Памирский тракт
Границы Союза Советских Социалистических Республик - священны и неприкосновенны!

Война - это путь обмана. Поэтому, даже если [ты] способен,
показывай противнику свою неспособность. Когда должен ввести в бой
свои силы, притворись бездеятельным. Когда [цель] близко, показывай,
будто она далеко; когда же она действительно далеко, создавай
впечатление, что она близко.

Суньцзы.
«Искусство войны»

Предисловие.
Тихая смерть.

1 августа 197.. г.
Пограничная застава «Кары-Таш».
Восточный Памир.
Высота 3200 м над уровнем моря.

0 часов 00 минут
-Приказываю выступить на охрану государственной границы Союза Советских Социалистических Республик!
Вид наряда – Часовой по заставе.
Задача – не допустить нападения на пограничную заставу…
Маршрут движения…
Сигналы взаимодействия…
Связь…
Вопросы есть?
- Вопросов нет. Приказ ясен. Есть выступить на охрану государственной границы Союза Советских Социалистических Республик…»
-Дежурный, ведите наряд к месту заряжания оружия. Обращаю внимание на соблюдение мер безопасности при обращении с оружием и боеприпасами.
-Есть! Наряд, налеее-во! На охрану государственной границы Союза Советских Социалистических Республик Шагооом – Марш! …

0 часов 05 минут

- Оружие к осмотру!
- Осмотрено!
- Заряжай!
- Заряжено!
- Оружие на предохранитель.
- Есть на предохранитель.
-К выполнению приказа - Приступить!
-Есть приступить!
***
Ритуал – есть ритуал. Ритуал – это святое. Особенно в армии. А особенно в пограничных войсках. Почему? Потому, что пограничные войска - элита армии. Пограничные войска – это спецвойска КГБ, которые даже в мирное время находятся на войне. Они охраняют мирный труд и спокойный сон советского народа, а значит и остальной армии, так как в Советском Союзе, народ и армия, как известно, едины. Потому и отбор в эти войска особый. Почти, как на атомную подводную лодку отбор. Вернее, в первую очередь отбирают призывников в подводники, потом в Пограничные войска, а уж в третью – во все остальные рода войск. Такая специфика! Такой порядок!! В стране должен быть порядок!!!
Хороший председатель не поставит абы кого охранять колхозное добро – разворовать могут добро. Хороший банкир не поставит абы кого охранять свой банк – ограбить могут банк. Хороший хозяин, а уж государство и подавно, никогда не доверит охрану границы самой большой в мире страны, со всеми ее богатствами, природными ресурсами, деньгами и прочим, каким-нибудь разгильдяям, уголовникам и пьяницам. Тем более, что охранять есть что. Это вам не Лихтенштейн какой – нибудь и не Швейцария, которую можно на велосипеде за два дня объехать, да еще время перекурить останется. Здесь масштаб – одна шестая часть суши! Как-никак шестьдесят семь тысяч километров морских и сухопутных рубежей. Полтора экватора! Размах и величие державы, внушающие уважение.
Поэтому стоят заставы вдоль всей линии государственной границы. Цепью стоят, как часовые на посту. И днем и ночью, в любую погоду несут боевое дежурство пограничники. И в зной и в стужу. В горах и пустынях. В лесах и болотах. На суше и на море. В арктических льдах и в заполярной тундре. Много нужно пограничников, чтобы такую махину охранять. Вот и работают машины военкоматов не покладая рук, денно и нощно. Отбирают военкомы призывников для пограничных войск. Затем из этих отобранных, уже в войсках, отбираются самые лучшие для службы на погранзаставах, то есть на линейке. Да не все подряд, а самые достойные.
Тяжела служба на границе. Тяжела и оттого особенно почетна. Оттого и соблюдаются ритуалы здесь неукоснительно. Изо дня в день, из ночи в ночь, из года в год. Иначе нельзя. Иначе будет бардак. Иначе границу не удержать от наплыва контрабандистов, диверсантов, шпионов, наркокурьеров и прочей нечисти.
Так уж заведено. Дежурный по заставе готовит пограничные наряды – ежедневно готовит, еженочно, ежечасно. Дежурный офицер отдает приказ на охрану границы. А он – ефрейтор Чубин из обыкновенного, каких тысячи в этой стране, городка Копейска обязан обеспечить его выполнение. В сотый раз уже, наверное, заступает он на охрану заставы. Надоело, но делать нечего. До зации, то бишь дембеля, еще больше года. Нужно терпеть. И еще надеяться, что все скоро закончится. Вот и терпит ефрейтор, вот и надеется.
***
Ширк… ширк,
ширк…ширк,
ширк…ширк.
Семьдесят пять шагов от заряжалки до конюшни в одну сторону.
Разворот…
Осмотр периметра…
Прослушка местности…
Семьдесят пять шагов от конюшни до заряжалки в другую сторону.
Ширк… ширк,
ширк…ширк,
Разворот…
Ширк… ширк,
Осмотр периметра…
Никого не видно, забор бетонный, серый, фонарями освещен хорошо мышь не проскочит.
Прослушка местности…
Никаких посторонних звуков. Только дизель глухо тарахтит в дизельной, да речка едва слышно шумит за забором. Одним словом – тишина. Пограничная тишина!

