Клады бывают разные.
По краю дороги, делившей деревню на две неровные части шёл парень лет восемнадцати. В руках небольшой планшет, по которому, он что-то сердито выговаривая, водил свободным пальцем. В одном ухе наушник. Другое ухо свободно для контроля окружающего мира. Он был так поглощён своим занятием – игрой-стрелялкой, что не обращал внимания ни на собак, лаявших на его персону, ни на проезжающие автомобили, обдававшие его целыми тучами серой пыли. Впрочем, рабочим штанам и полинялой и выцветшей на солнце рубашке подобная обработка была не страшна. Его русые давно не стриженые волосы закатное солнце окрашивало в рыжий цвет. Порой он что-то бормотал себе под нос, тормозил и шёл дальше.
- Эй, балбес! – Донесся до него чей-то требовательный голос. Парень вытащил из уха «пуговку» и огляделся. У забора напротив стоял его старый знакомый. Чёрная футболка с оттиском какой-то страшной рожи, серые шорты и пластиковые шлёпанцы – типичный вид беззаботного дачника. Модельная стрижка тёмных волос придавали его образу какую-то нереальную для села идеальность.
- Андрюха! – Обрадовался Балбес и свернул с проторенной тропы. – Где пропадал?
Они встретились и пожали друг другу руки.
- Да, так! – Сморщился Андрей. – Было дело …
- Я уж, думал, что ты совсем не объявишься – август же месяц начался. – Он отстранился, и наушники, выскользнув из расшатанного гнезда, упали в траву.- Вот блин!
- Смотрю, совсем не изменился, как матерился, так и продолжаешь … - С явным удовлетворением заметил Андрей, улыбаясь во весь рот.
- Не все же, такие шибко культурные. Сам, небось, поскользнёшься – и не такие слова вспомнишь, - немного обиженно протянул абориген, поднимая фурнитуру.
- Эх, Ванька! Дай, я тебя обниму, что ли?! Целых два года не виделись! – Он обхватил друга за плечи, как тот не сопротивлялся.
- Какого хрена, я тебе, девка, что ли? – С трудом освободившись, изрёк Иван. – Вот ведь, бугай! Отъелся на городских харчах! – Андрей был выше его на голову.
- Да, уж, ты то не хуже! Гляжу, идёт эдакий богатырь – косая сажень в плечах. Думаю – он или нет? Раньше мелкий совсем был, а тут почти меня догнал! – Иван удовлетворённо хмыкнул.
Они уселись рядом на дубовую лавку у забора.
- Ну, и как ты там, в городе поживаешь? – Начал разговор Ванька.
- Нормально. В художественном колледже учусь, а вечером и иногда по выходным в рекламном агентстве подрабатываю, мать устроила. Ни на что времени не хватает. А ты как?
- Тоже в колледже учусь на тракториста и водителя. В армии танкистом буду. А ты в армию не пойдёшь? – Больше утверждал, чем спрашивал Иван.
- Не-а. Плоскостопие у меня. Что хмыкаешь? - Почему-то оправдывался Андрей. – Мама, конечно. Довольна. Говорит, что нечего талантливому человеку целый год терять. Отец только хмурится …
- Вообще-то правильно, - почесал затылок Иван. – Кому же ещё быть художником, как ни тебе. Вон, твой рисунок у сеструхи над кроватью висит. Рамочку из города привезла, туда вставила. Да и у других девчонок, поди, тоже. Давно приехал?
- Неделя уже, как здесь. Привезли, как раба на плантацию, скинули и укатили. – Повёл рукой в сторону предполагаемого нахождения столицы.
- И за что же, такая немилость? – Заметный интерес отразился во взгляде серых глаз.
- В общем, с друзьями мы по выходным дням по заброшкам ездили, - небрежно объяснял Андрей.
- Где? – Сощурился подозрительно друг.
- Ты, что в интернете не видел? – Сделал удивлённые глаза парень. - Модно сейчас всякие заброшенные здания и города изучать, фоткать. А потом в интернет отправлять. Некоторые на этом неплохие деньги делают. – Андрей прислонился спиной к забору. – Не одобряешь? Это же интересно. Некоторые даже клады находили. – Последние слова заинтересовали Ивана больше предыдущего. Поэтому, он выпрямился и с большим вниманием посмотрел на него. – Вот мы с ребятами и залезли в начале прошлого месяца в одно такое ещё дореволюционное здание на окраине. И нарвались на полицию. Они, оказывается, там кого-то ждали. А нас приняли за преступников. Злые были ужасно за то, что мы им всю операцию сорвали …
- Разобрались, хотя бы? – Забеспокоился собеседник.
