Бутина с одним из крестьян уехали на телеге в соседнюю деревню за лекарем. Геркус и Йонас остались охранять Лешу и стеречь местного травника.
Петряс же, Мартин и молодой Ямонт вышли из деревни и заняли наблюдательные позиции у двух противоположных въездов в село. Если на дороге с любой стороны появятся тевтонские солдаты, троица должна была как можно скорее об этом сообщить.
Мартин и бородатый ремесленник Петряс караулили восточную дорогу.
- Зря мы решили остаться здесь, - проговорил Мартин.
Петряс только ухмыльнулся, ему было 26 лет. Он был младше Мартина на 2 года, но бородатое лицо и хитроватые невозмутимые глаза и смотрели на Мартина снисходительно.
- Считаешь нужно было прикончить раненого Роберта и улепетывать?
Мартин обиделся.
- Приканчивать Роберта не обязательно. Может быть он и выживет. Но нам надо спасать свои шкуры, а не гибнуть в это деревне всем скопом.
- Мы вроде и не гибнем.
- В любой момент сюда могут заявиться немецкие рыцари и тогда нас затравят в этих лесах как диких свиней.
- А ты не каркай, Мартин. Сегодня уже вечереет, наверняка немцы посели по теплым хатам и никуда больше не дергаются. На месте Роберта ты бы тоже самое говорил? Эй, ребята, оставьте меня и уходите скорее… Да?
- Ай, - Мартин отмахнулся. – Я думаю, ты со мной согласен. Просто лицемеришь, мол задерживаться в деревне ради Роберта, это оправданно и разумно.
Петряс пожал плечами:
- Так что, ты бы нас отпустил на месте Роберта?
- Во всяком случае я бы вас понял и не упрашивал бы остаться.
- Ну-ну.
Мартин понимал, что врет. Но очень хотел убраться из деревни в лес.
- Почему же когда решили остаться, ты не пошел к Бутине и Геркусу, и не вставил им мозги на место?
- Они меня не послушают.
- Может быть и не послушают. Но представь, если бы ранили тебя, а не Роберта, тебя бы не бросили.
- Тьфу ты, Петряс! - тихо вскипел Мартин, - не произноси такое вслух!
- Ладно – Петряс примирительно поднял руку, - Будем надеяться, обойдется и через 2 недели вся наша семерка доберется домой.
- Ага, - согласился, Мартин.
Петряс чуть углубившись в лес стал обходить деревню направляясь к западному въезду, который стерег 17-илетний Ямонт.
Мальчик сидел в рощице подальше от домов и усиленно всматривался в дорогу, что уходила в желтое вечернее небо. Осенний вечер был ясным, значит ночь ожидалась холодная, возможно даже с заморозками.
- Ну что Ямонт. Нету немцев?
Ямонт покачал головой.
- А если заявятся, мы их и сами поимеем, согласен? Нас все-таки шестеро в строю, тоже какая-никакая сила. Бутина и Геркус вояки и вы с Йонасом наши опытные малолетки.
Ямонт молчал. Мальчик был самым младшим в отряде. В отличии от Йонаса, который тоже был молодым, но уже порядком заматеревшим и никогда не унывающим парнем, Ямонт напоминал маленького беспризорного сироту. Вечная боль въелась в его лицо и казалось, что Ямонт был готов заплакать в любую минуту.
- Выходим Роберта, через две недели домой доползем, хороший план?
- Надо держаться Бутины, - спустя какое-то время произнес Ямонт, - С ним у нас есть шансы выжить. Скажет уходить без Роберта, надо уходить. Скажет остаться - останемся. Надо думать как выбраться отсюда. С Робертом уже как повезет.
Это было не, то что Петряс ожидал услышать, но возражать мальчику он не хотел.
Еще весной Ямонт сам добровольцем пошел в первый поход. Тогда почти все литовское войско перебили, его взяли в плен и должны были казнить. Немец, который рубил пленным головы пожалел мальчика и попробовал дать ему возможность сбежать. Но другой тевтонец выстрелил в Ямонта из арбалета, и мальчик пролежал десять часов с торчащим из спины болтом. Его посчитали мертвым и поленились тащить к могиле. Ночью Ямонт уполз и дотянул на животе до немецкой деревни, где крестьяне выхаживали его неделю и потом отпустили. После первого похода литовцев еще не травили по немецким лесам, и Ямонт благополучно ушел на Литву. Там его и забрали во второй поход, в котором ему тоже посчастливилось выжить. Ямонт не выглядел тем опытным воином, которого корчил из себя Йонас. Ямонт выглядел ребенком, сломленным ужасами войны.
- Может ты и прав, - ответил Петряс. - Хорошо что мы с Бутиной. Две недели назад мы оказались в самом неудачном месте в самое неудачное время. Но мы выжили и оказались с Бутиной. И вот прошли две недели в тылу врага и мы еще живы и почти все здоровы. Думаю он нас выведет. И если тевтонцы попробуют нам помешать, думаю скорее плохо будет им чем нам.
