3 января. Размышления (записки из ежедневника).
Что-то со мной происходит. Вчера я не пошёл на работу, а сегодня поругался с отцом. Поругался из-за мелочи и даже успел помириться, но потратил много времени и сил, которых теперь часто не хватает. Мне кажется, он задаёт тупые вопросы, на которые не стоит отвечать. Раздражает меня сам того не замечая, и не понимает что я хочу сказать. А ведь это просто, очень просто. По правде говоря, меня не понимает и соседка сверху, она всё орет, когда я забываю закрыть квартиру, или когда слушаю громко музыку, или когда напьюсь. Они все мне кажутся маленькими, потому что их волную мелочи, а я пытаюсь решить большие задачи. Нет, у меня в башке дури про любовь, или про работу. Мне не нужны чьи-то подачки, но разве я должен их слушать. Разве я не могу решать сам, что хочу от жизни. Чёрт, я живу, как будто в пустую, как будто одного меня волнует вопрос о том, что будет дальше. Не со мной, а со всеми нами. Куда придут люди, которые всё время живут во лжи, жадности, и воровстве. Ох, как я не люблю лицо старика из соседней квартиры. Он всё время плюет мне под ноги, потому что уже не в силах что-то сказать. А даже если бы и смог я бы не стал его слушать, я бы просто пошёл быстрей. Кто он такой, что бы меня учить. Но однажды он тоже не успеет оглянуться, как окажется в тупике, потому что ничего за всю жизнь не добился, а его вездесущие попытки чему-то научить ничего не стоят. Иногда достаточно одного взгляда, что бы понять, кто перед тобой стоит. И что я вижу, когда смотрю вслед ему, или продавщице, которая взяла с меня на 10 рублей больше за лосьён после бритья. Ничего, пустоту, так как я не знаю, что будет с ними дальше. Они не должны быть такими, но кто я, что бы говорить им об этом. Но если не я, то кто-то же должен быть на моём месте. Кто-то должен сказать им, что так жить нельзя.
10 января. Странности (записки из ежедневника).
Мой поход к психологу наконец-то состоялся. Сегодня утро. Хороший день. На улице светло и тепло. Нет нужды одевать пиджак. Когда я проснулся, мне хотелось встать с кровати. Обычно я встаю рано. Рано просыпаюсь, а потом полчаса отлёживаюсь. Я говорил, а психолог смотрел мне в глаза. Я снял пижаму, надел штаны и пошёл на кухню. Покормил кота, поел сам, выпил кофе. Вообщем-то обычный день. Психолог сказал да-да. Я догадывался, что его главная черта внимательно меня слушать и ни в коем случае не перебивать. Пожалуйста, не смотрите так на меня, у меня начинают путаться мысли. Психолог отвернулся. Я продолжил. Когда мне хочется, есть ем, когда спать, сплю. Никаких диет, внешность меня не очень волнует, только внутреннее состояние. Да мне и не перед кем наряжаться. Я хочу, что бы вы поняли, что это был простой зимний день. Психолог кивнул головой. После этого почитал женский журнал, отвлекся, вспоминая, как мы однажды с отцом ехали в машине. Мне тогда было десять лет. Я смотрел в окно и считал проезжающие машины, но ночью их было не много. Если мне не изменяет память, я насчитал три, когда машина остановилась. Отец выругался и вышел на улицу. Чёрт — сказал он и полез в багажник — спустило колесо. Отцовская машина остановилась как раз напротив автобусной остановки, и пока он менял колесо, я заметил одинокого мужчину. Он сидел на лавочке, покуривая трубку, скрестив ноги. Затем встал и, увидев меня, подошёл к машине. Когда он очутился совсем близко, я приоткрыл боковое стекло. Он был старше отца, это можно было вычислить и по медленной походке, и по многочисленным морщинам на лице. Добрый вечер юноша — сказал мужчина, кроме него и отца на улице никого не было, но отец не видел его. Он рылся в багажнике. Здравствуйте — сказал я. Что вы здесь забыли? — сказал дедушка — это нехорошее место, пожалуйста, уезжайте. Он отвернулся, его взгляд был спокойным, без сомнений и лишних слов, он уже собрался уходить, когда я сказал, что у нас спустило колесо. Он опять повернулся ко мне, и затем сказал: Всё ясно, ну пойду обратно, а то ведь автобус упущу. Он сказал автобус, когда на часах было полвторого ночи. Не поздновато для автобуса? — спросил я. Для моего нет, для твоего да. Но и ты когда-нибудь будешь ждать его в одиночестве. Он шёл к лавочке, не оборачиваясь. Затем пришёл отец, и мы поехали дальше.