- Разобраться то разобрались, но мать так навздрючили, - парень даже понизил голос и посмотрел за забор, - я никогда раньше не слышал, чтобы моя мама так орала! Позор для семьи.
- Да, здорово, - Иван звонко хлопнул себя по коленкам. – Прокололся по полной!
- Вот, я и пахал у бабки Нади на огороде целую неделю, как папа Карло. – Рассказчик удовлетворённо хмыкнул. – Но теперь всё!! Ни травинки не осталось. Чуть горох у неё от усердия не покосил – вовремя остановила.
- А ты покосил бы, - засмеялся Иван, - глядишь, она ещё раньше тебя с огорода бы выпустила. И даже выгнала бы, и заходить бы туда запретила!
- Ты сволочь то из меня не делай, - он хотел наградить друга детства увесистым подзатыльником, но тот увернулся и удар пришёлся в плечо. Иван подскочил и так и переломился от хохота, видя недовольное лицо Андрея. – Правильно тебе кличку дали – балбес и есть – Балбес. Где тебе понять то, что чувствует приговорённый к пожизненному заточению, когда ему говорят: «Иди куда захочешь и делай, что вздумается!»
- Ну, и что же ты теперь со своей свободой будешь делать?
- Если составишь мне компанию, то завтра хочу в Нечаевку наведаться …
Старинная барская усадьба встретила своих гостей остовами того, что в рачительном крестьянском хозяйстве не нашло применения. Металл давно сдали, дерево сняли, а кирпич и подавно разобрали. Всё это добро перекочевало в рядом стоящую деревеньку. Которая тоже теперь стояла пустая, словно заразилась от усадьбы болезнью разрушения. Из зарослей крапивы и бузины торчали кое-где каменные столбы. Крыши деревенских домов тоже как-то съехали на сторону, словно шляпы набекрень. Ещё цвели в бывших палисадниках самые стойкие самосевные цветы, такие же никому не нужные. Везде царило запустение, и разрастались сорняки.
Но молодых людей больше всего интересовала стоявшая когда-то здесь церковь. Её, как это не, казалось бы, странным, более всего пощадило и время и люди. Колокольня ещё гордым утёсом возвышалась над всем прочим морем зелени. Если до бывшего деревенского кладбища была протоптана едва заметная в траве тропка, то дальше ребятам пришлось прокладывать дорогу самим. Они замучились тащить за собой велосипеды и теперь блаженно повалились на низкую, будто кошеную луговую траву у главного входа.
Ясное синее небо раскинулось над их головами. Его то и дело прорезали стрижи, облюбовавшие обвалившуюся крышу. Солнце припекало. Стрекотали кузнечики. Деловито гудел шмель, ковыряясь в цветах огромного лопуха, разросшегося на свободе. Его огромные, как зонты, листья слегка трепетали под налетающим на него ветерком.
- Всё, харе, валяться! – Андрей поднялся, потягиваясь. – А то так и уснуть не долго. Делом заниматься надо.
- Э-ге-ге-ге-гей! – Крикнул во всё горло Иван, поднявшись и вытянув к небу руки. Целая стайка диких голубей, испуганная и шумная, выпорхнула из пустых проёмов окон, и, сделав круг почёта, вернулась обратно.
- Чего, разорался? Все привидения разогнал. – Андрей деловито ковырялся в своём рюкзачке, привязанном к багажнику.
- Какие привидения могут быть в церкви, пусть даже разрушенной? – Возмутился Иван.
Пробивая себе путь сквозь плотные ряды крапивы, друзья не раз пожалели об оставленных дома плотных куртках, ветровки были слишком слабой защитой. Они ещё некоторое время почёсывали пострадавшие части тела, преодолев жгучую полосу.
Широкая арка пропустила гостей под своды старинной церкви. Каменный пол был усеян битым вывалившимся из кладки кирпичом и осколками штукатурки. Купол зиял провалами. Сквозь них видно было небо, отсюда оно казалось ещё выше и чище. Свежий полуденный ветер донёс издалека запах мокрой от дождя земли и сладкий медовый полевой аромат. Андрей удивился немного отсутствию запаха тлена и пыли, какой всегда сопровождал все заброшки, где он побывал. Но он долго на этом заморачиваться не стал. Его влекли старинные стены. Кое-где сохранились даже фрески. Глаза какого-то святого старца строго следили за редкими посетителями.