Петряс громко выдохнул и продолжил:
- Етить-колотить, я с 12 лет занимаюсь ремеслом изготовителя луков. Я отлично умею из них стрелять, но еще ни разу не стрелял ни то что в людей, но даже в куропаток. Я думал, что не гожусь для военной службы и что сгину на войне, но видимо что-то во мне есть. Я выжил в битве, я уже две недели выживаю в немецких лесах. Может до возвращения в Литву еще успею записать на свой счет пару подстреленных тевтонцев.
Ямонт молчал.
Бутина всегда был хмур, внутри таил свирепую злость. 5 лет назад он был простым охотником в Гродненском замке. В 1306 году Тевтонцы осадили замок и после каждой неудачной попытки штурма они жгли близлежащие села. За полгода выжгли всю округу. В тот год погибли жена и дочь Бутины.
Петряс шел по лесу обратно к Мартину. В деревню как раз возвращалась телега с Бутиной крестьянином и привезенным лекарем. Бутина был бледным и измученным от постоянного напряжения. Он переживал, не нагрянули ли немецкие воины в деревню в его отсутствие. Вместе с лекарем он быстро пошел в кузню.
- Вот и ладненько, - подсел Петряс к Мартину, который дул себе в ладони, чтобы согреться.
От сидения на одном месте в холодный осенний вечер Мартин начинал замерзать.
В этот момент с другого конца деревни донесся протяжный свист.
- Что такое…
Петряс побежал к лесу, отдаляясь от деревни, чтобы иметь возможность посмотреть, что делается на другом ее конце.
Он увидел, как Ямонт покинул свой пост и со всех ног бежал в деревню
“Немцы” - безошибочно догадался Петряс.
Он всматривался в дорогу выходившую с другого конца деревни, но пока ничего не видел, слишком было далеко. Сердце бешено заколотилось. Он побежал к Мартину.
По дороге с запада шел рысью отряд крестоносцев. Солдаты растянулись вдоль дороги отчего их отряд казался огромным. Больно закусив губу Ямонт летел к кузне.
- Немцы! - выпалил он запыхавшись, когда забежал в кузню.
Ужас перекосил лица всех кто был внутри. Люди высыпали на улицу. Человек 20 вооруженных конников приближались к деревне с запада. Обдумывать решение не было времени.
- Уходим, - коротко скомандовал Бутина, и повторил криком - Уходим быстро!!!
Гинтовт увидел крестьян на деревенской улице. Ему показалось, что на дороге их было больше обычного. Потом он понял, что что-то неладно. У многих крестьян были топоры и вилы и они были возбуждены.
- Литовцы! - услышал он крик из деревни. – Бей литовцев!
Потом он увидел литовцев. Несколько человек со всех ног припустили из деревни в лес прямо по черному пустому полю. Они бежали высоко поднимая ноги, чтобы не завязнуть в земле и грязи, еще не стянутой первыми морозами.
- К оружию! - скомандовал Гинтовт, - Перестроиться в клин, за мной!
- Надо бежать, Петряс! - закричал Мартин
Петряс молчал. Его скулы напряженно двигались, руки сжимали лук.
- Побежали скорее!!!
Но Петряс побежал на поле на бегу доставая стрелу из колчана.
Отец, купеческий дом, теплая жена и обычная жизнь вдруг оказались за какой-то непреодолимой стеной ужаса. Мартин не знал, что можно сделать, как оказаться снова в обычной жизни.
- Стой! - зарыдал Мартин, но страх не позволил ему бежать в одиночку и остаться в лесах без помощи товарищей.
Он побежал по полю за Петрясом, на бегу доставая меч.
Всадники суетливо и напряженно строились клином на поле.
Четверо литовцев бежали по полю из деревни в лес.
- Вперед! – разнесся по округе голос Гинтовта.
Его рука с мечем поднялась вверх и потом медленно опустилась вперед. Строй всадников двинулся вперед постепенно набирая скорость. Грязь тормозила лошадей, но Гинтовт быстро понял, что литовцы не успеют добежать до леса.
Рыцарь скакал впереди бросая взгляды по сторонам. Главное было понять, сколько всего литовцев вокруг и насколько серьезна ситуация. Он видел только четверых бегущих по полю и наконец вдалеке различил появившиеся из леса еще две человеческие фигуры.
Беглецы были вооружены мечами. «Взять четверку в плен было бы просто, но с шестеркой иметь дело уже сложнее» - проносились мысли в голове рыцаря.
У одного из выбежавших на поле был лук и он натягивал тетиву. «Бегут, а не падают, прося пощады. Видимо придется таки этим вечером зарубить несколько живых людей…»
Лучник выстрелил, но промахнулся. Стрела пролетела над приближающимся к нему строем всадников.