2 часа 10 минут
Гайдар, в свои неполные семнадцать, командовал полком, рубился с Антоновцами на Тамбовщине и громил белобандитов в Павлодарских степях.
Николай Александрович, тот самый, который Щорс, пошел еще дальше. В двадцать три он командовал бригадой, а в двадцать четыре стал командиром дивизии.
Владимир Михайлович Верес, за три месяца до своего двадцать второго дня рождения имел скромное звание лейтенант и название должности, которое, на зависть многим советским бюрократам, не всегда умещалось на одной строчке стандартной анкеты, даже будучи написанной самым мелким подчерком. Простая, но наводящая священный ужас, на любого советского пограничника, не являющегося отличником боевой и политической подготовки, абревиатура «ЗН ПЗ по БП», или в просторечии, замбой, могла свести с ума любого ЦэРэУшника, вздумай он расшифровать значение незамысловатых восьми букв.
Заместитель начальника пограничной заставы по боевой подготовке лейтенант Владимир Михайлович Верес, неполных двадцати двух лет отроду, третью ночь подряд видел один и тот же сон. Жаркий июньский день накануне выпускного, сверкающая на солнце речка Пехорка в его родном городке неподалеку от Москвы, стайка резвящихся в воде одноклассников и одноклассниц и Светка Веревкина, староста их десятого «А» класса.
Она вышла из воды, словно афродита из морской пены и стояла, заложив руки за голову, подставив мокрое лицо яркому солнышку. Потом девушка наклонилась за полотенцем. Очень низко наклонилась, до самой земли. Лямки ее мокрого купальника опустились вниз и он увидел два очаровательных, округлых, белых, в отличие от остального загорелого тела, холмика с маленькими коричневыми пупырышками-сосками. Эти крепкие девичьи грудки так отчетливо отпечатались в его памяти, что, казалось, протяни руку и можно дотронуться до них. Его рука уже тянулась к вожделенным прелестям, как прозвенел звонок.
«Перемена? Почему перемена? Ведь мы на реке» - подумал он.
Его рука застыла в воздухе у самой груди. Веревкина рассмеялась и, превратившись в бабочку – шоколадницу, улетела в неизвестном направлении. А звонок звонил и звонил, пока он не проснулся.
«Ах, как не вовремя», - мелькнуло в голове.
С трудом разлепив неподатливые веки, лейтенант протянул руку к солдатской тумбочке, на которой, надрываясь, дребезжал обыкновенный полевой ТА-57, на ощупь нашел трубку и поднес к уху.
- Слушаю, лейтенант Верес, - буркнул он спросонья глухо и недовольно.
- Товарищ лейтенант, говорит дежурный по заставе сержант Дрынов.
- Что случилось, сержант?
- Вы просили разбудить Вас в два часа ночи.
- Который час?
- Сейчас два часа десять минут.
- Почему на десять минут позже разбудили?
- Так уже десять минут звоню. Ваш телефон не отвечал. Я уж собрался идти к Вам узнать, не случилось ли чего.
- Все нормально, сержант. Телефон исправен. Это я… крепко сплю. Готовьте Карамова на службу.
- Есть.
- И скажите повару, чтоб чайку поставил. Я сейчас буду.
- Все понял, будет сделано, - ответила трубка голосом Дрынова и замолкла.
«А все-таки Веревкина была самая красивая девчонка в их классе»! - думал Верес, привычно натягивая камуфляж быстрыми, уверенными движениями.
«Личико симпатичное. Маленький, курносый носик, пухленькие щечки с ямочками. Высокий лоб с завитушками волос. А какие у нее глаза! Светятся, словно две звездочки, два уголька. Губы тонкие, улыбчивые», - образ так и стоял перед глазами, не хотел уходить.
«И фигурка классная, спортивная. Ноги длинные, тонкая талия. Эх, жаль не успел дотронуться до нее, - натягивая сапоги и застегивая портупею, вздохнул и выдохнул с сожалением. Уже на выходе, надев зеленую фуражку, он щелкнул выключателем и, зевая во весь рот, вышел в ночь.