Психолог случайно коребнул стулом о пол, издав неприятный звук, но повернулся — И вы думаете, он ждал автобуса?
— Дедушка? Навряд ли, и дело не в старости. Просто это жизнь, она не такая, какой нам кажется. Я живу и думаю, что поступаю правильно, и не задумываюсь иногда, какие глупости совершаю. Моя жизнь мне кажется предсказуемой, но в глазах другого человека, любого она видится другой. Это просто странности, не болезнь, а просто пустяки. Я, например, люблю отправлять самому себе письма, когда бываю у отца. С его компьютера, я захожу в рамблер, набираю почтовый ящик, пишу письмо и отправляю домой, на ту почту, иногда прикрепляя музыку или текстовый документ. Я не обращаю на это внимание. Или по четвергам люблю вечером, тихо смотреть в глазок двери и наблюдать за тем, что твориться в подъезде или на лестничной клетке. Мне же 23 года, но я это делаю, потому что привык это делать. Я люблю смотреть в окно за прохожими, когда идёт дождь или снег. Я не уверен, но может быть, тот дедушка привык ждать автобус ночью, один тогда когда его никто не ждёт. Это лишь ритуал, который делает жизнь чуть-чуть интереснее. Скорей всего он живёт не далеко от сюда, и скорей всего не ожидал здесь никого увидеть, но я убежден, что если приду туда опять в это же время, то снова его увижу. Он как часовой, охраняет невидимый пост.
— И что же вы видели его снова?
— Нет ни разу — Я вдруг вспомнил, что несколько раз был там, в это же время — Должно быть он переехал, или умер. Он был довольно стар, и носил на голове седые редкие волосы.
— Это предположение. Почему вы так уверены когда говорите о странностях. Быть может это вы, пытаетесь подогнать под общую планку всех людей, сравнивая с собой.
— Вас не было тогда, и вы можете говорить всё что угодно, но это не имеет ничего общего с ним и с той ситуацией. Так, по-вашему, я странный?
— А разве нет?
— Значит, я ни зря пришёл к вам. Да я чувствую, что мне стало намного лучше, хотя мне ещё предстоит о многом вам рассказать. Но вы слушайте, как бы тяжело вам не было. А мне когда-то было так же тяжело.
— Тяжело?
— Да, но это ничего вначале всегда так — Я посмотрел на ладони, на красной коже стали выступать белые точки, большие и малые — И что же мне делать?
— Отдохнуть, принять душ и поспать как можно скорее. Психолог был уверен, я же встал со стула, на сегодня хватит, подумал я.
9 февраля. В аэропорту (записки из ежедневника).
