После всех пережитых событий, Ведьма Мирилейн привела свой психический разум в порядок. Но тоска съедала ее сердце по мужчине с мечом на спине. И опять в жизни Миры и Алекса сложилась ситуация, которая моментально оттолкнула их друг от друга. И каждый раз в своем воображении она пыталась его догнать, но он уходил все дальше и дальше. И вот она в своём баре, где тусклая и мрачная атмосфера, тосковала и пела. Люди пили молча и лишь изредка переговаривались между собой. Играл мотив, который словно говорил о конце всего хорошего. Он угнетающе погрузил всех в раздумья. Ведьма уже выпила не первую бутылку, но вино никак не могло утолить ее печаль.
Ее друзья ученые, узнав, что хочет она сделать с собой, не смогли с этим смириться. Они тут же отправились на поиски супер четверки. Ведьма не заметила их ухода. Она даже не замечала, что потихоньку высасывает жизнь из посетителей. Но если бы осознала, то не остановилась бы, как обычно. Разбив бутылку об пол, она прильнула к кому-то. И стала петь ему в ухо, лаская его руками по лицу.
– Могу я удовлетворить любого, вам три рыцаря об этом скажут не тая.
Один с эмблемой волка, что в тоооом углу сидит, – Она указала на Райпена, что сидел и глаз с неё не отрывал – другой с эмблемой льва, законы пишет. Третий, эмблему носит тоже льва, в придачу титулом высоким обладает. Мечом он ловко крутит, и с гордостью кричит он всем, что принц, наследник трона.
Мирилейн медленно сползла по мужчине вниз на пол.
– Вот узнали вы, все три мужчины меня имели. Кто хочет поиметь, такую, что после волка, под льва легла? Кто хочет разум потерять? Свободу слова?... Что?... Нет желающих вонзить клинок свой в мою влажную от боли плоть?
Затем она легла на пол.
– Я так старалась быть хорошей, и пользу обществу нести.
Но сердце мое тоской давно владеет. Желает видеть одного, что меч свой ловко из-за спины достав, всех своих врагов по сторонам он разбросал... Он ласково слова мне в ушко так шептал… При этом крепко к себе меня он прижимал.
Затем ведьма встала на четвереньки, и поползла под столами. Она словно кошка, проползала между ног у людей, а люди ни как не реагировал на такое странное поведение ведьмы.
– Нет… Остановись… Ты жалкая... Давно уж белизну ты потеряла. И черной ты до пят уж стала. Прекрати судить себя так строго. И догони его, пожалуйся ему. Что плохого что тоскуешь и скучаешь по нему? К губам прильни, и извинись за все.
Затем Мирилейн поднялась, и снова резко прильнула к мужчине простолюдину. Простолюдин даже не сопротивлялся, а его подруга, что рядом сидела, спокойно ела и пила.
– Обманываю сама себя, ведь давно мы боль друг другу принесли. И нет любви, что свет несла, лишь боль, тоска и тьма. Так удовлетвори любого, тьма внутри меня кричит, и разрывает плоть моей души.
Затем она отпрянула от мужчины и стала танцевать среди столов, выпив при этом чей то напиток. Стала медленно разрывать на себе платье.
– Я вижу Черного Барона, мужчина он хороший.
Нет, не испытала я вкуса плоти черной, что чистой знатью себя считает.
Но может он захочет вкус ведьмы испытать, что часто он использовал, для захвата трона? Но план провален, как всегда.
Барон показал Мире неприличный жест, ведьма засмеялась. А рыцарь Райпен поднялся со стола, его шаги хорошо сочетались с боем ритма музыки в баре. Чёрный Рыцарь осознал, что ведьма поддаётся тьме, его это пугало и восхищало.
– Вы посмотрите, не по вкусу я ему. Да и черт с тобой мой детский друг.
Я лишь хочу унять ритм сердца, что болью так сжимает, кровотечением внутри всю наполняет. Я лишь хочу навеки позабыть все ласки, что любимый человек мне с нежностью дарил.
Хочу забыть биение сердца своего. Могу спокойно лечь я под любого, кто вкус гнилья любви не побоится откусить.
Но тут резко Мира забегала в разные стороны, и тоскливо запела. Райпен не спеша за ней ходил.
– Нет… Остановись... Одурманена ты... Все хорошо... Ты попытайся догнать его, снова и снова… Догони и поверни... Он все поймёт, он примет, приласкает. Он защитит тебя от тьмы, как в прошлом, снова… Проси, и упади ты на колени… Он много раз ведь падал так перед тобой.
И словно зал шептал ей: “Остановись, спасенья нет, погибла ты давно”. А ведьма хватала себя за голову и пела.
– Нет... Нужно догнать его, догнать и все ему сказать.
Но шепот зала все отрицал, и пел: спасенья нет!