Щель Кабыл
3 часа 10 минут
Верес любил ходить на проверки пограничных нарядов. Особенно ночью, когда темно. Ночью в горах особая темнота. Это не на равнине, где можно что-то разглядеть на фоне низкого горизонта, на фоне неба, деревьев или кустов. В горах линия горизонта отсутствует как таковая. Вместо привычного купола неба – узкая, зажатая между двумя хребтами, полоска воздушного пространства со звездами или без оных. На высокогорье растительности почти нет - куцые, отдельно стоящие кустики арчи, не в счет. Все передвижения, как людей, так и животных, в большинстве случаев, осуществляются по узким тропам, проложенным по дну ущелий, вдоль рек и ручьев. Только горные козлы да архары, в силу естественных причин, могут себе позволить роскошь гулять по горным кручам там, где им заблагорассудится, да и те, предпочитают нахоженные тропы, от греха подальше. Когда кругом темнота, все чувства обострялись до предела. Каждый поворот таил опасность, за каждым камнем мог скрываться вооруженный нарушитель либо дикий зверь, хрен редьки не слаще. Адреналин зашкаливал. Порой стук сердца заглушал все остальные звуки. И везде мерещились шпионы и диверсанты. Потом он привык.
***
Верес - пистолет в кобуре, прибор ночного видения на груди - как и положено орлу - командиру, пусть и не на лихом коне, но также бодро, вышагивал впереди. В десяти метрах позади него, держа автомат на плече, почти неслышно ступая, следовал тенью его младший наряда рядовой Карамов. Он же нес и радиостанцию для связи с заставой и нарядами. В хорошем темпе отмахав, километров пять по сравнительно ровной, каменистой дороге, они незаметно вступили в ущелье, где скорость заметно снизилась. Дорога превратилась в узкую, твердую как камень, тропинку, петлявшую между скалами и уходящую в зияющую темень впереди.
Ущелье было извилистым и довольно длинным. Примерно через пятнадцать километров оно упиралось в самые предгорья Заталайского хребта, за которыми начинались труднопроходимые перевалы, ведущие в сторону границы – царство вечных снегов и снежных лавин. Зимой эти перевалы были для человека непроходимы из-за высоких снегов и лавинной опасности. Только сумасшедший или самоубийца мог рискнуть пройти здесь с октября по май. В летнее время нарушитель с хорошей альпинистской подготовкой, теоретически вполне мог воспользоваться данным маршрутом, чтобы в обход заставы выйти в тыловые районы и затеряться среди бесчисленных чабанских стойбищ и джайлоо в Талайской долине.
Это направление круглосуточно и прикрывали пограничники, выставляя секреты, посты наблюдения и прочие хитрые заслоны нарушителям границы, периодически меняя время и место несения службы в зависимости от погодных условий и времени года. В эту ночь в щели старшим дозора, бдительность которого они должны были проверить, был инструктор службы собак опытнейший сержант Сыч со своим Чегетом.
Верес не шел – крался, осторожно ступая, по тропе, обходя камни, стараясь не споткнуться и не выдать себя случайным шорохом. Он филином таращился в темноту, безуспешно пытаясь рассмотреть хоть что-нибудь впереди себя, крутил головой по сторонам, шаря глазами по темным, крутым склонам ущелья, периодически оглядывался назад, контролируя своего младшего, в надежде первым заметить проверяемый ими наряд. Однако, все его усилия оказались напрасны. Как стало ясно буквально через минуту, их уже «срисовали» и взяли в коробочку. Матерый Сыч, не без помощи своего четвероногого помощника, конечно, услышал их «топанье» и «шарканье» метров за сто до высокой черной скалы, поравнявшись с которой лейтенант и услышал из темноты окрик строго по инструкции:
- Стой, кто идет?
Опять его сделали. Верес сплюнул от досады и тихо пошутил, старательно пытаясь рассмотреть, место, откуда раздался голос.
- Свои.
- Пропуск, - не поверили ему из темноты, подтвердив серьезность намерений глухим рычаньем.
- Затвор, - поспешно сказал замбой. В голове мелькнуло ненароком «шутки- шутками, но так и пристрелить на хрен могут».
- Отзыв?
- Запорожье. Теперь вижу, что свои.