«Точно, придется всех убить, они сопротивляются. Только бы никого не ранили эти беглецы».
Геркус остановился. Он понял, что никуда не добежит. Тяжело дыша повернулся лицом к всадникам, присел на колено и положил обнаженный меч себе на плечо.
- Бегите! - услышал он крик Бутины у себя за спиной.
Разбойник обернулся. Бутина тоже остановился и медленно побежал с мечем в обратную сторону прямо к тевтонцам.
«Повторяка» - пронеслось в голове у разбойника, он даже успел еле заметно ухмыльнуться, но напирающие немцы быстро вернули его в состояние ужаса.
Лучник выстрелил снова и в этот раз уже попал. Стрела пробила кольчугу всадника и вонзилась в грудь. Воин схватился за нее рукой и стараясь удержаться в седле направил коня в сторону.
«Вот черт!» – Гинтовт уже примерялся к удару.
- Возьми лучника! – крикнул он назад своему сержанту.
Сержант направил коня на находившегося позади всех Петряса.
Гинтовт уже налетал на ближайшего литовца, это был крупный бородач с длинным мечем.
Геркус выбросил меч вверх одновременно уходя от удара Гинтовта. Лязгнули мечи, конь всадника чуть не сшиб разбойника. Геркус упал в грязь. Прямо на него летел следующий всадник, и копыта коня через секунду должны были выбить из Геркуса дух…
Сержант приближался к парочке, выскочившей из леса. Где-то сзади Гинтовт с рыцарями уже налетел на первых двух литовцев.
Лучник прицелился в сержанта и выстрелил. Тот пригнулся к коню и сжался от ожидания стрелы, но та просвистела выше. Петряс понял, что выстрелить снова уже не успеет и побежал. Но убегать уже тоже было некуда. Сержант рубанул его сзади по спине. Незащищённое броней тело рухнуло в траву, а на его спине стало расплываться черное пятно. Всадник справа от сержанта только что, точно так же зарубил успевшего взвизгнуть Мартина.
Следом над полем разнесся еще один крик, а затем испуганное ржание коня.
Это в отчаянии крикнул Геркус, который думал, что сейчас погибнет под копытами. Он ушел в перекат в сторону и оказываясь на коленях отправил удар в сторону коня. Мечем он отсек переднюю ногу лошади, конь оступился и зарылся в землю. Всадник полетел вперед и проехался по грязи. Недалеко только что отразил удар всадника Бутина. Он повернулся к поднимающемуся из грязи солдату. Тот поднял к своей груди 2 ладони показывая что при падении потерял копье и теперь безоружен, но Бутина не тратя секунды вонзил в него свое оружие.
- Бутина! – крикнул Геркус.
Чернобородый обернулся и успел отскочить от еще одного всадника.
Бежавшие к лесу Йонас и Ямонт тоже поняли, что не добегут. Также понимая, что этим они только оттягивают неизбежное они взяли вправо двигаясь вместо леса к середине поля. Бежавшие за ними всадники почти все пошли вперед бить Петряса и Мартина. Где-то сзади бились с рыцарями Геркус и Бутина.
- Ямонт! – крикнул Йонас останавливаясь и пытаясь не выплюнуть свои легкие. - Я к ним!
Немцы убивали их, но Йонас на грани смерти понял, что всецело доверяет старшим и что умереть рядом с ними будет не так страшно, как где-то дальше в поле в одиночку.
Гинтовт набирал разгон когда увидел как 2 опытных литовца расправились с упавшим с лошади Германом.
«Эти двое проблема. Нельзя пускать к ним молодых. С ними надо расправиться мне, сержанту или кому-то из парочки опытных ветеранов». Сержант возвращался от леса и нацелился в худощаваго чернобородого литовца. Гинтовт снова поскакал на крупного литовца. Тот уже не столько затравлено, сколько свирепо готовился к следующей стычке. Конь Гинтовта неожиданно заржал и скидывая седока. Летя вниз и группируясь Гинтовт заметил вонзившееся в бок коня метательное копью.
«Да что ж такое?!»
Гинтовт перекатился и оказался на ногах. Он скинул с головы кольчужный капюшон, чтобы тот не наползал на глаза.
За спиной вскрикнул чернобородый литовец. Секунду назад он метнул подобранное копье в коня Гинтовта, а сейчас его уже рубанул сержант. А Гинтовт стоял напротив Геркуса.
«Так даже лучше, теперь ты не увернешься от поединка. Теперь либо ты, либо я».