Ребята разошлись в разные стороны. Скрипел под ногами песок и осколки кирпича. Ворковали успокоившиеся голуби. Андрей методично обходил все стены, подробно снимая на камеру. Рюкзачок с вещами и аппаратурой сковывал движения и, не задумываясь, он оставил его у стены. Иван метался из одной стороны в другую, стараясь увидеть всё и сразу. Один раз он даже чуть не свалился, зацепившись за что-то. Только чудом удержал равновесие и не упал плашмя. Зато он первый обнаружил одну интересную вещь и его удивлённый вопль опять поднял в воздух законных обитателей.
- Андрюха, смотри, что я обнаружил! – Возопил он. – Здесь какой-то знак!
Андрей подошёл поближе и тут же начал фоткать. Над дверным проёмом, ведшим когда-то на колокольню, в кирпичной кладке был выбит, лежащий полого на тупом углу ромб, а в нём глаз.
- Это, друг мой дорогой, - авторитетным тоном заявил он, - знак вольных каменщиков. Иными словами эту церковь строили масоны.
- Ух ты! – Восхитился Иван. – А я всегда думал, что масоны только где-то там, в Европе обитаются.
- Как видишь, и у нас были и есть … , - задумчиво пробормотал Андрей в ответ, заглядывая в зияющий провал в полу справа от лестницы. – А сюда, похоже снаряд угодил … надо же, сколько лет прошло, а старая кладка всё ещё держится. - Там, внизу была только каменная и кирпичная осыпь, густо поросшая крапивой и лебедой. Из полуразрушенной стены торчали ветки бузины, словно забрызганные кровью от обилия алых ягод.
По толстым металлическим пластинам винтовой лестницы ребята осторожно поднялись на самый верх. Здесь давно уже не было крыши, развалилась и сама площадка. Среди каменной кладки росла полевая трава и цвели ромашки. Чудом, схватившись корнями за кирпич, шелестела листвой на ветру маленькая берёзка. Зато панорама открывалась великолепная. Предки знали, как выбрать лучшее место для храма. Можно было рассмотреть и поля, и леса, и реку голубой лентой пересекавшую низину меж двух холмов, и деревню, откуда они приехали. Здесь была вольная воля. Солнце слепило глаза и припекало голову. Ветер трепал волосы и одежду. Высота и простор вызывали восторг и эйфорию.
Налюбовавшись вдоволь и засняв всё на камеру, они так же осторожно спустились вниз. Андрей решил доснять тот участок, главным образом алтарь, откуда его отвлёк крик Ивана. Он настолько был уверен в том, что пол каменный и надёжный, что не заметил, как ступил на засыпанный тем же кирпичным хламом, люк. Доски уже давно сгнили, и никак не могли выдержать вес двоих ребят по случайности ступивших на него одновременно. Они провалились, увлекая за собой друзей.
Падение было оглушительным и болезненным. Им ещё сильно повезло, что пол в подвале не был усеян острыми осколками.
- Вот ведь, ***, - вставая на ноги и чуть покачиваясь, выдал Иван, - прости Господи!
- Как ты? – Охая и мысленно вспоминая всех святых, простонал Андрей. - Если вспомнил свои любимые выражения, значит - живой! – Раздался его голос из темноты.
- Сам-то как? – Крыхтя и ворча, как старый дед, вопрошал голос друга.
- Ничего, кажется, ничего не сломал. Но шишка будет и на заднице синяк точно!
- Аналогично, как говорили колобки! – Хихикнул Иван. – Свезло нам с тобой. Как теперь выбираться будем? – На месте люка зияло квадратное отверстие. Он остановился, глядя вверх. – Слишком высоко. Даже если я тебя подсажу, всё равно только пальцами дотянешься. Ты вот, скажи мне, знаток, зачем под храмом такой глубокий подвал, а? Сокровища, что ли прятать?
- Этого я не знаю, - медленно произнёс Андрей, - но всё вокруг надо тщательно осмотреть. Должен быть ещё один выход … Блин! И зачем я рюкзак снял. В нём всё осталось и верёвка с кошкой …
- Да, попали, так попали! Ты-то понятно – горожанин не пуганый. А я-то, зачем с тобой попёрся?! – Сетовал Балбес, потирая ушибленные места.
- Потому, что ты – Иван-дурак! – Огрызнулся товарищ, оглядываясь по сторонам. – Тебе по статусу положено во всякие передряги влезать. - Глаза уже немного привыкли к темноте и стали кое-что различать. Через люк в глубину подвала вливался сноп солнечного света. Он проверил камеру. Чудо, но она работала. – Ванька, посмотри, нет ли у тебя чего-нибудь полезного в карманах. И сам начал проверять свои.
К их великой радости у них на двоих, оказалось, по небольшому работающему фонарику, коробок спичек, складной нож и раздолбаная от падения печенюшка в упаковке.