Застава.
3 часа 50 минут
«Колун», он же Часовой заставы, ефрейтор Чубин, лениво брел по установленному маршруту.
Вообще-то он был дизелистом и должен был тихо сидеть у себя, в дизельной, и следить за работой агрегата, обеспечивающего электроэнергией казарму, домики офицеров, склады, конюшню и прочие подсобные сооружения. Но…, как это частенько случается даже в таких серьезных войсках, как пограничные, гладко бывает только на бумаге… Служба – это не бумага. Она иногда вносит свои коррективы даже в самые строгие инструкции и наставления.
Людей всегда не хватало. Даже заставы первой линии страдали от некомплекта, хотя их старались обеспечивать личным составом в первую очередь, а уж тыловые, как эта, и подавно. Его не ставили в наряды, несущие службу непосредственно на границе, вдали от заставы, но охранять заставу – почти каждые сутки. Как правило, ночью. Почти всегда одного. Все равно он ночью никогда не спал, следил за дизелями. А так – экономия личного состава. Высвобождался один человек. Можно было дать кому-нибудь выходной. Это было конечно нарушением устава. Начальник заставы знал это лучше, чем кто-либо, другой, но иногда сознательно шел на хитрость. Авось пронесет. Дизеля не новые, но исправные, в рабочем состоянии, да и техобслуживание проводится регулярно.
«Ничего страшного, если дизелист, вместо того, чтобы бить-баклуши у себя в генераторной, походит вокруг нее с автоматом», - вздыхал начальник заставы в очередной раз, давая себе клятву-обещание, что это в последний раз.
Слава богу на дворе не зима, когда от работы дизелиста зависит жизнедеятельность, а иногда и жизнь всей заставы в прямом и переносном смысле. Зимой дизелиста отвлекать от его основных обязанностей нельзя. Категорически! Даже если на службу ходить некому. Дизелист зимой фигура неприкосновенная. На высоте свыше 3200 метров над уровнем моря, где они жили и несли службу, морозы нередко опускались ниже минус 30. Любое, пусть самое кратковременное отключение электричества, грозило серьезными проблемами всем: от поросенка на свинарнике до горячо любимого личного состава, не говоря уже о членах семей офицеров. Сурова и морозна зима на высокогорье! Без электричества всем плохо. Нет света - нет тепла, а значит негде согреться после восьми часов службы на морозе. Нет света – нет горячей воды, еды и прочих прелестей цивилизации, которая едва-едва пришла в эти забытые аллахом края.
Тиха и прекрасна августовская ночь на высокогорье. Ночи в это время здесь удивительные: темные и звездные. Словно добрый волшебник щедро, от души, сыпанул из своего широкого рукава на небосвод блестящей мишуры. Красота неземная! Любой астроном от зависти бы удавился, глядючи на такое богатство над головой, а тут смотри-засмотрись. Вон красавец Персей за Андромедой ухлестывает. А там великан Орион за вершину горную прячется, поясом своим играет. Плеяды сверкают так, что и невооруженным глазом можно рассмотреть десяток-полтора звезд. Эх, жаль, что многих названий не знает он. Да и обрыдла эта астрономия, ежедневная.
«Тьфу, сто лет бы этих гор, с их звездами не видеть. Надоело все хуже горькой редьки», - думал горькую солдатскую думу пограничник Чубин.
Он дошел до угла конюшни, не спеша осмотрелся, поправил автомат на плече и прислушался. Ничего подозрительного. Ночную тишину нарушает лишь сытое урчание дизеля на другой стороне плаца, да слабый шум горной речки за забором.
«Все - таки я молодец», - не удержался от похвалы самому себе ефрейтор, неторопливо осматривая территорию заставы. «Движок работает как часы, мерно и неторопливо тарахтит себе, знай солярку не забывай подливать».
Ходит часовой, думает о своем, наболевшем. Ширкают сапоги по плацу туда-сюда. Ширк-ширк. Расслабился чуток. С кем не бывает. Ну нету в армии такого устава, чтоб думать запретить солдату. Тем более, что застава тыловая. До границы не километр и не два, а в двадцать раз больше. Забыл солдат первую заповедь пограничника – «нельзя отвлекаться на службе от службы НИКАКИМ(!) способом». На службе даже думать ни о чем, кроме службы нельзя. Забыл солдат, что инструкции пишутся не для того, чтобы на них плевали с высокой колокольни. Инструкции пишут, чтобы их неукоснительно соблюдали, потому что они «солдатской кровушкой» написаны и за их написание немалой, самой настоящей крови, заплачено.
Монотонность убаюкивает. Сегодня опять все как обычно. Личный состав отдыхает, светятся лишь пара окон – одно в канцелярии у начальника, другое у дежурного. Да на кухне у ночного повара свет горит с противоположной стороны.
«Эх, чайку бы горяченького хлебнуть с печеньицем да с маслицем», - мечтает часовой.
Ширк… ширк, ширк…ширк, ширк…ширк.
Семьдесят пять шагов неспешным шагом туда – 3 минуты.
Разворот. Прослушивание местности и осмотр территории – 2 минуты.
Семьдесят пять шагов в обратную сторону – еще 3 минуты.
Разворот. Еще 2 минуты прослушки и наблюдения.
Итого – один круг по территории – 10 минут.
10 минут службы долой.
«Скукота!»
Посмотрев на свои, командирские, ефрейтор вздохнул. Скоро четыре утра. До рассвета примерно часа полтора – два. До смены еще больше. Нужно было срочно чем-то себя занять, чтобы не заснуть. Веки уже наливались тяжестью. Глаза слипались. Наступало самое сонливое время – враг всех караульных и постовых.
Развернувшись, он побрел в обратную сторону.
Ширк… ширк, ширк…ширк, ширк…
Стараясь думать о приятном, он начал вспоминать, что ему написала в последнем письме его Вероника. Углубившись в воспоминания, Чубин не заметил, как дошел до противоположного конца забора. Внезапно что-то изменилось. Движок, до этого не подававших никаких тревожных сигналов – пару раз чихнул, выпустил густую струю черного дыма напоследок и заглох. Одновременно везде вырубился свет. В один момент стало темно и тихо. И страшно.
«Что за черт?»
Ефрейтор очнулся от своих дум и направился к помещению дизельной, чтобы выяснить причину поломки.
«Странно».
Дверь была почему-то приоткрыта, хотя он точно помнил, что закрывал ее на задвижку.
«Может дежурный приходил на проверку?» – подумал дизелист, шаря рукой в темноте в поисках фонаря. Нащупав, наконец, ФАС-4 он включил его и направился к дизелю, подсвечивая себе под ноги, чтобы не споткнуться о какую-нибудь железяку.
За его спиной скрипнула закрываемая дверь. Обернувшись, ефрейтор поднял фонарь на уровень груди и направил луч в сторону шума. В неровном пятне света его глаза разглядели какую-то бесформенную темную фигуру с черным капюшоном на голове и прорезями для глаз.
-Кончай прикалываться, Дрын,- неуверенно произнес он своим, но словно чужим, голосом.
Фигура сделала едва уловимое движение в его сторону. Резкий взмах руки и через секунду в горло часового, перерубая мышцы и хрящи, с хрустом вошло матово-черное лезвие тяжелого метательного ножа.
-Еба… успел громко сказать он последние в своей жизни слова и захрипел, схватившись за шею.
Громко стукнул о цементный пол, выпавший из ослабевших рук уже ненужный автомат. Захлебываясь собственной кровью, хлынувшей из раны в трахею, Чубин сначала опустился на колени, а затем упал на бок и забился в конвульсиях. Все было кончено в течение нескольких секунд. Застава осталась без дизелиста, без часового и без охраны.
Осторожно обойдя быстро увеличивающуюся темную лужу, неизвестный приблизился к скрючившемуся телу и, быстро наклонившись, вытащил из раны нож. Выключив валявшийся рядом фонарь, фигура также бесшумно проскользнула обратно в полуоткрытый дверной проем, аккуратно притворив за собой дверь.
Через мгновение во дворе заставы раздался негромкий крик какой-то ночной горной птицы. Тотчас еще десять одинаковых фигур-призраков неслышно перемахнули через бетонный забор в самом темном углу за дровником. Разбившись на пары, неизвестные окружили здание заставы, где отдыхал личный состав, и затаились под окнами.

