- Это кто ж сказал вам, что мест нет? – удивился Петр Николаевич Хандра – назначенный лично президентом, мэр города М.
В большом кабинете Петра Николаевича, между длинным, словно форштевень дорогущей яхты, столом для совещаний, и огромным красного дерева стеллажом, столпилась группа людей. Это были разномастные предприниматели. Представители малого и среднего бизнеса, ну или, как называл их сам Петр Николаевич – «быдло пролетарское».
- Зам ваш, - сказал один из предпринимателей, высокий мужчина в клетчатой рубашке, - мы еле выловили его. Он сказал, что весь фудкорт уже зарезервирован за «БИГбургером». Да только как же это? Мы все, кто тут есть, - мужчина обвел руками собравшихся вокруг него людей, - сообща все документы собирали. И заявления все сдали, считай за полгода до фестиваля! А тут уже июль, до праздника неделя осталась. Нам нужно точки потихоньку обустраивать, оборудование готовить. Нам же торговать! Вон, Паша с Ириной Григорьевной навес для своих палаток с мороженным строить собрались, а тут в последний момент отказы пришли!
Мужчина закончил, и группа поддержала его одобрительными, но не слишком уверенными возгласами.
- Знач так, - Петр Николаевич уселся в рабочем кресле покомфортнее, и оно натужно заскрипело под грузом значимости «слуги народа», - я не знаю, откуда у моего заместителя взялась такая информация. Идите с богом, все с вашими документами в порядке. Будет вам фудкорт во время фестиваля.
- А отказы? – пискнула молодая девушка, размахивая потрёпанной бумажкой.
- Все отказы – ошибка. Я беру решение данной неприятной ситуацию под личный контроль. Все виновные будут наказаны. Ваши пропуски на фудкорт подготовят в двухдневный срок. Так что идите и готовьте свои… палатки.
Предприниматели медленно переглянулись. Явно ошарашенные своей легкой победой, они будто бы и не знали, что теперь делать.
- Вы идите, идите, - поторопил их Петр Николаевич, - ваша проблема будет решена в кратчайшие сроки.
Вяло разбрасываясь благодарностями, предприниматели отправились к выходу. Когда дверь закрылась, Петр Николаевич выждал пять минут, а потом щелкнул кнопкой громкой связи телефона.
- Людочка, - сказал он, - как это быдло проникло ко мне в кабинет?
Некоторое время из динамика доносилось только мерное шипение. Мгновение спустя Петр Николаевич услышал робкий голосок молодой девушки.
- Я… я… не знаю… Все как-то быстро произошло, - пролепетала она, - ворвались как ураган, я даже слова сказать не успела.
Петр Николаевич откинулся в кресле, потер уставшие глаза и пригладил на голове остатки волос.
- Знач так, - продолжил он, - если еще раз, какое-нибудь быдло ворвется в мой кабинет как ураган, ты, как ураган, вылетишь из администрации, ясно?
- Да, Петр Николаевич.
- Отлично, и этому горе охраннику Сереже, тоже самое предай.
- Хорошо, Петр Николаевич.
- И да, позвони Василию Викторовичу. Скажи пусть его «БИГбургер» побыстрее разворачивается на чертовом фудкорте. А-то неровен час, как предприниматишки эти туда заявятся, права качать.
Мэр откинулся в кресле, почесал объемный живот. Мгновение спустя он принялся за дело, от которого, десять минут назад Петра Николаевича оторвали неожиданные посетители. Мэр вышел в интернет, на свой любимый сайт, под названием «премиумвач точка ком», и принялся выбирать себе в коллекцию новые часы.
Утреннее солнце поднялось над крышей администрации города М. Лучи, тонкими лезвиями прорезавшиеся сквозь вертикаль жалюзи, заиграли на лаковой поверхности стола-форштевня, пробежали по массивным красным стеллажам, стоящим вдоль двух из четырех стен просторного кабинета. По мере того, как солнце поднималось все выше, тонкие лучи-лезвия расширялись, превращаясь в сплошные стены. Они осветили пыльные папки с документами, наградные грамоты и сертификаты, немногочисленные комнатные растения, и огромный портрет президента, весящий на стене, над рабочим местом Петра Николаевича.
- Ну что, как там часики?
Петр Николаевич подскочил от неожиданности, уставился озверевшим взглядом растолстевшего мопса, на появившегося из неоткуда человека.