23:15. Ночь вторника. Вот опять я стою один посреди дороги. Позади меня десяти этажный дом. Ни в одной из квартир не горит свет. Где-то далеко отсюда слышится волчий лай. Каждый крик повторяется эхом, на улице где я стою. Наверное, они находятся в лесу. Напротив меня пустой рыбный рынок. На полу ещё валяется непроданный товар, а в воздухе ощущается запах моря. Всё снова повторяется. Я проснулся здесь и опять чувствую, как немеют руки. Сердце опять начинает биться, не давая мне прийти в себя, и оценить ситуацию. Опять я не могу сказать ни слова, не могу позвать на помощь или двинутся с места. Для чего я здесь? Что я должен сделать? Зачем опять повторяется то, чего я так боюсь? Я никогда здесь не был. Вдалеке я вижу слабый голубой луч, идущий сверху вниз, отбрасывая на асфальт своё слабое свечение. Он становится всё сильней, и с небес опускается железные крылья машины. Сначала пыльные стёкла, потом крыша и кузов, и уже через несколько минут освещенный лучом из-за туч появляется багажник. Старый школьный автобус стремится на остановку. Он отбрасывает голубой луч, и ночь уже не кажется такой тёмной. Свет освещает дорогу, через несколько секунд аэропорт, мост и промышленный завод. Ночь становится светлой как днём. Свет падает на меня, обжигая глаза. Шум режет слух, громкий скрежет железа об асфальт, заставляет меня прикрыть уши. Я уже не вижу автобус, но знаю что он очень близко. Внезапно свет тухнет, мои глаза привыкают к тьме, и я с трудом понимаю, что автобус летит в мою сторону. Он всё ближе. Я пытаюсь уйти, но он движется быстрей. Он ближе. Я вижу, что в кабине водителей никого нет. Он опять преследует меня. Его колёса бьются о землю, он уже не летит, а едет по земле. Вокруг пустота, где-то далеко слышится волчий лай, он уже совсем близко.
22 апреля. Джимми.
Как-то чересчур тихо сегодня. За окном не шумит пожарная машина как на той неделе. На улице не льёт дождь. Открыв форточку, Стив начал вспоминать вчерашний вечер в кафе. Воспоминания были приятные, ведь он был один, не надоедали родные с призывом бросить пить и оставили друзья, которые были хуже, чем родные. За столом перед телевизором, и с кружкой пива он позволил себе расслабиться и забыть о многочисленных проблемах. Престарелый джентльмен, с трубкой в руках шёл навстречу Стиву, и загадочно улыбаясь, попросил присесть рядом с ним. Стив не был против. По правде говоря, он уже плохо соображал, и не мог решить заказывать ли третью кружку или на сегодня достаточно. Дедушка присел напротив него и протянул ему руку. Стив поздоровался.
— Что вам надо? — посмеиваясь, сказал Стив. — Хотите пива? — Стив протянул ему почти осушённый стакан. Мне не жалко, я закажу себе ещё, просто хочется поскорее напиться. И забыть о делах, и о том, что всё достало — Стив был необычайно многословен, и уже не следил за речью, говорил быстро, не запоминая слова.
— Да нет, мне бы закурить. — Он протянул трубку — Я увидел у вас на столе зажигалку.
Стив посмотрел на стол и увидел её в пепельнице.
— Да можете взять, это не моя, наверное, кто-то до меня оставил. Я то не курю, бросил три года назад — Сказал Стив с некоторой гордостью. Хотя сам не считал это достижением.
Старик успел закурить, в глазах, не смотря на годы, всё ещё горел огонь, а чёрные поредевшие волосы, свисали на бок, и блестели, когда он смотрел вверх, должно быть от пота. Немного седины в труднодоступных местах, и хотя старик пытался её скрыть, причёсываясь на бок, свет люстры, благодаря множеству лампочек, тайное делал явным, но Стив не знал об этом, так как не смотрел на него. Он был погружён в себя.
— Благодарен вам за это — сказал старик медленно и тихо, и жадно глотая, пропуская дым в лёгкие, продолжил разговор — И хотел бы поделиться своим опытом с вами за вашу щедрость. Как вам?
— Я непротив, может быть это пойдёт на пользу, хотя благодарить меня не стоит.
— Это вы так думаете — продолжил он — Не каждый человек может понять, что такое жизнь. Людям кажется, что это легко, но это не так. Она такая, какой мы её представляем. Ты осознаешь это тогда когда начнёшь просыпаться в незнакомых местах. Когда забудешь кто ты. Тогда жизнь станет загадкой. Прольёт свет на то, что ты не воспринимал всерьёз.