- Да, не густо, - констатировал Андрей.
- Хотя бы что-то. – Добавил Иван. – Голодная смерть нам не грозит, - он встряхнул пакетик с крошками.
- А без воды, между прочим, человек всего неделю может прожить, - умерил его радость и лишний, как ему показалось, оптимизм.
Луч фонарика освещал стены и пол метр за метром. Андрей двигался по периметру, тщательно осматривая стены до самого верха. Пол выложен камнями, плотно пригнанными друг к другу. Ровно и чисто, словно кто-то его вымел. Только там, где они свалились кучка гнилых досок и осколки. Стены из красного кирпича, ещё очень крепкого. Даже паутины почти нет. Странный запах немного удивил Андрея. Такой он запомнил, когда они всей семьёй вселялись в новый дом. Именно, запах новизны и пустоты, а не прели и плесени, или сырости и тлена подвалов.
В конце, там, где зал переходил в башню колокольни и где должен был быть выход из подвала, путь преградила небольшая, но очень крепкая кованая дверь со старинными мощными петлями. Если бы это была та, каменная осыпь, которую он видел наверху, то оставалась возможность её разобрать. Но теперь эта надежда испарилась.
- Да, - разочарованно произнёс Иван, проведя рукой по поверхности двери и для верности, стукнув по ней кулаком, - на совесть сделана. И запор, наверное, с той стороны закрыт. Попали, как мыши в мышеловку. Что делать-то будем?
- А нам ничего не остаётся, как изучать всё помещение дальше. Хватиться нас раньше утра, может быть, и хватятся. Но искать только завтра будут. Хорошо, что я на столе записку оставил. – Андрею было как-то не по себе, но он старался казаться уверенным и опытным в такой ситуации.
- Это, что же, нам здесь и ночь провести придётся? – Иван взъерошил на голове волосы. – Стрёмно, как-то. – Он передёрнул плечами, но и ему не хотелось выглядеть полным трусом. Он ещё хорохорился и напускал на себя излишнюю деловитость. А на душе кошки скребли всё настойчивее. - Ух, и мамке обещал сегодня … эх, ладно. Только бы выбраться.
Они пошли по кругу дальше осматривать стены. Нигде ни расшатанного кирпича, ни оконца. В одном месте внизу не выше полуметра от пола фонарик высветил что-то неожиданное. Взгляд только краем зацепил это. И они, наверняка, прошли бы мимо, но Андрей, вдруг остановился и повернул обратно.
- Посмотри, тут надпись! – Радостно воскликнул он, присел и стал смахивать рукой пыль.
На кирпичах было выцарапано несколько слов и цифр. Иван присел рядом, и вместе они очень быстро очистили поверхность.
«Андрей Владимирович Филатов 1923 – 1941
Иван Семёнович Рыбкин 1922 – 1941» - прочитали они. Увидеть свои имена и фамилии здесь на стене! Это было равносильно надписям на могильных плитах. Оторопь, недоверие и мистический страх смешались в этот момент в их головах и холодком закрались в души. Пальцы сами разжались, и свет погас, скрывая в темноте лица друзей.
- Этого не может быть, - первым нарушил молчание Андрей и зажёг фонарик. Но надпись не исчезла.- Как она сюда … Кто … Полные тёски.
- Может быть, они скрывались здесь от немцев? – Предположил Иван.- А, значит, как-то выбрались отсюда.
- Или их выпустили, - возразил ему Андрей, вставая, - но согласись, что это странно. Кругом враги, а они, как туристы, выцарапывают «Здесь был Вася». Что-то не так …
- Ну, блин, почему так не везёт! – Фонарик моргнув, стал неожиданно тусклым. – Может быть, здесь ещё что-нибудь есть? – Иван стал отряхивать кирпичи выше надписи.
- Чем же они карябали? – Парень светил себе под ноги. – Эй, потише! Мне на голову не сыпь. – Ага, вот! Смотри. – На его ладони лежали пыльные и тёмные от времени солдатские пуговицы. Их края были стёсаны.
- Смотри, что я нашёл, - привлёк внимание Иван. – Посвети сюда, у тебя фонарик ярче.
Почти на уровне глаз, чуть выше, на кирпиче была нацарапана неровная пятиугольная звезда. Вокруг неё кладка была явно из другого кирпича, чем все стены, светлого и более рыхлого на первый взгляд. Ковырнув между ними, они обнаружили, что раствор легко раздирается и сыпется. Но прежде, чем взяться за дело, Андрей снял на камеру всё, что они обнаружили. Потом достал из кармана нож. Несколько минут старания, вынутых кирпичей, и открылась небольшая ниша.
