?! – в отчаянии воскликнула девушка. – Это же чистой воды фарс!

-  Нет-нет, дорогуша, это фарш! - тут же вставил свое слово прокурор, прожевав свидетеля.

- Уважаемый суд, я подтверждаю, что котлеты сделаны из говяжьего фарша, а не какого-то там фарса, - выкрикнула из зала  мама Любы.

- Так, мне теперь все понятно! – авторитетно заявил Арсен в судебном парике. – Подсудимая признается виновной в то, что разбила мечты всех кого только можно! За это она приговаривается к  смерти через обжорство! Она должна за раз съесть все, что приготовила ее мама.

Вновь волком завыл холодильник, густой пар окутал кухню. Все собравшиеся запели Carl Orff – O Fortuna. Под жуткую мелодию маршировали продукты прямо к Любе. Она сопротивлялась, пыталась кричать, сжать челюсти… Тщетно, неведомые руки заставляли ее проглатывать каждый кусочек. Судья, прокурор и собравшиеся свидетели водили вокруг подсудимой хоровод, Настя хохотала словно безумная. Постепенно сопротивление Любы бесследно исчезало, уступая чувству неутолимого голода. Неведомые оковы спали, теперь девушка сама загребала еду обеими руками и запихивала в рот…

Люба очнулась с первым лучом солнца, вокруг царил хаос: куча грязной посуды, разбитые тарелки, недоеденная еда. Глядя на все это, девушка с ужасом вспоминала прошедшую ночь. Внезапно она со всех ног понеслась в туалет. В то утро Любовь Сергеевна Танталова поняла, что  она беременна.