Геркус ударил первым с шагом вперед. Гинтовт ушел, встречая удар и уводя его в сторону. Но огромный разбойник словно приклеился к рыцарю. Он не отступил, чтобы замахнуться для новой атаки. Он, поводя мечем, не заканчивал свою атаку, а довернул Гинтовта еще на 90 градусов и потом толкнул его плечом. Гинтовт отшатнулся назад, припав на колено. Он хотел отступить назад и оттолкнувшись поразить крупного литовца быстрым ударом, пока тот будет замахиваться. Но литовец не замахивался. Перехватив меч за рукоять он нанес один за одним два удара эфесом по голове Гинтовта. Тот закрывался руками, но тяжелые удары повалили рыцаря. Внезапный холод сковал нутро, когда Гинтовт попытался откатиться, но ему это не удалось, так как тяжелая ступня надавила на спину и прижала его к рыхлой земле. «Вот и все» - подумал Гинтовт и потом меч литовца вошел ему в спину.
Меч сержанта полоснул Бутину сверху по спине, и тот с криком упал на землю и попробовал откатиться.
«Могу ли я встать или это уже все» - пронеслось в голове у Бутины.
Он чувствовал запах и вкус крови, но сильной боли еще не ощущал. Один из всадников резко нагнулся на ходу пытаясь пронзить лежащего Бутину копьем, но неожиданно на нем повис Ямонт. Провисев на всаднике несколько длинных шагов лошади оба упали в грязь. Мальчик обхватил немца за шею пытаясь его душить. Немец начал крутиться пока не оказался животом кверху, лежа на душащем его снизу Ямонте. Йонас подскочил и помедлив секунду, выбирая, куда нанести удар, со всей силы вонзил меч в живот немца.
Ему удалось пробить кольчугу. Тевтонец отчаянно взвизгнул.
Немцы кружили вокруг четверки литовцев. У тевтонцев в глазах стоял ужас, после того как они увидели страшную смерть своего командира.
Бутина шатаясь вставал на ноги. Крови не было видно, но он однозначно был ранен.
- Вперед, чего стоим?!
Подобрав по копью Геркус и Бутина побежали вперед, пытаясь вырваться из окружения. Они кололи вверх, рыцари отвечали ударом мечей вниз. Кружение всадников остановилось, началось перетоптывание и сумятица. Ямонт и Йонас, пригнувшись, прошмыгнули между коней и снова побежали к лесу до которого оставалось метров сто.
Геркус оставил попытку сбить с коня всадника и, пригнувшись, со всей силы загнал копье в брюхо коню.
Бой уже превратился в сущий ад для сержанта. Казалось бы несложное преследование четверых литовцев уже вылилось в смерть трех тевтонцев. И только что два этих литовских черта вспороли брюхо еще одному коню, вырвались из окружения и снова направились в лес. «Убить крупного, потом черноволосого. Потом остальных». Любая ошибка могла вылиться в новую смерть.
- Я беру крупного, вы вдвоем берете того раненого. Остальные за нами. Ну ка собрались, жопы паршивые! Прикончим этих тварей!
Они вновь пошли строем за беглецами, но новой неприятной неожиданностью оказалось, то что литовцы перестали бежать. Они добежали до двух трупов своих товарищей. Раненый чернобородый подобрал лук и вытащил из под тела колчан. Остальные стали перед ним с мечами наизготовку. Рыцари пошли в атаку.
Сержант получил стрелу в шею. Он медленно заваливался на бок и проскокав мимо литовцев упал на землю за их спинами.
Завязалась рукопашная сватка. Геркус сшиб одного из воинов из седла. Йонас и Ямонт мелькали между суетящихся всадников, то и дело чудом уворачиваясь от сыплющихся сверху ударов. А два черта оставались дьяволами и не хотели умирать.
Сигурд хотел достать Геркуса с наскока, но напоролся на выставленное тем копье и насаживаясь не него, перелетел через литовца, чтобы упасть в землю и еще какое-то время двигать ногами испуская дух. Опытный всадник Геркус развернулся и бросился к убегающему коню. Раненый Бутина успел ухватиться и повиснуть на стремени, конь упал на колени и тут же к нему на спину заскочил разбойник. Пятеро тевтонцев включая Гинтовта и сержанта были мертвы, еще один со стрелой в груди сидел вдалеке под деревом медленно захлебываясь кровью, наполнявшей его легкие. Тевтонец, потерявший коня, уже добежал до села. Из 22 всадников отряда в на конях остались 15. На них летел оседлавший коня демон, в них одна за другой продолжали лететь стрелы чернобородого. Тевтонцы поскакали в рассыпную. Еще один конь сбросил седока, получив стрелу в бок. К нему хищно побежали Йонас и Ямонт. Упавший рыцарь поднялся и побежал вслед за своими товарищами, но в тяжелых доспехах он не смог убежать по грязи от мальчиков. Йонас прыгнул хватая его за ноги. Немец упал и Ямонт прикончил его ударом меча.
Солнце село. В деревне яростным лаем разрывались собаки. Кто-то из селян бежал из деревни вслед за всадниками, большинство запирались в хатах.