Щель Кабыл
4 часа 20 минут

- Товарищ лейтенант, младший пограннаряда рядовой Васильев, - стараясь говорить негромко, доложил подошедший здоровяк с РПК.
- Шепотом, Васильев, шепотом нужно докладывать,- прервал бойца Верес. – Ночью в горах слышимость уникальная. Воздух-то разреженный.
- Понятно, товарищ лейтенант,- уже гораздо тише подтвердил рядовой.
- Так-то лучше, Васильев. А что, на этот счет, инструкция говорит?
- Статья пятьдесят шестая инструкции пограничный наряд: «пограничник обязан соблюдать звуковую маскировку, особенно при несении службу в ночное время», - отчеканил шепотом рядовой.
- Молодец. Теорию знаешь. Кто там еще с вами? Саитбеков?
- Так точно, он.
- Зови. А сам продолжай несение службы.
- Есть, - скрылся в темноте Васильев.
Верес включил «ночной глаз» и мгновенно прозрел. «Все-таки умнейшая голова придумала эту штуку»,- подумал он уважительно, рассматривая через окуляры, мерцающие зеленоватым светом горы. «Это ж надо додуматься: уловить мерцающий свет далеких звезд, преобразовать в электрический сигнал, тысячекратно усилить и вот тебе нате-вате – картинка не хуже телевизионной, только одноцветная, зеленая».
- Младший наряда ефрейтор Саитбеков,- послышался рядом едва слышный шепот.
- Как служба, товарищ ефрейтор?
- Совсем хорошо служба,- товарищ лейтенант.
- Ничего подозрительного не заметил?
- Так точно, совсем ничего, - последовал мгновенный ответ.
- Сигналы взаимодействия помнишь?
- Одна белая ракета – прорыв в наш тыл, две белые ракеты – прорыв в сторону границы, три белых ракеты – спешите на помощь.
- Хорошо. Сколько служишь?
- Скоро совсем год будет.
- Молодец, ефрейтор. Быть тебе старшим пограннаряда. Иди, служи дальше.
- Есть, служить дальше.

Застава.
4 часа 30 минут
Входная дверь с шумом распахнулась и на крыльцо, негромко матерясь, вышел Дежурный по заставе сержант Дрынов. Поставив фонарь на пол, он достал пачку Примы, спички и, не торопясь закурил. Целую минуту стоял, с удовольствием попыхивая сигареткой, затем лихо сдвинул фуражку на затылок, поправил болтавшийся на ремне штык-нож и громко гаркнул в темноту, туда, где, по его мнению, должен был быть часовой:
-Чуб, салага гребаная, почему еще света нет?
Вдох, затяжка, струя дыма в небо.
- Ко мне, на полусогнутых, в темпе вальса, Шнурок!
Снова не получив ответа, сержант грязно выругался:
- Ну, бля, на полах сгною, салага, твою мать!
Плевок под ноги, затяжка, выдох.
- Забурел, молодой. В дизельной спит, что ли - пробурчал он и, подхватив фонарь, сделал шаг навстречу черной темноте в сторону дизельной.
Шорох за спиной заставил его остановиться. Он замер, прислушался.
Сержант был старослужащим, не одну пару сапог сносивший по горным тропам. Десятки раз ходивший в наряд на линейку старшим, он обладал хорошим чувством опасности. Вот и теперь этим самым шестым чувством уловил присутствие чужого сзади и схватился за спасительный штык-нож, однако больше ничего сделать не успел. Не успел даже оглянуться, чтобы увидеть врага в лицо.
Его голова еще поворачивалась назад, а мозг уже понял, что не успевает. Чья-то крепкая рука в черной жесткой перчатке зажала рот, погасив, рвущийся наружу крик. Одновременно острая боль под лопаткой пронзила сердце. Смерть наступила мгновенно. Отяжелевшее тело, подхватили сильные руки и, бесшумно ступая, уволокли в темноту.
Убрав дежурного, неизвестные заняли позиции по углам здания. Ощетинившись стволами, они взяли под прицел ворота, откуда могла прийти помощь, опорный пункт, калитку, ведущую на хоздвор и дома офицерского состава.
Через секунду, еще один крик неизвестной ночной птицы едва слышно нарушил тишину. Тотчас семь темных фигур мягким кошачьим шагом проскользнули в незапертую дверь заставы, неслышно притворив ее за собой…

Щель Кабыл.
4 часа 50 минут.
- Товарищ лейтенант, связи с заставой нет, - растерянно доложил подошедший Карамов.
- Как так, нет? Почему нет?
- Не знаю. Рация работает нормально, а застава не отвечает.
- А вызов проходит? – спросил Верес, не особенно встревожившись. Проблемы со связью бывали и раньше. Горы, однако. Связь здесь вообще не стабильная. Да и в ущелье они сейчас.
- Вызов проходит. Зуммер идет, а застава молчит, - уточнил связист, виновато улыбнувшись.
- Может, не слышат они нас здесь в ущелье? Сержант Сыч, попробуйте связаться с заставой, - приказал Верес инструктору.
- Только что, пробовал, товарищ лейтенант. Не отвечает застава.
- Рация исправна?
- Так точно, исправна.
- А раньше с этого места была связь?
- Вообще-то мы всегда от этой скалы выходим на связь. Прием здесь хороший и слышимость неплохая.
- Сколько времени до окончания службы, - спросил Верес сержанта, не особенно и волнуясь. Всякое бывает в горах.
- Еще полтора часа, до рассвета, в щели, потом возвращаемся на заставу.
Лейтенант задумался, прокачивая возможные варианты действий и их последствия. Не хотелось выглядеть паникером перед подчиненными, но иного выхода не было.
- Раньше было такое со связью? – поинтересовался он у всех сразу.
- Никогда или очень редко.
- Тогда вот что. Я отменяю приказ. Связи нет. Возможно на заставе что-то случилось.
- Но… Приказ, – начал было младший по званию.
- Никаких «но», сержант. Возвращаемся! Все вместе, и немедленно!
- Есть, вместе возвращаться.
- Внимание всем! Выдвигаемся на заставу. Направляющий - сержант Сыч. Замыкающий – рядовой Карамов. Саитбеков, Васильев со мной в центре. Никому не отставать. Направо. Ускоренным шагом – марш!

