Секира со свистом рассекла воздух, лязгнуло и заскрежетало раздираемое железо. И Амир с какой-то особенной душевной болью отметил потерю ещё одного славного воина. Эту внезапно навалившуюся тоску не заглушила даже горячка боя. Их осталось так мало! А скоро не останется никого…

  Враги, напавшие на их лагерь, так внезапно, словно из небытия, как призраки, не удосужили себя даже спешиться, как положено по рыцарскому уставу, каковыми они считали себя. Просто и методично конники избивали пеших полуодетых людей, как мясники, пользуясь своим преимуществом. Здесь явно не обошлось без чёрной магии Зулы. Часовые, выставленные в охранение, пали замертво, не успев подать сигнал. Только бессоннице старого Мэда, коротавшего ночь под звёздами, они обязаны жизнью. Если бы ни его громкий крик, то всех перерезали бы, как скот на бойне. Слава славному воину, предупредившему товарищей!

  Ненависть затмила разум врагам, очернила их души, уничтожила благородство, похоронила доблесть. Подлость, а не доблесть отныне их девиз. И сыновьям Святой матери ничего не оставалось, как гибнуть с честью, стараясь забрать с собой, как можно больше подлых ублюдков Капы.

  Отступать было некуда – позади находились проклятые земли Розы. Здесь степь переходила в каменистую пустыню. Скалистая гряда кругом практически неприступных гор, охраняет испепеляющий жар растрескавшейся земли. Только узкая лощина испещрённая ручьями и укрытая купами жалких тощих деревьев и кустов, может подарить иллюзию благодатной жизни. Она влажным живым коридором вела неосведомлённых путников к вратам ада. И последний оазис теперь был щедро залит кровью. Стервятники уже кружились над головами, ожидая поживы. Их резкие печальные крики в вышине леденили своей обречённостью души ещё пока живых людей.

  Как же мало осталось бойцов! Даже истекающие кровью они всё ещё сражались. Уже лёжа на земле, утаптываемые копытами всадников, не роняли безвольно мечи, а старались в последнем движении истекающей жизни, дарить увечья и смерть если не воинам, то хотя бы их коням. В молчаливом упорстве сомкнутых зубов, не рождалось ни стонов, ни криков, ни внезапных воплей. Только лязг и скрежет металла, только звук раздираемой плоти, храп и ржание коней, хруст проломленных черепов и сломанных костей.

  Их волной теснили к выходу, отступающие уже не имели сил к активному сопротивлению и только защищались. Но как только воины Амира ступили на проклятые земли, бой прекратился. Враги, как по команде, опустили оружие. Ратники сделали ещё несколько непроизвольных шагов назад, готовясь отразить новое нападение. И, теперь стояли, сбившись в плотный полукруг с выставленными мечами, ожидая, что ещё приготовил для них противник. Хрипели, стараясь отдышаться. Смотрели на шеренгу чёрных воинов, ощетинившихся копьями.

  Конники раздвинулись. Три всадника, закутанных в плащи красный, белый и чёрный, выехали на середину. Стояли, в молчании созерцая выживших, словно решая чего достойны они – смерти или жизни?

- Кто вы такие? И зачем так вероломно напали на нас? – прохрипел сорванным голосом Амир, сделав шаг вперёд, - Если вы достойные рыцари, то примите вызов. Я готов сразиться с вами тем оружием, каким пожелаете. С каждым по отдельности или даже с тремя сразу. Но согласно рыцарским законам чести…

- Чести?! – капюшон белого всадника был откинут мощной дланью в металлической перчатке. Громкий бас, усиленный эхом отвесных скал, пророкотал, дробясь и глухо повторяясь. И Амир с ужасом узнал в нём похороненного заживо пять лет назад князя Дига. – О какой чести и достоинстве может идти речь с такими как вы, прихвостнями Узура?! Вы обманом захватили мой замок, присвоили земли, уничтожили семью… Я просто плачу по долгам. То, что тебя, некогда, славного рыцаря Али Амира Сияющего не было в том нападении, сути дела не меняет. Всякий, кто по совести служит бесчестью, не достоин, называться рыцарем. И твой вызов я не приму! Пусть сам Бог решает твою судьбу или ты сам, с его помощью, - Князь захохотал. А горы откликнулись грохотом дальнего обвала.

«Сумасшедший, - от этой догадки, волосы зашевелились на голове Али. Но все сожаления и страхи были ещё впереди. А пока, он подумал с невольным сердечным трепетом: - А как бы себя на его месте повёл я?»

- Запечатай ущелье и все проходы в наши земли, Халим, - громко объявил князь Дига. – Чем меньше верных псов войны останется у герцога Узура, тем легче будет дышать!

  Всадники в чёрном и красном воздели руки к небу, напевая какие-то монотонные песни на неизвестном языке. И поперёк прохода, распространяясь по краю гор, поплыло марево, стеной отгораживая проклятые земли. «Маг огня и чёрный колдун Одуя! – теперь уже в плохо скрываемом ужасе, подумал Али, - Если он смог объединить столь непримиримых врагов для мести, то чем же заплатил за это безумный князь? И не будет пощады ни мне, ни моим людям… боль за боль, зуб за зуб, смерть за смерть!» Прошло совсем немного времени и не стало видно ни князя, ни его воинов.