Геркус спереди, Ямонт и Йонас сзади несли Роберта на импровизированных носилках из двух досок. Когда они поняли, что ситуация поменялась и теперь немцы бегут от них, литовцы вернулись в кузню и забрали Роберта. Раненый Бутина с луком ковылял рядом.
Мартин и Петряс лежали в земле. Они не чувствовали ни страха не боли, они отдыхали.
Пятеро их живых товарищей с болью и страхом тащили носилки по полю в лес, чтобы еще на какое-то время продлить свои мучения. Ведьм отступивший отряд скоро вернется с подмогой и собаками и устроит им настоящую облаву.
Собаки псы. Мартин и Петряс отдыхали, остальная пятерка продолжала страдать.
2 недели спустя. Ноябрь 1311
Весь день было пасмурно. К вечеру окреп мороз и первый снег начал опускаться на черные поля.
Альжбэта и Ада варили рис из мешка, который недавно привезли дружинники вместе вестями о разгроме второго похода. Мешка должно было хватить, чтобы дожить до весны и, возможно, даже чтобы засеять поле. Но могло и не хватить.
За последние месяца литовцы ходили на орден два раза. Оба войска были разгромлены и Йонас так и не вернулся к началу зимы.
Снегопад перерос в бурю.
Вьюга быстро заметала дорогу. Муж наносил в дом дров и затопил печь. Снаружи выл ветер. Муж плотно закрепил ставни на окнах и зажег лучину.
Метель бушевала за стенами, а внутри избы было тепло и тихо. Лишь кашель отца да треск лучины иногда нарушали мирную тишину.
Шумя горшками муж поставил в печку котелок с водой и засушенной с лета зеленью. На ужин будет горячий и пустой суп из зелени с сухарями. Высовывать нос из избы в такую погоду не имело смысла, можно было отдыхать.
Отцу нездоровилось уже месяц, жена тоже была слабой от недоедания. Мужу приходилось есть больше, чтобы управляться со все работой. Жену он держал дома и не давал ей работать и лишний раз выходить из избы. Муж опасался, что ее заметят сновавшие по окрестным лесам разбойники и будет не миновать беды. Он ждал зимы, когда разбойников в лесах поуменьшится и жене станет безопаснее выходить из дома.
Как гром среди ясного неба раздалось три глухих стука.
Все доме вздрогнули. Отец кашлянул, женщина в углу испуганно вздохнула. Муж дернулся и очень сильно напрягся.
Кто-то сильно стучал в дверь. Муж кивнул жене рукой и та подобрав платье тихо ушла за перегородку, где стояли полки с посудой и припасами. Муж оглядел комнату взял ее платье и вязание, завернул это все в полотно и засунул под свою лежанку.
Стук повторился и муж взял в руку топор. Он непроизвольно напряженно ссутулился и подошел к двери.
- Открывай падла, а то хату подпалим! – раздался сиплый мужской голос снаружи.
Болевший отец снова испуганно закашлялся, муж видел дрожь в слабых руках отца. Сам же муж почему-то чувствовал себя спокойно. Он лишь покрепче сжал топор.
- Кто такие? – громко спросил он, пытаясь не допустить дрожи в голосе.
Через секунду за дверью раздался радостный сиплый возглас.
- Литовец! Ты слышал, это уже Литва! Отворяй брат. Пусти согреться. Мы свои!
В дверь часто застучали, но уже не грубо, а нетерпеливо.
- Что вам надо?
- Брат, пусти. Мы свои. С немецких земель уже месяц идем на восток домой. Пусти пока не околели насмерть на этой вьюге конченой..
Муж вздохнул и вытащил засов.
Дверь отворилась, на улицу уже опустилась кромешная темнота.
Два запорошенных снегом силуэта вошли в избу. Один был очень высоким и крупным с белой от снега бородой. Второй был намного ниже и без бороды, видимо еще совсем молодой парень.
- Йонас, я сейчас прямо здесь упаду и засну, - проговорил верзила. - Как же тут тепло.
Мужчина прошел вглубь избы и бухнулся на лавку положив руку и голову на стол.
Молодой Йонас быстро поклонился хозяину:
- Спасибо, хозяин.
И, осматривая в полумраке дом изнутри последовал за верзилой.
- Геркус подвинься, я тоже сейчас свалюсь.
Геркус принюхался из-за стола.
- Так у тебя там еще и варится что-то! Я бы сейчас разорвал за миску горячего бульончика. Из птички какой-нибудь да с яйцом… Хозяин, не томи, что там у тебя в запечке?
- Щавель варится, - ответил муж снова запирая дверь на засов изнутри.
В доме пахло снегом и морозом, но холод, который напустили незваные гости быстро растворялся. Геркус уже скидывал свой осенний походный плащ и блаженно кряхтя, разглядывал хибару в мутных отблесках света от лучины.
- Воти и дошли, Йонас, а думали что не дойдем, - проговорил Геркус с мрачными нотками, - Я думал околеем в этих плащах. В них еще и до морозов холодно было.