Старик сказал это, и через несколько минут ушёл. Стив не заметил этого. Сейчас вспоминая, как он шёл домой и, не помня, сколько кружек, выпил, он был не особо озадачен этим. Однако ясно помнил слова старика, кроме него самого.
Вчера всё было как в тумане, и в памяти всплывали лишь плакаты с рекламой нового фильма (Джон Картер), и песни группы Stereolab играющие напротив нового супермаркета. Да вообщем-то всё нормально, признался Стив, вспоминая этот месяц. Нормальная жизнь, нормальная музыка, и он только проснувшись, тоже был нормальным. Завтракать не стал, сев за компьютер включил интернет и стал прослушивать музыку через ютуб. Для ознакомления он прослушивал групп 20-30 не меньше, отдавая себе отчёт в том, что качество звука было далёким от идеала. Обрезав несколько песен через виртуал даб, и загрузив на ютуб, он просматривал концерт Swans и радовался, что успел сделать это первым. Он знал, что сейчас это делают с помощью Pinnacle studio, и Avidemux, или на худой конец Windows Movie Maker, но виртуал даб был привычнее. «Твоё солнце» — вдруг вспомнил Стив. Как вспышка появилась ниоткуда перед глазами. Большие оранжевые буквы, на обложке женского журнала, рядом полуголая девушка. Твоё солнце, не маленькое и не большое, оно не греет, а лишь существует, для того что бы быть твоим. Оно светит только тебе, и, несмотря на дождь или снег заставляет улыбаться. Его нельзя украсть или отдать, и оно тебя ищет. Зазвонил телефон, и Стив нехотя встал со стула, чтобы пройти в коридор. Зеркало находилось рядом с телефоном и отражало уставший вид Стива. Он взял трубку и на секунду понял, что не умывался уже неделю. Он не следил за собой, но его внешний вид был удовлетворительным, волосы на лице росли медленно, не смотря на возраст.
— Привет Стив? — повисла тишина, длившаяся полминуты — Стив я тебя не слышу?
— Привет — Стив по-прежнему смотрел на отражение — Тебе чего? Стив узнал голос Джимми, ему было 16, он оканчивал школу, разносил газеты, и иногда когда Стив работал, будил его по утрам, звоня по телефону.
— Как ты дошёл вчера? Ты обещал, что поговоришь с Мелони.
— Кто это? Ничего не помню — Яркая вспышка, затем большие оранжевые буквы, девушка с журнала. Кажется, её звали Мелони.
— Твоя новая подружка, ты говорил она умная, несмотря на своё тело. Хотел признаться ей в любви.
— Джим это пьяный бред, она фотомодель, а у меня просто давно не было секса. Я ведь сегодня дома, ты зря позвонил.
— Ты сам попросил, сказал, что я твой лучший друг.
— Ты единственный. Мне нравится, как ты приносишь мне газету по средам. Стив засмеялся, но Джимми молчал, придавая атмосфере серьёзность.
— Тебе опять снился этот сон? Стив я больше не буду отвечать на твои звонки.
— А что? — Стив посмотрел в зеркало — Я не помню — голубая вода, тёмно-синее небо, дверь открывается, вода по лестнице подымается вверх на мой этаж. Вода больше похожая на лёд отдаёт холодом.
— Я вчера полночи не спал, думал про озеро с трупами.
Стив прикрыл лицо руками. Небо вдруг стало серым, он понял, что никогда не любил. Смерть поднималась вверх, вместе с водой заливая пол. Стив пытался закрыть глаза. Ноги немели, прикасаясь к воде. Где-то внизу послушался стук. Как будто чьё-то тело врезалось в дверь, пытаясь открыть подъезд. Через несколько секунд стук повторился. И опять, продолжая шум, постоянно, пока внизу не показался тусклый свет. Вода поднялась до уровня колен. Стив уже не мог двигаться быстро, и боялся того что движется внизу.