  Перед глазами простиралась невероятно высокая и гладкая скала, чёрной стеной, словно ножом отрезанных гор, уходящая в обе стороны. На её поверхности, как зеркале, полыхали отсветы зари. Солнце поднималось над горизонтом. Но теперь, для горстки израненных, усталых людей не было лютее врага, чем его лучи…

- Что будем делать, ваша милость? – донеслись до сознания Али слова юного оруженосца. Словно очнувшись, он оглядел свой маленький отряд. Люди растерянно осматривались. Их было всего семнадцать, вместе с ним. Все были изранены – кто сильнее, кто меньше. У Жака рассечён лоб. И от этого половина лица была покрыта струпьями засохшей крови. Но, как ни странно, ему удалось сохранить пышный берет со страусовым пером. При этом весь сюрко, от рукавов до пышных складок спереди, был весь изрезан. И сквозь прорехи проглядывала белая рубашка, во многих местах на голубой форме темнели бурые пятна. Короткий меч он всё ещё судорожно сжимал в руке.

  «Что же я скажу его матери? – подумал Али, - Бедная Сорре, она даже не узнает, что случилось с её мальчиком. А, ведь, я обещал позаботиться о нём! Злая ирония судьбы…»  Князь Дига мстил в своей слепой ярости тем, кто тогда взбунтовался против своего сюзерена и потребовал освобождения пленника или, пусть, смертной казни, но не такой мучительной смерти на которую его обрёк герцог. Бунт быстро подавили. И, скорее всего, если бы не война, покатилась бы ни одна голова с плахи. А так их подвергли унизительной порке кнутом. Но и после такого публичного унижения они продолжали служить своему сюзерену, связанные магической клятвой на крови. Он, герцог Узур, расчётливый поддонок.

  На рассвете отряд предполагал выступить в путь. Именно поэтому воинов не застали спящими. Но и надеть доспехи они так и не успели, разве что прикрыть голову. Только седой Спарк натянул кольчугу. Теперь она была в нескольких местах разрублена, но зато он был жив и невредим. Богатырь Донат ранен в бедро, но стоит, упираясь на рукоять двуручного меча. Такое оружие и двоим не под силу поднять. У близнецов Санти многочисленные ранения, хорошо, что мелкие. Хуже всех пятеро. У одного рассечён живот, и он явно не жилец. Другие истекают кровью от глубоких ран.

  Пока Али принимал нелёгкое для себя решение, все, помогая друг другу, как могли, залечивали раны. Между тем, солнце поднималось всё выше, раскаляя воздух пустоши. Над землёй поднималось марево. И чёрные скалы излучали жар. Предводитель достал из заплечной сумки, которую в спешке скорее по наитию, схватил в палатке, спеша на крики, свиток. Расправил, раскрутив на нужном месте, и теперь вглядывался в рисунок карты. Чёртово кольцо гор с той стороны, где они находились, было наиболее высоким и непроходимым. Собственно теперь, ещё и маги постарались сделать его непреодолимым. Само кольцо скал было не круглым, а вытянутым на сотни миль на север и на юг. В середине эллипса лежали неизведанные Проклятые земли Роз.

  Сотни лет назад, как гласила легенда, здесь процветал благодатный край. Текли полноводные реки, плодоносили обширные сады и виноградники, много акров земли занимали розарии. И страна поставляла драгоценное розовое масло. Да мало ли ещё что приписывали этим краям легенды. Но потом кто-то из великих чародеев что-то не поделил с жителями или на что-то дико обиделся. И в одночасье всё обернулось тем, что простиралось перед глазами воинов. Даже карты куда-то пропали, словно выцвели. Никто из этих земель больше не возвращался. Было немало смельчаков сгинувших безвозвратно. И что ожидало их самих, невозможно было предположить. Но смерь, она для воина привычна, труднее выжить, чем умереть.

   Пересекать эту пустыню следовало поперёк – строго с запада на восток. Вряд ли маг и колдун настолько сильны, чтобы полностью зачаровать всё кольцо гор. Да и зачем? Ведь они уверены, что преодолеть пустыню невозможно. «А мы ещё поборемся!  - горестно усмехнулся Али, - Если и погибнуть, то в пути…» Самое плохое было то, что на всех нашлось всего четыре фляжки с водой. Еды не было совсем. Долго ли они выдержат?  Пора было отправляться в путь.

  Али подошёл к трём раненым, лежащим на земле. Двое без сознания: у одного повреждён позвоночник, и он подёргивается, как раздавленный жук; у другого перебиты голень и бедро косым ударом снизу, и проломлен череп, как только они ещё держались на ногах всего четверть часа назад? Только третий, сжав зубы и держась за живот, чтобы не вываливались кишки, с тоской смотрит в небо.

- Прости, Мот, что не уберёг, - Али опустился на одно колено и достал кинжал милосердия.

- Благослови тебя бог, Ал…, - прошептал умирающий, избавленный от страданий, точным ударом.

  С другими было проще – им не надо смотреть в глаза. Два точных удара и отряд стал меньше. Трупы в молчании сложили возле скалы и засыпали обломками. Все сурово молчали. Только губы Жака подёргивались. Все знали, что любой из них сделает то же для других, если понадобится. Тяжёлое оружие так же пришлось оставить. Не оглядываясь, выжившие отправились навстречу солнцу.