- Вы были во втором войске? - спросил муж.
- Да, - ответил Геркус.
Блаженство и радость тепла стали постепенно пропадать в его голосе и взгляде.
- Вот еле ноги унесли с этим пацаном. С нами еще двое выживших. Один из них ранен, они оба сейчас наверное в верстах в двух отсюда. Костер в яме развели и остались. А мы вперед на разведку пошли…
Йонас кивнул. Муж как раз достал кипящий котелок и поставил на стол. Теплый кисловатый запах щавля окончательно установился в теплом полумраке избы.
Йонас сглотнул. Ему казалось что от запаха этой горячей травяной похлебки он сейчас насквозь промочит свои толстые штаны с шерстяной подкладкой.
- Хорошо тут у вас, - проговорил Геркус, - Тепло, вкусно. Как же ты сам, хозяин, в войско не попал?
- Меня в деревне не было, когда за рекрутами приезжали. Силки в лесу ставил...
- В лесу отсиделся значит… Ну вот видишь, мы без тебя за едой к немцам сходили.
Повисла пауза, нарушалась только стукам ложки и Йонаса по миске. Сам же Геркус хлебнул один раз и потом молча и хмуро мешал ложкой в своей миске. Муж и отец ели очень осторожно, их ложки вообще не касались деревянных мисок.
Месяц назад мимо этого хутора проезжали дружинники. Они оставили мужу и его семье полмешка гречки, и муж хотел поблагодарить двух выживших литовцев за их поход. Но боялся, что если скажет про гречку, они всю ее у него заберут.
- Как там было? – спросил он наконец.
- Как было... как было, поубивали всех. Кого-то сразу немцы убили. Кто-то по лесам от них бегал да там и позамерхал. До нас тут литовцы уже проходили с немецкой стороны?
- Нет. Кроме вас никто оттуда не приходил.
- Ну значит позамерзали, или немцы собаками затравили…
Муж попытался сказать ободряюще:
- Теперь вы же дошли до Литвы, дальше немцев нет…
- Ну спасибо тебе за эти слова, - сказал Геркус хлебнув еще раз и отставив миску. - И за похлебку, хранитель ты литовского очага.
- Спасибо, спасибо за еду и тепло, - добавил Йонас.
Он попытался улыбнуться, чтобы сгладить недовольный тон Геркуса. Но улыбнуться получилось плохо, вышла гримаса которую Йонас поспешил убрать и продолжил доедать. Он как будто тоже был зол на избежавшего похода крестьянина
- Чего же ты жену не кормишь то? Сам ешь, отцу налил, а жену даже за стол не позвал.
- Какую жену? - изумился муж
- Ту, которой здесь пахнет. Ту, чье дыхание я слышу, - невозмутимо проговорил Геркус.
Муж сидел несколько секунд не двигаясь. Лишь было видно, как дрожат его губы. Потом он позвал женщину и также поставил перед ней миску с супом. Она робко поздоровалась, молча села, стало безвкусно хлебать глядя в стол и не в силах поднять глаз на бородатого разбойника.
- Хорошо ты зиму проводишь, хозяин, - медленно с наслаждением начал говорить Геркус, - В тепле, да с женушкой под боком. Ох, повезло же тебе тогда силки в лесу ставить!
Муж ничего не отвечал.
Геркус чему-то сам себе улыбался, постукивая отогревающимися пальцами по столу.
- Йонас, доедай уже скорее и приведи тех двух наших бедолаг, пока они совсем не околелели в своей яме.
Йонас кивнул:
- Сейчас доем, и сходим за ними, - сказал он.
- Не малыш, я с тобой не пойду. - возразил Геркус, - Ты уже взрослый не заблудишься. А я не в том возрасте уже, чтобы лишний раз по такой вьюге мотаться.
Йонас отставил пустую тарелку хмыкнув. Несколько секунд он что-то про себя думал но потом спокойно ответил:
- Не, сам я не пойду.
- В смысле, парень? Давай ка пошевеливайся. Скорее выйдешь, скорее вернешься.
- Без тебя ней пойду, - твердо повторил Йонас. - Я тебя одного тут не оставлю, греться…
Муж и жена вздрогнули, так как Геркус шлепнул ладонью по столу. Видимо, получилось громче, чем он сам хотел:
- Сопля ты такая. Я тебя одной рукой сейчас выкину с хаты и пойдешь ночевать с ними в яму, щенок ты гребаный.
Йонас наконец слегка улыбнулся:
- Ну давай, выкидывай, - и для Геркуса это тоже прозвучало как-то странно.
Геркус закрыл глаза и медленно вздохнул как будто заснул.
Еще минуту все сидели молча. Был слышен лишь треск лучины и напряженное биение сердца женщины.
