Других идей не было, и Насте пришлось смириться. Обмен меня на стартовое зеркало — единственный выход.
— Положим, они согласятся обменять зеркало на Тимофея, если он им действительно нужен. Но потом, как мы вернем мальчика назад? — раздраженно спросила Настя.
Мы совещались на запасной лестнице, ведущей к черному входу. Здесь лишь изредка появлялся персонал больницы, и можно было не таиться.
— Давай все по порядку, — начал Стас с энтузиазмом. — Во-первых, обмен должен пройти в людном месте, где эти подонки не посмеют использовать оружие или выкинуть какой-нибудь фортель. Например, в центре города. Что если прямо возле банка? Фасад хорошо просматривается с другой стороны дороги. Там много магазинов, и постоянно куча людей. На здании наверняка есть камеры наружного наблюдения.
— И как нам помогут эти камеры? Думаешь, кого-то напугает или хотя бы заинтересует разбитое зеркало? — в очередной раз возразила Настя.
— Они не станут использовать оружие, — голос Стаса прозвучал неуверенно.
— Это ты не станешь использовать оружие, тем более, у тебя его нет. А эти мерзавцы похитили ребенка средь бела дня! Наглости им не занимать.
— Но что ты предлагаешь?
— Я? Это ты предлагаешь какие-то фантастические сценарии и хочешь, чтобы мы в них поверили.
— Раз у тебя нет собственных идей, то просто помолчи пока, — Стас нервно мял подбородок. Многодневная щетина на его лице слабо потрескивала.
Настя отвернулась. Стас о чем-то размышлял. Вены на его шее вздулись от напряжения. Он глубоко вздохнул:
— Допустим, мы обменяем мальчика на зеркало. — Настя фыркнула. — Он нужен им, а значит, относительная безопасность ему гарантирована.
— Относительная… это как? — Настя опять начала закипать.
Я вспомнил, как меня пытали, и поежился.
— Нужно прежде всего придумать, как вернуть Тимофея назад живым и здоровым.
— Тимофей станет свидетелем ограбления банка... Кто его отпустит после этого?
— Он станет соучастником, а это разные вещи…
— Час от часу не легче! — Настя всплеснула руками. — Ты только послушай себя!
— Если у нас будет зеркало, и Надя вернется, что помешает нам обратиться в милицию, если они не освободят Тимофея?
— Да все что угодно! Например, ребенок в заложниках у бандитов...
— После ограбления никто не захочет поднимать шум. Иначе все раскроется, и они потеряют свой куш.
— А тебе не приходило в голову, что нас могут просто перестрелять всех поголовно…
— Сергей проследит за безопасностью. Иначе они давно бы ворвались в больницу и забрали нашу девочку.
— Где был твой Сергей, когда бандиты украли зеркало?
— А где ты была четырнадцать лет, прежде чем я узнал, кто наша дочь?!
Настя не нашлась что ответить. Она лишь прикрыла рот рукой и опять всхлипнула.
Стас схватился за перила лестницы и потряс головой.
— Так, сейчас не время выяснять отношения. Мы должны что-то придумать… придумать…
— Возможно я смогу скрыться прямо во время ограбления... — попытался вклиниться я. — Могу попробовать внушить грабителям, чтобы они забыли обо мне навсегда. Ведь однажды уже получилось сбежать...
— Точно! Вот видишь! — просиял Стас. — Мы все время забываем о чудесных способностях Тимофея. Но в этом ключ к спасению! Сергей поможет обеспечить наблюдение за всеми выходами из банка и убедиться, что они не прихватили мальчика с собой при отступлении, — в глазах Стаса загорелась надежда.
— А если это все-таки произойдет? — возразила Настя.
— Если грабители потащат ребенка с собой, мы тут же вызовем милицию и оповестим охрану банка. Мы их догоним, в конце концов...
— Боже мой… И это ваш план?
— Есть еще один вариант, — продолжал Стас. — Мы вместе с ребятами Сергея замаскируемся и отправимся в банк вслед за бандитами. Например, я могу притвориться, что хочу открыть счет или взять кредит. Как только грабители выйдут из хранилища, мы обеспечим Тимофею побег в случае необходимости. Все детали тщательно продумаем и спланируем. Например...
— Боже мой, боже мой! Ты серьезно? Ты о чем сейчас говоришь? Стас, как мы вообще узнаем, когда начнется ограбление?! — Настя взвизгнула от раздражения. — Они заберут ребенка, а через неделю позвонят и скажут, завтра ровно в десять мы грабим банк. Не хотите ли поучаствовать? Не могу поверить, что мы всерьез обсуждаем эту чушь! Это не план! Это черт знает что!
Стас подошел к жене и попытался обнять ее. Она вырвалась, прошипела что-то невнятное и выскочила в больничный коридор. Стас выглядел совершенно растерянным.
— Пожалуй, нам стоит сделать перерыв, — сказал он бесцветным голосом. — Мы обязательно что-нибудь придумаем, я в это верю. А пока нам всем нужно хоть немного успокоиться и проветрить мозги.
Он вышел вслед за женой.
Я остался один на лестничной площадке. И это все? Неужели они ничего не придумают? Разве взрослые не должны уметь решать серьезные проблемы?.. Зачем они нужны тогда, эти взрослые? Ведут себя, как беспомощные котята, которым самим нужна помощь.
Я вышел в коридор и побрел в сторону палаты. У входа долго топтался, не решаясь войти. Мучительно было даже представить закрытые глаза Нади с темными кругами, ее заострившиеся скулы и тонкую шею. Как будто смерть уже отсчитывает последние секунды ее жизни.