– Нет… Я догоню, я исповедь свою ему спою… Он все поймёт, прижмёт, и скажет, что: "Птичка снова в Небе, снова дома"… И снова приласкает.
Но шепот зала все твердил, что поздно, спасения для ведьмы нет. А Райпен спокойно шагая, все же поймал ведьму в свои объятья.
– Посмотрите люди, нашёлся, кто возжелал во мне сгореть. Кто вечно шепчет мне, что я его навеки. Сколько женщин поимел ты, и как посмел меня своею сделать, когда о цвете неба я мечтала? Что буду счастлива одна я жить, и лишь мечтая о герое, не воплощая его в жизнь.
Ведьма и Чёрный Рыцарь впилась в губы друг друга. Посетители медленно шевелились, ели. Они угасали, жизнь покидала их.
– Эй, люди, отдать себя ему? Иль может, есть желающий другой? Могу я сразу двум себя отдать. Могу и трём позволить трахнуть я себя. Лишь бы унять тоску разрыва, что зверем так бушует, и сердце когтями невыносимо так больно разрывает. Топила боль вином, но видимо поможет лишь одно.
Мира повернулась спиной к рыцарю, и чувствовала, как твёрдым стала плоть, что жадно разрывала когда-то тело ведьмы. Райпен наслаждался ее запахом.
– Позволю я тебе себя отдать. Бери меня ты, не стесняйся. Я вся твоя, имей меня, ты много раз… Не переставая. А я сгораю, что снова передала того кого люблю. Да пусть, давно угасла я в его глазах. Пожертвовав для воскрешения души его. Для счастья королевства, чтоб свет он всем дарил опять.
Затем Мира резко села вниз и начала вырывается, но Райпен крепко её держал.
– Нет… Я жизнью, что в животе приятно согревало… Не для себя ведь одной держала.. Не хотела я губить биение сердца что семя принца запустило, и улыбку неописуемую на его лице дарило. Для воскрешения любимого, чтоб снова целовать его, почувствовать тепло его, и видеть свет в нем… Я все отдам, я прокляну себя опять и снова… Снова и опять...
Мирилейн поднялась и стала извиваться, Чёрный Рыцарь целовал ее в шею, в плечи, и разорвал платье на ней. А в зале все шептали в такт ритму, что нет спасенья у ведьмы, что телом и душой она давно мертва.
– И вот стою я перед вами. Отдамся волку я, пускай он разорвет зубами плоть до крови. Своим мечом он вырежет мне сердце и растопчет его ногой, я не заплачу, не пожалею, я добровольно отдалась ему.
В зале снова зашептали, что спасенья ей нет. Мира повернулась к Райпену и красиво виляла из стороны в сторону бёдрами, ощущая своим телом, как рыцарь давно её жаждет. Она ласкала его руками и шептала ему слова песни. А ритм музыки все давил и давил своей угасающей атмосферой.
– Мы давно знакомы, и блуждаем мы во тьме. Твердишь мне, что по закону волка я твоя. Так разорви меня, и плоть вкуси мою. Тебе ведь не впервой в крови моей купаться, а боль моя сильна, что лишь клыки твои огонь унять способны. А мне принять тебя сейчас уже не сложно.
Любви нет к тебе, одна лишь просьба, скорей дари мне плоть свою, и можешь не стараться любовником ты быть нежным.
Мирилейн и Райпен затанцевали, роняя все на своём пути и переворачивая столы. Но люди не в силах были и слово им сказать. Они как живые мертвецы, с которых плоть сейчас живьём сдери, а они и звука не промолвят. А ведьма, не замолкая пела, и магией убивала потихоньку всех людей, сидевших в зале.
– А боль сильней мне режет сердце, и воспоминания никак не отпускают все меня. Ну же, обними меня, заставь забыть его скорей. Твердил ты все, что сможешь боль мою унять. Так унимай, сними с меня печаль, что душу щемит так невыносимо.
Мирилейн стала опять тоскливо просить себя вернуться к свету в ритм музыки. Люди порой хлопали руками, кружками, но это было тихо, словно естественный ритм музыки. И снова повторяли шёпотом, что спасения нет, что ведьма обречена на смерть. Если присмотреться, то ни кто в зале не шевелил губами, одна ведьма пела.
– Нет… Остановись… Одурманена ты... Все хорошо. Догони его… Догони ты образ свой любимый. Что ловко так, взмахнув рукой, тоску твою стирает. Как ловко разложив свой меч, врагов он поражает.
Мирилейн снова повисла на руках Райпена, тот спокойно её держал и смотрел, как ведьма мучается. И снова зал шептал ей: “Остановись, спасения нет, погибла ты давно”. А ведьма двигалась в такт музыки и пела.
– Нет, мне нужно догнать его, догнать и все ему сказать.