Часть первая.
Райская долина.

Глава первая.
ЧП союзного масштаба.

Начальнику Особого отдела округа
Генерал-майору Джапаридзе
Совершенно секретно.
Спецдонесение
Довожу до Вашего сведения результаты расследования чрезвычайного происшествия на пограничной заставе Кары-Таш Заалайского Пограничного Отряда.
Объективные данные:
Сегодня в 6 часов 15 минут Оперативный Дежурный погранотряда капитан Матмусаев принял телефонограмму от лейтенанта Вереса, заместителя начальника заставы Кары-Таш, который сообщил следующее:
1. 1 августа с 2 30 до 6 00 он нес службу по охране государственной границы старшим пограничного наряда. Состав наряда и данные на пограничников в Приложении 1.
2. В 4 52 застава перестала выходить на связь с пограннарядами.
3. В 5 56 вернувшись на заставу, наряд обнаружил убитыми часового по заставе (в помещении дизельной) и дежурного по заставе (на территории за зданием казармы).
4. В 6 04 лейтенант Верес обнаружил в канцелярии труп Начальника заставы старшего лейтенанта Кожахметова и еще восемнадцать тел личного состава в спальном помещении (все убиты холодным оружием).
5. В 6 08 на кухне был обнаружен единственный оставшийся в живых – ночной повар-хлебопек, рядовой Забегайло (спал в котле).
6. В 6 12 лейтенант Верес сообщил о случившемся на соседнюю заставу и запросил помощи, после чего доложил по команде Оперативному дежурному в отряд.

Действия Оперативного дежурного по отряду и командования отряда:

• В 6 13 о просшествие доложено командиру Отряда полковнику Вишняку и оперативному дежурному по Округу.
• В 6 20 поднят по Тревоге резерв пограничного отряда и вертолетная эскадрилья округа.
• С 7 00 по тревоге подняты все пограничные заставы отряда и перекрыта линия государственной границы усиленными заслонами.
• С 6 30 до 19 30 силами соседней пограничной заставы и прибывшего подкрепления из отряда был организован поиск неизвестных, совершивших нападение. Поиск результатов не дал. Следов нападавших и признаков нарушения государственной границы обнаружено не было.
• Задействованные поисковые группы резерва отряда и округа, заслоны ДНД и милиции на тыловых направлениях ничего подозрительного не обнаружили.
Авиаразведка, проведенная силами вертолетной эскадрильи округа, обследовала наиболее вероятные направления движения ДРГ в районе Талайской долины, поймы реки Кармансу и в ущельях, ведущих к границе. Ничего подозрительного не обнаружено. В ходе оперативных мероприятий было задержано несколько нарушителей пограничного режима на тыловых направлениях. Данные по задержанным свидетельствуют об их непричастности к нападению на заставу. Расследование продолжается.

Выводы по результатам служебного расследования:

• Нападение было тщательно спланировано и профессионально проведено группой неизвестных лиц, имеющих специальную диверсионную подготовку, о чем свидетельствует тот факт, что все пограничники были убиты бесшумно (холодным оружием и приемами спецбоя, применяемыми спецподразделениям армии вероятного противника).
• Состав группы, совершившей нападение, предположительно от 10 до 12 человек. О высоком уровне квалификации участников нападения свидетельствует практически полное отсутствие следов прихода, ухода и проникновения на объект (видимых следов пребывания посторонних лиц на территории заставы не обнаружено, возможные запаховые следы уничтожены (обработаны антисабакином или специальными аэрозолями, служебные собаки след не взяли).
• Выбор времени (когда на заставе бодрствовало минимальное количество личного состава) и объекта (тыловая застава, расположенная недалеко от населенного пункта) нападения позволяют с большой степенью вероятности предположить о хорошей информированности нападавших относительно внутреннего распорядка объекта (в качестве пособников, возможно, была задействована нелегальная агентура).
• Жестокость (все пограничники отдыхающей смены были убиты в спальном помещении, в своих койках, одним способом – острым предметом (предположительно шомполом) в ухо и, на первый взгляд, бессмысленность проведенной акции, позволяют предположить явно провокационный характер, направленный на дестабилизацию обстановки на границе и запугивание местного населения и пограничников.
• Поисковые мероприятия, проведенные по горячим следам, результата не дали, что свидетельствует о наличии заранее подготовленного маршрута отхода Диверсионно-Разведывательной Группы противника (возможно не единственного) на сопредельную территорию либо (что маловероятно) в тыловые районы.
Руководитель оперативно-следственной группы Майор Дьяченко

Уровень срочности: Молния.
Гриф секретности: Особый.
Степень важности: Чрезвычайная, к немедленному исполнению!
Шифротелеграмма №1.
Всем Командующим Пограничными Округами ПВ КГБ СССР
Начальникам Пограничных Отрядов
Начальникам Особых Отделов
Копия:
Начальнику Главного Управления ПВ КГБ СССР
Председателю КГБ СССР
1 августа 197…г.