- Эх, жаль, что не окно! – Сожалел Иван. Андрей же просунул руку внутрь, и, пошарив, вытащил маленькую жестяную коробочку, всю поржавевшую, но всё ещё крепкую. В нишу, явно откуда-то снаружи проникала сырость.
- Вот тебе и клад, - как-то не очень радостно, сказал он. Но друг был и этим доволен. Он, как будто забыл, что находится в западне. Выхватив коробочку, он сначала потряс её. В ней что-то лежало: лёгкое, мягко бьющее по стенкам. Потом, попытался открыть, но края банки были словно склеены коррозией. Андрей остановил его. – Не усердствуй, так! Открывать надо дома. Сейчас давай лучше думать, как отсюда выбраться. Положи в карман, чтобы не потерять. – И переключил своё внимание на нишу. – Стены очень толстые. Здесь, скорее всего, было окно. - Ему удалось вытащить ещё несколько кирпичей. - Интересно, какой толщины здесь стена?
Он поднялся на носки и, вытянувшись, засунул руку, как мог глубоко. Сначала он обрадовался пустоте, но, поводив рукой, наткнулся на толстую кованую старинную решётку. Крепко ухватившись за прут, постарался раскачать его. Туда, сюда, но решётка не двигалась. Она держалась насмерть крепко. По крайней мере, ему так показалось. – Всё, приехали! Здесь нам путь точно закрыт.
Кладоискатели вернулись к люку. Свет сверху стал тусклым. Но было ещё не поздно, просто солнце перешло и светило теперь с другой стороны. На провал падала тень от стены.
- Странно, но люди ведь, как-то должны были сюда спускаться через люк. Иначе, какой в этом смысл? – Парень подошёл к стене. – Ага, вот, смотри, Ванька, здесь была винтовая лестница. Даже крепления остались. Только её кто-то очень аккуратно срезал …
- Жрать охота, - как-то совсем не в тему тихо сказал друг.
- Только не скули, ладно, можно подумать, что я сытый! – Он выбрал обломок почище и сел на него у стены. Иван присоединился к нему. Товарищи по несчастью сидели молча, думая каждый о своём.
– И зачем я соврал, что оставил записку? – Думал Андрей. – Теперь и признаваться как-то не хочется. – От осознания своей вины перед другом, ему было не по себе. Ещё эта надпись на стене. Что с ними стало, с этими тёсками? Вопрос был чисто риторическим. Ответ был на поверхности, просто не хотелось в это верить. Легче было себе представлять, что они выбрались отсюда и прожили долгую счастливую жизнь.
Он смотрел на тускнеющий свет и никак не мог совладать с накатывающимися на него волнами глухого отчаяния и почти животного страха. Ужасно хотелось пить. Зачем он пришёл сюда и ещё друга притащил за собой? Мать была права – такая жизнь и увлечение до добра не доведут. Последние два года они с друзьями по колледжу и ещё несколькими челами все выходные, а часто и другие дни, проводили в путешествиях по разным заброшенным территориям. Это было круто с их точки зрения. Это щекотало нервы. Иногда они попадали в неприятные истории, но всегда выбирались. Почему он с друзьями выбрал именно такое занятие? Ответ или отмазка для всех вопрошающих всегда была наготове. Для каждого своя. Чаще всего приходилось говорить, что они заняты благородным делом исследователей. А сейчас? Один легкомысленный поступок мог зачеркнуть всю жизнь. Что теперь делать?!
А Иван мечтал о том, как их найдут, и они откроют заветную коробочку. В его голове уже рисовались картины одна заманчивее другой. Целые сундуки с сокровищами каких-нибудь купцов или пещера сорока разбойников. Он так и заснул, опустив голову на руки.
Они проснулись одновременно и резко. Вначале даже не поняли, что произошло и где они. В люк целым потоком лился нестерпимо яркий после кромешной тьмы свет большого фонаря.
- Эй, вы, там живы или нет?! – Девчачий немного нервный голос требовал ответа.
- Лилька?! – Иван вскочил на ноги. – Откуда ты здесь? Ты спасателей привела?
- Дурак, совсем! Какие спасатели? – Сестра негодовала. – Все думают, что вы в Солнечный на танцы отправились. Только я заподозрила неладное. Видела вчера, как вы договаривались!
- Лилечка, ты поможешь нам выбраться? – Подключился к разговору Андрей.
