Глава 25
Это были самые счастливые три дня моей жизни. Большую часть времени Надя проводила со мной, уходя ненадолго лишь для того, чтобы я мог заняться уроками. Мы болтали обо всем на свете. Надя рассказывала о своих путешествиях, о разных людях и городах, о родителях, о проблемах и вещах, которые ее волновали.
— Друзей из класса у меня никогда не было, — начала она, когда я осмелился спросить про школьный бойкот. — Ну, просто скучные они там все! О чем с ними говорить? Вот с Викой, например? Восхищаться ее новыми туфлями, которые привез крутой папочка из заграничной командировки? Тырить у родителей сигареты я не умею, тем более мои не курят. Сидеть в кафе после уроков денег нет, а быть шестеркой за кусочек шоколадки я не собираюсь. В общем… не было у нас никогда ничего общего. Но как-то они терпели меня, особо не донимали. А тут эта выставка городская. Надо было что-то нарисовать. От каждой школы брали по одному рисунку. Кто хотел поучаствовать, принесли свои работы. Вика у нас тоже типа рисует. Приперла огромный холст. Чего-то там маслом было намалевано, — Надя криво ухмыльнулась. А я вспомнил как заносчиво вела себя с Надей Вика. — Ну, в общем, выбрали, конечно, мою картину. А ей сказали, что масла много, а толку мало. Да еще объяснили популярно, почему моя работа лучше. Вот тут они всей толпой начали меня травить.
— А учителя, почему они не вмешиваются?
— Вика отличница, и папа у нее в мэрии сидит…
— Понятно. А тот случай, в раздевалке?
Надя отстранилась и отвернулась. Она молчала. Потом выдохнула:
— Да, было такое. Я просто от них устала. Знаешь, сколько времени я провела в этой раздевалке? Или туалете? Или в каморке со швабрами? Сколько раз они тащили меня куда-нибудь, устраивали темную, а потом запирали. Я должна была что-то сделать, и сделала… — сказала она твердо и посмотрела на меня. — И совсем не жалею. Пусть лучше считают меня опасной и чокнутой, чем тряпкой.
— Это скучно все, — Она встряхнула плечами, будто сбрасывая груз. — Расскажи лучше что-нибудь о себе.
И я раскрылся, как мог. Я чувствовал, что просто обязан быть честным. Пытался рассказать все, и несколько раз слова готовы были сорваться с языка, но в последнюю секунду что-то мешало.
— Я должен сказать тебе, что не самый хороший... человек, — попробовал начать я.
— Знаю, — ответила Надя.
— Что именно?
— Вот хотя бы это... Ты всегда выглядишь испуганным, стоит сказать, что я все про тебя знаю, — я отвел глаза и заставил себя улыбнуться.
— А еще потому, — продолжала Надя, — что ты так и не извинился за тот поступок в школе.
— Я извинился, но ты не слышала. Я просил прощения каждый раз, когда приходил навестить тебя в больницу. Прости меня! — я протянул к ней руку, и она приняла ее. — Но быть таким, как я, непросто. Странных люди не принимают. Их боятся или ненавидят. Я не могу доверить свой секрет каждому.
Надя приложила палец к моим губам.
— Мне это знакомо, и я давно не сержусь, — сказала она. — Давай забудем об этом навсегда? Ты мне поможешь забыть? — она улыбнулась самой лукавой из своих улыбок, той самой, от которой мурашки бежали по коже.
— Конечно, — я потянул ее к себе. — Иди сюда...
Этим обычно все и заканчивалось. Став для своей любимой сверхчеловеком, супергероем, так хотелось продлить момент триумфа. Слишком сложно добровольно сойти с пьедестала. Как мог я разочаровать ее? Где найти слова, чтобы правильно объяснить, какой ценой достаются мне способности? Она же не задавалась подобными вопросами. Для нее открытием была она сама и ее возможности. Мир в одночасье стал в сотни, тысячи раз шире и многообразнее, чем она когда-либо могла представить. В нем появились новые цвета и оттенки, одним из которых был я. Она приняла меня как данность, как новое условие своего нового мира. Убедив себя в том, что правильный момент еще не настал, я отложил признание на потом. Я не понимал тогда, что подобные тайны всегда всплывают в самый неподходящий момент.
Зеркало над умывальником я поставил на стул возле кровати, чтобы нам было удобнее сидеть вместе.
— Завтра тебя отпустят, да? — спросила она на исходе третьего дня.
— Ага, — грустно отозвался я. — Опять придется вернуться в свою комнату, и мы уже не сможем целыми днями быть вместе. А в понедельник я пойду в школу.
— Но ведь я собираюсь выйти из зеркала завтра, — она улыбалась мне.
Я совершенно забыл, что именно благодаря мне Надя согласилась пойти в больницу в эту субботу и попытаться вернуться в свое тело.
— Я вернусь домой и тоже начну ходить в школу, мы будем видеться каждый день.
Нет!
— Ты уверена, что хочешь назад? — спросил я серьезно.
— А разве ты не хочешь? — она с удивлением отстранилась. — Сейчас ты даже прикоснуться ко мне не можешь самостоятельно.
— Меня и так все устраивает, — поспешил я с ответом. — И потом, сама говорила, что тебе гораздо интереснее в зазеркалье. Теперь мы вместе, и ты больше не будешь скучать. — Я протянул ей руку. Она промедлила пару секунд, показавшиеся мне бесконечными, но все же вложила свою прохладную ладонь в мою. Я потянул ее к себе, тесно обнял и зарылся носом в шелк ее волос. Мне так не хватало ее запаха.
— Тим, нужно возвращаться. Мои родители... Я себе представить не могу, как они переживают и как скучают по мне. И я тоже скучаю.
— Но ты можешь приходить к ним в гости, — я хватался за последнюю соломинку.
— Знаешь, в зазеркальном мире, — она запнулась, — тут стало как-то неуютно… Сегодня заметила, как вдалеке рушится башня. А до этого обвалился один из переходов. Рыбки в розовом фонтане временами застывают, как будто во льду… И ничего нового больше не появляется. Такого еще не бывало. Я чувствую, что должна вернуться. Ты понимаешь? — я увидел страх в ее глазах, и сам занервничал.
— Все будет хорошо. Я помогу тебе!
Официальный сайт книги - http://gusareva.wixsite.com/books