Сегодня ночью совершено нападение на одну из тыловых пограничных застав Памирского округа. Убиты – часовой, дежурный по заставе, дежурный офицер и 18 человек личного состава. По предварительным данным нападение осуществлено неизвестной Диверсионно-разведывательной группой численностью не менее 10 человек. Не исключена попытка прорыва государственной границы с целью ухода на сопредельную сторону.
Приказываю:
1. Немедленно перейти на усиленный режим охраны государственной границы на Памиро-Тяньшанском направлении.
2. Срочно принять все меры к задержанию или уничтожению особо-опасной группы диверсантов и недопущению ее ухода на сопредельную территорию.
3. Усилить охрану всех пограничных застав, отдельных постов и Контрольно-Пропускных Пунктов на советско-китайской границе.
4. Ввести особый режим пропуска в Погранзону.
5. О результатах проведенных мероприятий докладывать в 9 00 и в 18 00 ежедневно по линии засекреченной связи.
Начальник штаба ПВ КГБ СССР Генерал-лейтенант Иванущенко

Срочно,
Для служебного пользования.
Командующему Памирского пограничного округа
Генерал-лейтенанту Волжскому.
Распоряжение
1. Для координации действий по поиску особо – опасной ДРГ, действующей на участке Заалайского пограничного отряда, к вам вылетает группа офицеров Главного Управления Пограничных Войск во главе с заместителем начальника штаба генерал-майором Душило.
2. Также, в целях усиления взаимодействия с местными органами МВД и КГБ, к вам направляется представитель центрального аппарата КГБ полковник Ларичев, с группой экспертов-специалистов.
3. Прошу обеспечить прием, размещение и необходимые условия для работы офицеров.
Начальник штаба ПВ КГБ СССР Генерал-лейтенант Иванущенко