- Ага, уже и Лилечка! Там глядишь, и до любимой и ненаглядной недалеко! – Решила немного наказать их девчонка. – Я вас вчера как просила взять меня с собой? Если бы взяли, то и не сидели бы здесь …
- Милая, дорогая, - изощрялся Андрей, подталкиваемый из-под тишка Иваном, - что хочешь, сделаю, только помоги!
- А на колени станете, тогда может быть, помогу!
- Лилька, кончай изгаляться! – Брат ругнулся сквозь зубы. Вслух не посмел. – Андрюха, давай, у тебя лучше получится её уговорить.
- Неблагодарные! – Тем временем продолжала она свою экзекуцию, пользуясь ситуацией. - Я ради них ночью по долам по горам ехала, на кладбище страху натерпелась! А они! – Она сделала вид, что собирается уходить, направив свет фонаря на стену.
- Лилечка, солнышко, не покидай нас! – Взмолился Андрей. – Правда, что хочешь, сделаю. Даже жениться могу, когда подрастёшь! Только выручи …
- Ладно, уж, - сменила гнев на милость Лиля и, тяжело вздохнув, сказала, - жениться, ещё не знаю. А портрет мой большой такой, нарисуешь. Слово даёшь? – И получив клятвенные обещания, продолжила. – Говорите, что делать.
Уже дома, выслушав все положенные упрёки от, и половины не знающей о случившемся, бабы Нади, Андрей долго ворочался в постели. Ему не давала покоя надпись там, в подвале – его имя, отчество и фамилия – полное совпадение. Только даты другие. Почему, ну, почему тот парень, о котором он с другом даже боялся от чего-то говорить, написал вторую цифру. Неужели было всё так безнадёжно?
Они сидели на каменном полу, прислонившись спинами к кирпичной стене. Шевелиться не хотелось. Каждое движение отдавалось болью во всём теле. Было холодно, но хорошо, что сухо. Там, наверху, уже был мороз и ледяной ветер, ничего удивительного – конец октября. Здесь тихо и значительно теплей. Тусклый свет шахтёрской лампы постепенно угасал. Её принесла тощая старуха вместе с половинкой ржаного каравая и крынкой молока. Чего ей стоило умолить «извергов» разрешить ей это, знала только она. Выкладывая всё своё богатство перед ними, она шепнула, что всё заберёт завтра и ушла. В узелке под хлебом они к своей радости обнаружили химический карандаш и листок бумаги, вырванный из школьной тетради в коробочке из-под монпансье.
- Эх, жаль, что леденцов нету! – Вздохнул Иван, отламывая краюшку. – Я страсть, как сладкое люблю.
- Маленький ты, что ли? – Неодобрительно отозвался Андрей.
- Эх, что ты, городской хлыщ, в этом понимаешь? – Мечтательно продолжал товарищ, снимая зачем-то с головы шлемофон и кладя его на пол. – В этом же вся завлекательность жизни! Я вот, помню, отец трудодни получит и в город едет. Что мы огольцы ждём? А вот что, - он стукнул пальцем по блестящей коробочке. – И ничего нам больше не надо!
- Ты же уже взрослый давно, - Андрей всё никак не мог понять, что в этих леденцах особенного.
- Хм, - усмехнулся танкист, - а на свидание с девкой, с чем лучше идти? Оно, конечно, можно и семечки взять. Но от конфет, ведь поцелуй слаже! Или не так? Вот …
- Так это ты об этом … - протянул собеседник. – А говорил, что сам любишь сладкое.
- Как же его после всего сказанного не любить? Как попробуешь, так самое лучшее и вспомнишь …
- Кто только о нас вспомнит? – Перешёл на другую тему Андрей. Ему было мучительно больно сознавать, что вот завтра зароют их в землю, и никто даже имени их не узнает. – Кто Серёгу Носова вспомнит, которого мы там, на бугре зарыли. Кто мы такие были? Что любили? Чему радовались … Давай лучше письма родным напишем пока лампа не погасла.
Они некоторое время молчали, поочерёдно составляя свои письма. Андрей вынул из-под подкладки шинели обрывок и сунул туда же куда и письма, в коробочку.
- Бабка шепнула что-то про кирпич, который вынимается. – Андрей, морщась от боли, встал на ноги начал шарить по стене. – Слушай, будь другом, посвети! Я тебе помогу подняться.
Совместными усилиями они нашли тайник. Стоя на здоровой ноге, опираясь на стену, Иван светил, а Андрей укладывал коробку, вставлял на место кирпич и замазывал, чтобы незаметно было, разминая глину со слюной.