Черт бы меня побрал! Я толкнул дверь.
В углу в кресле сидел Сергей. Он уныло посмотрел на меня, потер веки кулачищами, встал и направился к выходу, мимоходом сообщив, что собирается несколько минут пройтись по коридору и размяться. Дверь за Сергеем закрылась.
Я взял стул и уселся у изголовья кровати.
Хотелось сосредоточиться на чем-то хорошем и светлом, принадлежащем только нам двоим.
— А помнишь нашу игру? — спросил я у призрака Нади. — Только теперь я первым могу взять твою руку.
Я приподнял ее исхудавшую, прозрачную ладошку и медленно начал водить по ней указательным пальцем.
Эта игра (не знаю, почему мы ее так называли) безумно нравилась нам обоим тогда, в запертой комнате Никитского. У нее всегда был один и тот же сценарий.
Где-то в середине разговора Надя вдруг касалась моей руки, и я проводил пальцами по ее ладони. Игра появилась как шутка, но неожиданно переросла во что-то нежное и чувственное.
Я вычерчивал круги на ее ладони, чувствуя, как она замирает и прислушивается к ощущениям.
— А представляешь, если бы была машина времени? Ты бы хотела попасть в будущее, увидеть, кем станешь?
— Не знаю. Может быть, ты мне расскажешь, кем я буду, скажем, через десять лет?
— Ну, с тобой все просто, — сказал я уверенно.
— Да неужели?
— Ну конечно, просто. Ты будешь художницей. Будешь путешествовать по всему миру. Уедешь куда-нибудь… в Париж. Поселишься в этой, как ее?.. Мансарде! Где-нибудь под крышей. Будешь рисовать самые замечательные картины! Так и вижу тебя в драных джинсах, с пятнами засохшей краски на коленках. Разве не прав? — Моя рука прокладывала бороздки на ее плече.
— Откуда ты все это взял?
— Да в книжке какой-то прочитал, не помню уже.
— Возможно, — она закрыла глаза. — А что будет с тобой?
— Со мной тоже все просто. Я закончу восемь классов, поступлю в какую-нибудь шарашку, выучусь на токаря, слесаря или повара — в общем, неважно на кого, — мои пальцы скользнули по Надиной ключице к нежным завиткам на затылке. — В восемнадцать я уже должен начать работать и жить самостоятельно. Поэтому вариантов немного.
Она медленно наклонила голову, повела плечом и замерла в ожидании. Тогда я придвинулся ближе, и пока мои пальцы наматывали шелк ее волос, коснулся губами ее головы.
— А мне кажется, все будет по-другому, — сказала Надя сонным голосом. — Ты красивый, ты этим обязательно воспользуешься.
— Ты мне льстишь.
— Ты же знаешь, что нет.
— Знаю.
— Ты будешь самым красивым токарем или слесарем, — я почувствовал ее ладони у себя на груди и весь напрягся. Ее руки поползли вверх и устроили вихрь в моих волосах.
— Звучит отвратительно. Может быть, поваром?
— Ты любишь готовить? — она подняла бровь.
— Ненавижу!
Сейчас, держа ее холодную ладонь, я не мог поверить, что этот разговор был на самом деле. Я отчаянно тосковал по ней.
— Ты должна вернуться! Слышишь? — я крепко стиснул ее руку. — Пусть не ко мне, просто возвращайся! Не смей уходить навсегда... — я поцеловал ее пальцы, и тут же услышал писк прибора на прикроватной тумбочке. Цифры быстро мигали, стремительно уменьшаясь.
— Что?..
Надина рука выпала из моих ладоней и вяло свесилась с кровати.
— Скорее! Скорее сюда, — я выбежал в коридор. — Врача!
Сергею объяснять ничего не пришлось. Он рванул к лестнице.
Через несколько секунд он появился с доктором. Следом три медсестры катили тележку с медицинским оборудованием.
Я попытался войти в палату за ними, но меня тут же вытолкали в коридор.
Они привезли дефибриллятор…
В начале года на уроке гражданской обороны нам показывали, как с ними обращаться. Мы тогда радовались, что не придется в очередной раз слушать про ядерный взрыв.
Теперь же ядерный взрыв красным грибом поднимался со дна моего сердца и грозил снести взрывной волной. Я пошатнулся и едва устоял на ногах.
Словно почувствовав неладное, показались родители Нади. По моему лицу они сразу все поняли.
Настя метнулась к палате и рывком распахнула дверь. Высокая медсестра схватила ее за руки и заговорила громко и уверенно:
— Все-все-все, дорогая, все позади. Она уже дышит, с ней все будет в порядке.
Маленькими шажками она оттеснила Настю в коридор.
— Доктор делает свою работу, надо дать ему время.
Настя вдруг обмякла. Медсестра подхватила ее под руки и усадила на диванчик.
— Давление нормализуется, — сказала одна из медсестер.
Доктор кивнул и, заметив нас со Стасом на пороге палаты, нахмурился:
— Сергей Михайлович, позаботьтесь о ваших родственниках, пожалуйста, — обратился он к Сергею, оказавшемуся неподалеку. — Через десять минут мы все обсудим.
Сергей сгреб нас в охапку и вытолкал в коридор.
Настя едва могла прийти в себя. Увидев нас, она в отчаянии прошептала:
— Что бы вы там ни задумали, я согласна. Верните моего ребенка!
Официальный сайт книги - http://gusareva.wixsite.com/books