Но шепот зала все отрицал, и пел повторяя: “Остановись, спасения нет, погибла ты давно”.
– Я догоню, я исповедь свою ему спою… Он все поймёт, он снова примет, мне лишь догнать его чуть, чуть… «Остановись, спасенья нет тебе! »
Ведьма танцевала и повторяла снова и снова, что нужно догнать, попросить прощение. Затем, люди резко поникли, зал резко перестал бить в ритм музыке, и стало тихо. Зал стал излучать пугающий искусственный свет. Ведьма поднялась и прильнула губами к губам Райпена, он в ответ ласкал своими руками ее тело.
Отпрянув, ведьма провела нежно рукой по его лицу и пошла с ним к сцене, где она магией создала декорации напоминающие столб. Ведьма пела и словно заманивала в пучину тьмы рыцаря. Но рыцарь и так давно блуждал и жил во тьме.
– Иди за мной, я добровольно отдам себя тебе. Не будет просьб уйти, не будет слез, давно уж выплакала я их.
Я лишь желаю одного. Пусть монстр растерзает монстра. Я никогда не полюблю другого,
Я лишь люблю того, кто так прекрасно улыбаясь, в глазах блеск неба отражает.
Ведьма поцеловала рыцаря, расстегнула ему штаны и засунула туда руку.
– Давно я улетела высоко, затем упав, я утонула в цвете этих глаз.
Мы давно с тобой знакомы, и блуждаем мы во тьме с тобою с детства. Твердишь мне, что по закону волка я твоя. Так разорви меня, и плоть вкуси зубами.
Тебе ведь не впервой в крови моей купаться, а боль моя сильна, что лишь клыки твои огонь унять способны. А мне принять тебя сейчас уж и не сложно.
Мира, не отрываясь от Райпена, пела ему.
– Любви мне нет к тебе, одна лишь просьба, скорей дари мне плоть свою, и можешь не стараться нежным быть. Сожги меня, но прежде возжелай меня скорей, ты утопи меня во тьме своей. Мы счастья не желаем, и вместе быть с тобой я не хочу, я лишь тоску свою в тебе хочу утопить.
Райпен привязал ведьму к столбу. Целовал нежно и грубо кусал за шею. Он снимал свои доспехи, а в зале люди не шевелились. Даже Чёрный Барон выглядел уснувшим. Люди, что случайно забрели в столь поздний час, не могли подняться с мест, они поддались магии и уснули. Их боль, тоску, и похоть, забрала ведьма Мира. Райпен ещё был в состоянии мыслить, но ведьма дала ему зеленый свет для растерзания ее плоти. Теперь Черного Рыцаря не волновало, что происходит в зале, хотя с самого начала он знал, что Мира высасывает жизнь из людей. В это время ведьма пела, пытаясь опять обратить себя к свету.
– Нет… Остановись… Одурманена ты... Все хорошо... Догони его… Догони ты образ свой любимый. Что ловко так, взмахнув рукой, тоску твою стирает. Как ловко разложив свой меч, врагов он поражает.
Я догоню, я исповедь свою ему спою…
Я догоню… В объятья брошусь я ему, и в взгляд его, что чистотой невинной так сверкает, я посмотрю, прощенья попрошу…
А в зале лишь твердили все одно: «Остановись, спасенья нет тебе, давно во тьме забыла ты себя! ».
Ведьма снова погрузилась во тьму, но одноглазый рыцарь был уже внутри неё, и нежно, искренне дарил ей свою любовь. Она не сопротивлялась, и даже двигала бёдрами, получая удовольствие. Райпен был счастлив, он знал, что придёт день, когда ведьма сама бросится к нему в объятья. Даже если это будет последний момент в его жизни.
Никто в зале не слышал и не знал, что супер четверка с двумя учеными друзьями ведьмы, пытаются прорваться внутрь. А сестра ведьмы Кэтрин и три рыцаря Золотой, Серебряный, Белый пытаются не допустить сэра Гаральда со свитой к трактиру «Пташка», где разыгрывается ужасная сцена. Пение ведьмы по всему залу разносилось, жизнь людей ещё текла в их телах, но с каждой строкой песни ведьмы было меньше шансов на их спасение. Когда принц Александр с друзьями ворвался внутрь, он первым побежал в главное помещение зала. Увидев, что происходит, Алекс осознал весь масштаб трагедии, и чтоб не попасть под влияние заклятия, среагировал быстро. Со всей силы он кинул меч, который легко выбил факел из рук Райпена. А сам ловко, в прыжке ударил рыцаря, при этом очень громко прокричал слова: «Птичка моя, Небо ждёт тебя дома». Отчего Мира, услышав их, провалилась в сон, и заклятие высасывания жизни прекратилось. Следом забежали друзья Алекса...