- Как же тут тепло…- протянул почти шепотом Геркус. - Правильно ты сделал хозяин, что в лес слинял. - сказал разбойник уже миролюбивым отеческим голосом. - Зарубила бы тебя немчура со всеми. И жена твоя сейчас либо с голоду бы уже померла, либо такие как я ее сейчас на том топчане бы растягивали. Завидую я тебе немного, понимаешь? Не пришлось тебе по лесам мерзнуть и от собак бегать.
- И вам спасибо, вы нас спасли, - поспешил с благодарностью муж. - Нам дружинники перед зимой мешок немецкой гречи привозили. Без него бы уже загнулись. Приводите вашего раненого, мы как раз немного сварим для вас угощения.
Муж пошел в запечки.
- Слышал, Йонас? Крысы тыловые угощать нас скоро будут!
Йонас и Геркус кряхтя поднялись из-за стола, стали закутываться в свои плащи.
- Слушай, Бог, - сказал Геркус, - Найде монастырь и уйду жить к монахам, только убери с дороги этот гребаный ветер…
Декабрь 1311
На подъезде к Вышникам
Конь довез Йонаса до вершины холма. Дорога уходила вниз, где рассыпалась два десятка занесенных снегом крестьянских домишек. Над некоторыми крышами поднимались столбики белого дыма из печных труб.
Йонас направил коня вперед и стал спускаться в деревню. Пытался разглядеть крышу родного дома и есть ли над ним дымок семейного очага. Он слышал много страшных историй о разбойниках и людоедах, орудовавших в деревнях, пока князь, дружина и множество мужчин были в немецких землях..
Наконец, Йонас остановил коня у родной калитки, над крышей клубился дымок.
“Неужели все? - подумал парень. - Неужели я вернулся живой, а за дверью мама и сестра?”
Он подошел к двери и робко постучал. Он думал, что самое страшное в его жизни позади, и неожиданно обнаружил, что сейчас его сердце бьется еще сильнее, чем когда он насмерть бился с немцами и думал, что сейчас погибнет.
Дверь открылись и за порогом была мать. Закутанная в платок, черная от горя, но он сразу ее узнал.
На секунду на ее лице отразился ужас, будто бы мать увидела призрак. А потом она зарыдала и повалилась на сына. Йонас всю дорогу до дома представлял себя доблестным воином. Возвратившимся домой ветераном двух походов. Но на пороге он забыл про свой образ и тоже рыдал, как мальчик.
Мать и сестра готовили обед.
- Отрежьте солонины, - сказал Йонас. - и эти ребра киньте в суп.
Йонас доставал из своего мешка свертки с мясом и другие продукты.
- Остальное пока в погреб занесу.
- Откуда у тебя эта еда? - спросила сестра.
- Люди князя дали, - важно ответил Йонас, - Я его видел кстати неделю назад. Конь во дворе тоже княжеский.
- Ты видел князя? Князя Витеня?
- Да. Меня взяли в дружину.
После этих слова мать, мешающая котел, повернулась к своим детям.
- В дружину? - тревожно спросила она, - А что это значит?
Йонасу был бы рад услышать другую реакцию. Он пожал плечами:
- Буду делать что скажут, ездить куда пошлют. Но князь очень бережет своих дружинников и хорошо им платит.
- Ты что, уедешь? - снова спросила мать еще более упавшим голосом.
- Да, мама. Вот дали коня, чтобы родных навестить и привести вам припасов и немного денег. Через 2 дня надо возвращаться в Новогрудок к князю.
- А тебя же там могут убить, да, на службе этой? Ты можешь просто остаться с нами и никуда не уезжать?
Йонас глубоко вздохнул.
- Да, я бы мог… Но у меня не было бы ни денег, ни еды, ни коня. Мы бы были голодны.
Мать всхлипнула:
- Зачем нам все это, если тебя не будет с нами. Зачем нам еда, если тебя убьют?
- Меня не убьют, - отрезал Йонас, - Со мной в дружину взяли моего десятского. Он очень ловкий человек. Это он вывел меня из немецких земель. С ним я не пропаду.
Сначала ели молча. Мать грустно смотрели в тарелку, но голод, холод и мясная похлебка давали о себе знать беспощадным аппетитом.
- Я так ждала, чтобы ты вернулся. Ради того, чтобы ты выжил и вернулся домой, а потом снова уехал. По своей воле, когда тебя уже силой не забирают!
Йонас пожал плечами:
- Да, мама, я очень хотел вернуться домой. Но сейчас я хочу служить князю. Я хочу быть сильным, хочу чтобы у меня были деньги и конь. Я не хочу всю жизнь рыться в земле и бояться, что придут разбойники и сожгут мой дом. Или придут дружинники и заберут меня в войско. Там… в немецких землях, я почувствовал… - Йонас задумался подбирая слова. Потом просто кивнул на свой меч, прислоненный к стене. - Если я повешу его на стену, любой другой придет с мечем и заставит меня делать все, что он захочет или убьет.