— Джимми мне пора — Стив бросил трубку. Раздался громкий звук, дверь открылась, обнажив чьи-то многочисленные ноги.
23 апреля. Ухожу (записки из ежедневника).
Всё как-то размыто. В ночном тумане, словно во сне. А может это и правда сон. Мысли редко рождаются. В основном я ощущаю свет, шум и запахи. Я не знаю, сколько мне сейчас лет. По близости нет зеркала. Какая-то чепуха вокруг, на небе темно, а внизу земля. Всё неразборчиво. На поле стоят аккуратно камни, как на кладбище. Я стою один. Ну, естественно ведь это же мой сон. Но мне не страшно. Может быть это не кладбище. Ясно только то, что вблизи, я немного прошел, чтобы увидеть большой дом. Он располагался среди других домов в частном секторе. Должно быть это какой-то посёлок, вряд ли деревня. Мне немного неловко стучать в чужую дверь, но нужно что-то делать, чтобы пройти дальше. Видимо я здесь не просто так. Возможно, внутри меня уже ждут. Постучав, я посмотрел под ноги. Внизу лишь грязь и лужи. На моих ногах нет обуви, или просто я её не вижу. Двое пожилых мужчин открыли мне дверь. Они ниже меня по росту, но это не делает меня выше, я чувствую себя таким же, как они.
— Проходите — сказал один из них — Вот двор, в доме чисто и уютно, во дворе просторно. Вот беседка, сарай, мастерская. Если хотите можно её снести. Кухня находиться на улице. Печка старого образца.
Мне всё нравится, я вспоминаю, как однажды родители выбирали дом, но так и не купили, я шёл за ними, и лишь следил. Но почему их нет сейчас? Я не могу кивнуть, всё происходит плавно, как в спектакле. Актёры чётко следуют своим ролям, не искажая сценарий.
— Вот так — они остановились — Всё видите сами.
— А что это за обшивка вокруг беседки, это что дерево, оно же давно прогнило — вдруг сказал я — А сварочный аппарат, что делает на улице, в пыли. Его давно никто не включал и, судя по всему, он не работает.
— Да так и есть — они, почему то не удивились моим возражениям, в отличие от меня — Вы можете отказаться — сказал один мужчина, стоя у вольера. Внутри было пусто, но где то поблизости я услышал волчий лай — И уйти с людьми, которые стоят на площади.
— Да — произнёс я, медленно не прощаясь, и покинул двор, открыв дверь, слыша лишь лёгкий стон позади. Волчий рык стал сильнее. Впереди люди суетились, быстро разговаривали, их глаза горели, и они часто оборачивались по сторонам. Мне кажется, они чего-то боялись. Когда я подошел, они двинулись, вперёд прекратив разговор. Их собрание состоялось, но я думаю, что немного опоздал, ведь я был последним, кого они ждали. Мы шли вперёд, пока я не встретил отца, он сказал, что идёт домой, я лишь помахал вслед. Я шёл вместе со всеми, так и не выбрав дом.
15 января. (записки из ежедневника).
Городскую атмосферу трудно передать словами, чтобы описать красиво и коротко, но я могу сказать, что чувствую, как меняется любая мелочь в нём. Более того я жду этого и получаю удовольствие от каждой перемены. Но сейчас мои мысли совсем не об этом. Я ненавижу эту дорогу, потому что она разделяет меня с ней, но я буду её обожать, когда она закончится. Я иду и думаю о ней, и ненавижу все, что нас разделяет. Я могу сказать громко, что я её люблю, могу прокричать, сказать первому встречному, написать на стене или по телефону в записной книжке, но всё же боюсь сказать ей, нечаянно всё испортив. Время тянется очень медленно, ведь я очень этого жду. Если бы я её знал, мне было бы легче. Я мог бы предположить, что она лесбиянка, но я не хочу разочаровываться в ней. Мне хочется верить, что лишь её я ждал последние несколько лет. Она как призрак, загадочна, непорочна. Я хочу встретиться с ней и иду туда, где впервые её видел. Она сказала, что хочет попрощаться со мной. Ну и пусть возможно я сумею её забыть, а пока она неприступна, и общается со мной на расстоянии. Она мне интересна, только из-за того что сохраняет таинственность, но с каждым разом я подхожу всё ближе. Я смогу любить её, пока ничего о ней не знаю, но искушение так заманчиво. Мне кажется, я её не интересую. Внезапно я обнаружил себя в кабинете психолога. Я стоял возле зеркала, а психолог записывал каждое моё слово.