- Нет, надо это место как-то отметить, - наконец, справившись со своим делом, сказал он.- Эх, пуговица на одной нитке всё равно висит. Её и использую …
- Ты и наши имена изобрази, только пониже, чтобы фрицы твою звезду не заметили. – Иван прерывисто вздохнул, с трудом опускаясь на пол. – Ладно, давай, лучше о хорошем поговорим. Есть же что вспомнить. Я вот на деревне первым парнем был. Ты не думай, я не из хвастовства. Тракторист первый жених среди всех. Уважают. Опять же и трудодней больше у кого? Да и сам по себе не урод. Цену себе знаю. Девки все мои могли быть. Но я не охальник тебе какой-нибудь. Одна мне больше всех нравилась. Зиной звать. Ладная такая, шустрая и сладкая, лучше всякой карамели. Мы собирались в ноябре на праздники свадьбу играть – война помешала … А у тебя, небось тоже были или была, наверное. Ты вон какой – высокий, крепкий, образованный опять же … Рассказал бы. Никому твою тайну не выдам …
У Андрея никогда не было девушки так чтобы посерьёзному. Не считал это нужным. К чему спешить – ещё вся жизнь впереди. Успеется. Всё было распланировано. Сначала надо выучиться, а уже потом. Но падать в грязь лицом перед ровесником не хотелось. Была у него одна знакомая Мая. Нравилась она ему. Бойкая и смелая. Русые косички с ленточками, карие огромные глаза, ямочки на щёчках … Всё пыталась его в кружок авиационный затянуть. Сама с парашютом прыгала по выходным дням. Где она сейчас?
О ней и об их выдуманной им любви стал рассказывать Андрей. А может быть, это и была любовь? Просто он тогда этого не понимал? Были же у них прогулки в парке, лыжные и пешие. Были походы в кино и театры. Были мечты и яркие звёзды над головой, радость и счастье … Как это всё теперь далеко и невозможно. И он врал самозабвенно и красиво. И, пожалуй, сам в этот момент был уверен, что это было на самом деле. Это просто не могло не быть – иначе, зачем живёт на свете человек, если ни ради счастья и любви?
Грохот отодвигаемого запора и скрип дверных петель разбудил их …
Следующим утром друзья договорились заглянуть к деду Матвею, дальнему родственнику Ивана. Он был родом из Нечаевки. И только лет двадцать, как перебрался на центральную усадьбу, бывшего совхоза. Матвею Григорьевичу было уже далеко за восемьдесят. Но никто, встретив его впервые, не дал бы больше семидесяти. Был он невысок ростом, жилист и крепок. Очень любил разгадывать кроссворды и памятью обладал отменной.
Андрей зашёл за другом по пути и был несколько удивлён его хмурому настроению. Иван только пожал ему руку, как-то автоматически. Всю дорогу они прошли молча, думая каждый о своём. Утро выдалось ясным и ласковым. Даже ветер притих. Ноги намокли в росе, но это было почему-то даже приятно. Щебет птиц громкий и настырный пытался вернуть мысли приятелей к радости жизни.
Забор деда Матвея нельзя было перепутать с каким-нибудь другим. Он весь был увит хмелем и девичьим виноградом, так, что даже калитку было нелегко отыскать. Уже взявшись за ручку калитки, Иван, вдруг, обернулся к другу.
- Послушай, тебе прошлой ночью что-нибудь привиделось? – Спросил он.
- Было, - так же сухо и задумчиво ответил Андрей.
- Мы, понимаешь, мы были там! – Горько и тоскливо произнёс Иван. В его серых широко открытых глазах отразилась такая нескончаемая боль, что жутко было смотреть. – Или я не знаю …
Он отвернулся и прошёл вперёд.
Во дворе царил свой особенный зелёный порядок. От забора до дома был сплошной газон, аккуратно выкошенный и изумрудный по цвету. Яблони свешивали тяжёлые ветви до земли.
Хозяина они нашли за его ежедневным занятием – разгадыванием очередного кроссворда. Дед, ненадолго задумываясь, вписывал в клеточки буквы прямо шариковой ручкой без ошибок. Но нежданным гостям был рад. Он усадил их на терраске на старенький диван и внимательно выслушал.
- Значит, вот как тех солдатиков звали, - задумчиво проговорил он, снимая очки, когда ребята рассказали ему о том, что обнаружили в подвале старинной церкви. – Да, вот так живёшь, живёшь и не знаешь для чего тебе Бог столько лет отпустил … Теперь вот, знаю. Надо на их могилку дощечку с именами сделать и родных поискать.
У друзей как-то странно стало на душе, словно дед Матвей сказал им то, о чём они не хотели думать. Андрей нервно сглотнул, как будто у него внезапно пересохло во рту.