- Но если ты будешь с мечем, тебя точно попытаются убить.
Йонас как-то зловеще ухмыльнулся, но потом непринужденно произнес:
- Не убьют мама. У них был шанс меня убить, но они его упустили.
Йонас не собирался говорить эти слова, но разговор сам зашел в свое русло и Йонас сказал то, что сказал. Мать заметила этот жуткий блеск в глазах своего любимого смазливого мальчика и больше ничего не спрашивала.
Но спросила Ада:
- Йонас, а ты что, тоже убивал людей? - спросила сестра.
Йонас много раз представлял, как будет отвечать на этот вопрос. Когда он вспоминал каждое совершенное им убийство, появлялось непреодолимое желание похвастаться. Тем что Йонас жив, а его враг мертв.
- Да, сказал он, я убил четверых человек. Одного в первом походе… - начал было он вспоминать но потом замолчал, взглянув на мать.
Нет, он не будет хвастаться ей про походы.
Впервые Йонас убил человека в первом походе после единственного сражения. Немцы разбили литовцев и гнали их по полю. Йонас споткнулся и упал. Один из нагонявших немцев остановился над ним и занес меч для последнего удара. Но сбоку его оттолкнул другой бежавший литовец. Немец, зацепил бежавшего за ногу. Тот упал. Тевтонец вонзил в него меч, но не успел его вытащить. Йонас подобрал с земли копье и с выпученными от адреналина и страха глазами вонзил оружие в немца.
Тевтонец не был молодым, ему можно было дать 35-40 лет. Наверняка, он был опытным воином, ведь несколько секунд назад он довольно уверенно повалил и поразил бегущего литовца. Но теперь по воле случая он погиб от копья 18-летнего желторотого Йонаса.
Вторым человеком, которого убил Йонас, был литовец из отряда Геркуса. Тот “дозорный”, которого он сгоряча зарубил во время ночного налета на деревню, пока его дружки с Геркусом насиловали семью немецких селян. В ту ночь ему снова повезло, потому что вмешался Бутина и не позволил Геркусу и его разбойникам учинить над Йонасом расправу.
Третьего немца Йонас зарубил во время второго разгрома литовского войска. Ночью тевтонцы окружили лагерь второго войска Витеня и атаковали его.
Десяток Бутины вместе с Йонасом возвращались из далекой разведки, разминулись с разведкой немцев и потому не попали в окружение. Когда начался бой, они в темноте напоролись на отряд немцев и тогда Йонасу успешно удалось справиться с одним из тевтонцев. Потом Бутина и Йонас бежали в лес где вскоре сбились в группу с еще несколькими выжившими.
Четвертым убитым врагом стал тевтонец из отряда Гинтовта, стянутых с коня Ямонтом. Во время того неудачного налета, закончившийся мясорубкой с тевтонским патрульным отрядом.
Йонасу было 18 лет и он был очень горд своими боевыми достижениями.
Два дня спустя он садился на коня и на рассвете выезжал.
- Почему только два дня?! У князя Витеня нет сердца! - причитала мать.
- Мама, я скоро вернусь снова, - успокаивал ее Йонас, - Берегите себя, не заболейте на холоде. Еды вам хватить до весны, но я вернусь намного раньше.
Йонас еще не умел хорошо ездить на коне, но попытался пустить коня рысью. Он скоро скрылся на горизонте, впереди его ждала служба и неизвестные приключения. Но он специально выехал из дома на 3 дня раньше, чем мог. Он поскакал на запад в приграничную деревню. В деревню, где жила девушка, о которой он мечтал все три месяца второго похода. Девушка, которая присматривала за ним, после того, как он был ранен стрелой в первом походе.
Эпилог
Геркус, вернулся в Литву, сколотил новую банду и, пользуясь слабостью княжества, стал промышлять разбоем и убийствами на границе Литвы и Тевтонского ордена.
Ямонт не пошел в войско Витеня. Он поспешил вернуться к отцу, чтобы помочь ему управляться с его трактиром. Но Ямонту не так повезло, как Йонасу. Сестра Йонаса благополучно пережила голод, сестру же Ямонта однажды изнасиловали. И это были не разбойники, а местные дружинники Витеня. Понимая, что князь не накажет виновников так, как Ямонт этого хочет, парень отыскал Геркуса. Вместе они нашли и разобрались с виновными дружинниками.
Йонас и Бутина пошли на службу к Витеню. Одним из первых серьезных заданий, которое они получили, было разобраться с бандой Геркуса, промышлявшей на западе. Вскоре они успешно его выполнили.
Йонас женился, навещать мать ему удавалось редко, но мать и выданная замуж сестра больше не знали нужды. Спустя несколько лет Йонас уже понемногу изучил грамоту и немецкий язык и Витень отправил его с Бутиной в Европу с новым заданием.