- Мне вон те нравятся, золотые с черепом, - улыбнулся некто, - ну, которые за тридцать пять миллионов.
Неизвестно каким образом, в кабинете Петра Николаевича появился человек. Это был мужчина, лет двадцати пяти. Высокий, под два метра, молодой человек был страшно худ и немного ссутулен. Его продолговатое, словно бы лошадиное лицо, напомнило Петру Николаевичу совсем не лошадь, а скорее козла. Он был одет в строгий синего цвета костюм с пиджаком. Несмотря на то, что на улице царила почти тридцатиградусная жара, молодому человеку, казалось, было вполне комфортно в его костюме.
- Ты как сюда попал? – Выпучил глаза Петр Николаевич, - Людмила! – Щелкнул он кнопкой громкой связи, охрану сюда!
Молодой человек приблизился с такой скоростью, что его силуэт расплылся в глазах мэра. Оказавшись рядом, человек в синем небрежно уселся на рабочий стол Петра Николаевича.
- Т-с-с-с…- зашипел человек в синем, - т-и-и-и-х-о-о-о, Петр Николаевич, - он приблизился так близко, что, если б захотел, мог лизнуть мэру кончик носа, - тебя никто, совершенно никто не услышит. Не переживай, сегодня я пришел только что бы сообщить, что договор расторгнут, и все, кто раньше пресмыкался перед ним, теперь наши.
Петр Николаевич задрожал. Голос человека напоминал влажное змеиное шипение. Он был настолько мерзким, что мэру показалось, будто по его крестцу побежали огромные тараканы.
- Л-ю-ю-ю-д-а-а… - пропищал Петр Николаевич, судорожно долбя по телефонной копке.
- Так что, как было сказано выше, - человек в синем отодвинулся от лица мэра и встал со стола, - не переживай, пока что, - улыбнулся он и хлопнул в ладоши.
Петр Николаевич проснулся. С глухим, затяжным вдохом он поднялся со стола, и принялся судорожно ловить ртом воздух. Он нервно замотал головой, пытаясь сфокусировать рассеянное зрение. На облысевшем лбу выступили крупные капли пота. К щеке прилип влажный лист А4, Петр Николаевич отодрал его. По крестцу все еще бегали огромные тараканы.
- Это был сон, - выдохнул он, бессильно откинувшись в кресле, - мерзкий сон. Все, хватит работы на сегодня, - решил Петр Николаевич, - уже полдень, пора домой.
- Люда.
- Я здесь, Петр Николаевич, - раздался голос по громкой связи.
- Свяжись с Сашей, спроси, машину он из сервиса забрал?
- Уже, Петр Николаевич. Он сам звонил полчаса назад. С машиной все хорошо.
Неожиданно телефон затрещал статикой, и из динамика раздался чужой, не Людин голос.
- С машиной все хорошо, - голос был мужским, влажным, словно змеиное шипение, - с машиной все хорошо, ведь я сам над ней поработал.
- Ч-ч-то?..
- Алло, Петр Николаевич, я говорю, Саша уже ждет вас внизу, в машине. На стоянке администрации.
- Это чего щас, мать твою, такое было?
Пару секунд в динамике шипела тишина, а потом снова раздался звук голоса. Женского.
- Я… я просто сказала, что Саша ждет вас в…
- Да причем тут ты! Мужской какой-то голос, вот только что, я слышал! Мужик говорил!
- Петр Николаевич… Но здесь только я…
Петр Николаевич отжал клавишу связи, откинулся в кресле, протер лоб рукой.
- Но если ты брешешь, - зажал он кнопку, - если это все твои шуточки, точно вылетишь как пробка из этого места!
- Нет что вы… я бы никогда…
Мэр не дал секретарше договорить, бросив кнопку связи. Он опустил локти на стол, положил подбородок на большие пальцы, а указательными принялся массировать вески.
«Совсем уже свихнусь скоро с этим быдлом, - подумал мэр, - то молчали в тряпочку, сидели тихо, как полагается, и тут на тебе! Футкорд им подавай»
- Хер вам, а не фудкорд, - сказал Петр Николаевич вслух.
Скрипнула, и блеснула лакированным деревом, дверь кабинета. Она приоткрылась, и в проеме показалось ладное личико секретарши Людочки. Лицо было светлокожее, на нем резкой пухлой темно-красно подушечкой выделялись полные губки и глаза, светлые и блестящие как монетки.