- Как они погибли? – Спросил парень.
- Надо, наверное, начать с другого, - нахмурив седые мохнатые брови, сказал дед. Андрей кивнул. Иван сидел, опустив голову и глядя в пол. – Чтобы вам было понятно, скажу, что Нечаевка была до войны большим селом, домов так до ста. В церкви находился сельский совет, а в бывшей крестильной – управление совхоза «Рассвет». Теперь там много чего нет. Когда началась война, мне было лет одиннадцать – двенадцать. Но мы, дети войны повзрослели раньше времени …, - старик вздохнул и продолжил. – Немцы заняли наше село в середине октября, но были не долго. Этих солдатиков притащили к их командиру только потому, что нашли у одного из них обрывок карты. Это бабка, та, что убиралась у немцев, сказала. Наверное, посчитали, что разведчики. Пытали ли их, как в фильмах любят показывать? Я не знаю. Но били – это точно. Живого места на них не было. Закрывали на ночь в церковном подвале, это вы теперь и сами знаете. А через два дня расстреляли. Прямо тут на бугорке у входа в церковь. День, помню, выдался солнечный, на удивление тёплый. Нас согнали смотреть. Дальше и говорить не хочется, вы всё это много раз в кино видели. Ничего нового не скажу. Только тем ещё они мне запомнились, что разные были очень. Совсем, как вы. Тот, что повыше, грустный такой, серьёзный, товарищу своему помогал идти. И звали, оказывается их так же, как вас. Вот, ведь, совпадение. - Дед Матвей покачал головой. – Так, вот, когда их выстроили, тот, что танкист был, вдруг выпрямился. Огляделся, подкинул в небо свой шлем и как крикнет во всё горло: «Э-ге-ге-ге-гей!» Голуби все повзлетали высоко в небо. Они, солдатики, головы вверх подняли к небу … А тут выстрелы их и скосили … - голос старика оборвался, он отвернулся, смахивая слёзы.
Друзья переглянулись. Иван достал дрожащими руками из кармана заветную коробочку и положил на стол.
Дед опять надел очки и повертев коробочку туда-сюда, выдвинул ящичек из стола, за которым сидел, и вытащил лобзик и маленькие тиски. Через несколько минут аккуратной работы, коробка была вскрыта. В ней находились два солдатских треугольника-письма и обрывок карты. Дрожащими от волнения руками, старик отложил в сторону конверты: «Не нам писаны, не нам и читать!» Карту он аккуратно разложил перед собой и стал её рассматривать. В самой середине обрывка была нанесена жирная чёрная точка и зачем-то нарисован дубовый лист.
- Так, так, - повторял он, водя пальцем по бумаге, - вот Ивановка, а здесь, значит, у нас Нечаевка. Это место совсем недалеко отсюда. – Матвей Григорьевич поднял на друзей свои строгие серые глаза и грустно улыбнулся. – Сейчас я вам объясню, как найти это место.
Андрей, Иван, Лиля и с ними ещё трое взрослых и участковый стояли на высоком берегу над рекой. Над ними шумел зелёной листвой большой и сильный дуб. В самом низу между корней вся вросшая в ствол, находилась чудом сохранившаяся каска. Собственно виден был только её край. Если не присмотреться, то и не увидишь. Мужчины сняли головные уборы. Лиля положила у подножия дерева ставшего живым памятником, букет полевых цветов. Покойся с миром русский солдат-герой.
Взрослые постояли. Поговорили о том, что надо здесь могилу облагородить, и ушли. Лиля присела на траву возле небольшого едва заметного холмика и, подперев голову руками, смотрела вниз с высокого берега на синюю от отразившегося в воде неба, реку. Друзья стояли рядом, опираясь спинами о шершавый ствол дуба.
- Знаешь, - сказал Андрей, нарушая молчание,- я теперь к поисковикам присоединюсь. Хоть какой-то прок от моих шатаний будет. Хватит мне пустой хлам ворошить по заброшкам. – Он посмотрел куда-то вдаль на простор полей. – После того сна, помнишь? Я много передумал. И о них, и о ценности человеческой жизни – о многом. Сколько ещё солдатских безвестных могил по нашей земле – не сосчитать.
- А я, - откликнулся на его слова Иван, - обязательно танкистом стану, как мечтал. Каждый должен своим делом заниматься. Как смогу буду служить своей Родине. И для меня это не пустые слова теперь. – Он посмотрел куда-то вдаль.
Чёрная дождевая туча накатывала, плывя по ветру. Сверкнула молния, и раздался дальний гром. Заходили по полю, как тени, лёгкие вихри.