Глава 2.
Волка ноги кормят…
Он шел размеренным ровным шагом, словно индеец, вышедший на тропу войны в знойных прериях дикого Запада, такой же собранный и готовый к любой неожиданности, встретившейся на его пути, будь-то гремучая змея или японский ниндзя с самурайским мечом за поясом. Слава богу – первые, если верить местным чабанам, в Киргизии не водились, ареал не совсем подходящий, да и климат слишком суровый. Относительно материализации здесь, в центре высокогорной Талайской долины, древних потомков якудза, то до вчерашних событий на заставе, он бы мог скорее поверить во внезапное появление начальника политотдела отряда полковника Василькова в винной лавке Ошского базара в разгар рабочего дня, в тюбетейке на голове и с авоськой, полной пустых бутылок, в руках. После того, что он увидел вчера на заставе, версия с ниндзя уже не казалась такой уж неправдоподобной.
Как и положено командиру, он, лейтенант Верес, среди офицеров и, по молодости лет, попросту называемым Замбоем, двигался в центре поисковой группы, стараясь одновременно держать в поле зрения всех своих подчиненных и прилегающую местность. Это было в принципе не трудно, так как находились они примерно в эпицентре огромного высокогорного плато, густо-заросшего сочной пастбищной травой и, практически, не имеющего иной растительности, хотя бы отдаленно напоминающей деревья. Мелкие кустарники, типа арчи, были не в счет, так как встречались они крайне редко и только, в пойме неширокой, буро-грязной в это время года Кызыл-Су, вдоль берега, которой они и двигались строгим походным порядком, как живая иллюстрация к инструкции «Организация и проведение поиска на пересеченной местности в условиях высокогорья».
Метрах в ста впереди, словно призрак в тумане, внимательно следя за поведением чепрачного цвета, поджарой немецкой овчарки, семенящей с высунутым языком на коротком поводке впереди него, скользил по высокой траве главный «Карацупа» - инструктор службы собак старший сержант Сыч. За ним, в нескольких метрах позади, дыша, в затылок друг другу, старательно повторяя все собачьи зигзаги и ведя круговое наблюдение, след в след шел головной дозор из трех пограничников, обеспечивая безопасность движения остальных.
Еще пять бойцов, составляющих ядро группы, с лейтенантом по центру, радистом и пулеметчиком, на правом; санинструктором и снайпером на левом фланге, продвигались цепью, соблюдая установленный инструкцией интервал.
Замыкающим, страхуя всю группу от нападения сзади, двигался прапорщик Усенко, по кличке «Хохол», оставшийся в живых после ночной резни на заставе, т.к. спал не в казарме, а в офицерском домике, в который нападавшие почему-то не сунулись.
Красотища вокруг имела место быть такая, что у любого заезжего туриста или просто городского жителя, никогда не поднимавшегося выше девятого этажа, да и то на лифте, от неземного восторга сперло бы в зобу дыханье. Увы, в отличие от туристов и прочих любителей клуба кино-теле-путешествий имени товарища Сенкевича, они были на службе. На серьезной государевой службе, которая к тому же была еще и опасной. А потому, и ярко-синее небо над головой без единого облачка, и изумрудная долина, простирающаяся перед ними на десятки километров, до самого подножья снеговых гор, да и сами ярко-белые, покрытые никогда не тающими ледниками, ослепительные пики - великаны, были для них чем-то вроде надоевшего, в качестве бесплатного приложения, ландшафта, на который местные чабаны, обращают ровно столько внимания, сколько обыкновенный житель городской хрущевки на обои в своем туалете. Какие там красоты, когда спина вся мокрая от пота, с утра во рту ни крошки, а впереди полная неизвестность с перспективой ночевки в полевых условиях, на продуваемой всеми горными ветрами, Талайке. Такая, блин, погранично-высокогорная романтика с экзотикой!
Солнце жгло немилосердно. От мощного потока ультрафиолета, не спасали даже панамы с широкими полями, глубоко надвинутые на самые уши пограничников. Их обветренные лица, за несколько часов проведенных под палящими лучами коварного памирского солнышка, покраснели, как тела заснувших на пляже отпускников. Пересохшую кожу стянуло на скулах. Вокруг глаз, от постоянного прищуривания, появились белые морщинки. Слабый ветерок, едва заметный по шевелению высокой травы на вершинах небольших холмиков в Талайке, приятно обдувал разгоряченную кожу, из-за чего загар практически не ощущался. Один лишь неунывающий прапорщик, своей жизнерадостной, и без того вечно красной рожей, с широким сизым носом, распугивающей вездесущих сурков, казалось не испытывал никаких неприятных ощущений и бодро шагал в арьергарде.
Словно огромная змея, то вытягиваясь в длинную цепочку на ровных участках, то сжимаясь в компактную группу проходя меж холмами и возвышенностями, поисковая группа продвигалась вперед, внимательно осматривая прилегающую местность, когда в ее отлаженном походном порядке внезапно произошли изменения.
Первым, навострил уши и сделал стойку Чегет. Матерый кобель, не раз ходивший под выстрелы, имевший на счету больше десятка задержаний и кучу устных и прочих благодарностей от командования, вдруг остановился, словно уперся в бетонную стену. Подняв морду вверх по ветру, втянул черным носом воздух, принюхался и, оскалив зубастую пасть, утробно рыкнул, уставившись в отдаленную точку. Сыч тотчас подал сигнал остальным. Подняв руку с автоматом вертикально вверх - «Внимание, вижу неизвестного», сержант перевел оружие в более удобное положение для стрельбы и стал ждать приближения неизвестного. Следовавшая за ним тройка также притормозила и с наработанной сноровкой заняла позиции, замаскировавшись поблизости, в готовности отразить внезапное нападение, если таковое последует.
Ядро группы остановилось, рассредоточилось и изготовилось к бою. Быстро оглянувшись в поисках удобной позиции, Снайпер сделал несколько шагов в сторону, залег на небольшом пригорке и, сняв чехол с оптического прицела потертой СВД, слился с окружающим мелкотравьем не хуже африканского хамелеона. Пулеметчик установил РПК на сошки слева от небольшого камня и замер в ожидании команды на открытие огня. Остальные тоже не оплошали. Мгновенно среагировав на сигнал, упали там же, где стояли, и как их учили, припали к прикладам своих АКМов. Верес, как и полагалось по инструкции старшему наряда, достал бинокль и начал вдумчиво изучать местность, пытаясь рассмотреть причину возникшего переполоха.
Обернувшись на шум за спиной, Верес заметил подползающего прапорщика с характерной радостно-возбужденной гримасой на неунывающей крестьянской физиономии. Молча протянув бинокль, приблизившемуся на расстояние вытянутой руки Хохлу, он указал на быстро приближающегося всадника, направляющегося в их сторону.
Старшина замер и в течение минуты, взглядом опытного служаки, рассматривал объект, пытаясь найти признаки чего-либо неправильного в его поведении. Затем, передал бинокль обратно Вересу и уверенно произнес, голосом, не оставляющим сомнений:
- Местный. Идет спокойно, но резво. Головой по сторонам не крутит. Ведет себя естественно. Оружия не видно. Куда-то торопится. Треба проверить документы и допросить в темпе вальса. Возможно, он что-то видел или слышал. Разрешите действовать? Хотя, скорее всего, опять пустышку тянем, тааищ лейтенант.
Подумав секунду-другую, Верес, молча, кивнул и отдал необходимые распоряжения. Впрочем, он не особенно надеялся на успех. За последние восемь часов поиска, они встретили уже больше десятка чабанов и местных жителей. В это время года сотни чабанов с отарами находились на джайлоо в Талайке, выпасая баранов, лошадей, коров и прочую живность по всей долине от пика Ленина до китайского Кашгара. Никто из встретившихся им Досов (то бишь киргизов) ничего подозрительного не видел, чужих в долине не встречал и «начальнику» сообщить ничего определенного не мог. Или не хотел. Или и то и другое вместе.
Прапорщик, тем временем, не терял времени на пустые разговоры. Он, не особенно церемонясь, стянул подъехавшего всадника за отворот поношенного ватника с низкорослой киргизской кобылы, прервав все его попытки возмущаться старинным, но действенным способом – несильно ткнув увесистым кулаком в зубы. Забрав потрепанный паспорт из трясущихся рук напуганного столь бесцеремонным обращением чабана, он сноровисто пролистал его от корки до корки, обратив особое внимание на первую страницу. Убедившись, что лицо задержанного и фотография идентичны, а документ оформлен надлежащим образом, содержит штамп на семнадцатой странице, дающий право на перемещение в погранзоне и не имеет подозрительных затертостей или иных признаков подделки, он подозвал ефрейтора Саитбекова, выполнявшего в группе по совместительству роль переводчика. Совместными усилиями, они быстро выяснили откуда, куда и зачем торопился коренной житель с. Кары-Таш уважаемый Тохтобек Урзабакиев, 1947 года рождения. Не найдя к чему придраться, Прапорщик вернул документ владельцу и враз потеряв интерес к его персоне, дежурным голосом доложил о результатах проверки Вересу:
- Опять не наш клиент. Документы в порядке. Паспорт его, подлинный – никаких сомнений. Штамп жителя погранзоны на месте. Словом - очередная пустышка, что и требовалось доказать. А может оно и к лучшему, а ? Тааищь Лейтенант?
- Данные переписать, рожу запомнить, местного отпустить! - махнул рукой Лейтенант.
Подошел радист.
- Товарищ лейтенант, разрешите обратиться? С заставы поступило распоряжение до наступления темноты поиск продолжать. Двигаться по согласованному маршруту вдоль русла Кызыл-Су до начала предгорий. Ночевка в районе двух заброшенных кошар.
Сверившись с картой, Верес скомандовал:
- Порядок движения прежний. Прапорщик Усенко - замыкающий. Головной дозор – вперед!