- Петр Николаевич, - зашевелились соблазнительные губки, - Там Эльдар Патрикович звонил, спрашивал, не забыли ли вы о вашем сегодняшнем деловом ужине. Он переживает, что не может дозвониться вам на мобильный.
- Не забыл, - мэр небрежно махнул рукой, - сам ему перезвоню. Иди.
Секретарша Люда отвернулась, и на мгновение, до того, как дверь закрылась, в дверном проеме мелькнула кругленькая попка девушки, обтянутая ярко-красной юбкой-карандашом.
«Ох, и ладный у нее задок, - подумал Петр Николаевич, - неплохо я ее в тот раз… Надо бы повторить.»
***
Петр Николаевич Хандра мчался. Он ехал на своем огромном служебном кроссовере представительского класса, лично пилотируя дорогущего железного монстра (любил он, понимаете ли, быструю езду на дорогих машинах). Петр Николаевич торопился. У него осталось всего лишь двадцать минут, до начала встречи. А встреча, ведь была крайне непроста. В ближайшее время Петр Николаевич планировал серьезно разбогатеть, взяв самый объемный «чемоданчик» в своей жизни. Сегодня же, предстояло обговорить все условия предстоящей передачи столь дорогого портфеля.
В беседе должны были принять участие три человека. Первым был Эльдар Патрикович Струйвер, богатый, уважаемый человек, сын Патрика Бергомотовича Струйвера, еще более богатого и еще более уважаемого человека, владельца железных, сланцевых, никелевых шахт и нескольких добывающих предприятий. Вторым был Максим Сергеевич Трутнёв, начальник правоохранительных органов по городу М. Ну и третьим, собственно, сам Петр Николаевич Хандра.
Дело касалось одного крайне успешного бизнеса, который вот уже почти полтора десятка лет развивали две семьи старожилов города М. Петр Николаевич особо никогда не вникал в то, чем занимались эти люди. В душе, он понимал, что как мэр должен бы быть осведомлен о таких вещах, но ему было лень разбираться.
Он знал только одно, Эльдар Патрикович очень сильно хотел этот бизнес себе. А вот упрямые старожилы, продавать его упорно отказывались. Вот тут-то уважаемому человеку и понадобились правоохранители, и органы местного самоуправления. От них требовалось, где надо посодействовать, а где надо закрыть глаза на некоторые вещи.
Петр Николаевич несся по плохо освещённым улицам города М, размышляя, куда обратит новообретенные возможности, таящиеся в заветном чемоданчике.
Мощный автомобиль мчался так быстро и плавно, что казалось, будто все дороги в городе М имели первоклассное асфальтное покрытие (что было, конечно же, не так).
Автомобиль пронесся мимо нового детского парка, отстроенного «на отвали» и признанного опасным для детей, а потом и закрытого. Железный зверь быстро оставил позади районную поликлинику № 7 закрытую прошлой весной, а ныне разграбленную хулиганами и мародёрами. Кроссовер плавно и быстро пошел мимо огромного микрорайона высокой плотности, состоявшего сплошь из недостроенных пустующих новостроек. Петр Николаевич взглянул на стоящие вдали высотки-призраки, и с упоением вспомнил, как на деньги, полученные от этого проекта, он отстроил себе чудесную дачу на юге страны.
Петр Николаевич щелкнул кнопкой на мягком и гладком, словно девичье бедро, руле, и встроенный в отделанную черной кожей и красным деревом торпеду автомобиля телевизор, осветил салон мутным белым светом.
В телевизоре шла политическая передача. Статный седовласый мужчина в черном костюме, расхаживал по большой, в голубых декорациях студии, рассказывал что-то о терроризме, внутренних и внешних врагах и, конечно же, о духовных нитях, что связывают воедино весь могучий народ могучей страны.
Неожиданно изображение скакнуло и померкло. Петр Иванович нахмурился, клацнул несколько раз выключателем телевизора на руле. Наконец экран ожил и вновь показал студию в синих декорациях. Вот только человека в черном костюме там больше не было. Был человек в синем. Высокий и тощий, в студии он смотрелся так же нелепо, как козел на свадьбе. Но казалось, это его совершенно не смущало.