— Посмотрите, какой вы мужественный и привлекательный, разве этого мало, чтобы заинтересовать женщину?
— Вы сейчас говорите о любой женщине, а я говорю о моей. Она не просто женщина. Таких я ещё не встречал.
— Вы не боитесь увидеть то, что скрыто в тумане. Возможно, вам это не понравиться.
— Нет, совсем нет. Я боюсь, что этого не увижу. То есть боялся. Психолог не смотрел на меня, так как знал, что мне это не нравиться. — Она сказала, что будет ждать в аэропорту. Но её там не было. На улице шёл дождь, и я встретил лишь одного прохожего. Я назвал его человек с зонтиком вместо головы, так как я не видел его лица. Лишь тело и зонтик. Он прошёл и тут же растворился в сумраке, моей памяти. Мне иногда кажется, что моей судьбой кто-то управляет, так как я совершаю некоторые действия неосознанно. Я их делаю, и только потом понимаю, что их сделал.
— Это нормально. Психолог не хотел меня перебивать или расстраивать. Проблема ведь не в этом?
— Нет не в этом. Аэропорт был закрыт. Вокруг не было самолётов, и я стоял один ночью, и ждал её. Пытался услышать её голос, но в темноте лишь слышался тихий гул машин. На остановке возле аэропорта, стоял старый автобус, дверца была открыта, но внутри никого не было, причём очень давно. Он стоял в пыли и темноте. Заброшенный, сломанный должно быть кто-то разбирал его на запчасти. Я вспомнил, что автобус умеет ждать. А что должен ждать автобус? Пассажира ответил я себе. Автобусу нужен пассажир, что бы жить, и не важно, что он старый. Если он умеет ждать, то обязательно поедет. Я вспомнил старый стих:
Старый автобус голову склонит
Он делал это тыщу раз, поэтому молчит.
Его нельзя разжалобить, сказать постой,
Он знает курс и едет по прямой.
Он освещает дорогу, когда темно и страшно и приезжает тогда, когда нужен. Он прокатит сквозь жизнь, и заберёт её навсегда. Автобус не издаёт ни звука, но остаётся живым и необычайно красивым. Он умеет ждать, будто понимая, что жизнь даётся один раз. Жизнь дорога человеку, и хоть время пришло торопиться нет смысла. Нет смысла, ведь курс отмерен и остался последний маршрут, после которого вечная остановка. Лишь автобус хладнокровный и жестокий, будет всегда. День за днём у него работа, довезти пассажиров до конечной остановки, которая никогда не меняется.
Я зашёл внутрь. Дверца закрылась. Ночной фонарь осветил мне дорогу, и я её увидел. Ты пришла, подумал я, все-таки пришла, и как бы я не боялся, как бы не ждал её, она стояла рядом, не смотря ни на что. Белое свадебное платье, жемчужные бусы и настоящее кольцо. Она мне улыбнулась, на сером безжизненном лице показались клыки, красные глаза сочились кровью и сияли во тьме. А я её любил. Любил такой, какая она есть. Она не успела мне ничего сказать, автобус тронулся, и я стал удаляться от неё всё дальше. Фары зажглись, освещая путь в никуда.
Вот и всё — сказал я — история закончена. Для меня уже всё кончено, но теперь доктор вы можете на меня посмотреть. Психолог повернулся. Он увидел меня настоящего, и не смог скрыть ужас. А внизу стоял автобус старый и красивый.