Увидев человека в синем Петр Иванович застыл от удивления. На лбу сальными градинами выступил пот. По спине покатились ручейки холода. Крестец вновь словно бы атаковали тараканы.
- Какого хрена, - выдавил мэр, совершенно забыв следить за дорогой.
- Зеленого, - ответил с голубого экрана человек в синем, и улыбнулся.
Петр Николаевич обомлел, выкатив огромные, как у мопса глаза.
-Что смотришь, болезный? – продолжил человек в синем, мерзким голосом.
- С-с-с-гинь, - сглотнул мэр, крестясь за рулем, - Сгинь!
- Э не-е-е, такое работает только в сказках. И в древних легендах, - человек в синем улыбнулся шире, показав кривые, но нездорово белые зубы, - кстати, я заглянул, чтобы проверить, как работает твоя машинка. Я давеча неплохо так над ней поработал, - человек по ту сторону экрана приблизился так, что его лицо заняло весь обзор, - есть у меня навыки, - словно бы по секрету прошептал он.
Петр Николаевич судорожно застучал по кнопке отключения телевизора, потом попытался убрать звук, и в заключении треснул по экрану кулаком, разбив его, и поранив палец. Ничего из этого не прекратило страшную трансляцию.
- Не поможет, - улыбнулся человек в синем, - мы не закончим пока я не захочу.
- Хрен тебе в рыло, сраный урод! – Крикнул Петр Николаевич, и попытался сбросить скорость, чтобы свернуть на обочину и остановиться. К его ужасу машина не слушалась.
- А вот и те самые функции, - захохотал человек в синем, - смотри!
Человек повел указательным пальцем, и машина, повинуясь, бросилась на встречную полосу. Мэр закричал, закрыл лицо руками. Панически взвизгнул сигнал клаксона встречной машины, ее фары ударили в салон плотным пучком света. Петр Николаевич заплакал навзрыд. Но удара не случилось. Автомобиль вернулся в свой ряд, но не остановился. В салоне на мгновение стало почти что тихо. Слышались только робкие всхлипы обделавшегося в исподнее Петра Николаевича. Тишину разорвал мерзкий смех человека в синем.
- Отличные! Отличные функции! – Захлопал он в ладоши, - ну да хватит игр, - посерьёзнел он, - возвращаю вам управление. Встретимся в реанимации.
Неожиданно руль повело в сторону, ошарашенный произошедшим Петр Николаевич схватил его, попытался было выровнять рулевое колесо. Но дорога опередила мэра. Она плавно свернула направо, а мощный кроссовер чиновника, нет. Машина пробила защитное ограждение, и вылетела на пустырь. Она затормозила, заскользила по зыбкому грунту, и накренилась, а потом перевернулась, подскакивая, как детский мячик. Петр Николаевич уже не видел этого. Он потерял сознание гораздо раньше.
***
В глаза, сквозь веки бил белый свет. Когда Петр Николаевич начал приходить в себя, ему показалось что свет был солнечным. Мэр открыл глаза и понял, что свет кварцевый. Кварцевый и рассеянный, отраженный от белых стен больничной палаты. Мэр медленно пошевелился. Петр Николаевич поднялся на локте, и по телу прокатилась волна боли. О себе дали знать ребра, правое плечо, почки, поясница, и многострадальный крестец. Мэр застонал, а когда увидел, кто сидит на табурете у выхода, вскрикнул.
- Извините, - начал Человек в синем, - что побеспокоил. Но, сами понимаете, долг зовет.
- Ты… че... Ты… что ты за чертовщина?
- О-хо-хо, - расплылся незнакомец в улыбке, - извините, не было времени представиться, меня зовут Бафомет, Я- твой личный хм… хм… палач? Мучитель? Нет, не хочется использовать столь архаичные и совершенно не элегантные слова. Называй меня своим куратором, - Бафомет обнажил в улыбке кривые зубы, - куратор страданий.
- Сестр-а-а-а! Кто-нибудь! У меня в палате сумасшедший!
От усилий у Петра Николаевича закружилась голова. Он опустился на подушку, глубоко и нервно дыша.
- Не-не-не-не-не, не кричите, все равно никто не услышит. Между нами возникло недопонимание, - приблизился Бафомет, - хотя это моя вина. Вечно забываю, что он не ввел никого из вас в курс дела.
- Кто… не ввел?..
-Он, - Бафомет указал на стену с огромным портретом президента (в городе М его портреты висят везде где ни попадя, даже в больничных палатах) - начнем сначала.
Бафомет присел на край койки, его уродливое вытянутое лицо приняло задумчивый вид.
- Двадцать пять лет назад, - начал он, - вот он, - Бафомет снова указал на портрет, - заключил с моим… хм… боссом, некий договор.
Мэр сглотнул густую слюну, непонимающе уставился на человека в синем.
- По условиям соглашения он, - Бафомет в очередной раз кивнул на картину, - получает безоговорочную власть и всеобщее подчинение, а иногда даже поклонение, - Бафомет нагнулся, прикрыв рот рукой, словно бы говоря по секрету, - очень уж этот человек был слабым, безвольным и бесталанным, но власти жаждал нещадно. Так вот, он получил ее, но взамен, в момент шестого года, шестого месяца шестого дня, (прошу взглянуть на календарь) через двадцать пять лет его душа должна отправиться в… хм… офисный центр моего босса, дабы гореть и мучится там вечность вечностей.
- Это кокой-то бред! Ты сумасшедший! Доктор!!! Кто-нибудь!
- Да не ори ты! Говорю ж, бесполезно! Неужели ты не веришь мне, после всех моих фокусов?
- Нет… нет… Я сплю... это все сон! Ай! Скотина! Ты чего щиплешься!
- Нет, не сон, - продолжил Бафомет с серьезным видом, - Так вот, за годы правления, он построил систему, базирующуюся на страхе, коррупции и бесконечной бюрократии. Потакая желаниям своим и своих соратников, он превратил страну в рассадник неофеодализма, где своим – все остальным – закон.
- Заткнись, прошу, я не могу слушать твои бредни, - замотал головой Петр Николаевич.
Бафомет нахмурился, медленно встал, - может это взбодрит твой заплывший жиром ум, - сказал он и встряхнул головой.
Человеческое лицо вмиг исчезло. Голова изменила форму. На покрытом черной шерстью черепе выросли козьи рога. Глаза изменили форму, превратившись в зеленые миндалины с черными продолговатыми зрачками.
У Петра Николаевича челюсть отвисла до самой поверхности одеяла.
- Ну как тебе мое истинное лицо? – Сказал козлоголовый и его мягкие кожистые губы сложились в трубочку, - вызывает доверие? Впрочем, поверишь, ты или нет, не имеет значение. Но историю я закончу. Потому что люблю мучить смертных, - Бафомет скривился в подобии мерзкой улыбки, - так вот, как я и сказал, его режим держится на людях, связанных круговой порукой. Но вот двадцатипятилетний срок истек, вчера в полночь, а у него не хватило духа исполнить свои обязательства. Он предложил новые условия. Десять тысяч душ его приспешников, взамен на его жизни. Ну и босс согласился, ну а что? Душ много, все они почти так же расхлябаны и порочны, как и он. Правда, босс все равно отправил его в ад. Просто так, не ну а что?
- Я… я все еще не понимаю… что все это значит? – Петр Николаевич захныкал.
- А то, - что ты, будешь вечность вечностей жарится в аду, вместе со своим президентом и десятью тысячами тех людей, которым не посчастливилось стать основными механизмами его дряхлой системы. Конечно, случиться все это после твоей
смерти. Правда, это все равно не утешительный факт, учитывая, что твоя смерть наступить буквально вот-вот.
Петр Николаевич задрожал, забился в истерике, стал кричать и метаться. Ему хотелось встать и убежать, но неведомая сила сковывала мышцы, не позволяя нормально двигаться.
- Хм, нравится мне ваша фамилия, Хандра, - начал Бафомет, достав из внутреннего кармана пиджака странный, напоминающий ритуальный кинжал, - Говорящая, я бы сказал. Мэр Хандра, ввергший своими действиями и бездействием в хандру, в уныние целый город. Если призадуматься, я – некое извращенное лекарство, для этого города. Лекарство против уныния. Против Хандры, - закончил Бафомет, приблизившись к койке.
Мэр, прижатый к матрацу неведомой силой, кричал и метался, плакал и, предлагал демону взятки, включая тело своей новой молодой 21 летней супруги. Демон не слушал. Он занес кинжал и зарезал чиновника.
